Смерть лишь начало. Дух-покровитель

Последняя мысль была весьма и весьма тревожной. Могло статься так, что мальчик, по какой-то причине, остался один-одинешенек. Не хотелось бы, честно говоря. Еще и эмоции его толком не разобрать, сосредоточен парнишка на работе, борется с плавучей конструкцией и злится. Токи праны, как решил для себя называть энергию, текущую по пронизывающим тело каналам, особенно быстры в районе рук и плеч. "Хм", — выдал прищуриваясь и вглядываясь в проходящие по ребрам потоки. Странными они мне показались, как-то необычно в них прана проходила, словно пульсировала. Может показалось?

Вот тут мне и пришла в голову здравая мысль посмотреть на ребенка обычным, так сказать, человеческим взглядом. Как-то незаметно привык к использованию расширенного спектра восприятия. Доразвлекался играя с глазами. С другой стороны, благодаря этому без проблем "сузил" зрение до видимого спектра, фактически, проделал это не задумываясь. Захотел и получил. Удобно, когда появляются новые рефлексы, позволяющие возможностями тела на автомате пользоваться. Ох, сколько же мне их еще наработать придется. "Так, позже пострадаешь", — одернул сам себя и принялся разглядывать мальчишку.

"Какой-то он заморенный", — вынес вердикт наблюдениям, порадовавшись относительной чистоте и опрятности паренька. Разумеется, оценка была дана по местным меркам. В конце концов, мне было с чем сравнивать. Медведе— и лосепоклонники давали определенный материал для выводов. Между тем, мальчик закрепил палочками своевольную вершу, выпрямился, и тут же скособочился приложив руку к ребрам. Похоже не на пустом месте возникло у меня ощущение неправильности тока праны. Болью полыхнуло отчетливо.

Вернув привычное зрение и слегка расширив его так, чтобы четче видеть энергетические оболочки, вновь принялся рассматривать мальчика. Слои ауры, похожие на покрытые маслянистой пленкой мыльные пузыри, поразили насыщенностью, яркостью и активностью. Это же помогло сходу заметить отличие в оттенках и интенсивности творящегося в районе ребер мальчишки. "Ничего серьезного, достаточно просто маной подкачать", — сделал, возможно, излишне смелый вывод об увиденном. Впрочем, некоторые основания под ним имелись. Насколько мог судить, ребенку элементарно не хватало праны. Покормить пару-тройку дней от пуза и дать недельку отлежаться, вот и все что ему требовалось.

"А ведь это очень даже хорошо", — кивнул, потирая подбородок и начиная облетать мальчика по широкой дуге. Бегающие на задворках разума мысли о том, как выйти на контакт с мальчиком и развить его, начали складываться во вполне конкретный план действий.

Самым нежелательным развитием может быть страх и бегство ребенка. Даже агрессия не столь плоха. Все же, какое-никакое, а взаимодействие. Значит что? Правильно, нужен позитив. А добиться его можно обеспечив пареньку богатый улов. Наверняка он будет рад и вряд ли захочет бросить полную рыбы вершу. Потом подлечим, поделившись маной, может и не поможет особо, но хуже стать не должно. За время пути и обдумывания всего увиденного, у меня нечто вроде гипотезы, а то и целой теории созрело, и даже своеобразная аналогия возникла. Если особо не растекаться мыслью по древу, то люди, условно говоря, источник нефти, а духи что-то типа перегонного завода получающие из нее высокооктановое топливо, то есть ману. Прана же и вовсе нечто вроде торфа, она не столько "горит", сколько тлеет укрытая аурой, словно болотом каким.

Вот на предположении о том, что при помощи моей маны мальчик сумеет слегка раскочегарить собственные "малогорючие" запасы и строилась идея лечения. Прав или нет — эксперимент покажет. Во всяком случае умирающему охотнику подобная подпитка стать духом помогла. "Это даже хорошо, что во мне мало силы осталось, перестараться при всем желании не получится", — усмехнулся, останавливаясь выше по течению и начиная дыхательные упражнения.

Естественно, ни в каком дыхании я не нуждался, но так мне было намного проще на погружение в воду настроиться. Еще в первый день пути по реке, задумавшись о том, что лечу над водой и это, вроде как, совсем не естественно, умудрился потерять концентрацию и до самого илистого дна рухнуть. Никакие доводы разума о том, что духу на подобное плевать, эффекта не возымели. Паника накрыла, возникло ощущение, что вот прямо сейчас захлебнусь, замолотил руками, задёргался, рванул к поверхности, но подсознательно, похоже, просто не верил в возможность выплыть. Дикое желание оказаться на воздухе трансформировалось в магию, трети маны разом не стало, а я из воды пробкой вылетел. Наверно, со стороны, это вообще на взрыв мины или снаряда походило. Как до берега добрался, толком и не вспомню. Может и сразу на него приземлился.

Когда успокоился, даже посмеялся над собой. Однако, еще нескольких заныриваний избежать не удалось. Правда, будучи более-менее готовым к подобному и четко удерживая в голове мысль о принципиальной невозможности захлебнуться, выбирался на поверхность без спецэффектов и перерасхода сил. Просто греб себе "лягушкой" и на подводный мир поглядывал. Конечно, река изрядно проигрывала в буйстве жизни и разнообразии красок коралловым рифам, на которые довелось пару раз посмотреть в Египте, но отвлечься удавалось, а большего и не требовалось.

Вообще, моя самая большая проблема — подсознание. Все что выходит за рамки привычных возможностей человека требует осознанного усилия и психологической настройки. Наверно, если бы сумел убедить себя, так мог бы и в воде "лететь", не гребя руками, а то и сквозь землю передвигаться, но, увы. Не верю и все тут. С водой проще, в конце концов, все мы с маской и очками ныряли, большинство о дайвинге знаем, а некоторые так и вовсе с аквалангом плавали, так что особого психологического барьера нет. Разве что от размахивания конечностями отказаться сложно, да и не особо-то нужно. Плывешь себе и ладно, а что руки работают, так и черт с ними, не стоит усложнять.

Когда-нибудь потом, когда разберусь с текущими делами и устроюсь, если время и желание будет, обязательно потренируюсь "летать" под водой и на уровне рефлекса, как со зрением вышло, попробую закрепить новый навык, но вот земля — это проблема. Страх застрять в ней, оказаться погребенным заживо, напрочь любые потуги даже подступиться к передвижению сквозь почву убивает. Чертовски прав был Ричард Бах, когда писал свою повесть. Впрочем, о мощи истинной веры, способной горами двигать и прочие чудеса творить, еще за тысячи лет до него сказано было.

Закончив психологически настраиваться, ушел под воду и поплыл к заранее примеченному скоплению рыбок. Вода хоть и искажала восприятие, но, в целом, не мешала видеть энергетику подводных обитателей, так что с поиском подходящей добычи проблем не возникло. Крупная стая плотвы пряталась в густых водорослях и являлась практически идеальным вариантом. Вообще-то рыбалка никогда меня особо не привлекала, но, как и любой мальчишка проводящий лето в деревне, посидеть с удочкой на бережку доводилось. Впрочем, делал я это больше за компанию и для того, чтобы от работы на бабкином огороде сбежать.

Зависнув над рыбами, сосредоточился на их ощущениях. План был прост — прочувствовать плотву и, проецируя соответствующие стимулы, направить ее в нужную сторону. Фактически, повторял то же самое, что когда-то с мышкой проделывал. Сдвинуть рыбу получилось довольно просто и практически сразу, но вот довести ее до верши... Чем-то проделываемое мной напоминало попытку нести переполненную кружку чая по скользкому бордюрчику, да еще и с препятствиями в виде торчащих на разной высоте палок. Впрочем, никто не требовал от меня донести весь "чай". Несмотря на потерю девяти десятых от первоначального числа рыбин, оставшейся плотвы с запасом хватило на знатный улов.

Утерев мысленно пот и выдохнув, постарался придать лицу величественно-доброжелательное выражение, приосанился и всплыл. К сожалению, без конфуза не обошлось. Величественно воспарить над водой не сумел, да и прочая подготовка пропала втуне. Вот никак не ожидал увидеть обращенную ко мне задницу. Не подумал о том, что мой визави сосредоточится на улове и, багровея от натуги, будет снасть рыболовную вытаскивать. "По крайней мере он дико рад и явно счастлив", — молча оценил эмоции, фонтаном бьющие из мальчишки.

Спешить и привлекать к себе внимание не стал. Силенок в пареньке совсем немного будет, когда он переполненную вершу на берег вытащит. Вряд ли при таком раскладе он решит в бега податься. Но яркость ауры и мощь потоков праны у мальчонки поразительная. Пожалуй, ему уступит даже шаман поклоняющихся духу медведя дикарей.

Предпринявший последнее усилье мальчишка, рывком, откинувшись назад всем телом, выдернул-таки вершу на сушу и тут же рядом упал. Лицо багровое, впалая грудь ходуном ходит, пальцы, похоже, и вовсе свело, весь дрожит с натуги, но мордашка счастливая. Была. Пока меня не увидел.

— Тыр-пыр, хыр-мыр, — выдал вскочивший на ноги ребенок.

— Языковой барьер, однако, — сказал в ответ и, почесав затылок, развел руками виновато улыбнувшись.

Часть 12

Не то, чтобы не ожидал подобной проблемы, но реакция мальчика поразила. Нет, округлившийся рот и выпученные глаза — вполне себе нормально, но вот ударивший во все стороны поток незамутненной радости... ну не готов я к нему оказался. Чего только не предполагал, на что только не настраивался, а тут — нате вам здрасьте, чуть ли не явившемся на детский утренник Дедом Морозом себя почувствовал.

Естественно мои слова мальчик не понял и округлившийся рот, вкупе с удивленно хлопающими глазами вернулись на его лицо. Лоб пошел чуть заметными морщинками, а руки, видимо на автомате, тут же волосы на палец намотали. "Ладно, будем действовать по плану", — решил про себя и, улыбнувшись как можно радушней, показал пустую ладонь. Парнишка посмотрел на нее, перевел взгляд на меня, и еще интенсивней заморгал. Ток праны в его голове ускорился, а в ауре натуральный бенгальский огонь возник. "Как интересно", — отметил внешние проявления интенсивного мыслительного процесса и стал медленно протягивать руку к мальчонки.

Тот напрягся, от него повеяло сомнениями и опасением, но он не отступил. Победило наконец-то идентифицированное мной чувство любопытства. Ободряюще улыбнувшись, коснулся выделяющегося на остальном фоне участка ауры и направил в него ману. Крохотный поток искорок перетек в энергетические оболочки паренька и мигом растворился, заметно увеличив их яркость. Пара секунд ничего не происходило, лишь прикрывший глаза "пациент" улыбался, а потом из его лба ударило натуральной молнией, да не куда-нибудь, а точно мне промеж глаз. Какой там пикнуть, даже дернуться не успел. Мир в буквальном смысле поплыл и растворился в водовороте чужих воспоминаний, которые, натуральным цунами, захлестнули разум.

Вот понукаемое Хыром племя начинает покидать родную пещеру, а Рым достает плоский камень с нарисованным контуром мышонка, проводит по нему пальцем и собирается оставить этот недоамулет призрачному другу, но тот не желает расставаться с мальчиком. Взбирается на камушек, но не поглощает едва заметную дымку. Миг, и дух растекается по камню. Рым удивленно смотрит на светящийся невидимым обычным людям светом амулет, любуется появившимися в нем прожилками струящейся маны и думает. Ему важно дать имя новому. Дух камня? Камень духа? Живой камень — решает Рым, убирая сокровище в кожаную складку на поясе.

— Идем, — машет рукой Хыр.

— Бегу, — отвечает Рым.

— Где дух Гама? — шепчет лже-шаман, убедившись, что их не могут слышать уже ступившие на тропу последние члены племени.

— Ушел на разведку, — говорит Рым тихо, и указывает глазами на долину.

Хыр молча кивает, и они начинают спуск вниз. Долгая дорога заканчивается поздним вечером в камышовых зарослях возле реки. Все устали, вымотались, но покоя им не видать. Призрачный мышонок, выбравшийся из каменного дома-амулета и сидящий прямо на плече Рыма, пищит, заставляя того вскинуться и оглядеться. Вскоре из кустов появился мрачный Гам. "Дикари бегут сюда, надо делать плоты и уплывать немедленно", — практически рычит дух охотника.

Вот где-то на этом моменте мне удалось не покинуть, но как бы отстраниться от потока проживаемых воспоминаний. Стать сторонним наблюдателем, а не разделять мысли и чувства Рыма. Сами по себе они никуда не делись, но теперь они перестали быть частью меня. То ли дело в знакомом духе, то ли уже получил достаточно знаний и перестал нуждаться в посреднике для понимания, то ли все вместе и еще что-то сверх того. Тонкие материи, в которых еще предстояло разбираться и разбираться.

— Хыр, враги рядом, — шепчет Рым, — надо немедленно уплывать.

— Люди устали, — скрипит, чтобы не стучать, зубами шаман.

— Нас принесут в жертву. Я ухожу, — поднимается Рым.

— Гам сможет помочь? — дергает мальчика за руку и насильно усаживает обратно Хыр.

— Да, — кивает Рым, обменявшись взглядами с призраком.

— Хорошо, — вздыхает шаман, поднимаясь на ноги.

Естественно, уставшие люди не желают резать тростник и вязать его в охапки. Зур, второй по силе охотник племени поднимается на ноги, толкает Хыра и называет его вруном. "А ведь шаман все верно рассчитал", — опережаю мысли Рыма, пришедшего к тому же выводу. Хыр кричит о гневе духов предков и каре, слюни летят во все стороны, но бешенная брань и угрозы довольно однообразны. Зур отвечает в той же манере и почти сразу же предлагает шаману показать силу духов. "Вот и захлопнулась простенькая ловушка", — усмехаюсь, смотря на призрак Гама, давно уже стоящего рядом с бунтарем. Момент выбран идеально, все племя смотрит на Хыра и Зура. Шаман перестает бесноваться, вскидывает руки и призывает духов явить свою волю. Тягучие мгновения тишины, секунды растягиваются в минуты, но ничего не происходит. Зур, сбитый с толку резкой сменой манеры поведения скалится, открывает рот и летит на землю, сбитый ударом из пустоты. Отвесив челюсти и выпучив глаза, люди смотрят на возящегося на земле охотника. Резкий окрик заставляет их буквально подпрыгнуть и сосредоточиться на шамане. Хыр начинает раздавать короткие приказы по существу. Называет имена, определяет порядок действий и очередность отплытия.

"Толково", — оцениваю поведение и команды шамана. Рым же на них практически не обратил внимания. Впрочем, ему простительно. Люди фонили верой: не тоненькими, почти неразличимыми порциями, а... ну, для Рыма, это было что-то сродни впервые увиденной стоваттной лампочки. С тусклой лучиной, а то и угольком, которые он знал раньше, не сравнить. Находящийся чуть ли не на грани распада Гам, потерявший не только детализацию, но и оплывший до колоколообразного состояния, впитывал эманации веры и быстро восстанавливался. Интересно оказалось за процессом со стороны наблюдать. Правда, зрение Рыма существенно уступало по возможностям моему, но он находился достаточно близко к духу, чтобы рассмотреть массу занимательных подробностей.

Принципиально нового узнать не удалось: вера впитывается, преобразуется в ману и та наполняет духовное тело, но все равно познавательно. Одни только прикидки по конвертации энергии и скорость восстановления уже давали пищи для ума, а если прибавить к ним способность духовной сущности поглощать свободно разливаемую веру, прикинуть ее потери, так и вовсе есть над чем задуматься и несомненную пользу тотема или алтаря какого оценить.