Низший 8

* * *

Сидя по жопу в океане, принимая грудью теплые волны, я елозил пальцами ног по песку на дне, с наслаждением шлифуя трудовые мозоли и буквально чувствуя, как от стоп отлетает мертвая прелая кожа. Мелкие потертости покалывало солью, но и это была приятная боль. В правой руке я держал бутылку с компотом, утопленную в океан по горлышко. Изредка вынимая бутылку, я делал пару глотков и снова плюхал ее в воду. На левую руку — ампутированную по плечо вместе с плечевым суставом, заштопанную, обколотую и залитую прозрачным медицинским клеем внимания я не обращал. И не переживал по поводу отсутствия руки — после того как я очнулся в медблоке, система велела мне заскочить через пару часиков. Холодная бездушная машина не соизволила пояснить перепуганному искалеченному гоблину детали и я, покинув медблок, потопал сюда, по пути отпустив преданно ожидавшего молчаливого Каппу, объявив всем двенадцать часов отдыха и заодно велев пока не залазить в интерфейсы. Нахрен. Вместо награды могут и работенку подкинуть. А мне как-то пока не до этого. К тому же надо еще рассортировать ту безумную гору трофеев, что мы — вернее благодарные до жопы бойцы Кассандры — выволокли из Зомбилэнда до того, как там объявили санитарный день.

Зомбилэнд перекрыт наглухо. Система закрыла даже Обсервер. Бруха успела передать, когда над нами барражжировала провожающая сова, что и всем сурверам дали полчаса на то, чтобы спрятать задницы поглубже под землю, задраиться и не подавать голоса до особого сигнала, после которого все сурверы получат временную свободу от своих убежищ, а вместе с временной свободой множество заданий зачистки. Сурверов превратили в санитаров. И я знаю, что им придется зачищать — горы снаряжения и оружия, тонны костей, центнеры тухлого мяса. Еще им предстоит разбирать завалы, а может и каменщиками придется поработать.

— Скоро все вернется на круги своя — заметил голос с океана.

Подняв ленивый взгляд, я оценил фигуру Кассандры и заметил:

— Старая, но пока не дряблая.

— Да пошел ты!

— Твоя сигара, мой герой — на нагретое солнцем здоровое плечо мягко легла прохладная рука. Щелкнула зажигалка подкуривая сигару. Пару раз пыхнув, сигаретная крошка в бирюзовом купальнице одарила меня поцелуем, вставила сигару мне в губы и ушла загорать на песок, где уже дрыхли мертвым сном накрытые полотенцами Хван и Джоранн. Рэк и Каппа опять пошли в бордель. У меня такое чувство, что мне стоит прекратить использовать такое опасное слово как "отдых". Кажется мне, что слыша "отдых" эти двое почему-то сразу представляют себе бордель, но никак не библиотеку или там скажем этот мирный солнечный пляж неподалеку от платформы.

Поправив бретельку закрытого черного купальника, Кассандра согнала с плеча живую бабочку, что пыталась о чем-то поговорить с подкожной и продолжила:

— Зомбилэнд почистят. И откроют. И все заново...

— Это логично. Куда еще девать пополнение зомбаков? Фабрика фарша должна работать без перебоев.

— Почему ты не убил его? Почему велел уходить?

— Он...

— Да?

— Он часть всего этого — ответил я задумчиво — Он часть испорченного механизма.

— Ты сам себя слышишь? Звучит безумно!

— А ты себя слышишь? Ты себя видишь? Ты стоишь у высокой стены фабрики по массовому убийству больных невинных людей, которых здесь рвут на части залпы картечи, рубят топоры, кромсают мачете. И это для тебя нормально?

— Это навязанная нам реальность. Мы не можем игнорировать правила Матери. Вернее можем... отчасти... стань добросом, сей пшеницу, собирай урожай, трахай по субботам тихую женушку, пой псалмы по воскресеньям, отрасти бакенбарды и заведи себе черный сюртук.

— Слово-то какое... сюртук...

— Почему ты не убил его? Я даже не увидела ту комнату... только дверь...

— Он часть всего этого — повторил я — Ты слышала легенду, что от зомбо-болезни помогает кровь великанов?

— Все слышали эту историю. И что?

— Да так...

— Так почему?

— Этого не было в задании — против всех правил я неглубоко затянулся сигарой, захлебываясь горьким ароматным дымом.

— Надо уметь читать между строк.

— Я и прочел.

— Может и прочел — согласилась пифия и, запрокинув голову, влила в себя пару глотков мутновато-синего коктейля перелитого в бутылку — Как бы то ни было — я герой. Герой первого ранга. И могу покинуть это место.

— Земли Завета? Кронтаун?

— Верно. Кронтаун.

— Знаешь... я видел во втором больничном целую кучу зомби. Кормящихся зомби.

— Само собой! Там ведь и было гнездо.

— Старых зомби.

— Что?

Я повторил:

— Там было очень много старых зомби. Оказывается, они стареют.

— Никто не вечен. Даже психопаты с гнилью в башке. Само собой они стареют, Оди! И что? Ты умилился, когда увидел дряхлого зомби-дедушку высасывающего беззубым ртом мозги пленника? Я тоже видела те ржавые кровати с примотанными костяками.

— Он их держал там. Старых зомби.

— Он это тот предводитель?

— Ага. Он держал во втором больничном... вернее содержал... что-то вроде дома престарелых. Он заботился о них. Ворвавшиеся гномы и плуксы всех покрошили, пока поднимались, но я все же увидел. Там была богадельня. С регулярными поставками предельно свежего мяса. Первый этаж пут. Второй и третий — столовка и проживание. Четвертый — запретная зона и там только матерый зомби-сквад.

— И? Я все еще не понимаю.

— Ему не было никакой выгоды содержать этих умирающих от старости и гнили старперов. От них даже в бою толку нет — лишь мешаться будут. Куда логичней было бы их послать в самоубийственную атаку на очередных новичков. А взамен он бы получил от системы куда более свежее и молодое пополнение. Но он этого не сделал. И мне кажется, что это его и сгубило. Поэтому система и решила зажечь синий свет.

— Погоди...

— Системе давно был нужен этот сраный санитарный день. Зомбилэнд пора было почистить не только от тонн ржавых доспехов, оружия, костей и прочего барахла. Еще надо было разогнать то многочисленно зомбо-стадо, что обосновалось во втором больничном и было недосягаемо для регулярно наведывающихся убийц. Ведь вроде как в Зомбилэнде всегда поддерживается постоянная численность зомби, верно? И если, предположим, четверть всего зомбо-состава не обновляется, это приведет к большой беде.

— Какой?

— Там внизу мы видели наглухо заваренные переборки. Наглухо заделанные коридоры с металлическими заиндевелыми заплатами. По ту сторону заплат — мороз.

— Да к чему ты?

— Морозильники переполнены. И давно. А бродосы привозят и привозят гребаных зомби. Их надо срочно пускать на мясо. Но необычный упырок Кевин обустроил себе целую цитадель во втором больничном. Элитную богадельню. Кевин частично забил сток в унитазе. И смертельно заболевшее живое дерьмо уже не так быстро проходит по трубам гигантской мясорубки. Раньше, к примеру, система запускала в Зомбилэнд около сотни зомбаков каждый день. А теперь только пятьдесят. Сдохли пятьдесят — а это случается не каждый день — можно еще пятьдесят... опять же заданий стало меньше — ведь на второй больничный заданий не выдают. Кевин уничтожит любой сквад...

— Чтоб меня — повернувшаяся ко мне пифия устало прикрыла глаза — Ты в любой даже самой простой ситуации отроешь какую-то мерзкую подоплеку воняющую тухлятиной. Что не так с твоими мозгами?

— А хрен его знает — я лениво пыхнул сигарой — Я просто подумал, что мы видим в зомбаках лишь хищных упырей.

— Так и есть!

— А Кевин видел в них нечто большее. Ведь он может командовать такими же как он. Это что-то здесь — я постучал себе по виску — Он не просто передает им команды. Он их буквально меняет. Превращает животных в дисциплинированных солдат.

— Ты просто как про себя сейчас говоришь.

— Мы непохожи — покачал я головой — Он добрее.

— Что?

— Он добрее. Он кормил балласт. Немощных стариков, что умеют только жрать и гадить, жрать и гадить. На их место он мог поставить матерых громил. И тогда ни плуксы, ни прикормы не смогли бы так легко взять его бастион. Синий свет никогда не был бы зажжен. И он это знал. Но сохранил зомбо-пердунов. Он дурак. Знаешь, мы теперь родом с острова сыроедов.

— Ага... типа того... легенда...

— Да. Легенда. Но я слышал их рассказы. Так вот. Давным-давно, в особо тяжелые для племени времена, когда племя голодало, старики и серьезно больные сыроеды прощались с семьями и добровольно уходили в лес, где и замерзали. Если они не могли идти сами — их относили внуки.

— Как мило...

— Это разумно. Тут нет добра. Но тут есть суть выживания. Лишний рот... это всегда лишний рот. Если племя вынуждено выживать — надо чем-то жертвовать.

— А Кевин этого не сделал?

— В точку. Он ослабил свою защиту. Превратил крепость в беззащитный дом престарелых. Он кретин.

— И поэтому ты его не убил?

— Он уникален.

— И что?! Это убийца!

— Таких как ты и я — тысячи, Кассандра. Где-то прямо сейчас, может тоже на пляже, на другом краю этого мира, сидят сейчас двое и ведут такую же беседу. И судьбы у них примерно такие же. А такой как Кевин... это что-то уникальное.

— Тебе пора завязывать с наркотой! Ну или наоборот — усилить дозу. Скажи другое — ты знал?

— Знал что?

— Что попав в Зомбилэнд другим путем сможешь нагнать туда гномов — гномов! — и этих страшных тварей, сделав их своими невольными союзниками и пушечным мясом.

— Не знал — признался я — Спуск на дно — спонтанное решение. Я просто хотел войти иным путем. Не через тамбур.

— Зачем?

— Чтобы не играть по навязанным правилам. Чтобы сломать шаблон. Чтобы получить хоть какой-то фактор неожиданности. Хоть какое-то путь и крохотное преимущество.

— И у тебя получилось.

— Получилось — согласился я.

— К тебе посетительница?

— Я слышу — вздохнул я и повернул голову на хруст песка — Чего тебе?

— Я хочу вернуться! — набычилась Йорка — Мы хотим вернуться! Я и Баск! Мы хотим убивать! В первую очередь — гребаных гномов!

— Угу — кивнул я и хлебнул компота.

— Я серьезно, Оди! Я на полном серьезе! Больше никакой мягкости, никакой оседлости. Только вперед! Я честна! Дай нам шанс.

— Уйти легко. Вернуться... куда тяжелей.

— Как нам вернуться? Что сделать? Тренировки? Сходить на задание в этот Зомбилэнд? Что сделать?

— Хом и Том — после краткой паузы произнес я.

— Это что?

— Это здешний мусор, что однажды наступил мне на ногу. Недавно я пообещал их убить. Но зачем мне, раненому бедолаге, напрягаться, когда у меня есть вернувшиеся верные бойцы Йорка и Баск, верно? Сегодня вы убьете Тома и Хома. Или сегодня же свалите из города сами — потому что, если через шесть часов эти два упырка будут еще дышать, я разберусь с ними сам, но сначала прикончу вас.

— О дерьмо... ты опять? — тяжело вздохнула Йорка.

— Я опять — подтвердил я, с шипением ставшую почему-то слишком горькую сигару о волну и выбрасывая на песок — Я сука опять! Я и так делаю ошибку давая вам шанс. Я даже надеюсь, что вы снова облажаетесь! Короче — я все сказал. Головы Тома и Хома — ваша плата за возвращение в отряд. Этих ушлепков вы можете отыскать в столовке Хомячий рай, что в третьем бараке.

— Баск болен и серьезно. Инфекция.

— Значит сделай все сама! — отрезал я — Или ты просишь только за себя?

— Нет! И за него тоже!

— Ну так вперед, гоблин. И еще — чем болезненней умрут те двое, чем кровавей и страшней будет их смерть, тем больше шансов, что я позволю вам вернуться.

— Охренеть...

— Та что?

— Да тут глаза Матери повсюду!

— Убивай в сумраке.

— Тут есть закон! Нас осудят и бросят на этот как его... эшафот!

— Вон главный шериф города самогон лакает — я кивнул на внимательно слушающую пифию. Та меня поправила:

— Не самогон. Коктейль.

— Ты бухаешь с главным копом и посылаешь меня на кровавое убийство?

— Ага — безмятежно улыбнулся я — Она мне до жопы обязана.

— Обязана — подтвердила Кассандра — Старайтесь не наследить. Главное, чтобы на глаза Матери не попасться. А если кто и жителей засечет случайно — я с ним поговорю и все тип-топ. И сама поручусь за тебя перед Матерью.

— Охренеть — выдавила Йорка — Охренеть! И это нормально?

— Это жизнь как она есть — дернул я плечом — У вас шесть часов. Либо убейте, либо бегите. Дам еще подсказку — если я меньше, чем через час услышу о ужасной двойной смерти сраного Хома и мудилы Тома... я точно дам вам шанс. Но если будет тянуть до последнего, будете опять сука колебаться и метаться... короче! Свали нахрен, гоблин! Сделай или сдохни! Выбор за тобой!

Я отвернулся. И раздавшийся через несколько секунд хруст песка оповестил, что гоблин ушел.

— Убьет или не убьет? — задумчиво спросила пифия, сдувая упавшую на щеку прядь волос и прячущуюся за ней желтую бабочку.

— Самому интересно — широко улыбнулся я, потягиваясь — Ай... обезболивающее какое-то хреновое.

— Тебе бы поспать.

— Не — покачал я головой — Посплю в дороге.

— Покидаешь наш милый славный городок?

— И как можно быстрее. Я и так здесь задержался.

— Гоблин... ты охренел? Ты здесь всего двое суток, но твое имя запомнят навсегда! Ты легенда!

— Да насрать. У тебя нет расписания билетов на бродос-экспресс в сторону Кронтауна?

— Найдется. Разве тебе не спится — пошли шашлыки жарить?

— Пошли — согласился я, осторожно вставая — Я кручу палки!

— Шампуры?

— Да похер. Лишь бы с мясом.

* * *

Запыхавшийся гонец, взрывая пятками песок и перескакивая через крабов, примчался минут через сорок, волоча за собой крикливого парнишку лет двадцати с небольшим. Гонец молча ткнул пальцем чуть не в лицо парня, потом заявил:

— Убийство. А это вроде как свидетель.

— Где? — поинтересовалась пифия, принимая от меня шампур с мясом и смело откусывая крайний кусок — М-м-м... вкуснотища... может правду говорят, что по-настоящему вкусно мясо может пожарить только убийца-мясник?

— Третий барк. Хомячий рай. Вроде как завалили хозяина заведения Тома, а с ним вместе еще четверых.

Я удивленно и даже обрадованно склонил голову к здоровому плечу, со скрежетом стащил зубами кусок мяса с шампура.

— Да не вроде как! — ожил невнятно вскрикивавший до этого на бегу парень в синем комбинезоне — Точно! Я же на пороге стоял и все видел! Там просто кто-то визгнул в бараке... вроде мужик, а завизжал так тоненько, испугано. Ну вроде как если в штаны себе глянул с утра — а там хера нету! И как завизжа-а-а-ал...

— А если ты девушка? — спросила пифия.

— С утра? — недоуменно хлопнул глазами парень.

— Вообще.

— Ну... тогда раз — а там хер между ног! И ви-и-и-изг...

— Думаешь? — хмыкнула Кассандра — Ну и что дальше?

— Я и сунулся на визг тихий. А там... Том на полу бьется в луже крови, ногами стучит, глаза пучит, за глотку держится. А за прилавком баба какая-то кого-то бейсбольной битой хреначит! Хреначит и орет что-то злое про траханого мудака гоблина... а с биты кровь так и слетает в разные стороны...

— А еще двое?

— Они у стены лежали. На столе. А рядом парень весь перебинтованный, худющий, в майке черной поверх бинтов. У него в руках здоровенный тесак. Он походу подошел к столу, где в карты играли и рубанул сходу сидящих... но это люди Хома — узнал по футболкам и штанам. Да я всех запомнил! Сразу опознаю!