Сезон пожаров

— Ладно, пап, — сказал Андерс, надев свою самую обаятельную улыбку и неприятно осознавая, насколько это похоже на тысячи плакатов маминой кампании, — я тебя понял. Сделаю все возможное, чтобы подружиться со Стефани Харрингтон.

* * *

Лазающему-Быстро удалось убедить Левополосого и Правополосого, что в беседке они будут в полной безопасности, но это потребовало некоторых усилий. Не только потому, что беседка была гораздо ближе к земле, чем обычные платформы для сна, но также и из-за неуютной близости к жилищу самих двуногих.

Под конец Лазающий-Быстро подумал, что раны Правополосого убедили их остаться в той же степени, что и все его заверения. Когда Правополосый вынужден был забраться на зеленоиглое дерево, подушечки его средних и задних лап оказались не только обожжены, но и сильно стерты. Остатки кожи были покрыты волдырями и припухлостями, сочились кровью и слизью, став немалой опасностью заражения.

Лечение Целителя свело к минимуму боль и не устранило только отеки. Однако наложенная им поверх ран ложная кожа не выдержит требований путешествия.

Затем еще принесенная им Погибелью-Клыкастой-Смерти еда, выбранная на основе предпочтений самого Лазающего-Быстро. Финалом трапезы был свежий пучковый стебель для каждого из них. Это прекрасное и экзотическое удовольствие вызвало у двух гостей рапсодию восторга, даже вытащив Правополосого из тишины, затеняющей его еще долго после того, как была смягчена значительная часть его боли.

За пучковым стеблем Левополосый рассказал ему, как они оказались так близко к населенной двуногими территории.

«Клан Сырой Земли недавно перебрался на свежее гнездовье в пределах нашей территории. Хотя эта жаркая, сухая погода и не осушила земли под деревьями нашего прошлого гнездовья, многие из кормящих нас рыбой и водными ползунами потоков ослабили течение или вовсе пересохли. Охота становилась все сложнее, так как на мокрые земли приходит слишком мало земляных бегунов, чтобы компенсировать разницу».

Сопровождающие слова Левополосого образы дали Лазающему-Быстро достаточное представление о районе, ставшем новым домом клана Сырой Земли. Как и все гнездовья древесных котов, оно было хорошо обеспечено сетевыми деревьями, благодаря которым так легко было путешествовать, не касаясь земли. Он заметил, что в новом гнездовье клана Сырой Земли было чрезвычайно хорошее покрытие над головой, отчасти предоставленное близостью к золотолистому дереву.

«Да, — подумал Правополосый в ответ на неотчетливую мысль Лазающего-Быстро. — Одной из причин, по которой старейшины клана выбрали этот район, было предоставление золотолистым деревом дополнительного укрытия от двуногих и их летающих штук. наша территория достаточно близко к объявленным двуногими своими землям, чтобы это вызывало некоторое беспокойство».

Левополосый добавил:

«Наше новое гнездовье не так уж и близко от жилья двуногих, но в некоторых лучших охотах мы приближаемся. Мы с братом разведывали район, проверяя, сможем ли мы найти используемые двуногими маршруты, и составить представление о том, как часто, чтобы наши охотники составили соответствующие планы».

Пусть Народ и решил проявить осторожность во взаимодействии с двуногими, они также выяснили, где поселились двуногие, интересуясь найденными возможностями. Сам Лазающий-Быстро взял пучковый стебель из их прозрачного места для растений — акт, оправданный для разведчика, хотя это же считалось бы кражей, если бы кто-то из Народа взял так у другого.

Однако даже если Народ не будет напрямую красть из мест, где двуногие растили свою еду, нельзя было проигнорировать, что двуногие зачастую создавали вторичные пищевые возможности. Маленькие земляные бегуны часто приходили кормиться на краю их засеянных полей. Практика двуногих оставлять еду для животных, которых они держали, также привлекала мусорщиков. Некоторые растения, которые они выращивали, также распространялись за пределы отмеченных двуногими для себя территорий. Зачастую они были весьма вкусны и весьма надежны.

Так что, пусть старейшины клана Сырой Земли отстаивали обратное, Правополосого и Левополосого отправили разведать леса неподалеку от занятых двуногими территорий именно потому, что там были двуногие.

Лазающий-Быстро не винил их, хотя и начал несколько уставать от того, что Народ мог забить рот пучковым стеблем, в то же время разумом отрицая ценность тех, кто его принес.

Он позабавлено мяукнул, попробовав осознание иронии Левополосого — Правополосый задремал.

* * *

Когда следующим утром действия Погибели-Клыкастой-Смерти ясно дали понять, что они с Затененным-Светом-Солнца снова отбывают, Лазающий-Быстро подумывал остаться продолжить посещение с Левополосым и Правополосым. Также он подумал, что его присутствие может заверить их, что оставаться в беседке безопасно. Тем не менее, под волнением в мыслесвете Погибели-Клыкастой-Смерти скрывалось чувство стесненности. Он не мог читать ее мыслей, но он знал вкус именно этой эмоции и знал, что она связана в основном с ее отношениями с Народом.

Раз за разом Лазающий-Быстро сидел вместе со своей двуногой, успокаивая ее, пока она отвечала на вопрос за вопросом. По ее жестами и некоторым словам — а также по вкусу ее мыслесвета — он знал, когда темой был Народ. Во время некоторых таких обсуждений в ее мыслесвете появлялась особая нотка. Это отчасти напоминало Лазающему-Быстро ощущение охоты или разведки — как будто она была очень, очень осторожна, как охотник, старающийся не сломать ветку, чтобы жертва не услышала и не убежала. Или как если бы она преследовала какое-то опасное существо, вроде клыкастой смерти или снежного охотника, и знала, что ошибка могла привести к катастрофе.

По этим причинам, пусть он и наслаждался отдыхом с членами другого клана — особенно после всех стараний предыдущего дня — он решил присоединиться к Погибели-Клыкастой-Смерти и Затененному-Свету-Солнца, когда они тем утром отбыли.

На этот раз, с весельем отметил Лазающий-Быстро, не было никаких сомнений о том, кто будет управлять аэрокаром. Несмотря на их путешествие над вершинами деревьев и на высокой скорости, Затененный-Свет-Солнца без просьбы опустил для Лазающего-Быстро одну из прозрачных панелей, но Лазающий-Быстро не наслаждался поездкой так, как обычно. Его мысли были слишком заняты последствиями изменения.

* * *

Когда Карл опустил аэрокар у знакомого комплекса региональной штаб-квартиры ЛСС, Стефани заметила, что в области для посетителей уже было припарковано несколько машин.

— Доктор Уиттекер со своей командой, должно быть, уже здесь, — сказала она, подхватив Львиное Сердце на руки и обняв его. Конечно, папа не станет возражать, если она будет носить его на небольшие дистанции.

— Готова? — спросил Карл.

— Догадайся, — ответила Стефани.

Внутри их сразу же направили в конференц-зал в одном из концов здания. Помещение было крупным — его также использовали как лекционный зал — но сегодня оно выглядело многолюдным. Сильно пахло кофе — излюбленным напитком трудолюбивого персонала ЛСС — но под этим были обещавшие иные варианты нотки. Когда Львиное Сердце мяукнул от восторга и нацелился в сторону стола с закусками у одной из стен зала, Стефани заподозрила присутствие сельдерея.

— Поросенок, — прошептала она. — Ты же только прошлым вечером ел!

Но она знала, что сдастся. Она подозревала, что Львиному Сердцу встречи нравятся не больше, чем ей. Она ценила его компанию — и его ей поддержку, что могла выйти далеко за пределы комфорта, предлагаемого удерживанием теплого, пушистого тела.

Она поставила Львиное Сердце на делящий комнату пополам длинный стол. Фрэнк Летбридж, один из двух назначенных обучать их с Карлом рейнджеров, первым перехватил ее, но за ним быстро последовали другие.

В дополнение к нескольким представителям ЛСС, включая и главного рейнджера Гэри Шелтона, присутствовала доктор Санура Хоббард. Стефани слишком уж хорошо знала доктора Хоббард. Сперва она считала профессора несколько раздражающей, но к нынешнему моменту она научилась уважать ее преданность бережному и ответственному изучению других культур. В конце концов, они даже пришли к некоторому компромиссу касательно того, что доктор Хоббард будет и не будет публиковать о древесных котах.

Даже когда Стефани вежливо поприветствовала знакомых, разделив вместе с Карлом смесь подшучивания и поздравлений за их героизм во время пожара в предыдущий день, она была прекрасно осведомлена о крупной группе, собравшейся на другой стороне помещения, явно ожидая представления.

Группу возглавлял чрезвычайно высокий, широкоплечий мужчина. Каким-то образом он оставил впечатление о том, что создан из одних кривых: купол лысеющей головы, дуга растущего живота, гладкие округлости тяжелых, мускулистых конечностей. Это оказался сам доктор Брэдфорд Уиттекер.

Когда их представили, доктор Уиттекер потряс руку Стефани. Он получил балл в ее оценку, не погладив и не потрепав Львиное Сердце, но вместо этого в качестве приветствия предложив древесному коту немного сельдерея.

— Это, — сказал доктор Уиттекер, — мой главный помощник, доктор Лэнгстон Нез.

Доктор Нез оказался ниже среднего, сложенный из плоскостей, а не из кривых. Самыми заметными его чертами были неаккуратные каштановые волосы, торчащие шипами, как будто он часто проводил по ним рукой, и густые брови, под которыми были зеленые глаза — темнее, чем у Львиного Сердца, но столь же бдительные — наблюдающие, как животные в лесу.

Доктор Уиттекер продолжил:

— Это наш специалист по лингвистике, Кесия Гайен.

Никакого «доктора» перед этим именем, заметила Стефани. Значит, аспирант, но явно закончившая с классами и сейчас работающая над своей диссертацией.

У Кесии Гайен была восхитительно богатого шоколадно-коричневого цвета кожа, а ее волосы закручены в локоны, обрамляющие лицо, казалось, едва бывающее серьезным. У ее округлой фигуры были груди, что вполне могли подрабатывать платформами, и пышные бедра. Одежда демонстрировала склонность к ярким цветам, лентам и ювелирным изделиям, но Стефани не думала, что это были Труди-подобные усилия по выпендрежу, скорее, Кесия считала жизнь красочной и была не против это показать.

— Восхищена! — сказала Кесия, когда Стефани сказала, что рада с ней познакомиться. — Очарована! И очень, очень рада познакомиться с вами обоими.

Она могла бы сказать и больше, но доктор Уиттекер продолжил:

— Это доктор Калида Эмберли, — указал он на женщину немного старше остальные, старше даже его самого, которой было явно за пятьдесят. — Она наш ксенобиолог. Первым ее интересом была зоология, но у нее также степень в ксеноботанике.

Доктор Эмберли протянула удлиненную ладонь.

— Я читала некоторые статьи вашей матери. Надеюсь, пока мы здесь, получится поговорить с доктором Харрингтон.

Стефани мгновенно понравилась доктор Эмберли.

— Уверена, она будет рада с вами познакомиться. Она всегда рада выслушать мнение других.

У доктора Эмберли был ястребиный профиль, из-за которого она выглядела очень суровой, но когда она улыбнулась, ястреб улетел. Она была почти так же высока, как доктор Уиттекер, но из-за стройного, гибкого сложения выглядела выше. Она была серебряной или платиновой блондинкой — Стефани была не вполне уверена, какой именно — но она укладывала волосы в длинную, толстую косу, переплетенную контрастным фиолетовым шелковым шнуром. Стефани восхитилась этим тщеславным штрихом женщины, которую иначе можно было бы счесть вполне обычной. Это придавало ей характер.

Интересно, не ждал ли доктор Уиттекер с ее представлением потому, что она во многом, возможно, превосходит его, подумала Стефани. Кажется, он из таких.

— Наконец, — сказал доктор Уиттекер, — у нас есть Вирджил Ивамото. Он наш специалист по литологии. Также он эксперт по последним полевым методам.

Ивамото, вероятно, был самым младшим в группе, возможно, чуть старше двадцати. Его лицо явно отображало азиатское влияние, выражающееся в миндалевидных карих глазах и маленьких, аккуратных чертах, обрамленных шелковистыми черными волосами. У него была короткая, аккуратная бородка, и он выглядел обеспокоенным.

— Рад с вами познакомиться, — сказал он мягким, приятным голосом.

— Дайте взглянуть, — с любопытной улыбкой сказал доктор Уиттекер. — Есть еще один человек, с которым я бы хотел вас познакомить.

Он огляделся по сторонам, найдя искомого на одном конце стола с закусками, где тот, по-видимому, только что налил себе кружку кофе.

— Наконец, я бы хотел познакомить вас с Карлом с неофициальным, но важным членом нашей команды, — сказал доктор Уиттекер, слова скатывались, как будто он произносил речь. — Вон там, прячется за доктором Эмберли, мой сын, Андерс Уиттекер.

Андерс повернулся и почти застенчиво отсалютовал Стефани и Карлу своей кружкой с кофе.

— Привет, — сказал он. — Я много читал о вас обоих. Рад познакомиться.

Стефани знала, что что-то сказала в ответ. Она чувствовала, как слова прогудели в ее горле, но ей почему-то хотелось сказать что-то большее, чем «Тоже рада познакомиться».

Андерс Уиттекер был, попросту говоря, самым привлекательным молодым человеком, что когда-либо встречала Стефани. Не только из-за его темно-голубых глаз, достаточно больших, чтобы в них потеряться, или густых волос пшеничного цвета, которые он собирал в аккуратный хвост у основания шеи. Это из-за формы его рта, того, как он изгибался в улыбке на бок, приглашая тебя присоединиться к некоей невысказанной шутке. Это из-за розово-кремового свечения его неожиданно светлой кожи — его отец был на несколько оттенков темнее. Андерс уже был высок, последовав в этом за отцом, но где доктор Уиттекер, казалось, сложен был из кривых, Андерс был поджар и гибок.

От глупого разглядывания Стефани была спасена главным рейнджером Шелтоном, сказавшим:

— Если все возьмут напитки и рассядутся, я был бы рад начать эту встречу. К сожалению, меня ждет собрание, посвященное вчерашнему пожару, но мне бы хотелось приступить.

Пока говорилось все предсказуемое — доктор Уиттекер разглагольствовал о том, что он очень счастлив быть здесь, и что он горд быть выбранным для этого важного, новаторского исследования, доктор Хоббард и главный рейнджер Шелтон любезно отвечали — Стефани старалась сосредоточиться на речах. Ей хотелось перебраться туда, где ей было бы лучше видно Андерса, взглянуть, улыбается ли он одной из этих необычных улыбок, пока взрослые говорят все, что они уже знают, но хотят оставить на записи.

После того, как главный рейнджер Шелтон ушел, настроение сразу же стало менее формальным. Стулья отодвинули назад. Некоторые встали подлить себе напитков.

Одним из них был Карл.

— Еще какао, Стеф?

— Э-э, конечно, — покраснела она. Прозвучало и правда вежливо, не так ли?

— Мя-ать! — сказал Львиное Сердце. Сотрудники ЛСС предоставили ему табурет, так что он мог сидеть рядом со Стефани и вполне комфортно обозревать стол. Когда Стефани взяла себе какао, она принесла ему несколько кубиков сыра, хотя она не сомневалась, что он сейчас просил.