— У нас почти социализм, — обратилась Марта к Кхиему. — По вашей терминологии, государственный капитализм с сильно ограниченной конкуренцией и плановой экономикой. Нет смысла конкурировать там, где достаточно одного предприятия, которое справляется со своими обязанностями. Горожане платят налоги, и бесплатно могут пользоваться общественным транспортом, коммунальными услугами, медициной; бесплатно учиться той специальности, которую определит власть.

— Человек сам не может выбрать, чему он будет учиться? — удивилась Алисия.

— Разумеется, может, но за это он должен будет платить. А если городу нужен, например, водопроводчик и другой работы для пришельца нет, то человека учат новой для него профессии бесплатно. По-моему, это разумно.

— К сожалению, — продолжила Марта, — В этом мире нет нефти. На острове найдены небольшие запасы угля, но за сто лет эксплуатации угольные пласты почти истощились. Вся наша энергетика построена на электричестве.

Наши автомобили ездят на спиртовых и газовых двигателях или на электричестве — весь общественный транспорт — это троллейбусы и трамваи. Недавно появились первые электромобили. Нашим инженерам удалось построить два небольших самолета, со спиртовыми двигателями. Эти самолеты впервые пролетели над окружающими наш мир горами, и пилоты сделали первые снимки бескрайней пустыни за ними. Что дальше — людям пока неизвестно. Для того чтобы летать далеко, нужны большие самолеты, или даже космические корабли, на что у города просто нет ни специалистов, ни ресурсов.

Еще в деревне аборигенов Иван попросил Кхиема показать ему некоторые приемы восточных единоборств. Находясь на карантине, за домом "узники" обнаружили хорошо оборудованную спортивную площадку с тренажерами. От нечего делать стали тренироваться, Кхием, чтобы не потерять форму бойца, а Иван, чтобы научиться новому. Он почему-то был уверен, что здесь это может пригодиться. Иван с детства посещал спортивные кружки. Вначале "самбо", потом, в старших классах увлекся альпинизмом. С дядей Виктором Павловичем, с тем самым с рынка, пару раз ездил на Кавказ в альпинистские лагеря на Домбае. Поднимался на Эльбрус. Дядя серьезно занимался альпинизмом. Покорил все семитысячники СССР.

Ближе к ночи пришла вдруг Марта с фруктами и бутылкой вина. Предложила отметить начало новой жизни. Советовало смотреть на свое будущее с оптимизмом.

От выпитого бокала Алисия расчувствовалась, стала плакать, рассказывать Марте о своей жизни в Андолуссии. Женщина рано вышла замуж, но долго не было детей. Она лечилась, но безуспешно. Обратилась к Богу, даже ездила в Монтсеррат, чтобы поклониться Черной Мадонне. Молитвы были услышаны, у женщины родилась прехорошенькая девочка. Год женщина не расставалась с долгожданным ребенком ни на минуту. Муж и родственники стали уговаривать ее съездить отдохнуть на море. Нехотя Алисия согласилась. Ребенка оставили на попечение сестры. Теперь Алисия часто вспоминала тот день, когда она последний раз видела малютку.

Слушать все это было тяжело. Иван ушел на улицу. Кхием покинул затянувшуюся вечеринку еще раньше. Зажатое между глухими заборами небо светилось яркими незнакомыми звездами. Видео камера, которая беспокоила Ивана вначале их пребывания в карантине, сейчас не вызывала ни каких эмоций. Вскоре ушла домой Марта. Иван еще немного постоял под фонарем, вдыхая чуть солоноватый ночной морской воздух, и вернулся к себе в комнату. Пора было ложиться спать.

Иван не успел раздеться, как в его комнату резко открылась дверь. На пороге стояла Алисия в одной ночной рубашке. Она вошла и проворно закрыла дверь на защелку.

— Мне страшно! — почти шепотом сказала она, — Там — оно!

— Кто там? Сейчас посмотрю, — Иван хотел выглянуть в коридор и попытался открыть защелку, но Алисия буквально повисла на нем, не пуская к двери. И в этот момент Иван почувствовал волну страха, которая исходила от двери. То же самое, совсем недавно, он ощущал стоя перед видео камерой во дворе карантина. "Мистика?" Никакой мистики не было. Кто-то явно пытался открыть дверь с той стороны. "Уже легче, — подумал Иван, — тот, кто стоит за дверью, сделан из плоти и крови, но почему-то способен слышать наши молитвы и боится их". Иван посмотрел в сторону окна. Сада не было видно, ни один фонарь на улице не горел. Алисия, дрожа всем телом, плотнее прижалась к Ивану. Прямо в ухо Иван прошептал ей:

— Знаешь "Отче наш"? Молись.

И они громко стали повторять слова молитвы. Иван на русском, Алисия на испанском. Давление на дверь ослабло. Тот, кто стоял за дверью, не уходил, но уже ничего не мог сделать с ними. Слышно было, как скрипит пол в коридоре под тяжелыми шагами. Кроме молитвы у них не было никакого оружия. Кровать, стол, стул все было крепко прикручено болтами к полу, как это делают в доме умалишенных. Иван сильно сомневался, что приемы самбо смогут пригодиться в этой ситуации. Оставалось единственное верное оружие — молитва.

У Алисии от пережитого страха подкашивались ноги, и Иван помог ей лечь в кровать. Сам присел рядом. Предстояла долгая бессонная ночь.

Проснулся Иван от того, что где-то у него подмышкой возилась сонная Алисия укладываясь поудобней. Было утро. Потоки солнечного света вливались в окно. "Однако, тенденция, — подумал Иван, — Поутру просыпаться с малознакомыми женщинами. Алкоголь, ночь, девушка. Прямо Александр Блок какой-то. И самое смешное, что никто не поверит, если сказать, чем мы занимались всю ночь: молились и уснули под утро, как целомудренные брат и сестра. Впрочем, брат и сестра не спят в одной постели". От Алисии исходил тонкий запах жасмина. Пора было вставать, иначе целомудренные объятия могли легко превратиться в свою противоположность.

Кхием стоял в коридоре, и на его всегда невозмутимом лице читалось явное удивление. Иван вышел из своей комнаты, а за его спиной завернувшись в простыню, прошмыгнула в свою комнату Алисия.

— Завтрак готов, — сказал Кхием, возвращаясь на кухню, из которой только что вышел. Аромат чего-то очень вкусного щекотал ноздри. Иван подумал, что этой ночью он совершенно не думал об опасности, которая могла грозить Кхиему. В этом и есть явное преимущество атеистов, они не видят того, что открыто верующим и поэтому могут спать абсолютно спокойно. Тем более, что тварь приходила не за Кхиемом, и, наверное, даже не за Алисией, женщина, случайно, оказалась на пути. Тварь приходила за ним, за Иваном.

Кхиему Иван ничего не стал рассказывать, а сам Кхием проявил деликатность, и не стал спрашивать. Пришедшая утром Марта, тоже никак не показала, что она что-то знает о прошедшей ночи. Для чего на самом деле установлены видео камеры в доме и в саду, было неясно. Явно не для того, чтобы врач психолог следил за состоянием пациентов карантина.

4.Иван становится предпринимателем

Основатель города Ивар Мелькольв, он же памятник, был сделан в типичной для вождей и основателей чего-нибудь там позе — взгляд, устремленный вдаль, и перст указующий на раскинувшийся внизу город. "Здесь будет город заложен" — говорили его каменные уста. Марта подвела их к подножию памятника.

— Вы спрашивали, почему эту планету мы называем FOL? Вот здесь ответ.

Иван взглянул вниз. У подножия памятника на полуметровой высоте висела в воздухе табличка, на которой была только одна надпись — FOL.

— Когда Мелькольв с товарищами высадился на берегу, обнаружил эту табличку. Она лежала на земле. Ее нельзя сдвинуть с места или сломать. Когда убрали грунт снизу — табличка осталась висеть над поверхностью. В таком положении она и находится до сих пор. — Марта протянула Ивану руку для рукопожатия — В этом месте я должна проститься с вами. Карантин закончился.

Кхием отбывал куда-то в военную часть, базирующуюся на другом конце острова. Военный джип уже ждал его у тротуара. Руководство старожилов решило, что знания и навыки партизанской войны в джунглях Вьетнама, могут пригодиться спецслужбам Города в конфликте с северными племенами аборигенов, где много лет шла вялотекущая, но настоящая война.

Иван с Алисией должны были сами добираться до мэрии. Их дальнейшую судьбу будут решать там.

Расстались с Кхием как добрые друзья. Если удастся увидеться снова, то явно нескоро.

Иван с Алисией добирались до мэрии на древнем трамвае. Такие, наверное, бегали по улицам российских городов еще в тридцатые годы. Пример разумности и достаточности, и еще нехватки рабочих рук, промышленных и иных ресурсов. Старый трамвай, дребезжит, но движется, и никто его менять на более совершенную модель не собирается.

Город Ивану понравился. Много старинных домов, улицы, выложенные брусчаткой улицы, на которых мало автомобилей. Было такое впечатление, что все жители города ездят только на велосипедах. В окно Иван даже заметил нескольких велорикш. Впереди крутит педали чернокожий абориген, сзади в кресле восседает сахиб из старожилов или пришельцев. Но больше всего Ивана радовал открывающийся с холма вид на море.

Здание мэрии оказалось на соседнем с памятником холме. Строгий клерк вначале принял Алисию, которой сразу же предложили должность бухгалтера в самой мэрии. Алисия, оказывается, имела специальное экономическое образование.

Потом пригласил Ивана.

— Молодой человек, что же мне с вами делать? — клерк хмуро поглядывал на Ивана из-под роговых очков, задранных на лоб. — У вас нет никакой профессии.

Иван пожал плечами. Действительно, он окончил школу, работал у дяди на рынке, торговал поддержанными автомобилями, но никакой нормальной профессии получить не сумел.

Клерк пожевал губами, опустил очки со лба на нос.

— Вы написали в автобиографии, что были предпринимателем, торговали автомобилями?

— Типа того, — ответил Иван.

— Можем вам предложить и здесь продолжить, так сказать предпринимательскую деятельность. Месяц назад умер один пришелец, кстати, тоже русский, Глеб Михайлов. У него была мастерская по ремонту велосипедов. Вы, наверное, заметили, что основной транспорт в нашем городе — это велосипеды. Михайлов, как вы понимаете, родственников в городе не имел. После его смерти мастерская отошла в городскую казну. Мы можем оформить ее на вас. Естественно вам придется выплатить стоимость мастерской городу, но не сразу, постепенно. Ежемесячные платежи разумные. Мы не стараемся выжать из предпринимателя последние соки. Для города главное, чтобы дело делалось. Остальные мастерские по ремонту велосипедов после закрытия этой мастерской просто не справляются с потоком клиентов. Сами понимаете, что мы разрешаем открывать только столько мастерских, сколько нужно для города.

Ивана такой подход устраивал, и он согласился. Все бумаги были оформлены за пару часов. Иван получил ключи от мастерской и направление в общагу для пришельцев. Жизнь налаживалась.

Мастерская оказалась в новом спальном районе города. По площади — три гаража поставленные рядом. В одном собственно мастерская, в другом небольшой магазин с запчастями и различными аксессуарами для велосипедистов, в третьем — склад и офис. В офисе имелся стол, стул и потертый диван. Для себя Иван отметил, что иногда можно будет ночевать в мастерской. Общага, в которой его поселили, находилась на другом конце города.

В мэрии Ивану выдали небольшую сумму местных денег. Денежная единица на планете FOL, как, и следовало ожидать, была один фол. С радужной денежки на Ивана сурово смотрел основатель города Ивар Мелькольв.

Устраиваться в общежитие Иван поехал на троллейбусе.

Комната в общаге была на десять коек, с железными кроватями и низкими прикроватными тумбочками. "Крутое начало для начинающего предпринимателя!" — подумал Иван. Только такое жилье предоставлялось вновь прибывшим пришельцам с Земли бесплатно. Хочешь жить отдельно — плати. Листок с расценками на отдельную комнату или квартиру висел прямо на двери конторки коменданта общежития. Выданные в мэрии деньги нужно было тратить с умом, в первую очередь на приобретение запчастей к велосипедам.

У окна на кровати сидел мужик, ел копченую рыбу, и запивал прямо из горла каким-то местным вином. Тяжелый дух и того и другого стоял в воздухе. Иван остановился в нерешительности: "А, не лучше ли сразу поселиться в мастерской?"

— Чего пацан, рамсы попутал? — спросил мужик по-русски.

— Блатной что ли? — спросил в свою очередь Иван. На блатных он насмотрелся в Москве на рынке, хорошо знал эту публику и их манеру общения.

— Не, так, приблатненный, по малолетке хороводился с блатными, — не соврал мужик, и показал на кровать рядом с собой, — Присаживайся. Эта шконка свободна.

Нового знакомого звали Коля, или Колян, как он представился. В России он работал слесарем сантехником и жил в общаге. Преодолев биллионы километров межзвездного пространства, с препятствиями добравшись до города Ивара Мелькольва, клерком из мэрии был направлен на работу по специальности, в слесари сантехники, и получил место в общаге. Круг жизни замкнулся. То, что определяет направление нашей жизни, лежит не снаружи, а внутри нас.

Крепкий алкоголь в Городе стоил безумно дорого, а от дешевого вина Колян почти не пьянел. Поэтому был полон энергии и планов на будущее. Узнав, что Иван начинающий предприниматель, сразу стал набиваться в компаньоны. Остановились на том, что Коля будет помогать ремонтировать велосипеды по воскресным дням и иногда подменять Ивана в будни.

— У меня масса свободного времени, — уверял Ивана Колян. — Здешние водопроводы для меня, тьфу, на раз плюнуть. У меня знаешь, какая квалификация?! Тут настоящих сантехников считай, и нет. Сантехниками, смех, композиторы, менеджеры всякие работают. Даже один бывший правозащитник. Я тут для них как профессор. Чуть что, сразу бегут, Николай Петрович, помоги советом, сами не можем справиться.

Колян рассказал Ивану и про свои приключения в джунглях севера. Со слов Коли получалось, что там не все так страшно, как рисовала им Марта на занятиях. С аборигенами Колян быстро нашел общий язык, и чуть не споил местного вождя, который с явным облегчением продал Коляна другому племени. Последние оказались сущими дикарями, посадили Колю в яму, почти не кормили. Язык он уже к этому времени понимал, и по отдельным фразам, брошенным аборигенами, понял, что его хотят принести в жертву какому-то морскому богу. Колян проявил чудеса ловкости, темной ночью выбрался из ямы, которую совсем не охраняли и бежал на лодке в море. Долго плыл, голодал, умирал от жажды. Совсем обессиленного Колю подобрал патрульный военный катер Города.

Карантин Коляну не понравился. Многоэтажное здание с комнатами клетушками, погулять во двор выпускали два раза в день под присмотром надзирателя.

— Хуже, чем в тюрьме в России, — считал Колян.

— Странно, — сказал задумчиво Иван, — а нас поселили в отдельном доме с садом. Почему такая разница?

— Так, наверное, кто-то у вас блатной шибко был? — предположил Колян.

Почему их поселили в карантине не так как других? Отдельно. Иван считал этот момент очень важным. Что происходит здесь на самом деле? В этом ему нужно обязательно разобраться.

На груди у Коли Иван заметил серебряную цепочку и православный крест на ней. На рынке многие блатные носили на шее толстые цепи с золотыми крестами, но это был скорее антураж, знак принадлежности к определенным криминальным кругам.