— Спасибо, мой Фюрер, не откажусь, — кивнул я, сохраняя невозмутимым свое лицо. На лице Брэдли мелькнула ожидаемая мной ухмылка. Подойдя к своему рабочему столу, он взял трубку телефона и попросил секретаршу принести чаю. — Черный с лимоном, две ложки сахара, — ответил я, на немой вопрос правителя. Брэдли продиктовал мой "заказ" и положив трубку, сел напротив меня.
— Скажи, Эдвард, как тебе служится в армии? — спросил он меня. Вопрос вызвал бы мою усмешку, если бы я не понимал кто сидит передо мной, а потому я ответил максимально сдержанно.
— Все в пределах нормах, мой Фюрер, — ответил ему я, по-прежнему дистанцируясь от него. На это он лишь рассмеялся.
— Все также холоден и серьезен, — усмехнулся он. Он замолчал, а через три минуты в кабинет вошла секретарша, неся в руках поднос с чаем и сдобным печением в вазочке, любимым печением Фюрера. Когда секретарша ушла, расставив сервиз на столе, Брэдли потянулся к вазочке. Заметив мой взгляд, он опять улыбнулся. — Моя супруга все пытается отучить меня от того чтобы я постоянно ел его. Говорит, что я растолстею, и она меня тогда бросит.
— У каждого человека есть свои слабости, ведь именно такие моменты говорят о том, что мы все еще люди, — философски заметил я. Брэдли с интересом посмотрел на меня. Уверен, ему редко когда удается поговорить на такие темы с кем-либо из подчиненных. Никто из генералитета не будет вести с ним подобные беседы, а младший офицерский состав просто не сможет из-за огромной разницы в чинах. С супругой он естественно будет разговаривать на иные темы, так что для философских бесед остаются такие молодые офицеры вроде меня или Мустанга. — Вот только не всегда свои слабости можно показывать другим. В противном случае могут пострадать те люди, которых ты обязался защищать.
— Вот как? — заметил Брэдли, прожевывая печенье. — И у тебя есть те, кого ты хочешь защищать?
— Конечно, мой Фюрер, такие люди есть у всех, — кивнул я ему, пробуя на вкус сдобу, пока Брэдли мне его силком не запихнул в рот. На вкус печенье оказалось очень даже ничего, и, прожевав, я продолжил.— А может даже не люди, а идеи. Все мы что-то или кого-то защищаем. И всегда за что или за кого мы готовы отдать свою жизнь.
— А за кого готов отдать свою жизнь ты, Эдвард Элрик? — спросил он меня.
— Когда я надевал эту форму, я обещал отдать свою жизнь за тех людей, что населяют нашу страну, Аместрис, — четко ответил я, показывая свои приоритеты. — Благо моей страны превыше меня, ведь именно здесь живут дорогие мне люди. Сначала я думал это только мой младший брат. Потом я думал это еще наш учитель. Еще позже я подумал, что это мои боевые товарищи из восточной Зоны. Но теперь я понимаю, что в каждом городе, в каждом поселке нашей страны я встречаю людей, которые мне становятся дороги, которых мне хочется защитить.
— Это довольно много людей, — задумчиво произнес Фюрер, бросив мимолетный взгляд на карту страны. Страны знаменитой своей алхимией и чьи контуры сами похожи на алхимический круг. — Но ты уверен, что тебе хватит сил защитить нашу страну, ведь есть так много людей, которых ты можешь защитить? Если тебе придется отдать свою жизнь за кого-то, то ты сможешь защитить только одного человека. Одна человеческая жизнь равноценна лишь такой же человеческой жизни. Тебе не кажется слишком высокомерным, считать, что твоя жизнь может сравниться с жизнями всей страны?
— Я помню эти слова, мой Фюрер, — ответил я, улыбнувшись и посмотрев на карту. — Вы сказали эти слова Рогу Роа, духовному лидеру Ишваритов, что с оружием вышли против нашего государства вместо того чтобы попытаться мирным путем решить конфликт. Но в отличие от него, я не настолько высокомерен. Я честно оцениваю свои возможности и прекрасно понимаю, что в одиночку мне никогда не защитить эту страну, каким бы сильным алхимиком я не был. Но я не один, у меня очень много товарищей, кто разделяет со мной мои убеждения и я рад что у нашей страны есть будущее.
— Какие интересные слова для столь молодого человека как ты, Эдвард, — сказал он, вот только в его взгляде горел странный огонь. — Ты не похож на романтика, который только окончил Академию, ведь ты знаешь какую цену надо заплатить за мир. Знаешь, из чего состоит тот цемент, что скрепляет наше государство. Никогда не думал, что о тебе думают простые люди, которых ты так усердно готов защищать, рискуя своей жизнью? Разве ты не знаешь, как тебя называют в газетах?
— Меня не волнует мнение людей обо мне, — качнул я головой. — Даже если мне придется пройти дорогой выложенной из человеческих голов, я не изменю своим целям. Даже если от меня отрекутся все кто мне дорог, я не сверну с того пути, по которому иду!
— И что же это за путь, куда он ведет? — с интересом спросил Фюрер.
— Этот путь ведет меня и мою страну к миру, — ответил я. — Когда у Аместриса больше не останется врагов и все страны будут подчинены нам, тогда больше не будет потребности в смерти, в человеческих жизнях, в цементе, скрепляющем основы государства. Тогда можно будет сказать, что государство это мир. И тогда вы будете Фюрером всего мира.
— Уверен, что я доживу до тех славных дней, — усмехнулся Брэдли, глядя в мои глаза в которых не было и доли фанатизма, лишь четкий расчет и понимание какую нужно отдать цену за подобное мироустройство.
— Что ж, если вы не уверены, то когда вы сойдете с этого пути, я займу ваше место, — прямо сказал я, чем сумел изрядно удивить Брэдли. — Я займу ваше место и обрету достаточно сил, чтобы защитить всю страну. И я приведу ее к миру!
— Серьезное заявление, молодой человек, — задумчиво произнес Правитель, вставая и подходя к карте. — Ты не боишься говорить мне, что займешь мое место, но я чувствую, что ты не предашь меня! Ты говоришь мне, что останешься на этом пути и пройдешь его до конца, и я верю тебе! Ты уже немало сделал для процветания нашей страны, и я вижу, что ты сможешь сделать еще больше. Твои решения взвешены и продуманы и ты не спешишь принимать их, основываясь на чувствах. Что ж Эдвард Элрик, я готов довериться тебе. Твои последние действия в Восточной Зоне только подтверждают слова, сказанные тобой сейчас, — его палец уперся в точку на карте представляющую Восточный город. Затем он вытянулся по стойке смирно и я, почувствовав, что должен повторить за ним, также встал.— А потому, властью данной мне народом Аместриса и его армией, я присуждаю тебе Эдвард Элрик звание полковника армии Аместриса.
— Есть, сэр, — ответил я, как требуется по уставу. Вот только никакие слова не могли выразить мои эмоции в этот момент, смесь удивления и радости. И хотя внешне я оставался невозмутим, внутри меня творилась настоящая буря и скорее всего Брэдли её заметил.
— Уверен, это не последнее ваше повышение полковник Элрик и боюсь такими темпами, вы скоро станете самым молодым генералом в истории Аместриса, — с усмешкой в голосе сказал он. Затем подойдя к столу, он достал из верхнего ящика пенал из красного дерева. В нем оказались погоны полковника и новые документы. — Думаю, будет гораздо лучше, если отсюда выйдет уже полковник, — сказал он, делая прозрачный намек. Я его понял и при Фюрере поменял погоны, отдав ему старые. Убрав их, он глянул на часы. — Сейчас двенадцать ноль-ноль, так что можете пока отобедать, пройтись по городу, прогуляться, а ровно в три ноль-ноль состоится совещание Генерального штаба, на которое вы приглашены. Думаю, у вас найдется, что сказать по поводу вашей недавней инициативы, что так взбудоражила армейские круги. Да и не только! — тут его глаза покосились на мой портфель, в котором были документы подготовленные мной. — Вижу, вы основательно успели подготовиться, хотя и не предполагали, что вас пригласят на совещание. Похвально, похвально, вы ведь не против, если я ознакомлюсь с вашими выкладками, полковник?
— Никак нет, мой Фюрер, — ответил я, протягивая портфель. — Здесь изложены краткие выкладки относительно проверки и выводы относительно целесообразности всеобщей проверке по стране, так и о самой системе военных управляющих, предложения по ее улучшению и реорганизации.
— Серьезно, серьезно, — покивал он на мои слова и взял портфель. — Что ж, можете идти, полковник Элрик.
— Есть, — я отдал честь и вышел из кабинета.
У меня в запасе было три часа, и я решил просто побродить по штабу, может кого из знакомых встречу. Конечно, то, что я не учился в Академии, накладывало определенный отпечаток, в том числе и то, что я мало кого знал из офицеров Центра. Все-таки основной круг моих знакомств водился вокруг восточного города. Уточнять в какой стороне столовая мне не требовалось, так как я уже не первый раз в Центральном Штабе, потому я сразу направил свои стопы в нужном направлении. В столовой ожидаемо оказалось немного народу, так как обед только начинался. В основном младший командный состав и очевидно, что не нюхавший пороху. Во всяком случае, среди воевавших офицеров я таких презрительных взглядов в спину не встречал. Почему в спину? Потому что все они были не старше лейтенанта и мнили из себя невесть что, раз им дозволили служить в Центре. Но вот я взял поднос и, подойдя к раздаче, набрал себе довольно плотный обед. Работница столовой, что стояла на кассе с сомнением посмотрела на содержимое моего подноса, видимо сомневаясь, съем ли я все.
— Пробивайте, пробивайте, — поощрительно усмехнулся я. — Никогда не знаешь, когда получится отобедать в следующий раз, — она смутилась, бросив взгляд на мои погоны, но обед пробила, после чего я, найдя себе место, принялся за еду. До этого я только ужинал в поезде, а на завтрак был только чай у Фюрера, так что я весьма проголодался. Когда я довольно быстро умял первое и приступил ко второму, к моему столу подошли и поставили поднос напротив меня. Подняв взгляд, я улыбнулся. Передо мной стоял Маэс Хьюз собственной персоной уже в погонах майора. — Какие люди! Майор Маэс Хьюз собственной персоной. Не думал, что вас разведку выпускают на обед. Вижу, все растете в званиях?
— Боюсь мне пока далеко до ваших высот, господин полковник, — улыбаясь, ответил он, на что я поморщился.
— И ты туда же, — фыркнул я. — А то, что в Ишваре ты не раз прикрывал мне спину, это мне получается надо забыть? Если бы не ты в тот раз, я бы до сих пор лежал бы в тамошних песках. К тому же, Маэс, ты теперь майор, так что в столовой можешь называть меня Эдвардом.
— Хорошо, — кивнул он, так и не престав улыбаться. — Кстати, ведь Мустанг пока подполковник?
— Да вроде да, — ответил я, не понимая, к чему он клонит.
— Тогда передай ему, что он мне должен! — сказал он, вызвав у меня недоуменный взгляд. — Мы поспорили с ним. Я сказал, что ты станешь полковником раньше его, а он был не согласен.
— Ха-ха-ха, что, правда? — рассмеялся я. — Думаю, он будет несколько опечален этой новостью, а может, даже уязвлен. В Восточном штабе до сих пор делают ставки по любому поводу относительно нас двоих. Почему-то все думают, что между нами идет какая-то борьба.
— А разве нет? — спросил меня Маэс. Я же в ответ лишь пожал плечами.
— Мне незачем бороться с ним, одно же дело делаем, — ответил я, берясь за чай. — Да и не думаю, что он сам воспринимает это всерьез. Разве что так расслабляется.
— Да, а ведь раньше мы с ним в Академии тоже соперничали, да и сейчас невольно соревнуемся, — усмехнулся Маэс. — Мы были тогда так молоды, романтичны.
— А потом настал Ишвар, и пришлось отбросить всю романтику, что вела вас? — усмехнулся я. Маэс посмотрел на меня странным взглядом, чем-то напоминающий тот, когда мы вели подобные "задушевные" беседы в компании с Кимбли. Я вздохнул и отвернулся от него. — Ладно, извини, Маэс, не хотел тебе напоминать об этом.
— Набил бы тебе морду если бы ты не был старше по званию, — заметил Маэс. — А еще лучше выпороть, — буркнул он напоследок. Эта идея заставила меня улыбнуться. Я представил, как Маэс подает заявление с этим требованием Фюреру и четко излагает по пунктам, почему это необходимо. Немного погоняв эту мысль, я отбросил ее как бредовую.
— Наверное, ты прав, Маэс, — произнес я, нарушив неловкую тишину и разрядив атмосферу. — Мне действительно не стоило напоминать тебе о тех днях.
— Ладно, не бери в голову, Эд, — махнул он рукой. — Я тоже хорош, обиделся на правду, — он замолчал и допил чай, свой я допил уже давно. — Слушай, Эдвард, а ты где остановился, в гостинице?
— Пока нигде, — ответил я ему. — Сразу с поезда я отправился в Штаб, так что мне некогда было ходить по гостиницам.
— Тогда ты можешь остановиться у меня, — сказал Маэс со своим всегдашним радушием. — Моя милая Гресия будет только рада этому. Все решено!
— Ладно, ладно! Раз к тебе, так к тебе! — махнул я рукой, отправляясь к выходу из столовой. Маэс шел рядом. Когда мы вышли из столовой, я продолжил. — Если честно, я собирался сам разыскать тебя чтобы ты сам предложил мне остановиться у тебя. Надеюсь, ты простишь мне мой тактический ход?
Хьюз внимательно посмотрел на меня и улыбнулся. Видимо примерно такого ответа он не ожидал, но желал услышать от меня. Ответа не полковника, но ребенка. И мне была приятна его реакция. Чувствую, вечером меня совсем замучают, и меня не спасет мое звание.
Распрощавшись с Хьюзом и обещав ему заглянуть после совещания, чтобы вместе с ним отправится к нему домой, я отправился в библиотеку. Мне хотелось немного развеяться, а заодно и просмотреть какие-нибудь материалы. К моему удивлению в библиотеке оказалась "Книга рецептов Доктора Марко", увесистое издание с мелким шрифтом. Бегло пробежав по ней, так как у меня совершенно не было времени на вдумчивое чтение, я отметил что, скорее всего это действительно шифр. Вернув книгу, я отправился обратно в Штаб, по пути размышляя над тем, что именно может скрывать в себе это издание, и чего может стоить подобное знание.
Ровно в три ноль-ноль я вошел в совещательный зал Генерального Штаба. Фюрер первым приветствовал меня, причем стоя. Во взгляде большинства генералов было безразличие, с толикой слабого интереса, и лишь у некоторых было презрение ко мне. Но никто не посмел перечить Брэдли, когда тот пригласил меня начать сегодняшний доклад с общей оценки самой систем управления промышленными объектами, на примере Восточной Зоны. Доклад прошел замечательно. Никто из генералов не пытался меня перебить, а лица некоторых только вытягивались, когда я приводил цифры сухой статистики. Должно быть, именно они ратовали за эту систему. Доклад был пространным. Как только я закончил говорить о результатах проверки и оценки самой системы, Брэдли предложил мне развивать мысль дальше и поделиться своим видением того, как желательнее всего управлять подобными объектами.
В общем, когда совещание закончилось, генералитет смотрел на меня с куда большим интересом, чем по началу. Для них было очевидно, что я не просто выучил что-то по бумажке, а отлично понимал ситуацию и прекрасно подготовился. В итоге меня поблагодарили за усердную работу и пообещали учесть мои выводы при переработке системы управления. Было бы наивным полагать, что мне позволят остаться на это совещание, а потому отдав честь, я вышел из помещения. Было уже восемь часов вечера, и я не надеялся застать Хьюза на рабочем месте, но, тем не менее, я отправился к нему. Хьюз был на месте и усердно ждал меня.
