Сестрёнка Месть

— Тот самый сумасшедший миллионер-изобретатель, который предлагал взорвать Луну, чтобы обломки упали в Океан-море и залили Неудобь?

— Герье не сумасшедший, а гений. Не слушай новости по радио. Итак, австралийская технология, вместо того, чтобы стать достоянием Империи, перешла в единоличное владение Герье. А это значит...

В коридоре послышались шаги. Алёна упала на колени и вытащила устройство из порта.

Я и девушка заползли под стол, кое-как уместившись вдвоём. Оба стояли на четвереньках, Алёна, на локтях, отставив гипсованную руку, а я сзади неё, стараясь не думать об этой позиции, и о том, что волосы канцеляритки щекотали мои ноздри.

— Мосье Паск? Мой генерал, вы тут?

Перед нами появились ноги охранника. Потоптавшись, он выключил ординатёр и вышел, притворив за собой дверь.

Мы провели с Алёной на четвереньках ещё минут пять. Потом вышли из кабинета и покинули здание через ту самую "потайную дверь", через которую доставляли арестованных.

7

Я стоял перед этажёркой, уставленной глиняными статуэтками: фигуры зверей, дирижаблей и непропорционально сложенных людей. Этажёрка стояла в коридоре Алёниных апартаментов на улице Пилатра Розье. Огромная четырёхкомнатная квартира без особых признаков уюта.

За дверью ванной комнаты слышалась звуки воды.

— Слушай, а почему у тебя дома так мало вещей? — спросил я, когда шум воды прекратился. — Или ты любитель минималистичной моды австралийцев?

— Я почти не живу здесь, — ответила Алёна через дверь. — Последние четыре месяца таскалась по аэронефам, выслеживая ханаатского шпиона. В квартире я отдыхаю, занимаюсь скульптурой.

— Интересное хобби.

Дверь ванны приоткрылась:

— Борис, помоги инвалидной даме.

Я несмело вошёл. Алёна стояла в ванне, прикрывшись занавеской для душа. Сквозь полупрозрачный материал светились розовые формы её пышного тела. Загипсованная рука Алёны была покрыта полиэтиленовых чехлом. Я подал полотенце.

Прикрыв грудь, Алёна вышла:

— Твоя очередь.

— Разрешаешь пользоваться твоей водой?

— Народ оплатил её своими налогами. Трать, сколько хочешь.

Алёна вышла из ванны, а я снял пиджак и спросил в приоткрытую дверь:

— Кстати, почему все охотятся именно за этими механикломи? Их же дохренищщи после войны осталось.

— До войны Австралия была чем-то вроде мифа, — ответила Алёна. — Австралийцы избегали любых контактов с людьми на материке. Вообще считали нас мутантами, типа брюхоногов. Их технологии превосходили наши.

Я стянул майку:

— Но мы же победили?

— Только после того как Империя Ру?сси и Конурский Ханаат заключили временный военный союз.

— Помню, в детстве повторяли в новостях лозунг "Один мир — одна победа".

— Но по новостям не говорили, что мы победили австралийцев вовсе не числом или умением. Как бы это сказать... Австралийцы сами себя победили. Тебе трудно понять, не владея той секретной информацией, которую мне вдалбливали на учёбе.

— Я постараюсь.

— Пока материковые народы столетиями выживали после каждой волны Большой Беды, раз за разом отстраивая свои цивилизации с нуля, австры жили на всём готовом, что осталось ещё от добедовых времён. Ведь ни одна волна до Австралии не докатилась.

— Разве это плохо? — спросил я, стягивая трусы.

— Почему для тебя всё должно быть или хорошо или плохо? Это — факт. Они были расой высокотехнологичных детишек. Не знали страданий, боли, голода. Их остров не окружала Неудобь. У них были сабжект-принтеры, приборы, которые создавали из любого мусора одежду, оружие, технику. И были стройботы, которые воздвигали здания любой сложности.

— Звучит как сказка.

— Любая добедовая технология — сказка. Но для австралийцев это повседневность. При том, что все их технологии не развивались несколько тысяч лет. Австры даже разучились учиться.

— Это как?

— Ещё в утробе матери каждому австру ставился имплант, "твин". С австралийского переводится, как "близнец". Это устройство становилось вторым мозгом. В твин закачивали любые знания и чей-либо прожитый ранее опыт. Австру не надо ходить в школу воздухоплавания, чтобы стать капитаном. Нужно просто закачать в твин опыт жизни великого капитана.

Я встал под тёплые струи воды:

— Как хорошо!

— Да, неплохо. Все твины были объединены в сеть под названием "Поток Сознания". Типа как наш репозиторий для ординатёров, из которого мы только что стащили секретные данные. В Потоке хранились миллиарды жизненных опытов предыдущих цивилизаций. Добедовых, конечно. Сами австры давно разучились производить полезный опыт. Они заполняли Поток Сознания какими-то театральными постановками из выдуманных жизней. И всей страной переживали этот ненастоящий опыт. Ну, типа, как сейчас у нас все уносятся от радиосериалов.

— Что случилось с Потоком?

— Во время войны, Жизель Яхина...

Я вышел из ванны, вытирая волосы полотенцем:

— Убийца моей семьи?

— Повторяю, для военных — она герой.

— Иногда мне кажется, что все герои Империи — убийцы.

Я и Алёна стояли в коридоре рядом с этажеркой. Оба голые, обмотанные полотенцами.

Алёна продолжила:

— Жизель и негрянин по имени Дель Фин, попали в плен. Не знаю почему, но им поставили твины. Что и стало концом для австров. Если Жизель участвовала в ментальных постановках и погрузилась в виртуальный мир, то Дель Фин взял контроль над Потоком Сознания, превратив часть австров в покорных рабов.

— У негрян какая-то тяга захватывать рабов. В НФР, например.

— Дель Фин смекнул, что, контролируя Поток Сознания, может покорить всех австров.

Поняв, что глупо стоять друг напротив друга в коридоре, мы прошли в комнату и сели на диван.

— Потом произошли какие-то свои замесы, в итоге Жизель убила Дель Фина.

— Убила? Почему-то я не удивлён.

— Тем самым она спасла человечество. Ты жив благодаря ей.

— Моя мама и сестрёнка — наоборот.

Алёна закурила тонкую сигаретку:

— Австры отключили Поток Сознания, чтобы не попасть в ментальное рабство. Вся техника, все механиклы управлялась через твины. Из Потока австры брали жизненный опыт, помогающий воевать с нами. Без него — стали детьми, не способными сварить себе суп. Ведь рецепты тоже были в Потоке. Конечно, у многих сохранились ранее закаченные навыки. Австралия оставалась грозной военной силой, но сами австралийцы поняли, что шутки закончились и сами предложили капитуляцию.

Я усмехнулся:

— Вот почему боевые машины носили карнавальную внешность ящериц и пауков? Для австров война с нами была шуткой и развлечением!

— Вот именно. Но тебе лучше верить нашей пропаганде, в которой австры хитрые и злобные враги, которые только и ждут, чтобы напасть на нашу светлую Империю.

— Раз техника австров не работает без Потока, то почему включился механикл на аэронефе?

Алёна подошла к шкафу и достала постельное бельё:

— В этом и загвоздка. Что если австры смогли частично восстановить управление своей техникой? Или ещё хуже — ханаатцы нашли способ активировать технику австров. И то, и то беда для Империи Ру?сси.

Девушка бросила бельё мне на колени:

— Ничего, что будешь спать на диване?

— А мы уже всё?

— Ты рассчитывал на что-то ещё? Спокойной ночи, Борис. Повторю — ты смелый парень. Если бы не ты, я не полезла бы в ординатёр Паска, и не узнала бы кое-что.

8

Конечно же, я не мог уснуть. Ворочался на простынях, прислушиваясь к звукам из спальни Алёны. По её словам я "смелый, но не решительный". Что это значило? Намекала, чтобы я сделал первый шаг?

Поднявшись, я сел на диване.

Возникла дилемма: одеться или нет? Приду к Алёне голым — можно будет понять меня без слов... С этими мыслями я натянул брюки. Заявиться в нижнем белье было бы слишком нагло. Если Алёна ни на что не намекала, то могу сказать, что ошибся дверью.

По тёмному коридору, изредка освещаемому светом луны, прорывавшейся сквозь пелену облаков, я дошёл до дверей её спальни. Прислушался. Развернулся и пошлёпал обратно. Остановился. Вернулся с намерением решительно распахнуть створки двери. Тут меня обдало порывом ветра — в той комнате, где я спал, открылось окно! В него проникла тёмная фигура с торчащим в руке пистолетом. Нарушитель уверенно направился к дверям спальни. Я успел спрятаться за этажерку.

Вот так ночное рандеву!

Наблюдая, за нарушителем, я спешно размышлял, что делать. Просто закричать? Но тогда меня застрелят первым. Молча ждать, когда он убьёт Алёну и примется за меня? Или плюнуть на всё, да сбежать, как хотел ещё на авиадроме?

Сунув руку в карман, нащупал коробочку пудры. Далее я не размышлял.

— Алёна, атас! — закричал я.

Выступив из укрытия, высыпал пудру в лицо нарушителю и вдобавок обрушил на него этажерку. Тяжёлая конструкция ударила злодея по шее, придавив к полу. Осколки статуэток разлетелись в стороны.

Вспыхнул свет, дверь спальни с грохотом распахнулась. На пороге — Алёна в красном кружевном белье. Я не разбирался в женщинах, но даже я понял, в таком белье не спят... В таком — ждут.

В левой руке канцеляритки — огромный пистолет:

— Не дёргайся!

Лицо нарушителя было белым от пудры, а глаза слезились. Он тоже поднял пистолет и выстрелил. Алёна спряталась за стеной.

Оттолкнув ногами этажерку, злодей перебежал за диван. Алёна сопроводила его серией выстрелов. Пули чиркали по полу, застревая в стенах. Я наконец догадался спрятаться за поворотом коридора. А в голове у меня вспыхнула идиотская мысль: что если канцеляриты специально покупали себе большие квартиры, чтобы было где побегать и пострелять?

Алёна и злодей обменивались выстрелами, каждый оставаясь в своём укрытии и выставив руку с оружием. Стреляли не глядя, но пули точно ложились в то место, где мог оказаться противник.

Неизвестно, сколько бы это длилось, если бы ночной визитёр вдруг не начал хрюкать от смеха. Его пистолет задрожал, а стрельба потеряла точность. Я не разбирался, не только в женщинах, но и в пудре, но даже я знал, от такого количества, что я высыпал ему в лицо, должен начаться нехилый приход.

От удивления Алёна перестала стрелять. Воспользовавшись затишьем, злодей поднялся во весь рост и побежал к окну, покачиваясь на ходу. Стукнувшись плечом в оконную раму, он вывалился наружу и ухватился за верёвку.

— Уходит! Уходит же, — закричал я.

— По-твоему, я запасные обоймы в трусиках храню? — ответила Алёна.

Пока она шарила в тумбочке у кровати, я подбежал к окну и с опаской выглянул. Злоумышленник, выписывая кренделя и похохатывая, подбежал к пежо-фургону. Дверь кабины открылась, и он упал в салон в неё. Машина резко выехала со двора.

К окну подбежала Алёна и сделала несколько выстрелов по отъезжающему фургону. Потом обернулась ко мне, из пистолетного дула вился дымок:

— За меня взялись всерьёз. Тебе надо сматываться из Моску, Борис.

9

Из окна такси я смотрел на утренние улицы Моску. Кое-где вышли на работу дворники, они катили за собой телеги с моющей жидкостью. Возле закрытых ворот станций метро стояли хмурые гуляки, возвращающиеся из кабаре. Девушки в вульгарных нарядах, мужчины в ещё более вульгарных нарядах. Все они хотели спать. Никто не опасался, что на них выскочит убийца с пистолетом.

Мой наладонный ординатёр пискнул. Я получил голосовое сообщение от папаши:

"Салют, Бориска. Я не в Моску. Решил пожить в санатории Национального Заповедника имени Володимара Первого. Роскошное место, леса, озёра, горы... Разрешена охота по древним обычаям, то есть с арбалетом или пороховым ружьём. Связь ловит не везде. Пардон, что не увиделись. Далее, что касается аэронефа: полностью тебе доверяю. Ты капитан. Ремонт, так ремонт. Передавай привет новой подружке. Иметь связи с канцеляритами опасно, но выгодно. До свидания, сынок".

Я тронул таксиста за плечо:

— Здесь сверните на авеню Поколения Умных.

— Но на авиадром лучше ехать по авеню Лемуль.

— Мне надо в Форт-Блю, знаете где?

— Кто ж не знает? Там базируется ПВК "Эскадрон Жизель". Единственная ПВК, которая владеет территориями в пределах столицы.

Алёна сидела рядом со мной. Здоровую руку всё время держала в кармане куртки, сжимая пистолет:

— Что ты задумал, Борис? Из-за меня ты и так в опасности.

— Я всё время из-за кого-то в опасности.

Такси встало у обочины дороги. Я вышел, а таксист моментально врубил радио "Шансон" и закурил, выставив босые ноги в окно.

Как всегда под утро тонкая полоса облаков, которая покрывала небо жилых земель, ненадолго рассеялась. Громада "Форт-Блю" возвышалась в синем предрассветном небе: столетнее здание, облепленное радарными антеннами, ложементами боевых бес-пилотов и вздутыми венами проводов и труб.

От Форт-Блю меня отделял высокий решётчатый забор и пространство взлётного поля, на котором стояли с десяток эликоптеров и парочка реактивных авионов. Я не разбирался в ПВК, но даже я понимал, что "Эскадрон Жизель" — мощная военная организация.

Алёна встала рядом со мной:

— Убедился, Бориска, что Жизель Яхина неуязвима?

— Не бывает неуязвимых. Тут другое дело, Алёна. Я уже не уверен... Нужно ли мстить вообще? Моя жизнь далеко ушла. Мне есть, что терять. Мой аэронеф, моих друзей, карьеру, дело...

— А ещё — жизнь можно потерять прямо сейчас. Нужно торопиться.

С той стороны забора подошёл зевающий охранник ПВК. Лениво пнул решётку забора:

— Чё вылупились? Пошли вон.

Алёна увела меня в такси. После чего произнесла то, что стало моим руководством к действию:

— Если уж мстить, то так, чтобы всем и разом.

Эпизод 4. Скрип горящих камней

1

Пролог или лапы безумия

Я держал заряженное ружьё, из которого стрелял всего один раз, для пробы, в воздух. Но ещё никого не убивал. Наведя ружьё на замок подсобки в левой стене рубки, я крикнул:

— Откройте немедленно или буду стрелять.

Димон стоял позади меня. Хотя, зачем я его постоянно выгораживал? Надо сказать правду: Димон трусливо прятался за моей спиной, делая вид, что следил за рулями. Будто я не знал, что мы на автопилоте.

Прохор Фекан стоял рядом со мной и держал саблю наголо. Откуда у него это оружие, он так и не сказал. Он вообще никогда ничего не рассказывал. Ни о себе, ни о чём-то ещё. Прохор молчал во время вахты, молчал во время подколок со стороны Льва Николаевича. Он молчал за обедом и ужином. Изредка Прохор отвечал на вопросы по работе, ограничиваясь тремя языковыми конструкциями: "да", "нет" и "это не моя должностная обязанность".

Молчал Прохор и сейчас, готовый по моей команде рубить, кого прикажут.

— Тьфу-ты ну ты, сами устроили тут кабаре-бордель, сами и расхлёбывайти, сопляки,