Дед Матвей, привычно шагая до своих Выселок, заметил, что сегодня особо хорошо и легко думается, что радовало. Теперь, когда он придёт домой, то сразу возьмётся за досье на этого, прости советская власть, лейтенанта Мухина. У деда Матвея уже сложился чёткий план, какую информацию он добавит в досье. Во-первых, в раздел "Моральный облик". Хотя, какой к бесам, у этого перерожденца, моральный облик. Явно, что самый настоящий аморальный облик. Пришлось решительно вычёркивать заголовок "Моральный облик" и переписывать его на аморальный. Так будет честнее. Слова сами ложились на бумагу, ловко сплетаясь в предложения, предложения в целые абзацы, а те в страницы. Главное — надо расписать всё подробно и красиво. А писал дед Матвей на удивление красивым уверенным почерком. Это был его природный дар. Писал по привычке перьевой ручкой, макая её в чернильницу. Новомодных шариковых ручек дед не признавал: ему было понятно, что эти все новшества, вредительская затея, чтобы поглумиться над советскими школьниками. Ведь понятно: сначала шариковая ручка, а потом какой-нибудь гад единый государственный экзамен придумает. Вредители они не дремлют.

Что-то много страниц получается, и это только про аморальный облик будущего подследственного. Может тот эпизод с соседской козой вычеркнуть? Хотя пусть будет: кашу маслом не испортишь, ёптыть.

Теперь надо осветить о профессиональных качествах объекта. Хм. А их и нет совсем, этих самых профессиональных качеств. Ага, так и запишем заголовок следующего раздела "Дремучий непрофессионализм", и подчеркнём, ну, и некомпетентность отметим тоже, однозначно. Через две страницы текста можно было уяснить, что этот лейтенант полный раздолбай каких свет не видывал. Дед Матвей даже покачал головой: вот ведь дела, и как только иностранная разведка содержит и доверяет такому раздолбаю, ведь вроде серьёзная организация.

Теперь, в следующем разделе надо осветить деятельность Мухина на иностранную разведку. А на какую? Дед задумался, но думал не долго. Что-то подсказывало ему, что или на турецкую или на румынскую. Наверное, это подсказывал здравый смысл. Хотя, пусть у органов голова болит с выяснением на какую именно разведку этот фрукт работает: на турецкую, на румынскую или ещё на какую-нибудь хитрозадую разведку. Такие как Мухин могут и сразу на несколько разведок работать, совести-то у них вовсе нет. Получилось хорошо, подробно и убедительно, с фактами, и на три листа. Вот так, всё тайное когда-нибудь становится явным.

Теперь о главном. В этом разделе надо осветить всю глубину падения объекта разработки, хотя дальше падать и некуда. Но Мухин, с его расшатанными нравственными устоями, нашёл куда упасть, начав сотрудничать с сатурнами; вот же, мля, как та свинья, которая грязь всегда найдёт, даже в синагоге. Про марсиан не скажу: чего не знаю, того не знаю. Поклёп на человека возводить не стану. А вот про его шашни с сатурнами расскажу подробно. Получилось весьма захватывающе ещё на три листа.

Ого, поразился дед Матвей. Приличная стопка компромата получилась. И всего-то он это написал за одну только ночь. Теперь будет работать на ферме, и засыпать, но эта его жертва не должна пропасть напрасно. Материальчик на очередного перерожденца вот он, пухленький такой материальчик. А это уже вплоть до высшей меры социальной защиты. А ты не воруй! Да, мозг сегодня ночью хорошо поработал. Вот это аналитика! Аналитика высшей пробы! Сила!

И бумага — это сила. Говорят, что мысли доверенные бумаге, остывают и теряют свою энергию. Не в случае деда Матвея. То, что пылало внутри сумеречного сознания деда Матвея, не обернулось косноязычной нудятиной, а читалось как увлекательный детектив со смесью запутанного шпионского романа. Хотя самому автору были совершенно безразличны чувства возможного читателя, он работал на результат и не заморачивался магией печатных символов.

На работу, на ферму дед Матвей пошёл, испытывая сложные чувства к окружающему миру. А окружающий мир хранил равнодушие. Он был серьёзен и строг. Мир всегда прав. Заблуждаются только люди, населяющие его. Причём, часто, люди делают сознательные ошибки и обожают свои заблуждения. Не все хотят быть непременно благоразумными, но все хотят выглядеть мудрыми и прекрасными. Поэтому, таким мудрым и прекрасным совершенно незачем прислушиваться к здравому разуму природы. К тому же в мире идёт постоянная борьба, хоть она честная и красивая, но борьба, в которой и кровь и смерть. А человек привык действовать подло, он не понимает, что природа всё равно возьмёт своё, как бы её человек не гнобил, ведь он сам её часть.

То, что Васильку намечались непредвиденные траты волшебной силы, стало понятно, как только он имел счастье лицезреть Санька, Витька и бабу Маню, которые, со слов обеспокоенных родичей, пострадали от своих научных изысканий. К Тимофеевне прибежали представители кланов Малининых и Камышиных со слёзной просьбой помочь, ибо общество может потерять своих двух отличных сынов и одну непутёвую дочь, а именно самогонщицу бабу Маню.

Сообщество отчаянных деревенских учёных всё-таки открыло что-то такое, от чего и пострадало. По всему выходило, что местные научные кадры переоценили свои силы, и теперь, в результате их научных экспериментов на специальном полигоне во дворе бабы Мани, сидят под арестом во флигеле усадьбы Зосимовых, зафиксированные крепкими ремнями к стульям. Зосимовы молодцы, быстро среагировали, когда поняли, что на территории участка бабы Мани, научный эксперимент явно вышел из под контроля, судя по диким крикам. Поэтому они, вместе с представителями кланов Малининых и Камышиных, эвакуировали учёных со злосчастного научного полигона. Эвакуировали учёных не церемонясь, с применением физической силы и какой-то матери.

Тимофеевна немного засуетилась, ей было решительно непонятно, чем можно помочь несчастным, разве что взять немного своей колодезной воды. Василёк совершенно не хотел сидеть дома один, поэтому дитё уцепилось за подол кормилицы. Ладно, решила она, пусть посмотрит на непутёвых колхозников. Может тогда и сам бросит пить.

Непутёвые колхозники (ранее бывшие отчаянными учёными-экспериментаторами) сидели зафиксированные ремнями к стульям, ибо порывались куда-то бежать и сражаться. Судя по их расширенным глазам, они видели много и страшное. Или их что-то потрясло, например, они вдруг осознали всё величие и гениальность знаменитого квадрата Малевича.

А как всё было накануне радостно и в радужных тонах. Сомнений ни у кого из них не было. Бригада самородков к новому эксперименту подошла изобретательно и с задором, присущим большим учёным с горячей убеждённостью в своей правоте. Конечно, был мелкий червячок сомнения, который пытался зудеть не в тему, но его быстро запинали ногами. А не будет дерзить: а то всякий червячишка начинает себя представлять этаким змеем мудрости и отвлекать учёных от посетивших их конструктивных идей. Да и теория говорила, что всё будет нормулёк и чики-пуки. Хотя, вот же предупреждал великий Энгельс, что идеи — это такое дело, что, зачастую, реализуются не всегда ожидаемым образом. Знал, старик, что говорит.

Осматривая с безопасного расстояния пострадальцев, Василёк узнал много новых слов из глубин русского языка. Привязанные ремнями Санёк и Витёк обзывали неприятными прилагательными сексуального характера крепких братев Зосимовых: Ивана и Кирилла, которые их и зафиксировали от греха подальше. Баба Маня материлась как пьяный боцман, лихо формулируя сложные лингвистические конструкции. Иван Зосимов порывался за такие волшебные слова начистить чавку всем троим организмам, но его удерживали, говоря, что эти организмы не в себе.

Действительно не в себе: подтвердил диагност Василька. Сильная алкогольная интоксикация со всеми вытекающими прелестями, плюс поражение мозга галлюциногенами, предположительно природного происхождения, а точнее это воздействие сухих грибов мухоморов, плюс отравление синильной кислотой. Короче говоря, перестарались учёные с композицией нового продукта: количество галлюциногена превысило безопасные параметры. В этой ситуации Васильку надо было действовать срочно, и не раздумывая. Поэтому он, чуть ли не со слезами, расстался с простым аккумулятором, хранящим 10 единиц силы. Потратил по три единицы на мужиков и четыре на бабу Маню. Эта сила нейтрализовала воздействие яда, но пришлось потратить ещё по две единицы на нос из своего основного хранилища, для поддержания общего состояния бедолаг. Шестнадцать единиц на алкашей, как с куста — Василёк чуть не плакал. А братья Зосимовы из своей природной вредности заставляли алкашей пить колодезную воду. Воду? Это для чего? А чтоб удивить печёнку.

Через несколько минут три экспериментатора, наконец, немного пришли в себя и начали узнавать соседей. С ними даже можно было вести диалог без употребления непечатной лексики.

Больше всех каялся Витёк, ведь он уже почти завязал, а эти два горе-учёных сумели-таки совратить его такого доверчивого с пути истинного. Соответственно, они и виноваты во всём. Санёк делал круглые непонимающие глаза, а баба Маня глаза свои от народа отводила. Ей было стыдно.

Как же так? Ведь всё было так красиво. Всё согласно последним достижениям науки, и вдруг такой провал. Все научные исследования и опытно-конструкторские разработки говорили о стабильности процессов. Но, увы. Увлёкся коллектив, расслабился, местами забронзовел. И на одной очередной композиции поскользнулся. Новый продукт, настоянный на сухих мухоморах, яблочных косточках, пижме и остролисте, оказался ядрёным до безобразия. Которое, безобразие то есть, вскоре и произошло. Не заставило себя долго ждать. Такая вот неудачная композиция получилась. Значит, где-то есть теоретический просчёт, к бабке не ходи. А Санёк не виноват, он всего лишь подопытный кролик. Виновата баба Маня, вон та женщина. Как ей только не стыдно так поступать с простыми неграмотными колхозниками?

Новый продукт решили испытывать, естественно, на специальном полигоне во дворе бабы Мани. Полигон находился между сараем и сортиром. Происходило всё строго по науке: на специальном экспериментальном стенде и с записью в журнале о начале серии испытаний. Главный испытатель, он же главный эксперт, лично налил в специальную ёмкость продукт. В журнале отметили количество налитых грамм.

— Поехали! — взмахнул рукой главный испытатель и опрокинул ёмкость в свой организм. — Хор-рошо зашла, зар-раза, — прокомментировал он первую серию опытов.

Младший испытатель и креативный руководитель проекта, затаив дыхание, наблюдали за эффектом. Вроде бы ход испытаний проходил нормально, только на пятьдесят второй секунде эксперимента испытатель икнул, а на шестьдесят восьмой секунде он сказал: "Ух, оно, мля, как!". Это всё было занесено в протокол. Теперь можно было перейти ко второй серии испытаний, с подключением к эксперименту младшего испытателя и главного конструктора. На стенде появились две новые ёмкости для этих товарищей. Вскоре, эти ёмкости опустели. На сто восьмидесятой секунде эксперимент проходил ещё нормально, но потом произошла катастрофа. Сначала, заколбасило главного испытателя: он уставился на сарай и стал мелко креститься. Через сорок секунд торкнуло бабу Маню, вернее главного конструктора, а потом и Витька, всего лишь дослужившегося до младшего испытателя. Тем не менее, он тоже, как и старшие по должности товарищи, проникся моментом. А произошло страшное: в районе сарая открылся портал, из которого повалили чудовища. Произошла эпическая битва, ибо не на тех людей эти чудовища свой хвост задрали, совсем не на тех.

— Какого сидим? — спросила баба Маня. — Граблями их грабим, вилами их колем.

Народ, похватав сельскохозяйственный инструмент, ринулся в драку с чудовищами. Да, битва была эпическая. В результате драки капитально пострадал сарай, полностью был разрушен испытательный стенд, а сам полигон превратился в перепаханную взрывами зону боевых действий. Кто побеждает в этой драке сказать было трудно, но наши сдаваться не собирались. Но против лома нет приёма: к чудовищам пришло подкрепление с тыла. Очнулись бойцы сидящими на стульях и опутанными ремнями.

— Братцы, — со слезами на глазах бормотал Санёк. — Вы всё-таки нас спасли...А чудовища куда делись? По деревне разбрелись?

Связанным лже-учёным объяснили, что о них думают и о ситуации в мире. На слёзные просьбы развязать их народ не реагировал.

Развязали этих трёх утырков только после того, как они трижды поклялись, что не будут драться, материться, царапаться и плеваться.

— И не кусаться, — мрачно пробасил Кирилл Зосимов, который больше всех был искусан осатаневшими односельчанами.

В клятву внесли положение о "Не кусаться". Только после этого бедолаг развязали и уложили по кроватям в своих домах. Доэкспериментировались. Вроде уже дожили до седых волос, а не понимают, что мухомор это яд, а в яблочных семечках сенильная кислота. Зато Васильку теперь ещё одна головная боль. Теперь даже здорового Кирилла Зосимова надо подлечить, пострадавшего от зубов бабы Мани.

Вся деревня приходила смотреть на дебоширов. Качали головами, осматривая разгромленный испытательный полигон. Только не пришли дед Тихон Нестюркин и Маринка Остроградская. Где их черти носили, и чем они там, у чертей занимались, никто не знал. Вроде ещё и не весна. Но, то дело такое. Личное, в общем.

А насчёт утырков прогрессивная общественность решила так: признать их исследования лженаукой, а гоп-НИИ расформировать к японской матери. Ага, равнодушный окружающий мир всегда сильнее чьих-то принципов.

И вновь над деревней Девица засияло Солнце и наступило успокоение, как наступило успокоение в душе бабы Мани после таких душевных мук.

После долгих холодных зимних дней и ночей, наконец, пришла долгожданная весна в деревню Девица. В своё время и своя поэзия в окружающем мире, это для тех, кто понимает. А дневной мир весной завораживает своими красками. Душа начинает ликовать и восторгаться: наконец-то крестьянин начнёт, как следует, трудиться в поле. Теперь не полежишь у печи: вьюги позади, а впереди только тёпленькие деньки, потом горяченькие, а потом и летний зной. На фоне красоты усиливается любовь, а от любви появляются дети. А кто-то, наоборот, закончив свой век, растворяется в великой бездне.

Если долго смотреть в бездну, то бездна начинает присматриваться к любопытному: а чего это он на меня так вылупился? Если ему делать нечего, то подброшу я ему пару задачек на вшивость. И разгораются страсти. Разгораются и тухнут страсти в деревне Девица, свои страсти искрят в городе Воронеже, кипят страсти в городе Москве; где то на Млечном Пути происходят свои катаклизмы, да и в других измерениях бурлит особая форма материи, именуемая жизнью, какой бы она не была: биологической, кристаллической, энергетической, виртуальной, или какой-то иной. Поэтому трудности есть у всех, без всякого исключения. Об этом можно спросит любое существо во Вселенной. Правда, ответа можно и не дождаться.

Объективные трудности были и у разумного существа из цивилизации десятого уровня, той цивилизации, ответственные специалисты которой так лихо компенсировали Васильку боль и страдания в первой жизни. Это разумное существо служило инспектором по контролю над работой компенсационной комиссии, именно её нижнего звена, то есть специалистов имеющих в своём универсальном имени только одно однозначное число. Инспектор же был на три ступеньки по карьерной лестнице выше: он уже в своём имени имел целых два двузначных числа и руну Кай, что тешило его самомнение очень сильно. Это универсальное имя выглядело так: 11-28 Кай. Это разумное существо было из рептилоидов, чем тоже гордилось до самого кончика своего красивого гребешка на голове. Впрочем, все миллионы рас, создавших эту цивилизацию, гордились своим самобытным видом. Дискриминации по расовому признаку не было, главное было, какую ступеньку на карьерной лестнице занимает разумный и чтобы он был хорошим разумным.