Что оставим мы после себя?

(* Впервые подобный "шахидский" метод попыталась применить 15 октября 1907 года эсерка Евлампия Рогозникова. Она намеревалась таким образом взорвать питерское Охранное отделение. Правда, взрыв осуществить ей не удалось.)

Элегантно одетый молодой человек в мягкой шляпе зашел в небольшую бакалейную лавку на 14 авеню славного города Нью-Йорка. Места вокруг были не слишком фешенебельные — по сторонам улицы громоздились унылые кирпичные дома. Лавка была тоже не особо процветающей.

Хозяин, светло-рыжий человек с пивным брюшком изобразил радушие:

— Добрый день, мистер Торни.

— Здравствуйте, мистер Галахер. У меня к вам такое дело. Мы собираем пожертвования в поддержку борьбы наших братьев на родине...

Хозяин сказал про себя много разных слов. Он приехал из Ирландии четверть века назад — и своей родиной считал Америку. Так что никакого особенного сочувствия к тамошним фениям — или как они теперь называются — он не испытывал. Но ссориться с лидерами ирландского землячества было себе дороже. Разное может случиться. К тому же теперь, когда многие с ума сошли на этих ирландских событиях. Пойдет по округе слава, что ты пожалел денег для помощи землякам — так ведь завтра и на улицу не выйдешь и в паб не зайдешь. Так что Галахер с готовностью ответил.

— Разумеется, мистер Торни. Я всегда готов помочь борьбе за святое дело. Подавив вздох, он вытащил из кассы десять долларов.

— Благодарю вас. Я знал, что вы настоящий ирландец. Если будут какие проблемы, обращайтесь.

За всеми этими событиями стояли немцы. К ним ещё во время войны обратились радикальные националисты с просьбой подкинуть винтовок, патронов, пулеметов и прислать специалистов. Немцы как-то без особого энтузиазма отнеслись к этой просьбе. Послали всего один пароход с каким-то хламом, да и тот по дороге перехватили англичане*.

(* Весной 1916 года судно "Ауд" везло в Ирландию 20 000 винтовок и 10 пулемётов. Специалистов немцы не дали. Но военный груз по назначению не попал.)

После войны в Германии поняли, что зря пожадничали. А ведь и теперь тевтонам было выгодно, чтобы у бриттов было как можно больше разных проблем.

Я подозревал об этом давно. Ещё в конце прошлого года в Москву приезжали из Германии два историка в штатском, которые живо интересовались историей революционного движения, прежде всего эсеров и максималистов. Они просили дать возможность ознакомиться с соответствующими документами. Чекисты токую возможность дали. Со мной они тоже консультировались по поводу особенностей эсеровской пропаганды. Встречались они и с ветеранами партии. Я, кстати тогда задумался — а не получим ли мы это и себе не голову? Но потом понял: не получим. Для терроризма типа эсеровского нужна мощнейшая социальная база. В начале века конкурс в боевые эсеровские организации был, как в моё время — во ВГИК. У контрреволюционеров такой социальной базы не имелось. То есть, недовольных Советской властью в стране было более, чем достаточно, а вот готовых идти ради борьбы с ней на почти гарантированную смерть — не слишком. А Ирландии ненависть к англичанам воспитывали с пеленок. Да и многие восстание, что том числе и последнее, Пасхальное, случившееся в Дублине в шестнадцатом году, проходило без всякой надежды на успех. Девиз был: "лучше умереть стоя, чем жить на коленях". Я без особых моральных терзаний подкинул им инфу про Евлампию Рогозникову. А то вдруг они сами не выкопали. А уж до кучи идею религиозной отмазки для террористов-смертников. Типа это не самоубийство, а самопожертвование на войне ради общей победы. Потом уже я узнал, что ирландские богословы это дело обосновали с учетом католической веры и местного менталитета.

Убийство Черчилля было только началом. Следом Ирландию и Англию накрыла волна террористических акций, проводившихся в лучших эсеровских традициях. К примеру, заходит в полицейский участок "дама под вуалью" (реально, конечно, не дама) — и кидает в людный кабинет взрывающуюся сумочку. Или просто боевик выпускает обойму в какого-нибудь депутата — из тех, кто призывал к беспощадному подавлению восстания. Применили бойцы ИРА и ноу-хау, которое эсеры не применяли ввиду дефицита взрывчатых веществ: влетающие на воздух фургоны возле разных государственных учреждений. Использовали и тактику "шахидов".

Особенность этой тактики в том, что боевики прекрасно сознают, что они идут в один конец. Даже если не погибнешь при самой акции, так повесят. В желающих недостатка не было.

Такая тактика явилась для англичан ударом кирпича по голове. Ну не была рассчитана их система безопасности на отморозков, которые абсолютно не ценят своей жизни. Они были шокированы так же, как и российская охранка в 1905-1907 годах. Одних вешали, приходили другие...

Но ещё более англичан донимал вопрос: откуда у ИРА столько оружия и снаряжения? В контрразведке и Скотланд-Ярде не дураки работали. Они довольно быстро выяснили: весь этот товар прибывает из САСШ. На самом-то деле было так. Английской морской блокады Германии давно уже не существовало. Так что германские суда привозили оружие в американские порты, там его перегружали... Делов-то.

А, кроме того, выяснилось: в английских портах массово высаживаются новые рекруты ИРА с американскими паспортами. И удивляться тут нечего. Немцы имели в Америке обширную агентуру. Бороться с ней было просто некому. Знаменитое Бюро расследований мало чего из себя представляло*. Как и другие американские спецслужбы.

(* Прибавку "Федеральное" ФБР получило лишь в 1935 году.)

Ну, а наладить связь с ирландской диаспорой...

Интересно, что многие ирландцы подались на войну на из идейных соображений, а из-за введенного в 1920 году в САСШ "сухого закона". В первые годы, пока не наладилось алкогольное подполье, жить пьющим людям было непросто. Видимо, ребята и решили: да на фига нам такая жизнь?

И что было делать англам? Объем торговли с Америкой был огромен — так что шерстить все грузы просто физически невозможно. Тоже самое с подозрительными гостями. Брать их на цугундер? У них были американские паспорта. К тому английские опера справедливо подозревали — их на такие действия и провоцируют. Уж больно демонстративно многие себя вели. А ведь наверняка прибывали и иные — в которых не было заметно ничего ирландского.

Попытались решить вопрос дипломатическим путем. Но отношения САСШ и Великобритании были непростыми. К тому же американцам это было надо? Лишний раз трогать многочисленную и буйную ирландскую диаспору смысла не имело. Да и по большому счету положение было американцам выгодно. Кто уезжал-то? Горячие и рисковые парни. Которые в ином случае пошли бы либо в революционеры, либо в бандиты. Благо и тех, и других в Америке хватало. Так что скатертью дорога.

Попытки же задействовать разведку в Америке, чтобы выяснить тамошние центры ИРА привели к чудовищным потерям агентов. Сухой закон привел к тому, что в САСШ стремительно формировалась организованная преступность. Ирландцы были там не на последних ролях. И кто сказал, что у бандитов не может быть патриотизма? Особенно — если на нём можно заработать. А перспектива имелась. Впервые за много лет появился реальный шанс, что независимость Ирландии удастся вырвать. А вот кто там займет места в деловой сфере — это вопрос.

Так что околачивающихся возле портов агентов валили пачками. И на просто валили, но и вытрясали из них информацию. И валили дальше по цепочке. Власти против этого тоже не возражали.

В общем, в Англии начался период, который впоследствии назвали "свинцовым годом".

На старте большого пути

Честно говоря, я не всегда до конца понимал зачем я делаю некоторые вещи. Нет, ясно для чего я создавал медиа-копорацию. В информационной войне без этого никак. А то ведь в моей истории в СССР двадцатых никаких внятных подобных структур просто не было. Точнее, они имелись во время Гражданской войны, но потом наступил полный бардак. Заново всё создавать пришлось уже Сталину. А на кой хрен я продолжал сохранять сеть своих негласных информаторов — я до конца не понимал. И ведь это было чревато. На наших людей и на меня лично и так доносы писали пачками всюду, куда только можно. А раскрути это дело кто-нибудь из моих недругов — и я нарвусь на о-очень серьезные трендюли. Вплоть до "высшей меры социальной защиты". Но вот почему-то я понимал, что так надо. И вот тут...

В августе 1921 года Сталина назначили Генеральным секретарем ВКП(б). Чтобы было понятно. Это уже впоследствии должность генсека была самой главной в партии. Но таковой она стала вместе со Сталиным. А это время генсек — являлся чисто техническим работником. Кто такой секретарь? Тот, кто помогает начальнику организовывать рабочий процесс. А генсек — это секретарь-референт ВКП(б) в целом.

Потому-то никого это и не насторожило. Даже наоборот — все радовались, что кто-то взял на себя эту головную боль. Между тем Сталин с 1920 года начальствовал и над РАБКРИНом — органом, который должен контролировать действия разных государственных структур. Впрочем, возможно, находись на этих должностях кто-нибудь иной — никаких плюсов этому "иному" они бы не дали. А вот Виссарионовичу...

Вскоре после своего назначения на должность генсека, Сталин пригласил меня. Начал он разговор без предисловий.

— Сергей, насколько я знаю, у вас имеется сеть негласных информаторов, работающих в нашей стране.

— Именно так, Иосиф Виссарионович.

— А так же у вас имеется, как это вы называете, "аналитический центр", который эти сведения обрабатывает.

— Это тоже есть. Причем, те, кто работает с негласными источниками, выделены в особый отдел. Как вы знаете, многие материалы мы предоставляем товарищу Дзержинскому.

— И ваши люди умеют вести негласные расследования...

— Далеко не все. Но кое-кто — может.

Сталин усмехнулся.

— Почти подпольная организация. У меня к вам предложение — несколько расширить область деятельности данных товарищей. И если надо, увеличить их число...

И тут у меня в башке как молния сверкнула! В моей истории Сталин, став генсеком, как раз и начал создавать нечто подобное! Видимо, я об этом читал — и инфа отложилась где-то в памяти. Теперь же Виссарионович решил не увеличивать сущностей, а воспользоваться тем, что уже есть. Благо причин не доверять мне у него не было. Тем более, что я не являлся самостоятельной политической фигурой. А наша структура, которая назвалась теперь ТАСС-РОСТА (бренд терять не хотелось) являлась отличным прикрытием. Было у неё один "уровень сумрака", станет два.

— Это вполне возможно.

— Вот и хорошо. Подумайте над конкретными деталями.

Ну, всё, припыли. Теперь у меня было два варианта будущего. Либо я пройду со Сталиным весь его путь, либо он меня рано или поздно шлепнет как человека, который слишком много знает. Но дело того стоило. Ведь по большому счету, именно сейчас начинался путь СТАЛИНА. Того самого, Великого и Ужасного. Ведь в чем дело-то? Генеральный секретарь занимался в том числе подбором и расстановкой кадров. Сталин очень хорошо понимал то, что он впоследствии сформулировал в железной формуле: "кадры решают всё!". С другой стороны, РАБКРИН позволял контролировать ситуацию в народном хозяйстве. А если при этом имеешь ещё и нормальную информацию о том, что происходит — а значит, кто там на местах чего стоит... Вот тут-то и пойдет потеха. Да уж, хочется дожить и поглядеть, чем всё это закончится.

* * *

Между тем в сентябре началась очередная партийная свара. Она касалась Италии. Там творилось такое... Муссолини и возглавляемую им Революционную социалистическую партию несло в каком-то мало понятном направлении.

Бенито сформулировал свою позицию:

"Есть две Италии. Старая, аграрная, косная и консервативная и новая — индустриальная. Между ними идет борьба не на жизнь, а на смерть."

Веселья добавляло то, что в Италию массово потянулись испанские анархисты. Их там было полным-полно ещё с XIX века. В это время среди них процветал анархо-синдикализм, что было близко к провозглашаемым РСПИ лозунгам. Но главное-то иное. Испанские черно-красные люто ненавидели Католическую церковь, которая в Испании прочно срослась с государством и воспринималась левыми как паразитическая структура. Так что им очень нравились антиклерикальные закидоны чернорубашечников.

Под новой Италией понимался север, который практически полностью контролировался РСПИ. Под второй — остальная часть страны, в которой набирали всё большую силу популяры, которую поддерживали крестьяне. Но там было не всё просто.

В Италии треть из аграриев были батраками, треть — половинщиками, то есть арендаторами, отдававшими половину урожая в качестве платы. Остальные — мелкими фермерами. Безземельные мечтали сами стать фермерами.

На юге Италии имелись и крупные латифундии, на которые облизывались безземельные. Кроме того крестьян дико раздражало, что землю можно было взять в аренду только через посредников, которые, понятно, имели на этом свой жирный гешефт. Обойти их не получалось никак. Посредники являлись мафией в самом прямом смысле слова — и свои интересы отстаивали очень конкретно. Правительственные чиновники, простимулированные материально, посредников всячески поддерживали.

Популяры являлись типичной мелкобуржуазной партией — то есть, объединяющей мелких хозяйчиков и тех, кто хотел ими стать. Одним из ключевых тезисов было: "север нас объедает". И в чём-то это было верно. Как всегда и всюду, индустриализация в Италии проходила за счет крестьян. Перед войной государство вбухивало огромные деньги для поддержки тяжелой промышленности. Но пока что популяры занимались организацией своих структур, хотя кое-где уже с энтузиазмом громили латифундии.

Что же касается правительства, то его дела были неважные. Армия во время войны практически перестала существовать. Возрождалась она медленно и мало чего из себя представляла. Привести к порядку мятежный север правительство не решалось. Благо с оружием у чернорубашечников было всё хорошо. Австрийцы много чего побросали в конце войны. Да и подкидывали они же из своих запасов. Видимо, надеялись: когда свара разгорится, прихватить кое-какие приграничные территории...

Так что правительство начало с последними переговоры.

Муссолини осознал, что слегка зарвался — и обратился к Коминтерну.

Вот на таком фоне и разгорелся конфликт в Москве. Зиновьев стал громко агитировать за то, что, дескать, надо помочь товарищу Муссолини всем, чем только можно. Он кричал о "итальянской Вандее", которая, дескать, погубит пролетарскую революцию.

Это было чистой воды политиканство. Усиление Коминтерна усиливало и его позиции. Тем более, что к Зиновьеву присоединился Каменев. Подтянулась и молодая поросль в лице Бухарина. Это был явный накат на Сталина. Тот совсем не рвался поддерживать Муссолини. Хотя бы потому что понимал — уж больно союзничек-то ненадежный. Конечно, Сталин не мог вот так заявить: а не пошли бы эти макаронники лесом. Но он упирал на то, что в Поволжье начался голод. Дескать, давайте спасать своих, а не лезть за границу. Кстати, НКЧС был создан, как и трудовые отряды. Они делали что могли. Но становилось понятно: последствия будут очень тяжелыми.