Битва в пути

Все споры прекратились, и мы начали делиться на бригады. Флюр пошёл приглашать в кунг женщин. Когда все собрались, мы сформировали две бригады по восемь человек. И буквально через десять минут первая бригада направилась на работу, время смены определили в полчаса. Николай по этому поводу заметил:

— В условиях ручной работы, когда постоянно двигаешься, за тридцать минут промёрзнуть будет невозможно. Это тебе не сидеть неподвижно за управлением снегоуборщика.

И опять началась наша, уже привычная, монотонная, нудная работа. Эта гадкая экстремальная температура очень сильно снижала производительность. Несмотря на первоначальное желание работать круглосуточно, мы уже очень скоро были вынуждены сделать восьмичасовые перерывы на сон. Два человека из бригады бензопилами напиливали ледяные блоки, потом ломами и штыковыми лопатами раскачивали их, отрывая от ледяного монолита. Три пары, на носилках, по вырезанным ступеням выносили вырезанные блоки и ледяную крошку из этой своеобразной шахты.

На четвёртые сутки стоянки у этой заправки мы, наконец, пробились к горловинам топливных ёмкостей. Несмотря на то, что уже стемнело, и пора было идти на ужин, все единодушно пожелали вскрыть наиболее откопанный люк. Несмотря на 37 градусный холод, все собрались вокруг вырытого котлована, даже Маша и Рита с детьми вышли на улицу. Вскрывали крышку горловины топливного бака Саша и Флюр. Они ломами отбили остатки льда, потом теми же ломами подцепили крышку и вскрыли бак. Потом прожектором осветили внутренность ёмкости. Уже по тому, как медленно с корточек поднялся Саша, я всё понял, что и подтвердили его слова:

— Отсос! Пусто, как в стакане у пъяницы!

Он с досадой отбросил лом в дальний конец котлована и пошёл вместе с Флюром наверх. На их место бросились все остальные мужчины, чтобы лично убедиться в справедливости его слов. Охватившее после этого всех нас уныние, трудно описать словами. Уже ни у кого не было желания вскрывать соседние баки, никто не верил, что там есть топливо. Вслед за ребятами, побросав инструменты, все понуро побрели в тёплые кунги.

Перед лестницей я немного попридержал Володю и спросил у него:

— Слушай, Интендант! Скажи-ка мне, сколько у нас в запасе осталось спиртного?

Володя, не думая, ответил:

— Совсем немного, хватит на пару хороших пъянок, если считать, конечно, без спирта. Его, я не знаю, сколько осталось, он находится у Дохтура.

Я ему подмигнул, и спросил:

— Ну, ты всё понял?

Он усмехнулся:

— Да, уж тут самый тупой поймет! Хочешь устроить релаксацию? Я — за, вопрос один, какой глубины будем делать релаксацию, сколько доставать бутылок? И учти, у нас осталось только семь литровых бутылок Французской водки "Грей Гооз", одна коньяка и три Шотландского виски.

Я на секунду задумался и ответил:

— Да, с таким количеством народа особо не разгуляешься! Ладно, ёрш делать не будем, оставим немного на совсем уж гнилое событие. Давай-ка, друг мой ситный, доставай три бутылки водки и больше ни-ни, а если народ начнёт наезжать, ты стой мёртво,— я еще немного подумал и продолжил.— И знаешь, что ещё, Володь, достань-ка ты из резерва банку чёрной икры. Мастер от неё просто звереет, а его энергия нам завтра будет просто необходима. Он основной при запуске нашей техники и, поверь, при таком морозе это будет ему сделать совсем нелегко.

Я замолчал, а Володя посмотрел на меня с усмешкой и сказал:

— Слушай! А ты уверен, что три литра нам на всех хватит, чтобы залить неудачу, не забывай, сегодня пить водку будут все, тем более с такой закуской. Женщинам, может, достаточно, но нам-то маловато.

Я без особого сопротивления сдался и, тоже с усмешкой, произнёс:

— Ладно, чертяка, уговорил! Но только ещё одну бутылку, а потом стой как скала. И ещё — ты сейчас выстави две бутылки, потом, когда наедут, ещё одну, ну, а напоследок, когда совсем придавят, доставай последнюю.

Таким образом, договорившись, мы поднялись по лестнице и самыми последними вошли в кунг. Кроме Риты, оставшейся с детьми в женском кунге, здесь были все. На лицах присутствующих явно читалось тревожно-подавленное состояние. Все были грустные и молчаливые. В помещении слышались только звуки отодвигаемых скамеек, скрип матрасов на спальных местах, на которых усаживалось большинство наших женщин и звон посуды, когда Маша и Галя начали раскладывать по тарелкам ужин. Разговоров, а тем более шуток, как обычно, не было слышно совершенно. Первым нарушил это гнетущее безмолвие я, нарочито бодрым голосом объявив:

— Дамы и господа, в связи с неудачным окончанием нашего безумного эксперимента по поиску топлива и в целях приведение всех нас в состояние гончих псов для дальнейших поисков (прошу не путать с загнанными псами), объявляется время релаксации.

Я повернулся к Володе, театрально взмахнул руками и крикнул:

— Приз в студию!

Он так же театрально сунул руки в антресоль и вытащил оттуда две литровые бутылки водки. Потом передал их Флюру, поднял правую руку и громко, фальцетом объявил:

— Это ещё не все, господа! Сейчас вы увидите второй номер представления.

После этого он, накинув на себя верхнюю одежду и надев валенки, выскользнул из кунга. Один я знал, что он пошёл доставать из грузового отделения ГАЗона икру и другие консервы. У нас в этом большом отсеке был плюсовой холодильник, температура посредством термореле там постоянно поддерживалась в три градуса. Это было хорошо как для продуктов, так и для кур, перевозимых в этой же будке. Между тем, уже и эти две бутылки внесли немалое оживление в унылое царство. Флюр принял бутылки у Володи, поставил на стол и кинулся доставать рюмки. Ему стали помогать Коля и Саша. На этом же пятачке, возле плиты, находилась и Маша, естественно — возникла толчея. Раздался звон упавшей и разбившейся тарелки, гневные вскрики Маши, послышались смешки, на лицах остальных, наконец, тоже появились первые за этот вечер улыбки, а через несколько минут появился Володя. Он торжественно внёс в кунг большую банку чёрной икры, несколько банок консервированной ветчины и оливок. Больше всех оживился Николай, он, потирая руки, вожделенно произнёс:

— Ай да Батя, ай да сукин сын. Я-то думал, икру съели ещё дома и теперь её можно будет увидать только в сладких, гастрономических снах. А тут наяву! Слушай, Толян, за такую закусь я готов ещё одну бензозаправку, прямо голыми руками отрыть.

Я усмехнулся:

— Вот завтра и проверим твой боевой настрой — ты назначаешься главным по запуску и прогреву наших вездеходов. Бери в помощь ещё трёх человек и, давай — дерзай. А остальные займутся подготовкой к отъезду и вскрытию остальных топливных ёмкостей. Вдруг, нам всё-таки повезёт, и в одной из них осталось хотя бы пару тонн солярки. Проверили-то мы бывшую ёмкость с бензином. А вдруг солярка у мародеров не пользовалась популярностью. Народ развеселился, включая наших женщин, охотно придвинувшихся ближе к столу. После того как все, разомлев от выпитых двух литров водки и вкусной закуски, развалились на лавках и на первом уровне наших нар, решил высказаться Сергей, пьяно размахивая руками:

— Эх вы, расчётчики-планировщики, несчастные интеллигентишки! Вот я, простой рабочий человек, и то мог бы лучше организовать нашу поездку. Вы все — тупицы! Вот сами посудите, вы почему-то при расчёте принимаете, что по Баку мы будем ездить большим стадом на всех вездеходах. Естественно, в день тогда получается безумный расход солярки. И почему-то ни один наш умник не подумал, какого чёрта ездить всем вместе? Почему не пустить на разведку наш самый экономичный вездеход — ГАЗон. Вот пускай наши компьютерные ассы посчитают, на сколько нам тогда хватит солярки? Я хоть и не могу работать с вашими компами, но и так с уверенностью скажу — хватит, минимум, недели на две плотной разведки. А за две недели мы прочешем частым гребнем весь ваш сраный Баку. И что вы так мечтаете об этом Баку? Что там, мёдом всё намазано? На кой хрен он вообще нам нужен? Вы сами подумайте, вашим окостеневшим мозгом, где легче всего найти солярку?

Он оглядел всех осоловевшими глазами и продолжил:

— Во, блин, интеллектуальная элита! Не знаете? Тогда скажу вам я — пролетарий в пятом поколении. Искать надо там, где расположены буровые вышки. Могу объяснить, почему! Во-первых, мы их быстро найдём, так как сможем ещё издали увидеть. Во-вторых, все буровые работают на дизельных двигателях и, естественно, там должен быть приличный запас солярки.

Сказав это, он повернулся к сидевшей рядом Наталье, подмигнул ей и, усмехаясь, заметил:

— Ну что, Натали, утёр я нос нашим интелям? Пусть знают, что мы тоже — не лыком шиты!

Серёга повернулся к Володе и продолжил:

— А ты, Интендант, как главный компьютерный расчетчик должен выставить ещё литрусю. Видишь, пролетарии гуляют, должен войти в положение трудового народа. А иначе — к ногтю!

К счастью, осознав всю маразматичность своего наезда, он громко рассмеялся, потом поднял на нас немного прояснившиеся глаза и закончил речь:

— Ну, что примолкли, мужики? Не нравится, когда правду-матку-то в глаза? Ладно, не обижайтесь! Вы же знаете, что ближе и лучше друзей, чем каждый из вас, у меня никогда не было, да и не будет. За каждого из вас я готов порвать глотку даже самой судьбе! А разговор этот я затеял из-за того, что нет ничего непоправимого в том, что здесь не нашли топлива — все равно прорвёмся. А за то, чтобы голова лучше работала, и чтобы не было так страшно, Володя должен выставить бутылку. Эх, гуляем...!

И он затянул известную разухабистую частушку, его охотно поддержал Флюр, и теперь они уже в два голоса вели мотивчик полуматерной песенки. Постепенно к концерту присоединились все остальные мужчины, да и некоторые женщины тоже. Песнопение продолжалось недолго. После его окончания Флюр одобряюще хлопнул Сергея по плечу и воскликнул:

— Молодец, Малой! Так им, этим мыслителям! Как говорится — не в бровь, а в глаз! А то надо же, рассчитали, что нам хватит по сто грамм. Да таким настоящим мужикам, как мы с Серёгой, это только на раз нюхнуть. Так что, Вова, давай, не ломайся, доставай ещё литр. Когда ещё удастся так душевно посидеть.

Его слова встретили полное одобрение присутствующих. И Володя, кряхтя, полез доставать очередную бутылку водки. По моим наблюдениям, он всегда кряхтел, когда приходилось расставаться с дефицитной составляющей его запаса.

Релаксация продолжалась ещё часа два, правда Дамы покинули нас после распития третьей бутылки. Четвёртый литр мы употребили уже исключительно в мужской компании. Сразу после выступления Сергея я заметил, как подавленность и растерянность у народа куда-то испарились, сменившись на ожесточённую веру, что нам всё-таки удастся добраться до конечной цели. В процессе этого вечера мы окончательно договорились о наших дальнейших действиях: что это была последняя стоянка, и теперь до самого Апшеронского полуострова двигаться будем без всяких остановок. Отсыпаться решили на полную катушку, поэтому время подъема установили в два часа дня. До наступления темноты нужно было завести технику и закончить со всеми делами на этой заправке, так как мы были полностью уверены, что в других ёмкостях тоже не найдём топлива.

Встали, как и было обговорено, позавтракали и в три часа дня вышли на работу. Колина бригада направилась заводить вездеходы. Валера с Сергеем остались демонтировать мостик между кунгами и заниматься другими делами по сворачиванию лагеря.

Я с Сашей и нашими женщинами пошли вскрывать оставшиеся ёмкости. Мы, мужики, в течение тридцати минут их освобождали ото льда, а женщины на носилках относили получающуюся ледяную крошку. После этого мы пошли отогреться и уже вдвоём вернулись в котлован, чтобы окончательно открыть топливные ёмкости.

Как и ожидалось, топлива там не было. Особенно внимательно мы обследовали бак, куда раньше заливалось дизтопливо. Саша, первым туда заглянувший, сказал:

— Вроде бы свет от прожектора отражается, похоже на дне имеется жидкость. Пойду ка я, сниму с багажника кунга длинный шест, им там пошарю, вдруг, всё-таки на дне осталось немного солярки.

Чтобы не мёрзнуть в одиночку на дне котлована, я пошёл вместе с ним. Достав шест, мы немного отогрелись в тёплом помещении, и пошли делать последнюю проверку заинтересовавшей нас ёмкости. Забравшись в котлован, обмотав кончик шеста бинтом, опустили его в горловину бака. Когда подняли наверх наш своеобразный измерительный прибор ,то увидели, что бинт более чем на два сантиметра был пропитан соляркой. Путём нехитрых подсчётов я вывел, что солярки там не более двухсот литров. Так что радости по поводу этой находки у нас было не очень много, и мы даже не стали рассказывать ничего другим. Но оставлять здесь это, пусть даже небольшое количество топлива, не собирались. Поэтому, пока я доставал насос и шланг, Саша прикатил пустую бочку и поставил её на краю котлована. Потом мы шестом нашли приямок внутри ёмкости, установили туда насос и начали перекачивать солярку в бочку. Жидкость была густая и качалась очень медленно. Мы даже успели сходить погреться, а бочка была ещё наполовину пуста. Минут через десять нашего ожидания, насос начал работать вхолостую, солярка на дне ёмкости закончилась. Всего нам удалось выкачать чуть более двухсот литров дизтоплива. Правда, я был рад и этому, получалось, что мы практически полностью восполнили запас солярки, который потратили на обогрев наших кунгов за время стоянки у этой заправки.

Пока мы занимались добычей топлива, Николай со своей бригадой завели все наши вездеходы, и теперь окружающее пространство непрерывно оглушалось рёвом работающих дизелей. В этих звуках была такая мощь, что у народа невольно возникало и нарастало непоколебимое стремление жить, во что бы то ни стало и двигаться вперёд несмотря ни на что.

Когда мы по лестнице забрались в наш тёплый кунг, все уже сидели за столами, ожидая обеда. Флюр, увидев нас, радостно воскликнул:

— Ну, наконец-то, слава богу, появились! Я уж думал, бежать за вами. Тут еда стынет и живот от голода сводит! Мы уже всё подготовили к отъезду, осталось только перекусить и быстренько отсюда сваливать.

Саша, повернувшись к Флюру, с улыбкой сказал:

— Погодь, чувырло, не спеши, нужно ещё топливо загрузить!

Со всех сторон донеслись удивлённые возгласы, а Володя спросил:

— Какое, к чёрту, топливо? Баки же пусты? Если бы вы что-нибудь нашли, то уже час назад кричали бы, на всю Ивановскую.

Усмехаясь, я ему ответил:

— Это ты бы кричал, а мы люди скромные, тихо делаем своё дело и никого не напрягаем. Пока вы тут в дизелях жжете топливо, мы с Сашей, можно сказать — в поте лица, его добываем.

Не удержавшись, я рассмеялся. Между тем все, услышав о топливе, начали одеваться, чтобы бежать посмотреть — где оно. У шкафа с одеждой началась суматоха и давка. Перекрикивая возникший шум, Саша воскликнул:

— Да успокойтесь вы! Вот как стадо баранов, на новые ворота кинулись смотреть. Там накачали-то меньше бочки солярки, да и то она сильно густая, придется, наверное, половину оставшегося керосина туда вылить.