...Интересно, а о чём думала она, видя перед собой меня? Или она даже не воспринимала меня как человека, и перед её взором я всегда представал неким ужасным повелителем демонов, Князем тьмы?
Время покажет, ...а сейчас я взял распаренный веник, заваренный в деревянной лоханке.
— Ну-ка, ложись на живот, сейчас я тебя попарю! — скомандовал я.
Ясу улыбнулась и легла на живот. Её улыбка была такой счастливой и искренней, что я запомнил, как будто в моей памяти сработал фотоаппарат. Отходив её как следует веничком и по спине, и по другим частям тела, я дал ей возможность отыграться на мне. Сил у неё было меньше, но она окупила это старанием. Затем мы вымылись, старательно скребя свою шкуру жёсткими мочалками. Ещё попарились, а потом намазались мёдом, и дали ему впитаться в наше тело. После, мы сидели в предбаннике и пили холодный квас.
Баня — это великое изобретение человечества. К сожалению, мы почти утратили его с появлением в наших квартирах коммунальных удобств. Ванная позволяет смыть с себя грязь, но не даёт такого отдохновения телу и душе, какое можно получить только в бане. Сам себя в ванной не попаришь веничком, да и пара там такого не создашь. Можно лечь в горячую ванную и там помокнуть, как делают Японцы. Но ведь и это мы опошлили. Залезаем в еле тёплую воду грязными, и мокнем там, словно замоченное бельё. Искусство мыться, обретённое нашими предками, утрачено в погоне за благами для всех. Пусть всем будет необходимый минимум благ. Быстрый темп жизни диктует ускорение во всём. Быстрая еда. Короткий сон. Быстрое мытьё. Вся жизнь пролетает как пейзаж за окном скоростного поезда. А когда приходит старость, вспомнить уже нечего. Всё как у всех. Воспоминания можно копировать и размножать на ксероксе. Редкие счастливчики, которые в суматохе жизни не утратили вкуса к жизни и могут, пусть ненадолго, но выпасть из этого темпа и порадоваться пролетающей мимо бабочке, цветку, распустившемуся у дороги, или облакам, летящим над головой. Сколько всего прекрасного мы теряем в этой гонке за скоростью? Чем мы жертвуем и ради чего? Выше, быстрее, дальше! Куда ещё выше? Куда ещё быстрее? Куда ещё дальше? В спешке за радостями жизни, мы теряем саму радость жизни. Так неужели, чтобы это понять, нужно утратить всё? Свой мир, свой быт, свою семью, и оказаться в том мире, где этой гонки ещё нет.
Покинув баню, мы вернулись в свою комнату. Заперев комнату, мы стали готовится ко сну. Я, несмотря на кажущуюся безопасность, предпочёл спать в своей одежде. Случись что, я всегда буду готов к бою. К тому же она достаточно удобна и тепла, чтобы не стеснять моих движений. Ясу, я, напротив, позволил расслабиться и, облачившись в пижаму, лечь на кровать, а я, расстелив два одеяла, лёг на полу. Не скажу, что было удобно, но в целом, терпимо. Тёплый плащ служил мне одеялом. А спать на жёстком, я привык ещё до того, как попал в этот мир.
— Может, не надо? Может, вы ляжете на кровать, а я устроюсь на полу, — шептала Ясу.
— Цыц там наверху. Сказано отбой, все по койкам. Спи и радуйся жизни, ещё неизвестно, когда тебе доведётся в кроватке понежиться, — сурово шикнул я.
— Ой, ...не сердитесь, — испугано сказала Ясу.
— Я не сержусь, просто запомни, если я что-то делаю, значит, я считаю, что так правильно. Ты, конечно, можешь оспаривать мои решения, но не более одного раза. Будем считать, свою точку зрения ты уже высказала и я её выслушал. Теперь спи.
— Хорошо.
А ведь это был первый раз после нашей встречи, когда мы спали порознь.
* * *
Утром я, как всегда, проснулся раньше этой сони. Этот дрыхлик спал без задних ног. Я поправил одеяло и выглянул в окно. Наша комната находилась на втором этаже, и вид отсюда на деревню открывался самый живописный. Соломенные крыши одноэтажных домов. Заборы, за которыми зеленели грядки. По улицам ходили куры и гуси. На самом высоком месте птичьего двора восседал петух. Он уже пропел третью зорьку и сейчас хозяйским взглядом осматривал свои владения. Где-то мычали коровы, хрюкали свиньи. Деревня уже проснулась и жила своей обычной жизнью. Из белёных труб вился дымок. Тянуло чем-то вкусным и пряным. Со двора донёсся цокот копыт, приехал всадник. Было слышно, как он разговаривает с вышедшим ему навстречу хозяином гостиницы. Слова я понимал, в лучшем случае, одно из десяти, но разговор был спокойный, а значит, ни о чём важном они не разговаривают. Мелькнула мысль купить лошадей, а не сбивать ноги о камни. С другой стороны, я и ездить на них не умею. Может, небольшая повозка? Это без рессор, да по этим дорогам. Брр...р. Нет уж, лучше пешком. Зашевелилась и проснулась Ясу. Потянулась руками и ногами в разные стороны.
— Вставай, спящая красавица, утро уже давно на дворе, а нам в дорогу пора, — сказал я.
— Уже встаю, — сказала она сонно.
Свою идею насчёт лошадей и повозки я высказывать Ясу не стал, полагая, что незачем создавать тему обсуждения, если я сам нашёл её несостоятельной. Если возникнет жесткая необходимость, купим, а пока, походим пешком.
Позавтракав и пополнив свои запасы провизии, мы двинулись в дорогу. Этот тракт, не в пример лесной дороге, где я встретил сборщиков налогов, был прямым как стрела. Дорога была вымощена местным сланцем и была в прекрасном состоянии. Такие дороги пересекали Римскую империю из конца в конец. Ей не были страшны дожди и распутица. По краям дороги были сделаны дренажные канавы, чтобы вода стекала с дороги, оставляя её сухой. В местах, где были низины, дорога приподнималась над землёй. И тогда уже не только сама дорога, но и сам вал по краям был выстлан камнем. Мы пересекли несколько каменных мостов. Даже несмотря на то, что речки под ними были маленькими, те, кто прокладывал эту дорогу, делал всё основательно и на века. Нас обгоняли повозки. Иногда крытые, иногда просто телеги. Одну пустую телегу мы притормозили и проехались на ней с десяток километров. Когда вознице пришло время сворачивать в сторону своей деревни, мы распрощались с ним, и я дал ему несколько монет.
— Зачем вы ему заплатили? Для него и так было высокой честью, что он вас подвёз, — удивилась Ясу.
— Ты не больно задирай нос. Может, я и знатная особа в вашем мире, но обижать простых людей самое последнее дело. Для нас, это гроши, а для него, возможно, недельный бюджет семьи. Пусть купит на эти деньги жене новое платье или детям подарков. А может, чего полезное в хозяйство. В любом случае, он нам помог, мы ему отплатили тем же. То, что он меня подвёз, не велика честь для него. Задница, она и в Африке, задница. И той же лошади без разницы, чью жопу она везёт по этой дороге, мою или Папы Римского.
Ясу рассмеялась.
— Варен. Ваши слова звучат как хула на главу церкви, — шутя, укорила меня Ясу.
Я сам попросил её делать мне замечания, если, по её мнению, я делаю или говорю что-то не так.
* * *
Я никогда не отличался богобоязненностью и раболепием. Я и раньше весьма скептически относился ко всем конфессиям, будь это традиционные, проверенные временем, или возникшие, как грибы после дождя, после очередного неудавшегося конца света. По моему глубокому убеждению, верна фраза одного мудреца, сказавшего: "Пришёл бог и дал людям веру, а за ним пришёл дьявол и создал на этой вере религию". Я не говорю, что религия вообще не нужна. В какой-то период своего развития, каждый находит в религии то, что ему нужно. Это, как школа, где мы получаем знания, как нужно себя вести, как нужно думать и что можно делать, а что нельзя. Только всё это не надо воспринимать слишком жёстко и дословно. Те, кто понял и усвоил урок, идут дальше. В своём понимании мира, бога, добра и истины. Хуже, когда человек не способен закончить эту школу, и, как двоечник, из года в год остаётся в одном классе. Но самое страшное, что люди превратили религию из учения в орудие власти. Когда это случилось, тогда исчезла заинтересованность донести до людей свет истины. Его заменил интерес в подчинении народа и насаждении своей власти. Ведь как удобно вещать что-либо от лица всевышнего. К нему напрямую не обратишься и не переспросишь:
— А скажите, Боженька, а вы именно это велели или это всё лажа?
И вот уже служители делают всё, только чтобы люди, приходя к ним, оставались у них в подчинении. Вольнодумство, впрочем как и поиски истины, объявляются ересью. Начинаются вестись споры о правильности понимания какого-нибудь малозначительного стиха из библии. Или, как нужно креститься, справа налево или слева направо. А может, снизу вверх или сверху вниз? Какая разница? Неужели это так важно? Вовсе нет, подоплёка всех этих споров только одна, борьба за власть. Если добиться всеобщего признания, что твоя религия самая правильная, самая истинная, то под этим флагом можно давить все другие религии. Почему, в итоге, даже такая религия, как Христианство, раскололась на множество различных конфессий? Что было такого неясного, что положило начало таким спорам? А может, всё проще, там наверху не поделили власть. И тот, кто посчитал себя несправедливо обиженным, поднял свой флаг, объявив, что те, от кого он откалывается, отошли от истинной веры, неправильно трактуют библию, и только ОН единственный и самый мудрый, озарённый праведным светом, знает КАК НАДО.
Знакомо?
Неужели?!
А какая же роль отводится во всей этой борьбе простым людям? Думаете, новая ветвь от старого дерева стремится принести им истину? Как бы не так. Библия урезается, создаются новые постулаты на базе старых. Религия, и без того догматичная до мозга костей, обрастает новыми догмами. Главы из библии, которые не нужны простому народу, потому что они трудны для их понимания и не несут истинного света веры, попросту выкидываются, и вот уже целая книга апокрифов. А на деле, это не более чем подгонка святого писания под себя. Будь у церковников такая возможность, они бы сократили его до одной фразы: "Тупо верь своему пастырю". Народ превращают в забитое быдло, над которым весит дамоклов меч божественной кары. Школа веры, которой первоначально была религия, превратилась в орудие управления сознанием масс. Религия, опиум для народа, с той же губительной привязанностью и теми же последствиями для души. Я видел людей, чьи мозги так вывернуты наизнанку, даже не сектантами, а вполне общепринятыми религиями, что просто жутко становится. Они не то что добра от зла отличить не могут, они просто не признают ничего, что не вписывается в рамки понимания и трактовки их религии. Причем трактовки, удобной... их пастырю. Это уже крайняя стадия религиозности, называемая фанатизмом. Но если вы думаете, что к этому приходят сразу, вы ошибаетесь. Всё начинается с малого. Сперва, безропотное подчинение, постепенно перерастающее в религиозность, и только потом уже в фанатизм. Хорошо, вы со мной согласитесь, что фанатизм, это плохо, но глупо думать, что религиозность хорошо или даже терпимо. И если ярых фанатиков в мире не так уж и много, то религиозных людей миллионы. А знаете, чем подчас оборачивается религиозность? Ладно, если только постами, молитвами и челобитьем в церкви. Это, по сути, никому не мешает, нравится человеку, пусть хоть лоб себе расшибёт. Но как относиться к тому, когда родители запрещают дать их больной дочери донорскую кровь, без которой она умрёт? Это запрещено их верой! Нельзя! Да я никогда не поверю, что, если он даёт шанс выжить, это испытание его веры, и от этого шанса нужно отказаться. Знаете, каждый раз, когда я на подобное натыкаюсь, я вспоминаю один очень поучительный анекдот:
Наводнение. Все жители спасаются бегством, только один спокойно сидит на веранде своего дома и чего-то ждёт. Мимо проезжает машина.
— Залезай, поехали! — кричат ему.
— Нет. Я верю в бога, он меня спасёт, — убеждённо отвечает человек.
Вода затапливает первые этажи. Человек уже сидит на балконе. Мимо проплывает катер.
— Залезай, поехали! — кричат ему.
— Нет. Я верю в бога, он меня спасёт, — убеждённо отвечает человек.
Вода поднимается до крыши. Человек уже сидит на трубе. Мимо летит вертолёт.
— Залезай, полетели! — кричат ему.
— Нет. Я верю в бога, он меня спасёт, — убеждённо отвечает человек.
В итоге человек утонул. НА небесах встречает он бога и с укором его спрашивает:
— Что же ты, Боженька, меня не спас?
Бог смотрит на него с укором и отвечает:
— А кто по твоему посылал тебе машину, катер и вертолёт?
На мой взгляд, богу незачем испытывать вашу веру, он и так всё знает и всё ведает. А вот тем, кто прикрывается религией ради достижения власти, подобные испытания очень на руку. Это как показатель их работы. Так что, к сожалению, пока будет существовать вера, будут и те, кто будет на этом спекулировать. Если человеку удалось прорваться через этот адский лес, он сможет отличить, где вера, а где религия, и никогда не спутает одно с другим. Вера — это свято. Религия — это инструмент власти, и не более. Света истинной веры в ней не больше, чем в уличном фонаре. И это касается не только Христианства, а любой религии мира, в большей или меньшей степени. И чем больше религия стремится к власти, тем меньше у неё общего с богом и верой.
Скажете, я не верю в Бога?
Это не так!
Я верю, и моя вера твёрда и непоколебима. Я не верю в то, что несут с кафедры служители церкви, якобы от лица бога. Своё отношение к религии я уже высказал, и вам, и Ясу. Так что оно идеально вписалось в её представление о том, как должен относиться к религии Князь тьмы, верховный демон.
У Ясу было своё виденье мироустройства, и, по вполне понятной причине, она не любила христианство. Она была как раз той, на кого они охотились, не признавая знания её рода, добытые веками и передаваемые из поколения в поколение. Для неё христиане были врагами, уничтожившими её семью. Естественно, что она не испытывала ни благоговения, ни священного трепета перед ними. Она их, мягко говоря, ненавидела, хотя и не высказывала свою ненависть открыто.
— Уже за то, что такое выслушать, можно пойти на костёр, — улыбаясь, сказала Ясу.
— Ну не мне тебя пугать, сама знаешь, с кем путешествуешь, — парировал я.
— Но с вами так интересно, вы столько всего занятного рассказываете, — лукаво прищурившись, сказала Ясу, явно выпрашивая очередную байку из моего бездонного запаса.
Все наши беседы носили ещё и обучающий характер — я изучал новый язык. Из того, что рассказывала она, я узнавал об этом мире, из того, что рассказывал я, Ясу открывала для себя нечто новое. Будь то отношение, взгляд на ситуацию, или простое знание. Постепенно, мы перешли на тайные знания Еенадлоши, и Ясу вначале осторожно, а затем всё более уверенно, стала выкладывать их. Многое я знал, кое-что было для меня ново, а в некоторых вещах мои знания были даже глубже, чем у Ясу. В такие моменты она требовала объяснять ей всё, вплоть до мельчайших подробностей. В итоге, я, кажется, нащупал ту причину, по которой у Ясу не было никаких способностей. Знаний у неё хватало, а вот веры в себя было маловато.
Вечером мы свернули с дороги и устроились на ночлег в небольшой деревне, стоящей чуть поодаль от дороги. Гостиниц здесь не было, но жизнерадостная хозяйка дома, в который мы постучали, пустила нас переночевать. Плату мы выдали вперёд, хотя она и не попросила. От этого фонтан её жизнерадостности превратился в бурный поток, и она чуть не утопила нас в своей заботе. В итоге, Ясу пришлось её одёрнуть, а мне сыграть надменную холодность. После этого нас оставили в покое и позволили спокойно отдохнуть. Хозяева уступили нам свою кровать, а сами улеглись на полу. Мы с Ясу, прижавшись друг к другу, быстро заснули.
