Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Батис снова появился в поле нашего зрения и, обернувшись к команде, отрицательно покачал головой.
— Так какого чёрта тут происходит? — рявкнул Брент.
Худенький повелитель оллфагов пожал плечами и поднял руку. Уже привычный к жесту в сочетании с пристальным взглядом в упор, к нему подошёл лейтенант. Тайгер — высоченный красавчик, которого я одно время подозревал, что он неровно дышит к моей зеленоглазой даме сердца. Последняя, кстати, и не думала разуверять мою ревность, только посмеивалась. А я втихомолку злился. Пока однажды, во время дежурства, не застукал Тайгера с одной из девушек-переселенок Персея. Впрочем, их встреча была невинна — "шёпот, робкое дыханье" и так далее. В общем, свидание я им испортил абсолютно нечаянно, в чём потом и повинился избраннице Тайгера... Так, о чём это я? Ага...
Тайгер чуть приподнял ладонь правой руки полусогнутыми пальцами вверх. Батис опустил в получившуюся чашу пальцы левой. Со стороны могло показаться, что они играют в странную игру. На деле же лейтенант принялся энергетически подкачивать мальчишку, чтобы тот разобрался с подопечными. Батис прекрасно может обойтись и своими силами: Матвей профессионально занимается с сыном, будучи дипломированным энергогностиком. Но в походных условиях лучше не растрачивать сил и не ослаблять единственного в команде, кто является единственной надеждой на возвращение домой. Потому как если в стычке с оборотнем или даже "акулой" есть шанс уцелеть, то при встрече с тенью — пиши пропало.
Лицо Батиса мгновенно расслабилось, едва он закрыл глаза для лучшего входа в сознание оллфагов. Первое ощущение — обессмыслилось. Если бы не напряжённо сжатые губы. И голову он постепенно опускал всё ниже, так что отросшие тёмные волосы закрывали ему лицо. Шелест крыльев оллфагов. Общая тишина в переулке.
Мы пошевельнуться боялись — на этот раз все.
Склонённая голова медленно поднялась. Глаза Батиса сонно полуоткрыты, и лицо такое же сонное: ну не выспался человек... Но общее выражение лица странно — мучительное вдохновение. Мальчик-драко застыл. Секунды выжидания — черты лица оживились. И Батис вздохнул. Не впервые наблюдавшие процесс погружения в оллфаговое сознание, десантники вздохнули с облегчением.
Повелитель оллфагов уже деловито залез в карман штанов и вынул пачку листов с карандашом. Быстро черкнул пару строк и передал лейтенанту. Майор поспешил к ним.
Хотя лицо Батиса оставалось спокойным и отстранённо благожелательным, наши явно занервничали. Через минуту не выдержала Бланш. Резко отбросив со лба прядь волос, брюнетка сердито сказала:
— Майор, хватит жилиться! Читай вслух!
— "Оллфаги видят воспоминания". Всё.
— Всё?!
Мы с Барри растерянно переглянулись. Что именно увидели крыланы в наших воспоминаниях? Голконду? "Саранчу"?.. Похоже, это интересовало и остальных.
— Имбри, колись, чем заинтересовал птичек?
— Да ничего особенного, — буркнул Барри. — Голконду вспомнили. И всё. Чего ворохнулись? Нет в нас чумовиков — вот главное! Уж и повспоминать нельзя.
Меня начала забавлять ситуация: птички-то продолжали летать над нами. Кажется, теперь я сам становлюсь повелителем оллфагов. Только подумал, как Батис, идущий к аэротакси, не глядя взмахнул рукой — и сверкающая воронка над нашими с Барри головами распалась. Крыланы разлетелись в обычном порядке: ручные — к своим хозяевам, остальные — впереди команды.
Майор задумчиво посмотрел на нас двоих и со вздохом пошёл к своему скутеру.
— Имбри, а что конкретно вы вспоминали? — с жадным любопытством спросила Бланш. Теперь уже не боясь, она подошла вплотную.
— Тренировки, — лаконично ответил я, заводя скутер. Надоело быть обстреливаемым вопросительными взглядами.
— Мы же собирались спуститься на Голконду, — обстоятельно принялся объяснять сириусец. — Вот и тренировались. Много работали. Тренировки были жуткими, но мы всё равно тренировались. И тренировались мы каждый день...
Так, кажется, слово "тренироваться" Барри решил повторять долго и упорно. Бланш поняла это через полминуты. Демонстративно плюнула нам под ноги и пошла к своему скутеру. Врубившись в ситуацию, заржал Винсон. Следом за ним, разворачивая машины, захохотали — впрочем, бесшумно (уметь надо) — Луис Гилл-Римлянин и Маккью.
Когда мы вновь оказались в хвосте кавалькады, Барри нетерпеливо спросил:
— Экспериментировать будем?
— Не понял.
— Ну ты чего? Не хочешь узнать, чего эти слетелись? Вспоминай давай, что последнее вспоминал.
— Но я и правда только тренировки вспоминал.
— Так они у нас разные были. Вспоминай!
— Блин, ты хуже Бланш! Экспериментатор...
Если честно, мне и самому стало любопытно. Снова попривыкнув к неспешному ходу нашей процессии, я попытался разобраться, что же последнее я видел.
— Так. О чём мы говорили?
— Я говорил. Помнишь, Милош нам показывал брачные танцы "саранчи"?
— А, вон что. Да, это я вспомнил перед тем, как ты заорал в ухо.
— Заорёшь тут. Я думал — они нас слопают и не подавятся. Вспоминай, а я буду следить за нашими птичками и за птичкой Винсона.
Винсон ехал перед нами, и в предложении Барри присутствовала логика.
Я стал снова представлять, как чудовищные, но прекрасные драконы свиваются в единое целое и разлетаются. Снова попытался восстановить то чувство опаски и восхищения... Крылан на затылке Винсона не шелохнулся. Судя по ощущениям, мой тоже не высказал никаких признаков, что их интересует кладовая моей памяти.
— Ничего. Пусто, — безнадёжно сказал я. — я довспоминал до момента, когда ты меня прервал. Никакой реакции.
— Ну ничего, — принялся утешать меня Барри. — Сам знаешь: эксперименты не всегда заканчиваются удачно.
Он, кажется, обрадовался возможности не молчать. Его рассуждения быстро ввели меня в дремоту, и держался я лишь благодаря тому, что приходилось следить за неровной, мягко говоря, дорогой. Вскоре я вошёл в полусонное состояние, машинально следя за спиной Винсона и бормоча время от времени: "Ага... Да... Точно...", чтобы Барри не обиделся, что я его не слушаю.
А ведь я не всё вспомнил. Хм... Но кому нужны сны о летающих драконах, которых пренебрежительно и опасливо обозвали "саранчой"? только мне. Я сохранил этот сон только для себя. Ну, может, когда-нибудь расскажу о нём Ате. Если она уже не узнала о нём... Только она может так, как я, прочувствовать драконов и полёт с ними. И понять меня, взлетающего вместе с драконами к светилу Голконды...
В наушники ахнул Барри — и зашипел то ли торжествующе, то ли перепуганно.
Оллфаговая стая бесновалась над нами уже не правильно организованной воронкой, а бушующим, беспорядочным извержением вулкана. Теперь вместе с Барри к рулю скутера пригнулся и я. И вдруг... Мой оллфаг снова остался со мной?! И он с необычной нежностью раскинул крылья и буквально обнял меня ими за шею.
Барри внезапно шипеть прекратил и заорал возмущённо:
— Брысь отсюда! Кыш! Кыш!! Кому говорят!
Команда снова вынужденно притормозила. Батис, беззвучно хохотавший (не по причине "спецназовского воспитания, как Винсон, — травма, напомню), снова легко рассеял странную бурю. А майор, постояв некоторое время и поглядев на нас уничижительно, изысканно попросил нас больше ничего не вспоминать. Не дай Бог, привлечём нежеланное внимание тварей пострашнее голкондских. Мы с Барри поклялись, что будем вспоминать только нужную нам дорогу.
— Ну?!
Барри аж кипел от любопытства. Тщательно подбирая слова, я сказал:
— После Милошевых кадров с летающими драконами я ещё на корабле увидел сон, в котором они снова летали.
— И всё?
— Всё.
Я ответил твёрдо, и сириусец, кажется, поверил.
Ласково обнимавший меня, оллфаг убрал крылья и затаился на затылке.
Чёрт, как мне хотелось повторить в воображении сон! Но пришлось с сожалением отложить новый эксперимент до времени, когда останусь один. Один на один со своим олффагом. Чтобы теперь конкретно убедиться: именно сон вызывает странную реакцию обычно невозмутимых птичек.
А пока мы вслед за Винсоном выехали на довольно просторную улицу, где негромкое урчание наших скутеров и двух аэротакси могло привлечь чумовиков всех мастей. Здесь, естественно, приходилось быть настороже.
Мы собрались у стены дома, в тени, и негромко обсуждали, как быстро и без потерь проехать улицу до следующего переулка, по прямой ведущей из города.
Оллфаги вдруг почти бесшумно слетели на землю и попрятались во всех расщелинах здания. Мы немедленно покинули скутеры и укрылись за кустами, буйно взламывающими дорогу и пешеходную тропку рядом с домом.
Из одного из переулков, выворачивающих на эту улицу, важно шествовала громадная "акула" в сопровождении оборотней. Под лапищами зверя так подрагивала земля, что её дрожь мы ощутили явственно даже на расстоянии. Наведя оптику, насчитали в "свите" пять оборотней. Все в обличии ящероподобных. Совсем не смешно болталось на них тряпьё, когда-то бывшее человеческой одеждой.
— Тощие какие, — пробормотал кто-то по общей связи. — Поэтому в человека не перекидываются. Силёнок на возвращение не хватает.
— Исидор, надо говорить правильно, — снисходительно попеняла узнавшая говорящего Бланш. — Не в человека они перекидываются, а в подобие человека.
Исидор, охранник последнего оплота доктора Кейда в лаборатории, только вздохнул. На Персее он с самого начала чумы, так что насмотреться ему пришлось многого. Потому и привык к определённой лексике.
— Бланш, уж если хочешь точности, лучше бы прицепилась к слову "силёнки", — усмешливо сказал Луис Гилл, прозванный ещё на катере к Персею Римлянином. За характерный профиль римских патрициев.
— Как синоним сойдёт! — отмахнулась Бланш.
— Какие слова знает наша Бланш! — шепотом, но в микрофон удивился Барри.
— Барри, лучше бы тебя "акула" сожрала! А то если я доберусь!..
— Но я же только восхищаюсь тобой!
— Тихо! Посторонние разговоры оставить! В том переулке ещё кто-то есть.
Мы немедленно перевели оптику на переулок.
Там и правда что-то мелькало.
— Лисы!
Точно. Небольшая стая худущих рыжеватых псинок с ушами-лопухами кралась, перебежками прячась за всевозможными выступами, за "акулой" и её свитой.
— Чего они? — тихонько удивился Маккью. — Если "акула" что-то и оставит, оборотни мгновенно подъедят за нею!
— Гы-гы-гы...
На придушенный смех в наушниках команда отозвалась дружно:
— Винсон, драный хвост кота твоего! Чего ржёшь? Говори, что сообразил!
— Гы-гы... А вы гляньте направо. Гы...
Мы глянули.
На конце здания, у стены которого мы затаились, стояли ещё несколько лисов и насторожённо посматривали на нас, время от времени так же насторожённо посматривая на переулок со стаей. Будто переглядываясь.
— И что? Винсон!
— Дык что? Лисы ведь чего ждут? Что мы завалим и "акулу", и оборотней! И будет им чего покушать! Гы-гы... Умняшки...
— Брент, а мы завалим?
— Щас! А если на вопли прибегут другие чумовики? Начнём драчку — а когда ехать?
Мы вздохнули, пожалев лисов, чьи надежды не оправдались, и почти желая немедленно наткнуться на ещё одну "акулу", чтобы уже в обязательном порядке вступить в бой с чумовиками.
Наблюдая за лисами рядом с нами, я неожиданно поймал взгляд (или мне показалось? Смотрел-то через оптику) одного из них. И мгновенно меня накрыло воображаемой картинкой: лис выбегает из кустов и резко тявкает — "акула" оборачивается, оборотни мчатся на нас... Уфф... Понурившись, лис лёг на землю, положил острую мордочку на вытянутые лапы. Я даже сам с надеждой вгляделся в "акулу": вдруг почует? Подерёмся. И будет лисам жратва. И чуть не засмеялся. Надо же... Замечтался о чём...
"Акула" исчезла в переулке напротив. Оглядываясь, протрусили за нею оборотни. Последний настолько поотстал, что лисья стая аж привстала: может, вообще останется? С одним-то они справятся.
— И этот ушёл, — с сожалением констатировал Максим.
Будто не слыша его, майор скомандовал:
— Десятиминутная передышка — и продолжаем путь.
8.
Трёхминутная перебранка с Барри шёпотом (не желал тащить скутер через завал) увенчалась тем, что я в сердцах обозвал-таки его:
— Барракуда ты — Барракуда и есть!
Неподалёку чистившая ножны охотничьего ножа, Бланш испуганно метнула в нас взгляд исподтишка и нагнулась, скрывая улыбку.
Сириусец же был так потрясён, что я поспешно сказал:
— Извини, Барри. Сорвалось с языка.
Но Барри осторожно спросил:
— Барракуда — это что? Или кто?
— Это хищная рыба с Земли, — с подозрительной готовностью отозвалась Бланш. — Похожа на торпеду. У неё жуткая пасть, полная мелких острых зубов. — И злорадно добавила: — Как у тебя. Так что кличка что надо.
Сев на пыльный обломок, Барри нахмурился на свои колени.
Бланш вопросительно кивнула мне. Я вздохнул и сел напротив дружка.
— Хм... Говорите, хищная, похожа на торпеду?.. — Толстяк помолчал. И снова хмыкнул. — Круто... А мне нравится. Барракуда! У, рычит как.
Обалдевшая Бланш уставилась на него, а потом покрутила пальцем у виска. Когда придём из похода, надо будет рассказать ей, что у сириусцев соотечественник, прилетевший из путешествий с каким-то прозвищем, котируется очень высоко. А уж с таким, как у Барри...
Пока Барри упивался прозвищем, мечтательно щурясь на здешнее светило, а Бланш задумчиво разглядывала нож, соображая, точить ли — не надо, я чуть повернул ладонь. Кольцо с часами вместо камня. До конца обещанного перерыва — три минуты. Жаль, что потеряны предыдущие. Надо бы подумать вот о чём: птички не среагировали на живо представленные в воображении кадры секундного видео, зато бурно среагировали на мой сон. В чём дело? Наверное, до возвращения в Колесо не узнаю. В Колесе-то легче. Там что Ата, что Матвей Иорданец — корифеи энергогностики — легко решат загадку, считав информацию с моего энергополя. А пока...
Быстрый шелест и лёгкий стук по стене. Я обернулся. В высоком проёме окна мелькнули изящный зад и длинные ноги. Чёрт! Куда это Бланш потащило, сейчас же майор вопить начнёт!.. Не успел додумать, как собственные ноги понесли к тому месту, откуда безрассудная девица полезла на стену. Подпрыгнул и вцепился в край карниза. Ещё услышал в съехавших на уши наушниках изумлённый голос Барри:
— Ник, ты куда?!
И свалился впустую комнату. Хорошо, невысоко падать, и видно куда. Правда, чуть не отдавил ногу Бланш. Та охнула и резко отпрыгнула.
— Это Имбри, — прошептал я. — Что случилось, Бланш?
— Я думала, это окно, как и соседнее, выходит в одно помещение, — шёпотом же начала объяснять девушка и замолчала. — Нет, не так. Я видела, как Исидор заскочил в соседнее окно, а перед тем прислушивался долго... И мне показалось...
— Тихо.
В тишине пустого помещения отчётливо слышались странные звуки из соседней комнаты: еле уловимое бульканье, шуршание и словно лёгкий топоток сухой кожи по сухому же полу. Наши с Бланш оллфаги сидели спокойно. То ли считали — люди справятся, если что, сами. То ли в самом деле опасности как таковой нет. Сделав Бланш знак оставаться на месте, я, стараясь шагать в момент, когда за стеной шелестели, буквально пролетел к двери, чуть приоткрытой. И замер, лишь раз оглянувшись на девушку кивнуть: "Иди сюда!" Бланш оказалась рядом, будто принесённая ветром, — так бесшумно.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |