Кайа. История про одолженную жизнь (том Первый)

— Где моя Прислужница? — спросила она, — Она давно уже должна была вернуться

— Мне не хотелось Вам этого говорить, учитывая Ваше психическое состояние...

— Давай без этой чуши! — перебила ее Маргарита, — Мы обе знаем, что мое пребывание здесь никак не связано с моим психическим состоянием! Где она?

— Этим утром, Вашу Прислужницу сбил грузовик. Очень сожалею, но она погибла.

Несколько мгновений Маргарита молча смотрела на Марину, после чего, у нее подкосились ноги, и она упала на пол, зарыдав.

— Это вы ее убили, негодяи! — закричала она

— Нет, — покачала головой Марина, — ее убили Вы.

После этого, она рукой подала знак двум крепким мужчинам, с которыми она сюда пришла. И которые крепко схватили рыдающую женщину.

Марина достала шприц и сделала укол.

Несколько минут спустя, по направлению к главному зданию понесли носилки, на которых, укрытое простыней, лежало бессознательное тело.

Глава 6

За день до этого. Родовое Имение семьи Кайи под Москвой. Главный дом.

В обеденном зале, за ужином, собралось несколько поколений Семьи.

Когда обслуга убрала со столов и подала чай, самая старшая женщина, как бы невзначай сказала:

— Несколько дней назад звонили из клиники для душевнобольных. Просят о встрече.

Разговоры за столом сразу затихли, большинство присутствующих ожидали продолжения.

— Чего они хотят? — спросил ее муж, крепкий на вид пожилой патриарх семьи, — дочь Коли что-то учудила, даже находясь в таком месте?

Он посмотрел на своего сына, отца Кайи. Тот равнодушно пил чай, уткнувшись в планшет.

— Михаил Владимирович! Не называйте этого ублюдка, дочерью моего мужа, пожалуйста! — с неодобрением в голосе вступила в разговор утонченная женщина, сидящая рядом с отцом Кайи! У Коли есть две дочери! Две рожденных мной дочери! Приняв это недоразумение в семью, первое, что она сделала — это опозорила нас на всю страну!

Старшая женщина хмыкнула и поинтересовалась у невестки:

— Ты, конечно же, к случившемуся непричастна? Особенно учитывая то, как ты, в последнее время, приблизила к себе падчерицу.

— Марья Александровна! — надев на себя маску оскорбленной женщины, ответила свекрови та, — когда мой муж мне изменял, я закрывала на это глаза! Когда его любовница родила этого ублюдка — я проглотила и это! Я смолчала и когда вы ее приняли в семью! Зная, что она сирота, я усмирила свои эмоции! Но! Теперь Вы обвиняете меня в том, что я как-то замешана в том, что она натворила? Вы считаете, что у меня совсем нет гордости?

Сказав это, она с недовольством взглянула на своего мужа, который все так же равнодушно пил чай и читал что-то на планшете. Она хотела еще что-то добавить, но свекор несильно ударил ладонью по столу и сказал:

— Лидия! Мне прекрасно известно, как нелегко тебе приходится с моим ветреным сыном. Но! Я хорошо знаю твой характер. Если бы тебя Николай не устраивал, ты не оставалась бы с ним столь долго и давным-давно потребовала развод. А раз этого не происходит, то его интрижки тебя мало заботят.

Она хотела было возразить, но свекор продолжил:

— Безгрешных людей тут нет, — он обвел зал глазами, — за исключением детей, разумеется. Или ты думаешь, я не в курсе того, как ты выбиваешь подряды для Компании своего брата, используя нашу Семью и на каких условиях?

Лидия взяла чашку и сделала глоток чая.

— Меня нельзя назвать добрым или хорошим человеком. И я крайне зол и возмущен поступком этого ребенка! Но! Если бы за каждый, пусть даже столь серьезный проступок, мы бы изгоняли из семьи, то кто бы тут остался? — он обвел рукой зал, — большинство из тут присутствующих допускали очень серьезные промахи. И совершали крайне неблаговидные поступки.

Многие за столом тут же постарались стать как можно менее заметными.

— На мой взгляд, мы поступили слишком опрометчиво, пошли на поводу своих эмоций, — вступил в разговор один из сыновей старого Главы семьи, — скандал с попыткой суицида неразумной девчонки со временем забудется, как это всегда случается со скандалами. Ведь ежедневно кто-нибудь, что-нибудь, да отмочит. А тот факт, хотя и тщательно скрываемый, что одна из дочерей нашей Семьи, на веки вечные заперта в больнице для душевнобольных...

— Неужели ты предлагаешь ее вернуть обратно? — громко воскликнула Лидия, — она же сумасшедшая! Кто знает, что она устроит в следующий раз?

— Необязательно, — пожав плечами, ответил Лидии тот, — быть может ее состояние таково, что этот разговор не имеет смысла и она проведет все оставшиеся годы в Клинике! Но! Если ее состояние позволит, то почему бы ее не использовать на благо Семьи? В конце-концов, она скоро достигнет брачного возраста и ее можно и нужно использовать для политико-экономического брака. В нашей семье не так уж много дочерей на выданье. Если уж она навредила Семье в одном, то должна искупить вину в другом. И замужество — отличный шанс для этого.

Лидия громко фыркнула, сказав:

— Будто кто-то захочет принять это недоразумение в свою семью.

Супруга говорившего, аккуратно поставила чашку на стол и улыбнувшись заметила:

— Как будто у всех отпрысков Семей, в которые нам было бы выгодно пристроить Кайю, идеальная репутация, с которой они могли бы рассчитывать на брак с приличной дочерью из такой Семьи, как наша. Также есть очень немолодые женихи, за которых молодых девушек отдавать жалко. А наша Кайа очень молода и недурна собой. И станет только лучше. Так что, вариантов немало.

— А до этого, она будет отравлять своим присутствием жизнь всем в этом имении?

— Вовсе не обязательно, — ответил на это все тот же деверь, — ее можно будет определить в учебное заведение с полным пансионом. Например, Пансион воспитанниц Министерства Войны. Если она не полный "овощ" и хоть как-то способна к обучению, то я могу устроить для нее там местечко. Тем более, она там будет под надзором и дисциплину ей подтянут. В конце-концов, не может же девушка из нашей Семьи остаться необразованной. Но решать, конечно же, должен ее отец. И ты, Папа.

Отец Кайи оторвался, наконец, от созерцания экрана и нахмурившись, ответил брату:

— Олег, у меня есть такое ощущение, что ты не в курсе того, какая складывается международная обстановка вокруг нашей Родины. И чего требуют от меня и нашей Компании Армия и Министерство Войны. Думаешь, у меня сейчас есть время заниматься непутевой дочерью? Если у вас так много свободного времени, то занимайтесь ее делами сами. Как вы решите, так и будет. Мне все равно.

— Так, ладно, — подвел итог дебатам старый Глава семьи, — я дам поручение секретарю связаться с руководством больницы и назначить встречу. Пусть Главный врач приедет, и я решу, что делать...

— Дорогой, — прервала его супруга, — у тебя так много дел и так мало свободного времени. Лучше отдохни лишний час и побереги свое здоровье. А я разберусь сама с этим делом. В конце концов, это я настояла на том, чтобы ее приняли в Семью. Я навещу Главного врача и там на месте посмотрю, что и как.

— Не слишком ли много чести будет этому старому пню, если ты сама поедешь туда? — спросил Патриарх свою старую супругу.

— Ничего страшного, я давненько не выезжала из Имения. Да и посмотреть на внучку надо лично, прежде, чем принять какое-либо решение.

— Ладно, делай как хочешь, — ответил ей муж, — Но! Если ты решишь, что ее можно все-таки вернуть из того места, сделай так, чтобы она была очень благодарна подобной возможности. Пусть умоляет тебя. Я желаю видеть ее либо полностью покорной. Либо не видеть вообще.

Спустя несколько дней. Ранним утром. "С восходом Солнца страна дураков пришла в движение". Первым звоночком, возвещающим о том, что мой демарш не прошел незамеченным, стало то, что у меня сменился доктор.

Делая зарядку, я заметил постороннего человека в своих "нумерах".

Марину.

Прекратив приседать, я приготовился к тому, что сейчас, возможно, начнется "кошачья драка". Но нет. Та, пожелав мне доброго утра, сообщила, что теперь она отвечает за мое лечение. Марина оказывается доктор, а не администратор, как я предположил в первую нашу встречу. После чего, она проинформировала меня о моем графике лечения, впрочем, не отличающегося от того, что был при Иринке.

Странно, что обошлось без хинина, аспирина, промывания желудка и клистира.

Вела она себя так, словно между нами никакой ссоры не случалось вовсе. Улыбаясь, пыталась разговорить меня, что, впрочем, у нее не особенно вышло, так как я вернулся к упражнениям и отвечал односложно, безо всякого выражения на лице. Не очень вежливо, пожалуй, но это не имеет никакого значения. В любом случае шестеренки событий завертелись, и я либо выберусь отсюда, либо меня ждет что-то очень нехорошее. Других вариантов развития событий я не видел.

Тем же днем. Несколькими часами позже. В помещении для конфиденциальных встреч в Клинике разговаривали два человека, Главный врач Клиники, Лев Моисеевич и его гостья, которая не очень-то спешила с ним удивиться, что вызывало у Главного врача весьма ощутимое недовольство. Внутреннее, конечно. Кому придет в голову выказывать недовольство этой пожилой мадам? Помимо них, в помещении находились еще несколько человек: секретарь мадам и ее охрана.

— Лев, — сказала мадам, — если мне не изменяет память, Вы нам обещали, что моя внучка будет проходить лечение, сколько бы времени оно не заняло, в вашей Клинике в полном комфорте. Теперь же, вы ставите условие, что, либо вы ее, фигурально выражаясь, превращаете в гриб, — Главный врач поморщился от такого сравнения, — либо отказываете в дальнейшем лечении. Как вас понимать?

— Марья Александровна, — ее собеседник, вздохнув, ответил, — когда мы говорили про размещение вашей внучки в этой Клинике, я был убежден, что речь идет просто о еще одном случае амнезии и некоторых других душевных расстройствах. Такие случаи не редки и у нас есть наработанные методики и соответствующие специалисты. Но! Как и в любом деле, в психиатрии бывают свои исключения из правил. Ваша внучка — как раз такое исключение.

Его собеседница, хмыкнув, спросила:

— Чего в этой девчонке такого исключительного, что вы устроили такой переполох?

— Мозг человека — сложная и не до конца изученная вещь. Часто, когда один из его участков поврежден, другой начинает выполнять его функции...

Он замолчал, размышляя, как лучше выразится, чтобы непосвященный человек его понял.

— Я и мои коллеги, в том числе из городской больницы, — он указал рукой на внушительную стопку документов, лежавших на столике, — провели множество тестов и обследований, на основании которых, я могу сделать ровно один вывод. Личности вашей внучки, той, что вы знали до инцидента, более не существует. Я полагаю, что в период ее длительной клинической смерти, в силу физиологических причин, она была разрушена. А после реанимации, ее мозг воссоздал из осколков старой — новую личность. Склеил, как разбитое зеркало...

Гостья его перебила:

— Она стала полностью недееспособной?

— То-то и удивительно, что нет. То, что наблюдается у Кайи — это не типичный случай амнезии. Если заменить "не помню" на "не знаю" — многое встает на свои места.

У нее прекрасна развита логика. Хорошая память. Она абсолютно адекватно воспринимает окружающий мир. Все это не характерно людям, страдающим от амнезии.

— Я и ее врач сравнили, на основании имеющихся видеозаписей, поведение ДО и то, которое она демонстрирует сейчас. Впрочем, думаю вам самой будет интересно взглянуть.

Нажав на пульте кнопку, Лев Моисеевич включил на большом мониторе, висящим на стене, запись, которую уже многократно пересматривал. Все присутствующие уставились на экран.

После того как видео кончилось, Главный врач сидел и ждал, что скажет его гостья.

— Неожиданно. Очень неожиданно, — только и сказала гостья

После этого комната снова погрузилась в тишину. В этот момент секретарь директора заменила чайничек чая на новый, горячий.

— Вы испугались ее блефа? Разве она не скажет вам что угодно, лишь бы вырваться на свободу? И неужели, в вашем заведении пациенты никогда не бунтуют? — спросила та, отпив чая

— Она не пыталась шантажировать меня, ради того, чтобы я ее выпустил отсюда. Ваша внучка, чтобы там с ней не произошло, весьма умна. Она, очень похоже, прекрасно понимает, что я, по собственному желанию, не могу прекратить ее пребывания здесь. Она желала встречи с родными, чтобы убедить Вас забрать ее домой. Я не считаю, что она блефует.

— Марья Александровна, Клиника, в моем лице, не отказывается от взятых обязательств. Но! Ситуация сейчас такова, что ее дальнейшее пребывание тут возможно только в... мы называем это "консервацией". А согласны вы на это, либо нет — это Ваша свободная воля. Только учтите, что когда начнется "консервация", то обратного пути для нее уже не будет. Препарат безвозвратно подавляет личность и волю.

При слове "консервация", пожилая женщина представила свою внучку, плавающую в банке с огурцами и помидорами. Ее передернуло.

— Не желаете поговорить с ней, прежде, чем принять окончательное решение?

— Да, дайте мне поговорить с ней, — сказала она каким-то странным тоном.

Послеобеденное время того же дня. Брожу по дорожкам, тоска зеленая. Меня нагнала одна из сотрудниц Клиники и велела идти за ней. Что я и сделал, не задавая вопросов.

Мы подошли ко входу в женской корпус, где нас уже поджидала Марина.

— Кайа, тебя хотят видеть, пойдем, — сказала она

— Кто? — спросил я

— Твоя родственница.

Вот оно! Тот единственный шанс, ради которого я и устроил свой демарш.

Сердце бешено колотится.

Если честно, у меня не было никакого плана. Понятия не имел, что скажу, так как Бог его знает, с кем мне придется говорить. И вообще, что из себя представляют эти люди. Если бы это был отец Кайи, а это судя по всему не так, раз Марина сказала, что меня хочет видеть родственница, то в конце концов можно было бы надавить на жалость, наверное. Какой отец останется равнодушным к слезам своей дочери?

Марина открыла дверь, и мы вошли в помещение.

Помещение было обставлено довольно аскетично. Три небольших кожаных диванчика, расставленных буквой П, небольшой столик между ними, большой телевизор, или как он тут называется, и все.

На одном из диванчиков сидели две женщины, одна пожилая, другая — средних лет, которая выглядела как секретарь. А стало быть, моей родственницей, скорее всего, была именно пожилая мадам. Так же присутствовали несколько крепких мужчин и женщин. Охрана.

Я поздоровался с сидящими женщинами, и чтобы не стоять столбом, сел, не дожидаясь приглашения, на диванчик, напротив.

Марина что-то сказала, я не расслышал, что именно и покинула помещение.

Пожилая женщина сидела с достоинством английской Королевы и рассматривала меня. Для меня стало очевидным, что никакие мольбы ее не растрогают. Но! У меня возникло убеждение, а я верю своей интуиции, что раз она сюда пришла, чтобы лично со мной поговорить, то выбраться из этого замечательного места возможно! В противном случае, уверен, эта женщина не стала бы тратить на меня свое время.