Берсерк

За проведенное мною тут время, я сильно изменился внешне. Мое тело теперь стало стройным и мускулистым, не так как у многих, но все же. Появились шрамы, откушено ухо, да и лицо вроде стало немного иным. Интересно узнает ли меня мама, когда я вернусь домой с наградами? Что она скажет, когда увидит, как сильно я изменился? Да и мое отношение к моим соратникам тоже претерпело изменения. Раньше я смотрел на них, как на отбросов общества, не заслуживших ничего кроме смерти и забвения. Но узнав истории некоторых из них, я поменял свое мнение, их путь в темницы, на дно общество не редко были схожи с моим. Жер — кузнец по профессии, ударил мелкого аристократа, поскольку он был в подпитом состоянии и не смог выдержать тех ругательств, которыми тот "заплатил" за его работу. Нет. Все правильно, за такие дела стоит наказывать, но не смертной же казнью! Жер всего лишь сломал ему нос. Могли бы штраф наложить, заставить работать на рудниках, однако он идет вместе с нами в строю.

Изначально хорошее настроение, постепенно стало приходить в норму. Этому весьма способствовала пыль, поднимаемая тысячами сапог, утром её удерживали иней и влага, но теперь от неё не было спасу. Наш отряд шел где-то в середине строя, дышать было нелегко, на зубах хрустело, глаза приходилось прищуривать. Тяжелый рюкзак начинал давить на плечи, а пыль, что в обилии проникала под одежду, вызывала дискомфорт. Именно эти простые и самые обычные детали, были упущены мною из виду. Поход, казавшийся в начале пути настоящим приключением, быстро превратился в скучную, унылую и к тому же нелегкую работу. Наверное, единственная причина, которая поддерживала меня в относительно хорошем настроении, мысль о том, что нам повезло не оказаться в конце колонны, вот кому приходиться действительно худо.

Когда солнце добралось до своей наивысшей своей точки, я уже прилично устал и ожидал, что с минуты на минуту дадут сигнал к остановке, но километр ложился за километром, а мы все шли. Мимо проплыли поля, и начался лес, пока жиденький и поляны попадались частенько. Меня волновал вопрос, как мы расположимся на ночлег и когда? Ведь нас не менее четырех с половиной тысяч человек.

Солнце уже скрылось за кронами деревьев, становилось сумрачно. Плечи ныли, а одежда настолько пропиталась пылью, что хлопнув по ней, можно было наблюдать целое облачко. И вот прозвучал столь долгожданный рог, приказ остановиться и располагаться на ночлег.

Я крутил головой, силясь понять, где же мы остановимся. Вокруг были лишь деревья и не единой полянки. Наш командир разрешил все мои вопросы, приказав сдвинуться с дороги на левую сторону леса и готовиться к ночлегу прямо там. Палатки тут поставить было решительно не возможно и потому, нам предстояла ночевка под открытым небом. Я зябко передернул плечами, сейчас и днем-то не слишком жарко, а уж ночью, будет более чем прохладно.

Меня отрядили на поиски сушняка, а его надо было много, так как сотню человек обогревать всю ночь не просто. И вот вдесятером мы отправились в глубь леса. работенка затянулась на битый час. Когда посреди нашего отряда стал возвышаться приличный холм из веток и бревен, работу посчитали выполненной. ужин был уже готов и я с удовольствием вытянув ноги принялся жевать кашу, с настоящим мясом, которого было в ней много! Набив живот, я осоловел, и сон стал стучаться в мою голову все настойчивей. Однако я заставил сделать еще одну ходку в лес и в потемках с трудом отыскал примеченную мною раньше елку, я нарубил маленьким топориком валежника и стал счастливым обладателем относительно теплой и мягкой "постели". Когда я стал обустраиваться на ночлег, то ловил на себе сонные завистливые взгляды, своих менее догадливых соратников. Едва моя голова коснулась сумки, как потрескивание костра и тепло усыпили меня почище любой колыбели.

Ночь прошла относительно спокойно, но весьма прохладно. Холод разбудил меня еще до звуков горна, как и большинство легионеров, мы занимались примерно одним и тем же делом. Подкидывали в костер ветки и выплясывали вокруг него неведомые танцы, разгоняя кровь по телу. К тому моменту, как запела побудка, почти все солдаты проснулись и предприняли различные способы для согревания. В общем, мы построились и двинулись в путь с большим энтузиазмом, пыль, усталость и ноющие плечи уже казались мелкими неудобствами по сравнению с холодом.

Второй день молчаливого движения наскучил всем, шагавший подле меня Салек вдруг тихо затянул песню, которая через миг подхватили соседи, и она разнеслась по всей колоне:

— Шаг! Шаг!

Идет за рядом ряд

Шаг! Шаг!

И нет пути назад

Шаг! Шаг!

И смерть нам не страшна

Шаг! Шаг!

А жизнь так коротка!

— Нам предстоит тяжелый бой

Не все вернемся мы домой

Но блеск монет и славы гром

Пленили нас и мы идем! Вперед!

И вот настал тот самый час

Враги стоят напротив нас

Блестят мечи, гремит броня

И кружат стаи воронья. Мы ждем!

— Шаг! Шаг!

Идет за рядом ряд

Шаг! Шаг!

И нет пути назад

Шаг! Шаг!

И смерть нам не страшна

Шаг! Шаг!

А жизнь так коротка!

Вот голос рога прозвучал

Клинки из ножен! Миг настал!

Земля дрожит от тысяч ног

Застыл раскрытый в крике рот. Тут бой!

И кровь струиться по земле

И запах смерти здесь везде

И крики тысячи людей

Плетут симфонию смертей. Быстрей!

— Шаг! Шаг!

Идет за рядом ряд

Шаг! Шаг!

И нет пути назад

Шаг! Шаг!

И смерть нам не страшна

Шаг! Шаг!

А жизнь так коротка!

Окончен бой. Погас огонь.

Лишь ветра свист и трупов вонь

Да крики радостных ворон

Имеют власть на поле сем. Здесь Смерть!

Печален друг и плачет враг

Здесь звон мечей, победы смрад

Наградой выживших манят

Плечом к плечу лежим с тобой. Мой Брат!

Я слышал эту песню и ранее, где-то пару раз, но она мне тогда не понравилась. В ней не было ни героизма не красоты. Так мне тогда казалось, но теперь я ощутил нечто странное, какой-то отклик в своей душе и потому подпевал в меру своих сил и талантов. Видимо мои таланты не очень впечатлили, или же наоборот более чем впечатлили моих соратников, так как они стали коситься на меня странными взглядами. Пришлось снизить громкость и поубавить свой энтузиазм. Идти стало не в пример веселее, когда песня была допета, то и дело начинали звучать другие, но такого же единодушного исполнения более не случилось. Офицер Ларс, морщился, но не пытался нас остановить, впрочем, как и другие командиры.

После получаса "концертов", народ выдохся, так как идти и петь не самое легкое занятие.

Под вечер все мы были вымотаны долгим переходом, а лес все не кончался. На этот раз мне выпала иная доля, я был отряжен на копание ям для отходов. Дело не самое приятное, но и не самое худое, так что управился я как раз к ужину и голоден был, как волк после месячного поста. К концу ужина мною было замечено, что лапник раздобыли все те, кто ходил за хворостом, а особо умные, принесли его намного больше, чем нужно одному человеку и охотно меняли его на часть пищи. Я опечалился тем фактом, что сам оказался слишком прожорливым и все уже съел.

— Держи. Раззява! — сказал, протягивая мне часть своего лапника Салек, — Только в следующий раз, про меня не забудь, а то я сегодня подмерз.

— Прости — покраснел я от стыда, нехорошо это, забыть о единственном человеке, которого я могу назвать тут другом.

— Прощаю. — парень подсел ко мне, — А чем ты займешься после победы? Я вот собираюсь пойти в ученики к Жеру, мы уже договорились.

— Не знаю, — ответил я растерянно, — не задумывался еще.

А ведь и вправду, для меня, с тех пор как я попал в "Легион Искупления", было только сегодняшний день, о будущем я почти не думал. Нет, конечно иногда возникали мысли о том, как я возвращаюсь домой, на коне с мечом на бедре, покрытый шрамами и славой, но это были лишь мечты.

— А пошли к нему вместе! — обрадовался непонятно чему Салек, — Думаю от тебя он не откажется, да и у кузнеца всегда будет кусок хлеба на столе, и в селе все уважают да с почтением относятся!

Я еще не успел что-либо ответить, как он вскочил, видимо не сомневаясь в моем ответе, собирался тут же пойти договариваться.

— Постой! — остановил я его, — Извини Салек, но не тянет меня к этому делу, чувствую — не получиться из меня хорошего кузнеца.

На лице друга проступило плохо скрываемое разочарование.

— Я и вправду пока не знаю, чем буду заниматься. — Попытался объяснить ему то, что чувствую, — Для начала вернусь домой, а потом... Знаешь, я всегда мечтал стать великим воином, попасть в отряд "Стальных Лисов", но сейчас я на такое даже не надеюсь. — На лице парня проступило легкое удивление вперемешку с добродушной понимающей усмешкой. Вспоминая себя прежнего, впору присоединиться к нему и посмеяться вместе над своими глупыми мечтами, но все же, это были мои мечты. — А теперь... не знаю. Великим воином мне не стать, но и к мирному делу у меня душа не лежит.

— Да что ты заладил! — вдруг взорвался Салек, — Не знаю, не знаю! Ты что оправдываешься передо мной? Так не надо, я вообще-то подбодрить тебя хотел, а то ты какой-то грустный сидел! Не надо раскисать и хоронить себя раньше времени. Поверь, по личному опыту знаю, если опустить руки, то даже боги тебе не помогут, а пока ты борешься, шанс у тебя есть. Знаешь, почему я тогда подошел к тебе в лагере? В нашу первую встречу?

— Нет — ошарашенный его вспышкой ответил я.

— Да потому, что именно твой пример заставил меня воспрянуть духом. Ведь по всем прикидкам, ты не мог пробежать с бревном столько кругов, и тем более выжить после такого, но твое упрямство и то, как ты цеплялся за жизнь, показали мне, что и я имею шанс, пока буду бороться за неё.

— Э-э-э... знаешь, это как-то пафосно звучит, — буркнул ему в ответ.

— Чего? Что ты сказал? — настала его очередь удивляться.

— Ну как бы объяснить — задумался я, оказывается, объяснять обыденные вещи не так просто как может показаться, — ты расписал обычные вещи чрезмерно возвышенно и напыщенно.

— А-а — понятливо протянул парень, — ну может быть, но все равно так оно и было.

— Давай спать ложиться — решил свернуть со столь философских тем я, — а то завтра не свет ни заря опять вставать.

— Ну, давай — слегка неохотно согласился Салек, видимо в последнее время успел соскучиться по общению.

— Кстати — внезапно вспомнил я, — а про кого была та песня, ну которую пели утром.

— Да про битву за Красную Долину.

— Но как, ведь я слышал про эту битву другую песню!? — удивлению моему не было предела. Песня о том знаменательном сражении не знал, разве что младенец или впавший в беспамятство дряхлый старик, но она была совершенно иной!

— Э-э-э друг — жалостливо, словно на малого дитя посмотрел на меня Салек, — та которую поют барды, написали они же, а эту сочинили сами участники того сражения, но она "чем-то" — при этих словах парень зло усмехнулся — очень не понравилась королю и её не очень любят петь. Ладно давай на боковую, поздно уже.

Я лег на свою подстилку, но сон не шел. Я вспоминал все, что читал о сражении за Красную Долину. Собственно именно после этой битвы она и получила свое прозвище. А дело обстояло так.

В тот год между нашим королевством и баронством Вранар произошло столкновение. Спор за земли, где находилась Красная Долина шел уже давно, но он был вялотекущим. Ценного в них ничего не было, и тянулся этот долгий спор просто из нежелания уступать своему соседу, даже столь бесполезный кусок земли. Однако, когда в находящихся неподалеку от долины горах, внезапно была обнаружена золотая жила, конфликт перестал носить формальный характер. Обе стороны понимали, что тут дело миром не решиться и потому войска были собранны в рекордный срок. Барон при поддержке империи смог нанять множество наемников и его силы превосходили наши более чем вдвое. В тот день на поле столкнулось двадцать тысяч солдат. С нашей стороны выступило семь тысяч отборных войск. Бой был жаркий, у противника было превосходство и в магах и лишь, благодаря гению военачальника — герцога Гравена, мы смогли одержать победу. И что же могло породить такую песню?

Так и не найдя ответа, я уснул.

* * *

Мы находились в пути уже двенадцатый день. Из лесу мы вышли вчера. Постоянный сумрак и шелест ветвей, под конец стал производить на меня угнетающее впечатление. Наверное, не я один надеялся передохнуть в палатках, пусть и вонючих, но все же теплых. Как же я пожалел о том, что лес закончился! Словно боги решили поиздеваться над нами, несколько телег сломались и наш обоз застрял надолго. В итоге, пища была более чем скудна, а спать пришлось в продуваемом холодными ветрами поле. А уж как я взвыл, узнав о том, что мне выпала участь стоять в карауле!!!

В общем, мы все шли злые, замерзшие, хорошо хоть сытые, обоз таки догнал нас к утру. Песни петь ни кто уже не желал, впервые дни напелись до хрипоты, а потом, молча, маршировали по дороге. Солдаты стали угрюмы, единственной, пусть и сомнительной радостью в эти дни, для нашего отряда стала лесная речушка. Не обращая внимания на собачий холод, мы, стуча зубами, забирались вводу и старательно отдирали налипшую пластами грязь. Правда подобных нам безумцев, оказалось немного, и большая часть потешалась с берега, взирая на наши страдания. Чем это было вызвано, мне стало понятно чуть позже, когда я стал устраиваться спать. Не успевшее согреться тело, окутал вечерний мороз, и заснуть оказалось дело весьма проблематичным. Получасовая пляска вокруг костра в компании с Салеком, согрела нас достаточно для того что бы уснуть.

В общем скучным наш переход я назвать не могу. Утомительным? Да. Однообразным? Да. Сегодня я даже стал подумывать, о том, что быть кузнецом очень даже неплохо. Всегда тепло, хлеб на столе, бегать по лесам, мерзнуть по ночам и голодать не придется.

— Знаешь — шепотом обратился ко мне Салек, — поговаривают, что скоро мы придем.

— Да уж скорее бы — ответил я.

— Э-э-э не скажи — покачал головой парень — мы ведь не на прогулку вышли, а на войну. Еще говорят, что завтра-послезавтра будет битва.

— А это-то, откуда известно — засомневался в достоверности известий я.

— Так командиры поговаривают — уверенно ответил Салек.

— Ну-у... мало ли что говорят, поживем, увидим — а внутри, в районе живота стало как-то пусто и холодно, сердце сжало. Сердито взглянув на друга, я продолжил топать молча.

Бой. Как я мечтал в детстве, сесть на коня, взять копье в руку и ринуться лавиной на врага. Мне представлялось грандиозное сражение, где враги будут падать сраженные моими ударами, и как они побегут в страхе перед силой наших мечей. А теперь, вспомнив о том, зачем нас учили и куда мы идем, будто все переменилось. Засосало под ложечкой, вроде моя мечта даже частично исполнилась, но предстоящее вызывало во мне противоречивые чувства. Страх и ожидание предстоящей битвы будоражили кровь. Зубы стали тихонько постукивать, хотя было лишь немного прохладно. Бросив взгляд на Салека, я с неким удовлетворением заметил, что он и сам слегка побледнел, глаза лихорадочно поблескивают, а пальцы нервно теребят ремни походного рюкзака.