Подонки

Жена сидела, открыв рот. Муж снова поинтересовался:

— Что будешь делать?...

Яна была ошарашена:

— А... Ты что, серьёзно?

— Знаешь что — давай мы ничего не будем предпринимать, и посмотрим — серьёзно это или нет. Но если это произойдёт, если съёмки выплывут, то ты уйдёшь.

— Куда?

— А куда хочешь. У меня репутация, знаешь ли.

— А... А, что делать?

Женька деланно удивился:

— Как что! Принять превентивные меры...

Вечер прошёл спокойно и, как-то даже по-домашнему. Ужинали, играли в мафию, смотрели мультики. Чтобы ребёнок чувствовал себя в полноценной семье.

Легли спать снова вместе.

* * *

Перед сном Яна завела разговор:

— Жень, а расскажи мне о жизни, раз уж я 'ничего не знаю'.

— Что тебе рассказать?

— Ну... Какие случаи бывают.

— Случаи? Да банально. Из моей практики...

— Мужик предложил подвёзти коллегу домой на своей машине. Завез на стройку и изнасиловал... Та промолчала, мужу ничего не сказала, побоялась. Тот кобелина почувствовал вседозволенность, шантажировал, угрожал всё рассказать и на работе, и супругу. Почти год её пользовал, пока она таблеток не наглоталась.

— Спасли?

— Нет, не спасли. Ребёнок остался сиротой. Тоже, как у нас, девочка.

— Господи! Какой ужас! Я никогда не сяду в чужую машину!

— Ещё один ловелас подпоил бабенку на вечеринке. И отымел её в туалете ресторана. Когда та опомнилась и поняла, что произошло, закатила, дура, скандал. Её мужик был там же. Он просто взял нож и пырнул любовничка в живот. Не спасли. Умер. Мужа посадили, шесть лет сунули. И это ещё я там за него крутился, как на сковородке. Отстоял. Могли и на десятку раскатать... Так что — на вечеринках пить опасно.

— Это если только незнакомые...

— Та баба с покойником шесть лет бок о бок проработала, куда ещё 'знакомей'.

— Ни фига себе... А ещё...

— Ещё? Ещё один начальник обещал женщине, матери троих детей, серьёзное повышение с большим окладом. Вдул... Потом, просто уволил. Женщина побила ему стёкла в машине... Судили... Мало того, что оттрахали и семья развалилась, так ещё и платить пришлось. Сумму не помню, давно дело было. Но где-то около сотни.

— Сто тысяч?!

— Да. Машина дорогая была.

— Мне, слава Богу, никто не предлагал ничего подобного.

— Это временно. Ты красивая. От твоей задницы тяжело глаза оторвать. Так что — всё будет... Всё у тебя впереди... Ещё рассказать?

— Давай.

— Один кореш... Но, он тупой... Он попросту подбросил женщине, экономисту, в кофе наркоты. Регипнола пилюльку. А потом тупо, прямо на рабочем столе, впендюрил. Говорит, что влюбился безумно. Но это всё фигня. У бабёнки оказалась личная непереносимость препарата. Еле спасли.

— И что?

— Что 'что'. Ромео этого посадили. Дали по максимуму — двенадцать лет. Это я постарался... Семья развалилась. Не знаю что с ней сейчас... А ведь она, просто выпила принесённый кофе.

— Я в ужасе, — шептала ошарашено жена. — И тоже знакомый?

— Четыре года в их конторе водилой.

— Офигеть... Это как же жить? Это, что — ото всех шарахаться?

Женя успокоил:

— Нет. Просто быть осторожной и соблюдать некоторые правила. Тебе надо помнить, что негодяй может оказаться рядом в любой момент. И им может оказаться кто угодно... Коллега, начальник, мужчина, женщина... Доверять можно только мужу. Да и то — не все мужья достойны доверия.

— А я могу тебе доверять?

— За двенадцать лет ты ещё не поняла этого?

Янка придвинулась, обняла мужа, уткнулась головой ему в плечо:

— Теперь поняла...

Потом осторожно отстранилась, легла навзничь:

— Извини, я забылась...

* * *

Всю первую половину следующего дня мотались по магазинам.

Съездили в секс-шоп, купили пару мягких наручников.

Потом выяснилось, что у Янки вся обувь на каблуках. Пришлось купить зимние кроссовки. Заодно взяли и мужские, для Евгения.

В аптеке взяли бахилы и перчатки. В хозяйственном магазине — верёвку. В магазине сумок приобрели небольшой, удобный женский рюкзачок. По интернету, нашли магазин париков. Сгоняли туда и взяли Янке длинноволосый, пепельный.

В одёжном магазине прихватили две простенькие, без наворотов куртки. Обе серого, мышиного цвета.

Недалеко от школы, в компьютерной лавочке, купили пять флешек по 64 гига каждая. Почему-то Женька интуитивно чувствовал, что пригодятся.

Всё привезли домой и полчаса отрабатывали действия. Повторяли раз за разом, пока не отшлифовали до автоматизма.

После этого, до самой поездки в школу за ребёнком, репетировали диалоги и монологи. Янка, хоть и без энтузиазма, но покорно повторяла слова.

Женька понукал:

— Яна! Больше артистизма! Пожизненней давай. Что ты бубнишь как первоклассница? Давай сначала.

И снова повторяли выдуманный текст.

К обеду закончили. Муж скомандовал:

— Всё. Отдыхай. И расслабься. Что ты такая бледная? Ляжь, полежи.

— Я обед приготовлю, — отказалась Яна.

— Отлично — приготовь обед. Займи себя.

Яна жаловалась:

— Женя! Я боюсь... Ты пойми — я женщина. Мне страшно.

— Ты предлагаешь всё прекратить?

— Нет, Жень. Я понимаю, что это останавливать нельзя... Но, я хочу, чтобы ты поддержал меня как-то... Успокоил... Я в тяжёлом состоянии, а ты меня наказываешь. Ты мой муж. Ты должен меня защищать. А ты...

— А я что делаю? — возмутился Гусаков. — Я тебя вытащил из грязного притона. Я пресекаю твой будущий шантаж. Я тебя защищаю от крупных неприятностей.

— Мне обидно... — куксилась жена, — только ты не думай. Я потерплю. Я привыкну. Вера Павловна всё это говорила наперёд. Что мне придётся потерпеть, если я хочу сохранить семью. Но теперь, я боюсь, что действительно не выдержу... Но я постараюсь.

Мда... Все, конечно, понимали, что ситуация — говно. Но разрулить её необходимо. Потому, что сама по себе она не рассосётся, а станет ещё только хуже.

До вечера общались с ребёнком.

Янка вообще квохтала вокруг Мэри, как будто виделась с ней последний раз. Она иногда поднимала глаза на мужа, а в них стояли слёзы.

Ночью, когда Мария уснула, супруги собрались и пошли 'на дело'. Дочка была в их плане самым слабым звеном. Она могла проснуться и потерять родителей. Но тут уж — как повезёт.

Яна замазала шрамы на лице мужа тональным кремом и поехали.

Оставили машину на стоянке у соседнего от Кузнецова дома. Перевели телефоны в режим вибрации, Яна надела парик и рюкзак. Выдохнули и вылезли из машины.

* * *

Яна набрала на домофоне номер квартиры.

— Да, — просипел вопрос.

— Коля, — захныкала Янка, — пусти меня.

— Ты... Кто?

— Это Яна. Коля, меня муж выгнал. Мне некуда идти. Я не знаю, что мне делать.

— А чё ты ко мне?

— А куда? Не к Эдьке же мне идти.

Николай долго молчал. Потом замок двери щёлкнул.

— Заходи.

Наверняка тот надеялся на новое сексуальное приключение. Даже не поинтересовался — как Яна его нашла.

На площадке Женя встал в стороне от двери, чтобы не светиться перед дверным глазком. Яна нажала кнопку звонка. Хозяин видимо стоял у входа, ждал. Открыл.

Евгений тут же ворвался в квартиру и первым делом врезал Коле по грудине. Тот задохнулся, согнулся от боли. А Женька, рычагом локтя, завернул ему лапку за спину и протянул, не глядя, руку к Яне. Тут же в ладошку легли мягкие наручники.

Не зря в 'рукопашку' ходил.

Он защелкнул одно кольцо на руке, взял потерпевшего за другую кисть и тоже резко закрутил назад. Защёлкнул второе кольцо. Развернул Кузнецова к себе лицом. В нос ударил запах перегара.

— Да он пьяный.

В его, протянутую за спину ладошку, лёг кляп садо-мазо. Он приказал:

— Открой рот.

Подопечный противился. Пришлось ещё раз врезать в грудину. И когда Коля раззявил варежку от боли, Женька сунул туда тряпицу, а сверху шарик сексуального кляпа. Застегнул. Наклонился, взял хозяина за ноги и уронил его на пол. В ладонь легла простыня, скатанная в жгут. Ею он обмотал голени мужика, как тот ни дрыгался.

— Фух, — передохнул Гусаков, — задохнулся, блин. Давай верёвочку.

Яна, молча, подала заранее свёрнутую петлю.

Гусаков перевернул Кузнецова на живот, накинул силок ему на шею и потянул назад и вверх. Коля забился как рыба. Не хотел, сука, умирать.

— Ноги, — прохрипел Евгений. — Не спи... Ноги...

Янка схватила наказуемого за ноги, не давая тому грохотать по полу коридорчика коленками.

Наконец Николай затих. Женя проверил пульс.

— Живой. Он некоторое время побудет без сознания. Одевайся и потащили его в санузел.

Напялили бахилы и печатки, и понесли тело в просторную ванную комнату. Положили посредине.

— Посмотри — где у него компьютер, — скомандовал Гусаков.

Кузнецов очухался, замычал.

Евгений перевернул его на спину.

— Я буду задавать вопросы, а ты будешь отвечать.

Тот злобно выпучил глаза и что-то промычал. Причём, явно нецензурное.

— Это плохо, — огорчился Гусаков. — Значит, не хочешь сотрудничать?

Коля напряжённо выжидал.

Женька печально вздохнул:

— Ну, смотри... Твоё дело.

И врезал Коленьке в живот кулаком. Коля выпучил глаза и скорчился, глухо стоная.

Вошла Яна.

— Компьютер в спальне.

— Иди, садись, Яночка, ищи фотки и фильмы. А я тут немного занят.

И он снова врезал распрямившемуся Кузнецову в брюхо.

Он методично долбил хозяину квартиры по печени. Он знал, — 'взаимопонимание' в любом случае будет достигнуто.

Яна вернулась:

— Поставила на скачивание. Там много.

— Что там.

— В основном, постельные сцены с участием Юрьева. Иногда и с ним, — брезгливо кивнула на связанного.

— Себя нашла?

— Да. Но я просто — качаю всё подряд. Там девять папок по именам. Есть и моя...

— Потом сотрёшь и включишь дефрагментацию диска.

Тут пришло время заготовленного и отрепетированного диалога.

Яна спросила:

— А с этим, что будем делать?

— Убивать буду.

— Слушай, Жень, мы же так не договаривались. Ты же сказал — без криминала. Может как-то... Не убивать...

— Ага, конечно. Он сразу в полицию побежит, как только мы его отпустим.

Коля отрицательно мелко замотал головой.

— Что? Не побежишь?

— М-м-м-м! — убеждал Кузнецов.

— Знаешь, Яна, я не могу его просто так отпустить. Без наказания. Душа не позволяет.

— Ну, Жень... Может как-нибудь по-другому наказать. Не надо его убивать...

— М-м-м-м! — согласно кивал Николай, вращая глазами.

— Что-то сказать хочет, — прокомментировал Гусаков.

Он вытащил из Кузнецова шарик и тряпку. Но приготовился быстро заткнуть ему, в случае чего, рот.

— Деньги, — прохрипел Коля.

— Что, 'деньги'?

— У меня есть деньги.

Яна 'обрадовалась'.

— Давай заберём деньги и уйдём.

— Где деньги? — спросил Женька.

— В бачке унитаза.

— И ещё?...

— Всё..

Женька взялся за петлю. Николай заторопился:

— Стой. Стой. Ещё в газовой плите, в нижнем отделе, в кастрюле...

— Ещё?...

— Всё. Больше нет.

Гусаков вернул кляп на место.

— Покарауль его, Яна.

В бачке обнаружились запаянные в толстый полиэтилен пачки пятитысячных купюр. Пересчитал — двенадцать штук. В банковских упаковках. По сто купюр в пачке. Женя прикинул — шесть миллионов. Протёр упаковку от влаги туалетной бумагой, нашёл на кухне магазинный пакет, засунул туда бабло и отнёс Яне. Сказал коротко:

— В рюкзак.

На кухне, встав на колени, достал из-под плиты кастрюлю. В ней, в банковских упаковках и в пачках, перетянутых резинками, тоже лежали пятитысячные...

Женька отнёс кастрюлю Янке:

— Грузи... И это, не разговаривай с ним...

— А у него рот заткнут.

— Иди, посмотри, что там с записями...

Яна сходила.

— Тринадцать минут осталось. Слушай, у него на карточке тоже, наверняка, есть деньги...

— Нет, дорогая. Карточка, это след. Не надо... У тебя всё?

— Да. Вроде всё.

— Отлично. Я приступлю, пожалуй.

И затянул петлю на шее Николая.

Тот снова замычал, забился. Ему не хотелось умирать, вот так — в расцвете лет. Но, мало ли кому чего не хочется. Есть жесткая необходимость.

Когда юный поэт-фотограф успокоился, Женя ослабил петлю.

Через минуту Коля очнулся, со всхлипом вдохнул ноздрями воздух. Выпучил глаза и замычал.

Евгений вынул кляп.

— Что?

— Вы что, твари, делаете?! — хрипел мужик, — Вы что творите?! Думаете, это вам сойдёт?!

Женька разозлился. Снова заткнул пасть Коленьке и, хрипя от злости, выговаривал.

— Ты... Сучёныш... Ты уничтожил мою семью. И ещё смеешь мне угрожать? Тварь... Ты что, думал, что ты бессмертный? Что тебе всё сойдёт с рук? Что тебе всё дозволено? А вот видишь — ты не угадал... Я бы искалечил тебя, да жаль — следов оставлять нельзя.

Женька хищно усмехнулся.

— Может быть. Может быть, мне это дело и 'не сойдёт'. Только тебе от этого не легче, чмо. Ты сейчас сдохнешь. Ты понял меня, змеёныш?

И он снова затянул петлю.

У Гусакова крышу-то видимо снесло от злобы. Он давил бедного мужика до потери сознания, потом отпускал, ждал, пока тот очухается, и снова давил. И снова реанимировал. И снова давил...

Янка сидела с ногами в кресле, напротив двери в ванную, сжавшись в комок, стараясь стать как можно меньше размером, и с ужасом смотрела на озверевшего мужа.

Он скомандовал:

— Не смотри! Иди к компьютеру!

Но Яна не ушла. Она испытывала от экзекуции какое-то дикое и жуткое удовольствие, от которого волосы под париком становились дыбом. Это бесчеловечное наказание её обидчика и ужасало, и сладостно восторгало женщину. Она глаз не могла отвести от агонизирующего, обгадившегося и обоссавшегося Николая и её трясло. Так колотило, что зубы стучали.

Перед тем, как повесить бедолагу на змеевике, Евгений похлопал его по щекам.

— Очнулся? Очень хорошо... Я, что хочу спросить? Ты понял свою ошибку? Ты знаешь — почему ты сейчас сдохнешь?...

Кузнецов отрицательно мотал балдой.

— А я тебе объясню. Это из-за моей дочки. Жена моя, дура тупая, сама виновата. А вот ребёнок мой тут при чём? А?...

Он поставил терзаемого на колени.

— Тебе страшно умирать? Хочется, наверно, ещё пожить? Ты, наверно, раскаиваешься?

Коля мелко закивал в согласии.

— Молодец. Вижу что искренне. Ты верующий?

Николай снова закивал.

— Хорошо. Пять минут тебе на подготовку к встрече с Господом.

Кузнецов рыдал как ребёнок, заливаясь слезами.

Дрожащая нервным ознобом Янка уже стояла в дверях санузла. Она как сомнабула шагнула к плачущему мужику и попыталась его пнуть, но муж перехватил.

— Э-э-э! Яна, нам следы не нужны. Ты ему сейчас синяк поставишь...

— Ты же его лупил, — прохрипела не своим голосом жена.

— Я в живот. Там синяков не бывает...

Задавив петлёй последний раз Кузнецова, он, перекинув верёвку через трубу, подтянул её и завязал на узел.

Всё было кончено.

Муж с женой посидели, успокоились.

Когда Янку перестало колотить, собрали флешки и оставили включенный компьютер дефрагментировать диск. После дефрагментации аппарат сам отключится. Осталось два часа... Так труднее будет восстановить файлы, в случае чего.