50 оттенков ксерокса (общий файл)

Взглянув на Гавану, я сперва даже испугался. Выглядел он жутко: весь побелел, глаза выкатил, а выражение на лице изобразил такое, будто его сейчас будут пытать каленым железом по пяткам.

— Привет, Ир, — Пашка стал из белого розовым, а потом пурпурно-красным, словно советский флаг, хамелеон, блин, недоделанный.

— Привет, Павлик, — кое-как совладав с собой, поприветствовала его Ириска, изобразив на лице довольную ухмылку. — Как дела...твои? — не выдержав напор подступающего смеха, она подавилась фразой и закашлялась в ладони.

— Все круто, — расстроенным и каким-то сдавленным голосом ответил Гавана. — Ладно, я в бар пойду, меня там ждут.

Когда Гавана ушел, девушки дали волю эмоциям и похохотали от души. До меня наконец дошло, что за герой недавней хохмы и мой приятель Паша — одно и то же лицо. После этого я почувствовал себя неуютно: ни Пашке посочувствовать не мог, ни Полю оставить.

Тем временем началась презентация картин великого Хосе. Кто-то то и дело выходил на импровизированную сцену, произносил длинную речь, потом все хлопали и начинали поздравлять художника. Когда все это закончилось и трёхреченская богема начала вновь фланировать возле стен, увешанных картинами, к нам с Полей подошёл Гавана. Сказать, что Пашка был в тот момент пьян, означало не сказать ничего. Он еле на ногах стоял, но, увидев снова захихикавшую в кулак Ириску, промямлил ей, заикаясь и не вполне внятно ворочая языком:

— Да знаешь ты... Буратина ты... поняла ... и ржать тут нечего! А ты, Калыч, — рявкнул он с горестным видом уставившись на меня, — предатель! Ржал тут, небось, надо мной, с этими...

Он явно хотел что-то добавить, но вдруг отчаянно выпучил глаза, раскраснелся, надул щеки и его вырвало. Ириска и Джейн успели с визгом отпрыгнуть в стороны, подставив под удар великое и бесценное...

— Мой портрет, — сдавленно прошептала Поля, в ужасе хватаясь за голову, — я же для него месяц позировала...

— Так, что тут происходит? — откуда ни возьмись рядом с нашей компанией материализовался охранник, который, как оказалось, тоже имелся в этом подпольном, а скорее подкрышном заведении. И как истинный представитель своей гордой профессии, он был неоспоримо высок и красноречиво широкоплеч. В общем, сразу было видно, что человек авторитетный...

— Это ваше? — он указал толстенным пальцем на Пашку, которого я держал плечи, пытаясь зафиксировать в вертикальном состоянии.

— Не наше, — пятясь от меня и Гаваны наморщилась Поля, — как сюда вообще таких пускают? Модное место, называется! Ужас! — отвесив мне холодный высокомерный взгляд, она демонстративно ушла. Следом поспешили Джейн и продолжающая пофыркивать от смеха Ириска.

Волоча Пашку вниз по коридору, я с неудовольствием поймал на себе вспышку фотоаппарата. Ну вот, не хватало мне ещё скандальной славы... Когда мы вернулись домой, я свалил несчастного Пашку на кровать. Тот захрапел на всю общагу, а под утро, немного очухавшись, потормошил меня:

— Скажи честно, Калыч, чего они тебе про меня рассказали?

— Да ничего, — ответил я, вытащив голову из-под подушки: спалось мне под Пашкин храп неважно.

— Гонишь, — Гавана хмуро уставился на меня, садясь на край кровати.

— Да честно, ничего связного. Ржали только... А что за история?

Пашка ещё немного посверлил меня взглядом, но, видимо, моя сонная рожа показалась ему безупречно честной, и он удалился в кухню. Я отвернулся к стенке и провалился в сон...

Настя

Я сижу на пассажирском сиденье его "Фольксвагена", и ветер, врывающийся в щёлочку опущенного стекла, слегка треплет мне волосы. Просто не верится! Я, Анастасия Чугун, еду с красивым мужчиной в какое-то очень интересное местечко. Меня немного смущает то, что он — клиент моей фирмы, не в моих правилах флиртовать с заказчиками.

Честно, до сих пор мне не приходилось нарушать это правило. Да и с кем нарушать-то? Мои трёхреченские заказчики обычно скрывают пиджачком пивное брюшко, зачесанными назад прядями — редеющую шевелюру, а свое пренебрежение к женщине-руководителю даже скрывать не собираются. При этом они кичатся дорогими часами, смартфонами и машинами, но жалеют дать лишнюю тысячу рублей на рекламный проект. И более того, многие хвалёные руководители отделов маркетинга понятия не имеют, что нужно отслеживать эффективность вложенных в рекламу рублей.

А этот Хайд очень умён, но совершенно не стесняется, что я в некоторых деталях разбираюсь лучше него. Машина у него без понтов, в кабинете нет портретов а-ля "я с Президентом, вон там, сбоку в четвёртом ряду" и вообще с ним приятно разговаривать. Иногда мне даже кажется, что я ему нравлюсь, хотя я не понимаю, чем могу заинтересовать такого мужчину.

— Вы мне просто глаза открываете, Настя, — говорит он, когда мы застреваем на выезде с Третьего кольца. — Хотите, признаюсь? — он шутливо делает большие глаза, и я поневоле прыскаю от смеха.

— Давайте, — беспечно говорю я, но внутри всё сжимается от какого-то приятного чувства.

— Я вообще ровным счётом ничего не понимаю в издательском бизнесе, — серьёзно произносит он, но в глазах его скачут лукавые чёртики. -У меня даже в школе были сплошные тройки по сочинениям.

Я не могу удержаться от улыбки.

— Не верите? Это папин бизнес. Остался мне в наследство, а мне ужасно не хочется его продавать. Он душу вложил в это издательство, — задумчиво произносит он.

— А сами вы чем занимались до этого? — спрашиваю я, желая не заострять внимание на грустном моменте.

— Пиво продавал, — хмыкает он. — Пиво и пельмени.

У меня голова несколько идёт кругом.

— Подождите, вы случайно не о сети ресторанов "Пиво и пельмени"? Но их же держит Николай Антонов, разве нет?

— Это мой партнёр. Я никогда не любил публичность, предпочитая оставаться в тени. А Коля — классный юрист и прирождённый управленец. Мы создали четыре бренда пива и три бренда пельменей, открыли сеть ресторанов... Правда, сейчас компания продана, у меня остался небольшой пакет её акций, и я собирался открыть новый бизнес. И внезапно оказалось, что я теперь владелец "ДХП" и должен разбираться в книгоиздательстве.

— Ого. Мультимиллионеры в моё агентство еще не обращались, — пробую пошутить я. — Надо бы мне переквалифицироваться на обслуживание ВИП-персон.

— А может быть, мне его у вас купить? — продолжает он задумчиво. — А что, своё креативное агентство. Здорово сэкономлю на маркетинге и рекламе. Мне очень с вами повезло, вы — настоящий профессионал, Анастасия. Мог бы попасть на каких-нибудь пафосных типов, которые дерут дикие деньги, а результаты плачевные... Может быть, и в самом деле купить? И переименовать в "50 оттенков Серого", каково? Серый — так меня друзья зовут, — поясняет он. — А вас как?

— Что — меня? — в растерянности переспрашиваю я.

— Как вас зовут друзья?

— Чугунком, — честно отвечаю я. — С такой фамилией и кличку придумывать не надо.

— Вам ужасно не идёт, — отвечает он, поморщившись. — Вам подошло бы нечто более воздушное.

— Воздушное? — его слова задевают меня за живое, и я, не сдержавшись, выпаливаю. — Да вы на меня посмотрите! Разве я похожа на воздушное создание, которое весит 40 кг?

— Настя, у вас — прекрасная — фигура, — он чеканит слова. Чёрт, он что, серьёзно, что ли? — Я не хотел вас обидеть. Давайте тогда сменим тему, я что-то позволил себе лишнее.

Чёрт, теперь он решит, что я чокнутая идиотка, помешанная на диетах. Правда, формат нашей встречи уже давно похож на дружескую поездку, в моих профессиональных качествах он не сомневается, и то хорошо...

Мы въезжаем на зелёную, в тон его глазам, цветущую, ухоженную территорию Парк-Отеля. Я ни разу не бывала тут, и с любопытством стреляю глазами во все стороны. Какие красивые клумбы! И фонтанчики! И сам отель выглядит очень мило. Я даже забываю, что пора вылезать из машины, но Сергей галантно распахивает передо мной дверцу и подаёт мне руку. Я чувствую себя, словно одета не в деловой костюм, а в дорогое коктейльное платье, и на скромных серебряных сережках в моих ушах словно вырастают крупные бриллианты.

Время вечернее, на сегодня доклады закончились, и возле фонтана прогуливаются бизнесмены и бизнес-леди, в руках у некоторых бокалы для шампанского. Несколько знакомых лиц — лично или по фотографиям в деловых журналах, десяток фотографов, обвешанных навороченной техникой. Чуть в сторонке ребята настраивают камеру на двух сорокалетних представительных мужчин, а кукольной внешности журналистка ловко просовывает одному из них под рубашку незаметный микрофончик-петлю.

Я улыбаюсь и киваю знакомым — виделись на бизнес-семинаре по рекламе, и тут ко мне подлетает высокая тощая брюнетка на невозможных каблуках. Девушка благоухает "Герленом", на руках яркий модный маникюр.

— Анастасия Христофоровна, меня зовут Мария, я из журнала "Бизнес-ревью". Можно небольшой комментарий? Вас не было в списке докладчиков и гостей бизнес-интенсива, почему вы решили приехать?

— На деловые переговоры заглянула, — отвечаю я. Честно говоря, мне нечего сообщить по существу интенсива. Я о нем сегодня впервые узнала от Хайда. Ищу его глазами. Вот он, очаровательно улыбаясь, беседует с коллегой Марии. На девушкином бейджике написано "Форбс".

— Я решил несколько сменить вектор, — вещает он. — Нет-нет, пока секрет, скоро сами услышите. Это будет совершенно новая, незнакомая мне сфера.

— Вы не боитесь столкнуться с трудностями, играя на незнакомом поле? — уточняет журналистка.

— Нисколько. Главное — делегировать все трудности профессионалам. Я сейчас заключаю контракт с весьма толковым агентством — "50 оттенков". Вот, кстати, его руководитель. Анастасия, я вас потерял, — машет он мне рукой. Я подхожу, и нас запечатлевают вместе. Фотограф обещает прислать снимки пресс-службе Хайда. Надеюсь, фотограф догадается убрать мои пухлые щёчки и сделать талию поуже. Я называю ему себя, и мы идем искать того бизнесмена, для встречи с которым сюда сорвался мой удивительный клиент. Это непросто, поскольку знакомые то и дело останавливают то меня, то Сергея.

Партнёром Хайда оказывается невысокий, плотный, на удивление подвижный американец. Он быстро лопочет с Сергеем на английском. Американский акцент на такой скорости речи мне дается тяжело, я читаю лучше, чем понимаю на слух, но отдельные слова выхватываю. Кажется, мистер Грей (вот уж каламбур — два Серых) верит в потенциал Хайдовского издательства, и готов инвестировать солидную сумму. Затем Сергей, празднично улыбаясь, отвешивает комплиментов моему профессионализму. Оказывается, я не только smart, talented, но и handsome. Я краснею, а моя внутренняя хрюшка воображает себя стройняшкой.

— Sorry, I'll leave you for a moment, — вежливо говорю я и отхожу искать туалет. Надо хоть макияж поправить и волосы, пока меня снова не запечатлели полнейшей растрёпой. Я подтягиваю чулки, накладываю тушь и помаду (все знают, что для фото макияж должен быть гуще обычного), а к пиджаку прицепляю гостевой бейджик со своим именем, врученный мне расторопным администратором. Раз уж попала сюда, значит, буду пиарить свою фирму. Сейчас мне новые заказы ох как нужны.

Я вышла из здания отеля и едва ли не лбами столкнулась с мужчиной, напоминающим мне жабу буквально — брюхастый, с короткими ручонками и ножонками и внушительных размеров родинкой на лице.

— Здравствуй, Миша, ой, то есть, здравствуйте, господин Хоботов, — усмехнулась я. У этого Хоботова я работала в его фирме личным помощником, ещё будучи студенткой. Миша периодически позволял себе хлопать меня по заднице и намекать на помощь в иных, более личных делах. При этом на мясистом безымянном пальце он носил толстое, пузатое кольцо, а на мой наивный вопрос, как к его похождениям относится жена, снисходительно поведал, что не женат, просто встречается, а кольцо носит, "потому что в бизнесе женатых считают более надёжными партнерами".

Впрочем, на одном из мероприятий я заметила его пассию — женщину чуть постарше себя. Она вполне даже сошла бы за симпатичную, если бы не читающаяся в глазах алчная цель получить на пальчик заветное колечко, последний поезд же уходит! — ведь у неё-то не было даже бутафорского обручального... Миша к ней не подходил и держался так, как будто страшно занят.

Кстати, через год я случайно нашла её анкету в социальной сети — там, в альбоме "Наша свадьба" сиротливо лежали три (!) фотографии, где счастливая невеста одиноко подпирала березку. Честно. Я смеялась до слез. Мне было и смешно, и просто жалко эту несчастную женщину, фантомную жену, которая не получила даже публичного признания своей женской востребованности. Все-таки один из смыслов традиционной свадьбы со всеми этими фотосессиями, платьем, пышным как кремовый торт, и кучей родственников, — это похвастаться, что тебя не стыдно, а престижно взять в спутники жизни. Как же давят сердобольные родственнички-подружки на бедных женщин, что те готовы выскочить замуж за человека, которому жена нужна только для того, чтобы впечатлять кого-то кольцом на безымянном пальце...

Хоботов смерил меня взглядом, в котором смешалось презрение и толика зависти.

— Не ожидал увидеть, — надменно бормочет он. — Что, не разорилась еще?

— Как супруга поживает? — парирую я, и его лицо краснеет от досады.

— Настя? — бархатный голос Сергея звучит, как музыка. — Вы здесь? Я всё уладил. Пойдёмте, попрощаемся с мистером Греем, ему пора улетать.

— Да, мистер Хайд, — во мне просыпается озорная хулиганка, и я не могу отказать себе в удовольствии посмотреть на вытянутое лицо Хоботова, который тут же бросается со своей скучной визиткой к Сергею, и тот, вежливо покивав, сокрушающимся тоном просит прощения, что забыл свою, и мы ретируемся.

— Господи, как я устал от таких... — комично закатывает глаза он. Мы тепло прощаемся с мистером Греем, и Хайд уговаривает меня пойти в конный клуб.

— Скоро стемнеет, — вяло возражаю я, но сама полна энтузиазма. Лошадей я люблю. Ночевать я буду тут, это я уже поняла. Сергей обещал позаботиться о номерах для нас. Интересно, не собирается ли он ночевать со мной в одном номере?

Уже на подходе к конному клубу я понимаю, во что ввязалась. Когда мимо нас проезжает вереница всадников, я снизу вверх взираю на лошадей, с которыми за всю свою жизнь сталкивалась крайне мало. Вспоминаю, что последний (и вроде бы единственный) раз каталась верхом на каком-то давно канувшем в лету трёхреченском Дне города и, само собой, лошадь водила за повод хозяйка.

Пока я пытаюсь вспомнить тот скромный опыт, Сергей подводит меня к загону, в котором ходят три удивительно красивые лошади, и рассказывает, что это русские верховые — порода старинная и ценная. Потом, оставив меня любоваться прекрасными животными, он уходит к большой постройке конюшни и через некоторое время возвращается с двумя осёдланными лошадьми в поводу.