"Встречный курс" (Академия #1)

Мэллори одарил агента КССЗФ скептическим взглядом.

Но у Хамера уже был приготовлен ответ:

— Послушайте, я имею дело с такими вещами каждый день. И позвольте сказать Вам, что преступлений, совершенных землянами по данным всеобщей статистики намного больше, чем помех в фоновом излучении. Никто не станет жить здесь, чтоб заниматься воровством, никому это больше не нужно. Фактически, когда дело доходит до реального преступления, такого, о котором мы читали в исторических книгах, более чем в восемьдесяти процентах тех, с которыми имеет дело КССЗФ, и которые могут засечь Силы правопорядка, совершают чужаки: колонисты или инопланетяне. Не имеет никакого занчения, кто из них.

Агент кивнул на экран:

— И делая выбор между подозреваемыми: землянином или вулканцем... Хотите пари? Шансы всегда будут за инопланетянина.

Мэллори поднял отмычку на ладони.

— Возможно, некоторые инопланетяне... Но вы слышали когда-нибудь о вулканце, совершившем преступление?

— Вы кое-что забываете, мистер Мэллори. Он не только вулканец. Он — подросток, — Хамер указал на отмычку в руках Мэллори, — И его ДНК так же имеется на взломщике и на кредитке в шесть тысяч, которую мы у него нашли.

Мэллори нахмурился, все еще пытаясь выяснить, в чем же могла состоять связь между дилитием, служебной машиной и этими двумя арестованными подростками. Он ненавидел тайны.

— Посмотрите с другой стороны, — сказал Хамер устало, — Технически Вы правы. Вулканцы никогда не нарушают закон. Но Вы на самом деле думаете, что они никогда не ошибаются? Так как делают все подростки?

Мэллори бросил отмычку на стол.

— Я соглашусь с Вами. Пока. Ничего нельзя исключать.

На экране Кирк и Джилфиллан были по-прежнему неподвижны. Мэллори решил, по крайней мере, дать Кирку шанс доказать его самоуверенность. Совершенно необычную в семнадцать лет.

— Вот что, покажите-ка спецагента Рикард.

Хамер склонился над управлением и переключил дисплей на вторую комнату допросов.

— Интересная деталь в человеческо-вулканских взаимоотношениях, — спецагент Рикард продолжала диалог со Споком. Она посмотрела на свой падд, но вулканец не видел, что там, — Никого соглашения об экстрадиции.

Напротив ее долговязый вулканец — подросток сидел, уронив руки на колени. Он ничего не ответил.

— Очевидно, — продолжала Рикард, — такого приоритета никогда не было, потому что в этом не возникало необходимости. Если б Вы были андорианцем или денобуланцем, то мы могли бы признать Вас виновным здесь, а затем выслать отбывать наказание на Вашу родную планету. Но, так как Вы — девятнадцатилетний вулканец, первый раз нарушивший закон, я предполагаю, что Вы будете проходить реабилитацию в Новой Зеландии. В недавно открытом пенецитарном поселении Звездного Флота. Минимум охраны. Оно основано в соотвествии со Стокгольмскими протоколами. Вы будете первым нечеловеком, заключенным туда. Пока что.

Разум Спока заполнился красновато-коричневыми пустынями, сухими ветрами, небом дома. Образы и ощущения успокаивали его.

— Фактически, — продолжала Рикард, — для Вас было бы гораздо легче отбыть наказание здесь, а не на Вулкане. Я понимаю, что на Вашей планете не существует преступности. Совершать преступления нелогично. Вы — первый вулканец, которого признают виновным. За всю историю. Это будет иметь последствия для Вашей семьи?

Спок сконцентрировался на потоке воздуха, проходящем в легкие. Он дышал глубоко, представляя запутанную химию: как молекулы кислорода проникают сквозь альвеолы в кровоток, как их захватывают молекулы меди его вулканского метапротеина и, впитав его, зеленеют...

Рикард продолжала говорить, несмотря на его молчание:

— Я знаю, что клингоны, когда-то вырезали целые кланы, даже если один их член совершал преступление против Империи. Возможно, они и сейчас так делают. В некотором смысле такое действие было бы логично. И по прошествии нескольких поколений, можно было попросту устранить из населения весь преступный генофонд. Что-то подобно происходило и на Вулкане?

Спок представлял вкус пломикового супа, который его мать обязательно готовит во время торжественной медитации каждую осень. Он анализировал каждый компонент аромата, классифицируя их по числу углеродистых колец.

— Вы знаете, — говорила Рикард, — я начинаю понимать, что на самом деле делает вас, вулканцев, особенными, — она растерла затекшую шею, — Иначе как еще объяснить ваш уникальный эмоциональный контроль. Это идеальное средоточие. Я никогда не слышала о людях, которые могли бы...

Не закончив предложение, он грохнула по столу так, так, словно в маленькой комнатке раздался удар грома. Падд подскочил на столе. А Спок удивленно уставился на нее.

Рикард кивнула:

— Я намного лучше тебя в этом разбираюсь, остряк. Так что не думай, что можешь играть со мной в одну из своих инопланетных игр.

Спок почувствовал, что сердит на эту человеческую женщину, которая так резко вырвала его из медитации. Его гнев удвоился, когда он понял, что чувствует гнев. Он заставил свое тело расслабиться, замедлил биение сердца и унял подергивание крошечного мускула на щеке.

Но хуже всего было то, что он увидел самодовольное выражение на ее лице, которое явно говорило о том, что она заметила все его скрытые эмоции.

— Это была присказка, а теперь послушай, что я скажу: я никогда не заключала вулканца под стражу. Реальность такова, что нет ни одного свидетельства того, что кто-нибудь из вулканцев был когда-либо арестован на Земле, уже не говоря о том, чтоб быть обвиненным в преступлении.

Рикард смерила его взглядом, рассматривая, словно какой-то любопытный экземпляр:

— Существует маленькая история, которая здесь произошла. И я хочу знать, почему.

И прежде, чем Спок успел предпринять попытку вновь погрузиться в медитацию, он увидел, что агент бросила взгляд на один из оптических сенсоров на стене. На ее лице появилось выражение сильнейшего раздражения.

Спока затопила волна восторга. Он знал это выражение на человеческом лице. Она сдалась! Он успешно пережил ее примитивные и эмоциональные методы допроса. Превосходство вулканца, его умственная дисциплина одержали победу. Он почувствовал, что спокойствие пустыни возвратилось к нему, словно он шел по следам Сурака. Он знал, что это было неправильно, но он чувствовал, что горд собой.

Коммуникатор Рикард зазвенел, и она щелчком открыла его:

— Рикард.

Мужской голос произнес:

— Это Хамер. Агент Рикард, мы собираемся пока прекратить дело. Сопроводите молодого человека в камеру задержания. Мы связались с Посольством Вулкана и известили его родителей о том, что их сын арестован. Скоро они прибудут сюда.

Спок переменился в лице, и женщина это снова заметила.

Она захлопнула коммуникатор и спрятала его в карман куртки:

— Посольство Вулкана находится прямо через улицу. Вам не придется долго ждать.

— Напротив, — возразил натянуто Спок. Маска безразличия на мгновение исчезла с его лица, — Возможно, что моих родителей и вызвали. Но я уверяю Вас, что они не приедут сюда ради меня.

— Не будь так уверен. Вулканцы любят своих детей, так же как и мы, — воскликнула Рикард, возбужденно жестикулируя перед лицом Спока.

— Нет никакой причины и дальше оскорблять меня.

Спок увидел, что выражение ее лица снова изменилось. Теперь на нем была написана жалость.

— Нет, — сказала женщина, — я думаю, что нет.

Мэллори наблюдал, как Рикард проводила молодого вулканца из комнаты для допросов.

— Это, конечно, Вы их вызвали, — сказал Хамер, — Меня позабавила его реакция, когда я упомянул о его родителях, — он поднял бровь, — Я думал, что у них нет эмоций.

— Есть. Только они не выражают их таким образом, каким это делаем мы. Возможно, этот парнишка пропустил несколько уроков, — сказал Мэлори, уставившись на дисплей, даже, несмотря на то, что комната опустела.

Хамер кашлянул:

— Итак, теперь Вы собираетесь оставить это дело нам, мистер Мэлори? Я полагаю, что у Вас есть более важные вещи, чем мелкое воровство?

У Мэллори действительно были другие неотложные дела. Он знал, что в любой момент могли прийти известия с Хелстрома III, и что он должен был проанализировать его перед встречей со своими коллегами в ООС. Он закрыл глаза, потер их, и вновь увидел перд собой измученное лицо капитана и тела детей. Но все же было что-то такое в этом на первый взгляд незначительном случае.

— Вулканец не воровал кар, — сказал Мэллори, — Это доказала его реакция на то, когда он услышал Ваши слова, что его родители все знают. Ни один подросток, который так беспокоится о том, что о нем думают его родители, не станет красть кар.

— Таким образом, вулканец бы не украл, а мальчишка Кирк слишком умен, чтоб украсть, — сказал Хамер, — Это оставляет нас с двумя подростками, ни у одного из которых не было мотива совершить преступление. Однако, присутствие их ДНК свидетельствует о том, что оба они виновны. Прибавьте к этому шесть тысяч кредитов, которые говорят о том, что кто-то что-то кому-то продал, и то, что кар до сих пор не нашли.

Агент КССЗФ смерил Мэллори раздраженным взглядом, совершенно потеряв интерес к существующему порядку дел: какой-то бюрократ из Звездного Флота вмешивался дела, которые его не касались.

— Доверяйте мне, мистер Мэллори, и эти несостыковки легко состыкуются. Может быть, Вы просто оставите это дело КССЗФ?

— Я сделаю это только тогда, когда пойму связь между этими двумя мальчишками и воровством в Академии.

— Вы, в самом деле, думаете, что это сделал кто-то из них?

— Мы узнаем об этом, когда сюда приедут их родители.

11

— Он — твой сын, — говорила Аманда, — Наш сын. И мы поедем туда.

Сарэк, сын Скона, вулканский атташе, отвечающий за научные социальные программы и развитие присоединенных миров, оставался безмятежным и нейтральным.

Но у его жены глаза сузились от гнева:

— Не смотри на меня таким взглядом!

— Каким взглядом, жена?

— Публичным взглядом. Взглядом посольского кандидата. Взглядом вулканца.

— Учитывая то, что я вулканец, логически у меня нет никакого выбора в этом вопросе.

— И не меняй тему.

Сарэк решил, что пришло время снова заняться изучением гобелена на стене их частной квартиры. Это была изящная вещица раннего импрессионизма Шарилиана, изготовленная полторы тысячи лет назад на Вулкане, на которой был изображен рассвет на Горе Селея.

Аманда увидела, что ее муж собирается погрузиться в медитацию — его традиционный способ "обсуждения" всего, что касалось их сына, но сегодня она не собиралась ему это позволить.

Она встала перед гобеленом:

— Сарэк, Спок в беде.

— Это не так.

— Он арестован Звездным Флотом. Из-за кражи.

— Правильно. Но ни у одного вулканца нет причин для воровства. Власти Земли совершили ошибку, которую они вовремя поймут и исправят. Спока довольно скоро отпустят.

— Они освободят его, только если мы приедем в Штаб Звездного Флота, и ты объяснишь им это, Сарэк. Ты понимаешь насколько стыдно это должно быть для Спока?

— Стыд — человеческая эмоция. Спок не будет чувствовать этого.

— Ооо! — Аманда топнула ногой полу, вымощенному красной плиткой.

Она была женой Сарэка больше двадцати лет. Она знала вулканцев: путь логического и эмоционального контроля был лучше, чем гедонистическая философия Земли и многих других миров. Но все же, Сарэк использовал вулканскую логику как барьер между его эмоциональной привязанностью, вместо того, чтоб лучше усиливать ее.

Она бросилась в прихожую и схватила плащ:

— Ну, хорошо же! Я — пойду!

Она набросила розовую накидку на плечи и поправила перед зеркалом золотисто-каштановые волосы. Несмотря ее любовь ко всему вулканскому, она оставила его, хотя избавлялась от всего, что было в человеческом стиле. Эстетически Сарэк находил его "экзотичным".

Она увидела в зеркало, как он встал позади нее. Она опустила глаза, но не в знак подчинения, а потому что знала, что сейчас могла только одно: впиваться в него взглядом.

— Жена, — сказал Сарэк спокойно и разумно, — прошу тебя пересмотреть то, что ты собираешься сделать.

— И почему же я должна это сдеть?

— Из-за нашего договора.

Аманда подняла глаза и увидела свое отражение в темных шлазах своего мужа.

— Относительно Спока, — добавил Сарэк.

— Мы оставили это в прошлом.

— Нет, не оставили.

Аманда вздохнула. Она расслабилась, позволяя разуму заполниться простыми медитативными вулканскими ритмами, с которыми она справилась. Она покорно сконцентрировалась на своем дыхании, встав перед Сарэком.

— Я подозреваю о трудностях, которые постигли нашего сына, — сказал он, — Я знаю то, с чем он столкнулся на Вулкане. Я знаю о всех насмешках и мучениях, которым его подвергали другие дети, когда он был ребенком, — Сарэк поднял брови прося прощения — эмоции, которая как знала Аманда была бы неприемлема при любых других обстоятельствах, нежели такое личное обсуждение между мужем и женой, — Я понимаю, что это прерывало его концентрацию и замедляло его занятия.

Но Аманда не могла позволить никому сомневаться в ее сыне, независмо от того, как бы мягко это не делали, даже Сарэку:

— Спок — исключительный ученик. И ты знаешь, что он — бриллиант. Даже по стандартам Вулкана.

— Конечно, — сказал Сарэк спокойно, — но надлежащие занятия отроков его возраста представляют из себя более, чем просто мастерство в мультифизике и механическое запоминание истории. Существует вопрос эмоционального контроля. И здесь мы оба должны признать, что способности нашего сына не являются столь же бесспорными, какими должны быть.

— Именно поэтому все больше причин, что мы должны поехать к нему теперь.

— Нет. Все больше причин, что мы должны соблюдать наше соглашение.

Аманда утеряла нити медитации, забыла о дыхании. Она была матерью, которая любит своего сына. Поэтому она должна была действовать.

Сарэк протянул руку, вытянув два пальца в очаровательном жесте утешения.

Аманда никогда не могла сопротивляться очарованию Сарэка и его любви. Так было и теперь. Она соединила свои пальцы с его в древнем ритуале, в котором два отдельных существа сформировали признаки длинной жизни и процветания, показывая, как теперь переплетены их жизни.

— На Вулкане, — сказал Сарэк, вглядываясь в глаза своей любимой жены, — наш сын оказался перед лицом уникальных обстоятельств. Он ни вулканец, ни человек. В нем смешались эти две сущности. Но в этом мире, ради него мы оберегали его от знакомства с землянами, и его занятия должны продолжаться так же, как шли. Но если мы оба, или ты одна поедешь в Звездный Флот, и этим своим дейтсвием раскроешь человеческое наследие Спока, что будет с его занятиями тогда?

После более чем двадцати лет жизни с этим любимым человеком и вулканцами, Аманда была в состоянии оценить то, что ее муж хотел сказать этими словами и выражением, с которым он их сказал, она снова растерялась

— Ты любишь его, но ничего для него не делаешь, — сказала она мягко.