Дранг нах остен по-русски. 2

Начиная с августа до декабря 1580 года в Королевце, Риге и остальном Западном Магадане, сначала молодёжь, затем и остальной народ, лихорадило от обилия массовых мероприятий, до той поры невиданных. Начали с различных соревнований — первенство по пендалю (футболу) и лапте среди дворовых команд, соревнования по стрельбе из лука и ружья, по бегу на сто и тысячу метров, по прыжкам и плаванью. Всё это с массовым участием, дорогими призами, освещением в печати. Дальше — больше, вошедшая в азарт губернатор и её набравшиеся опыта педагоги — пионервожатые, развернулись по полной программе. Мальчишкам, только дай возможность пострелять, — для них Елена Александровна, на базе прошедших соревнований, развернула движение "Готов к труду и обороне", выпустив за счёт губернаторства тысячу первых значков трёх степеней. Несложный комплекс из пяти дисциплин включал в себя бег, плаванье, подтягивание, стрельбу и метание гранаты. Надо ли говорить, как популярны стали все эти упражнения среди молодёжи?

Девочки и девушки привлекались к изучению простейших навыков оказания первой помощи, для них изготовили медальон "Сестра милосердия". Вроде мелочь, но на средневековом фоне, когда не только женщины и девушки, даже мужчины в общине или в большой семье, до сорока годов не имели своего голоса, на фоне главы семьи — отца или деда, такие знаки отличия просто взорвали общество. В первую очередь, воспрянула духом молодёжь, увидевшая, что парней и девушек ценят за умение, а не за возраст или происхождение. Конечно, возникли скандалы, драки, побеги из дома и прочая суета, которую священники, учителя и лекари пытались максимально сгладить. Пришлось строить в столице интернат для изгнанных из дома и беглых пионеров, а губернатору и наместнику выдерживать скандалы и жалобы их родителей.

Но, беспощадные педагоги на этом не останавливались, они развернули работу с молодёжью в лучших традициях страны советов. Осенью старшие пионеры разъехались по деревням и весям, помогать в обучении детей и желающих взрослых. Благо, во всех селениях уже были подростки, выучившие магаданский устный и письменный. Такая помощь официально получила благословение магаданской православной церкви, которая сама существовала на птичьих правах, фактически в виде секты, не подчиняясь ни одному патриарху. Нет, формально патриарх Западного Магадана Николай, из киприотских греков, поверил рассказам Петра и Елены Александровны о существовании магаданского православного патриарха где-то далеко на востоке. Но, скорее всего, понял, что лучше быть самозваным патриархом церкви в Западном Магадане, чем безвестным монахом на Кипре. И, активно принялся за миссионерскую работу, переписываясь с недовольными коллегами в других патриархиях, приглашая толковых и честолюбивых, мыслящих священников в Королевец, на преподавательскую работу.

Планы магаданцев заселить и христианизировать Северную Америку, с миллионами обращённых язычников, — новых прихожан, Николай знал. Наверняка не сомневался, что после таких успехов сможет добиться прощения официальных патриархов, и, даже официального патриаршего сана для себя. Благо, возраст у главы магаданской церкви был подходящий — едва за сорок лет. Вполне проживёт ещё лет тридцать, чтобы увидеть результаты своих трудов. Потому с официальным созданием поста настоятеля Западного Магадана, работа самих миссионеров и их обучение резко усилились. Петр приходил на лекции уже не каждую неделю, а пару раз в месяц, проверяя настроение и выучку будущих крестителей Америки. Правда, никто из прихожан особо такими подробностями не интересовался, церкви работают, мёртвых отпевают, живых крестят, молодых венчают, чего ещё надо простому мужику? Тем более, что церковную десятину никто не собирал, православные христиане и обычные налоги не платили в первые семь лет, лишь креститься успевай справа налево. За неполные пять лет хозяйствования магаданцев в бывшей Восточной Пруссии, особенно в сельской местности, днём с огнём невозможно было отыскать католиков или протестантов. В городах ещё сохранились упёртые старики, не желавшие менять отцовскую веру, можно подумать, их предки стали католиками до рождения Христа?

Крестьяне же перешли в православие "дружно и с песней", под угрозой изгнания из общины или из деревни, и лишения земельного надела. Нет, угрожали не представители власти, а сами соседи, не собираясь пускать сборщика налогов в вёску. Все знали характер мытарей, если будет собирать налог с соседа, будь ты сам трижды от налогов освобождён, к чему-нибудь привяжутся. Или просто курицу со двора уведут, или козу, мол, соседскую прячешь. А так получалось, что вся деревня православная, староста на том крест целовал, дьячок подтверждал. И, в эту вёску семь лет никакие мытари не зайдут, если соседи не заложат, мол, католики появились. Потому и соседей старались вокруг себя только православных держать, иным давали от ворот поворот. Идите, куда хотите, но, в нашем уезде одни православные живут, никаких мытарей нам не надо, не вздумайте поселиться рядом.

Отправляя молодёжь в деревни, Елена Александровна ставила задачу отбора толковых ребят. Под предлогом рождественских соревнований по стрельбе и лыжным гонкам, в декабре 1580 года в столицу съехались сотни молодых парней из деревень и вёсок. Вернее, пришли на лыжах, страна небольшая, сто-двести километров на лыжах для деревенского парня не проблема. Место для расселения заранее было известно — часть бараков для беженцев зимой пустовала. Там парней вымыли в бане, определили на казённые харчи, пропарили одежду от насекомых. Ну, а за неделю до православного рождества наместник и губернатор нашли время и возможность показать молодёжи все новинки молодой страны. Начиная от самих соревнований по стрельбе из ружей, катания по незамерзающему заливу на самоходных катерах, концертов и танцев под неслыханную музыку. Заканчивая экскурсиями по не секретным производствам, поднятием на воздушном шаре над городом, показательными выступлениями дельтапланеристов, и многим другим, чего в глухих деревнях и представить невозможно, того же горячего душа или рыбных консервов.

Нет, никого из участников соревнований не агитировали перебираться в город, умные сами догадаются, дураки не нужны. Главным итогом импровизированного молодёжного съезда была агитация за магаданскую православную церковь, самую правильную, передовую и скромную. А как вы думали? Десятина церковная отменена, народ на семь лет освобождён от налогов и поборов, барщину отменили, оброк сняли. Худо-бедно, люди в силу стали входить, кредиты опять же от наместника и губернатора, почти без процентов. Детей бесплатно грамоте обучают, счёту, землицу почти всем прирезали, у кого мало было. Строевой лес разрешили рубить бесплатно, народ строиться начал. Картошку привезли, что в любое лето уродится, людям есть приятно, да и скотина мелочь хорошо жрёт. А то, что пленных из германских земель пригнали, да из туретчины бывших рабов привезли морем, так бояре и князья завсегда людей гоняют, да голодом морят. Эти же магаданцы честь по чести земли всем пригнанным нарезали, работу дали, лучше, чем раньше стало.

Так, что, когда после рождественских соревнований деревенские подростки вернулись домой, уже без друзей-пионеров, оставшихся дома, количество агитаторов на селе за лучшую жизнь не уменьшилось. Рассказанные детьми небылицы настолько возмутили отцов и дедов, что до весны в Королевце побывали мужики из всех окрестных и дальних селений. Мрачно смотрели на самодвижущиеся катера, катавшие горожан и приезжих купцов по незамерзающему заливу, крестились, подымая глаза на воздушный шар, разрисованный всеми цветами радуги, давно ставший символом новой столицы. Любовались на строящиеся дворцы, с огромными оконными проёмами, частично застеклёнными. Гуляли по улицам старого и нового города, разговаривали с мастерами и рабочими. Хмыкали, глядя на цены в торговых лавках, не решаясь, что выбрать в подарок родным, так разбегались глаза от обилия недорогих товаров. Тем более, что магаданская православная церковь объявила зеркала обычным товаром, не дьявольским искушением, а средством сохранить чистоту и женскую красоту. И, все приезжие мужчины считали своим долгом купить недорогое маленькое зеркальце, раз это не грех, пусть жена с дочерьми побалуется.

— Степь, да степь кругом! Путь далёк лежит! — недовольно гудел под нос Петро, развалившись в санях. Третий час он возвращался в столицу с полигона, где принимал на вооружение два катера последней модификации. Шестнадцати метров в длину, с двумя пушками сто миллиметрового калибра, с противооткатными гидравлическими устройствами. Двух моторные и двухвинтовые катера развили при испытаниях скорость сорок километров в час, с прицельной дальностью стрельбы в два километра, дальность хода на полной заправке достигла тысячи километров. Заправочные базы для катеров береговой охраны были устроены через каждые полсотни километров, от Риги до острова Руяна на южном побережье Балтики, и на северном берегу от Стокгольма до берегов Финляндии. С такими базами Балтийское море превращалось во внутреннее море трёх стран — Магадана, Руси и Швеции.

Да, Русь, Русь, похоже, что-то сдвинулось в русско-магаданских отношениях. Не зря князь Вельяминов попросил срочной встречи. Ну, да, третьего дня в столицу гонец из Москвы прибыл, видимо, инструкции привёз. Добрых полгода сидело русское посольство в отведённом подворье, не показывая носа. Магаданцы стали забывать, грешным делом, о блюстителях нравственности, окопавшихся в Королевце. И тут просьба о срочной встрече. Чёрт, каких-то сорок километров приходится почти день добираться. Может, задуматься о железной дороге, хотя бы в окрестностях столицы? Тогда сорок километров за час, если не быстрее, проскочил бы. Попробовать, что ли? Наместник прикрыл замёрзшее правое плечо дохой и продолжил заунывную песню.

— В той степи глухой, замерзал ямщик! — Николай тронул кобылу коленями и покачнулся в седле, когда та послушно ускорила шаг. Два полка кипрского гарнизона двигались следом. Три батальона на конях, остальные пешком, в сопровождении батареи восьмидесяти миллиметровых орудий. Бывший сыщик поёрзал на седле, устраиваясь удобнее, так и не привык он к седлу, хотя положение обязывает, командир не может идти пешком, не поймут.

Февральская степь в Крыму оказалась на удивление холодной, даже снег не везде сошёл, а ветер пронизывал насквозь. Тогда, больше месяца назад, после получения просьбы о помощи от Москвы, магаданцы не знали, чем помочь. Царь Иван сообщал о движении татарской орды из Крыма на Москву, по слухам, доходившей до сорока тысяч всадников. Петро, после обращения князя Вельяминова, не сразу придумал, как оказать реальную помощь русскому войску, собиравшемуся в окрестностях Тулы. Отправлять свои пять полков на Русь смысла не было, там и без того стрелков хватает, да и с пушками у стрельцов всё нормально. Те двадцать стрелецких полков, что были вооружены магаданскими ружьями, вполне способны разгромить любую татарскую орду. Но, как не воспользоваться случаем, чтобы овладеть Крымом? Раз и навсегда закрыть полуостров от врагов, поселить там русских и православных крестьян из тех же бывших невольников. Как смог Петро убедить князя Вельяминова, трудно сказать, но тот согласился на предложенную подполковником тактику. И, лично отправился в Москву, в сопровождении офицера связи, уговаривать царя.

Узнав о результатах переговоров по радиосвязи, Николай, зимовавший на Кипре, оставил "на хозяйстве" один полк кипрского гарнизона. Сам же, не дожидаясь решения Москвы, направился с двумя другими полками и двумя батареями пушек, в Крым. Плыли на разнокалиберных посудинах, в расчёте на будущие трофеи в виде освобождённых рабов и захваченных татар. Из магаданских судов были только три, вооружённых пятью пушками каждое, парусно-винтовых судна. Те самые, что потрепали турок на траверзе Ларнаки. В обороне острова остались пять катеров, вполне достаточно для береговой охраны. Весть о согласии царя Ивана Грозного на совместную операцию по освобождению Крыма Николай получил на подходе к Босфору. В Дарданеллах никаких сюрпризов не возникло, Андреевский флаг был слишком хорошо известен всем турецким мореходам.

В Босфоре небольшая флотилия тоже не встретила никакого сопротивления, более того, в гавани Константинополя спешно подняли огромную цепь, перегораживающую вход в бухту Золотой Рог. Турки давали понять, что просят их не трогать, а остальное власти не волнует. Так что, вскоре два полка магаданцев, состоящие из бывших православных невольников, в том числе запорожских и донских казаков, высадились на южном побережье Крыма. Без какого-либо сопротивления, реквизировали в городах, ещё не забывших прежнего налёта, коней и гужевой транспорт, загрузили на повозки боеприпасы и продукты, прицепили артиллерийские лафеты к самым сильным конягам. Затем отправились зачищать крымский полуостров от басурман, не забыв о продуктах и проводниках. Карты Крыма у магаданцев были, хотя и трофейные, трёхлетней давности, но, достаточно подробные. Ещё до высадки каждому батальону была определена своя территория ответственности, приданы радисты. Потому к операции приступали сразу, без шума и пыли, едва высадившись на берег.

Некоторые солдаты, в основном казаки, неплохо ориентировались в местах кочевий крымских татар. Да и городские греки не упустили возможности заработать, показывая наиболее удобные пути подхода к кочевьям. К тем самым кочевьям, откуда пару месяцев назад ушли практически все мужчины в набег на Русь. Восемь батальонов разбились на полуроты, широким неводом охватывая зимнюю степь и предгорья. Задачи стояли простые — двигаться на север, уничтожая всех рабовладельцев, кроме малолетних детей и симпатичных женщин. То, что не получится захватить, как трофеи, беспощадно сжигать и уничтожать. Чтобы выжившие, успевшие сбежать и спрятаться татары, не смогли найти себе пропитания и крова в заснеженных горах и степях.

Вопросов солдаты Николаю не задавали, многие из них прошли крымские дороги своими босыми ногами, с колодкой невольника на шее. Потому татарские селения вырезались с беспощадным спокойствием, независимо, будут там рабы или нет. Впрочем, рабов находили везде, хоть одного-двух, да находили. Потому пленных татар практически не было, лишь дети от года до шести-семи лет. Да редкие симпатичные девушки, женщины-кочевницы стареют быстро. В тридцать лет жена кочевника уже старуха, которую никто не купит, потому и брали солдаты самых молодых девушек, остальных равнодушно резали. Также равнодушно казаки сжигали юрты, сакли, арбы и прочее дешёвое барахло.

С собой магаданские отряды забирали скот, продукты, да повозки с самым ценным имуществом, оставляя позади себя столбы серого дыма, раздуваемого переменчивым февральским ветром. Отряды с пленными детьми, освобождёнными рабами, и трофейным скотом регулярно уходили к побережью, откуда спешили вернуться назад. Так, шаг за шагом, со скоростью двадцать-тридцать километров в день, магаданцы зачищали территорию полуострова, координируя свои действия по рации. Несколько панических попыток избиваемых кочевников напасть на магаданские полуроты отрядами в двести-триста всадников, успеха не принесли. Не зря Николай тренировал бойцов в Анатолии, солдаты действовали без всякого волнения, спокойно, но осторожно. Быстро занимали оборону, методично выбивали лучших татарских лучников из ружей, затем добивали бегущих татар выстрелами в спину. За первые три недели ни разу не пришлось применять пушки. А трофеи не переставали поступать на побережье, куда приплыли купцы со всего Чёрного моря. Турки и греки, венецианцы и болгары, спешили купить по дешёвой цене трофейное имущество, скот и самих пленных татар, особенно девушек и женщин с грудными детьми. Их даже бывшие татарские рабы щадили, на детей рука не поднималась.