Warhammer 40k: поющие песни варпа

Его главным врагом является Тзинч, Владыка Перемен, так как их силы происходят из противоположных источников. Сила Тзинча — надежда и амбиции, в то время как Нургл черпает мощь из страха, рожденного отчаяньем и безнадежностью.

Гранд-крейсеров (41) — Гранд-крейсеры — это необычайно могучие и древние боевые корабли, остатки более технологически развитой эры имперской истории. Только линкоры оснащены лучшей защитой или несут большую огневую мощь. Эти могучие боевые корабли некогда были сердцем эскадр линейных флотов, и предназначались для согласованных бортовых залпов или безжалостных пустотных дуэлей.

Сейчас их осталось немного, и их, как правило, расценивают как реликвии прошедших времен. За последние тысячелетия было построено очень мало гранд-крейсеров, и во многих линейных флотах вся концепция их использования вышла из употребления. Революционная и весьма запутанная конструкция варп-двигателей и двигателей реального пространства, установленных на этих кораблях, сейчас плохо понимается, и это привело ко многим известным катастрофам и варп-бедствиям. Очевидно, что во флоте архиврага присутствуют суда, восстановленные из останков многих некогда гордых имперских гранд-крейсеров, которые были потеряны в варпе в связи с постепенной утратой священных знаний, необходимых для того, чтобы безопасно управлять этими внушительными кораблями.

Глава II: Первые шаги.

Тьма отпускала нехотя, словно липкая смола, она стекала с моего сознания. Минуты текли медленно, растягиваясь и ускоряясь по своей воле, пока в какой-то момент пространство не взорвалось обжигающим движением воздуха. И разом обнаружилось, что я нахожусь в новом теле.

Судя по всему, тело принадлежит младенцу, иначе объяснить с трудом подчиняющиеся мне пухленькие ручки я не могу. Проблемы наблюдались не только с руками, но и с другими частями тела, даже глаза с трудом слушались моих приказов, практически не фокусируюсь ни на чём.

— Мuperfuerant. Mirabilia sunt Ishu viis tui.(1) — раздался странный голос откуда-то из-за грани моего нового восприятия. Что именно странного было в голосе — трудно сказать. Такое ощущение, что речь не живого существа, а скорее искусственно сгенерированный речитатив.

Пытаясь увидеть говорящего, я стал крутить головой, выхватывая всё новые и новые картинки помещения. Всё было бело и предельно строго. Будь я на земле, сказал бы милитаристический стиль в своём больничном проявлении. Всё функционально, но минизировано. Белые цвета какого-то пластика, и только странная конструкция в углу имела голубоватый полупрозрачный колпак.

Перескакивая непослушными глазами с цели на цель, я наконец-то добрался до говорившего. Высокий стройный гуманоид в полном доспехе жёлто-белого окраса, с цельным шлемом, полностью скрывающим лицо. Существо нащёлкивало, что-то на плоской пластине, висящей прямо в воздухе. Пластина откликалась короткими сполохами и сухим клацаньем, время от времени растягиваясь для того чтобы отобразить гирлянды текста и графиков.

— Soulfully. Тon obsessi.(2) — Всё также уткнувшись в пластину продолжило существо.

Следую логике, и остатком неповреждённых воспоминаний, скорее всего медицинские тесты. Не в моих силах сейчас оказывать сопротивление и, наверное, не в моих интересах, а потому отложим это всё на потом. В моём положении в первую очередь надо понять, что со мной и как.

Вариантов проверки у меня не так уж и много: ощупывание, осматривание и осмысление. Начнём с первого — неуклюжими руками пытаюсь прикоснуться к прочим частям тела. Проверка дала следующие результаты:

1 Руки — 2 штуки, пятипалые, с локтями.

2 Ноги — 2 штуки, пятипалые, с коленями, сгибающимися вперёд

3 Голова — 1 штука, на шее, слегка удлинённая, остроуха

4 Уши — 2 штуки, симметричные, расположены с двух сторон от головы, длина — 1 моя ладонь

5 Волосы — отсутствуют.

6 Хвост — удостоверится в наличие не удалось, отсутствует возможность перевернуться, отложить проверку.

7 Первичный половые признаки — незначительные, мужские.

Большего прояснить не удалось. Либо не хватало гибкости, либо длины рук. Всё это время речитатив существа практически не прекращался, но ни разу, ни единой эмоции так услышать и не удалось.

— Dotatam, category: A13-2 (3)

— Сonditionem sequi: rationabiliter.(4)

— Mente: Perspective hominum, Progressionem, Stabilitatem. (5)

И так далее и тому подобное. Имей я возможность понимать речь, думаю был бы внимательнее, но сейчас мне лучше продолжить проверку своего состояния. Переходим к осмотру:

1 Кожа — слегка бледная, нежно розовая.

2 Ногти — в наличии, крохотные, тонкие, чуть розовее кожи

Осматривать больше нечего. Теперь к самому сложному — обдумыванию. Абстрагируемся от внешнего и сосредотачиваемся на внутреннем, концентрируемся на токе крови, мысли успокоить и направить на единую цель.

— Dotatam, category: A15-2

— A20-2

— А+1-2

— А+10-2. Sugit (6). — Голос извне приобрёл некоторый оттенок красок эмоций, и резко приблизился. Моё тело подхватили из ложа, разрушая очарование концентрации, и встряхнули.

— Я Омега. Прекрати, ты сгоришь. — Раздалось в моей голове.

Это блин что? Телепатия? Необходимо изучить.

— Ты мал и слаб, не спеши выбирать себе Путь. — Всё также смотря мне в глаза своим забралом, проговорило существо. — Храни свою душу, от Той-Кто-Жаждет.

При последних словах, Литара, дремлющая, где-то внутри моего "я", чуть дёрнулась, как если бы ей приснился кошмар. Стало быть, "Та-Кто-Жаждет" это демон, причём один из могущественных, раз суккуба её боится, хотя мне не известен уровень силы Литары по отношению к другим жителям хаоса. Воздержусь от выводов.

Чтобы успокоить существо, я, на сколько это было возможно, разумно прикрыл глаза, и утвердительно угукнул.

Странно, а чего собственно случилось? Вроде ничего сверхъестественного я не делал? Как концентрация внимания, освоенная ещё при той жизни, может принести столько, предвещаемых доспехом, проблем? Ладно буду думать по старинке, постоянно отвлекаясь на всё и вся.

Уложенный назад в люльку, я предался осмыслению ситуации. Судя по всему, после смерти, которую я помню от и до, я попал куда-то. Хотя полноценных воспоминаний о хаосе почти не осталось, кроме ощущения постоянного испытания на прочность и памятной схватки с суккубом, но понять, что я где-то был и меня куда-то несло, вполне возможно. И вот я проснулся в новом теле. Тело хоть и похоже на человеческое, но явно не принадлежит породе ХомоСапиенсам.

Судя по тому, что при моей попытке совершить ошибку, меня не размазали и даже не ударили, а вполне "адекватно" попытались объяснить недопустимость подобного, отнесу ка я себя к той же расе, что и существо. Но "Адекватно объяснить" — грудничку? Смею предположить, что телепат не совсем адекватен сам по себе, либо сохранившиеся у меня воспоминания ошибочны, неполны, или не целостны.

Выводы: слушать учиться, расти. Вот моя цель. Существо-сородич — наставник и хранитель в первые годы жизни.

Приняв решение, расслабляюсь и позволяя слабости и усталость унести меня в царство снов.

Следующее пробуждение принесло мне немного новой информации, так я стал свидетелем существования магии, когда Омега после очередного теста стал "растить" для меня люльку. Его пасы над поверхностью пола в углу комнаты, создавали лёгкие искры, которые разрастаясь застывали в нужных формах. Так, десяток минут, и в углу была белая кроватка, куда меня и переложили.

Движимый любопытством, я тут же стал исследовать поверхность. Тёплая на ощупь, она, своей шероховатостью, напоминала дорогой пластмасс или кость. Телепатия и создание вещей из ничего, новая реальность требовала скорейшего познания, но слабость тела и отсутствие даже базовых основ образования служили не меньшей преградой, чем стенки моей люльки.

Просто лежать и не иметь возможности сделать хоть что-то — весьма мучительное состояние. И даже регулярные визиты Омеги, когда он кормил и обихаживал меня, мало помогали. Немощность тела и невозможность удержать в себе продукты жизнедеятельности угнетали едва ли не сильнее беззащитности.

Пару дней такого существования и я готов был взвыть. Чтобы не доводить своё сознание до границ отчаяния, я занялся саморазвитием. Казалось бы, что может развивать в себе грудничок? Многое. Мне подвластно растущее тело, и неиспользуемые, но зудящие где-то под сердцем силы. Трепет струн, которые связали меня с тем хаосом, что вёл меня после смерти, хоть и ограничивались предупреждением Омеги, но тем не менее требовали своего досконального исследования.

Первыми упражнениями, что я выбрал для себя, были фокусировка и контроль зрения. Я пытался совладать со своим плывущим взглядом, когда картинка самопроизвольно расфокусировалась или уплывала в сторону. Попеременно закрывая глаза и насильственно концентрируясь на объектах, уже на третий день я смог добиться какого-никакого результата, зрение перестало сбоить, резкость ещё была не та, но интересующие меня области перестали превращаться в фантасмагорию цветов и форм.

Следующим этапом стала попытка взять под контроль тело. Болтающиеся руки и непослушные ноги стали проблемами, на которые я сконцентрировал своё внимание. Притянуть кулачок к груди, согнуть ноги в колене, резко разогнуть руки, попутно зацепив себя поносу, и всё по новому кругу. Неделя тренировок, и мне удалось перевернуться на живот. Встать на четвереньки и попытаться ползти это ещё неделя.

Омега всё это время, находившийся где-то рядом, не спешил вмешиваться в мои эксперименты, лишь следя за тем чтобы я не навредил себе, был всегда сыт, чист и вовремя спал, давая телу и мозгу разгрузку. В общем, если оценивать его действия, он напоминал роботизированную няньку, а не полноценное одушевлённое существо. Он следил за мной с какой-то обречённостью неотвратимости. "Потому что так надо" читалось в некоторых его движениях.

Когда тело стало худо-бедно меня слушаться, не требуя непрерывного внимания на координацию, я перешёл ко второй фазе тренировок. Работа со своей связью. Как показала практика медитации, и концентрация открывают нужный мне путь, но стоило лишь мне начать действовать по той же схеме, как, как и прошлый раз, появился Омега с очередным внушением. Понятно, что ничего не понятно, он же сам регулярно являл мне "магию", значит табу тут нет никакого, что же происходит? Почему мои действия вызывают у няньки такую реакцию?

Попытка отследить работу с магией Омеги закончилась переменным успехом. Вовремя начав концентрироваться, я успел заметить, как он отщипывает кусочки Варпа и закручивает их в форму, но "что?" и "как?" и самое главное "почему?" уловить я не смог. Подключение его к Хаосу, назовём его так, походило на моё, но было очень скоротечным и лимитированным. Если я строил туннель постоянной связи, то Омега скоротечным щипком вырывал что-то и притаскивал в этот мир.

Попытка повторить трюк закончилась крахом. Хаос не поддавался моим щипкам, норовя утянуть моё сознание в себя. Раз за разом подходя к проблеме и так и эдак, я смог найти способ, при котором мой смотритель не мог обнаружить эксперимент.

Решение было и просто, и сложно одновременно. Вместо того, чтобы самому создать пробой, я воспользовался своим единением с Литарой. Концентрируясь на ней, я создал "прослойку" из остатков сути демоницы. Уснувшая суккуба стала некоторым подобием шлюза, или скорее скафандра для выхода во внешнюю среду.

Такие подключения оставались незамеченным моим смотрителем, позволяя мне познать, что же находится "там, за гранью". Первые же мои соприкосновения с хаосом позволили сделать вывод, что, какая бы среда там не находилась, но она поддавалась моему влиянию. Не так, как при сражении с демоном, когда я смог создавать огромные помещения и целое общежитие, удерживая стабильность огромного объёма "ничего", а скорее чего-то на подобии спичечного коробка. Создавая произвольные структуры, раз за разом я пытался стабилизировать ещё кусочек изменяющейся среды. Однажды подхваченный и подчинённый моей воле кусочек хаоса, в дальнейшем сохранял мою метку, быстрее реагируя на меня, и легче поддаваясь структуризации.

Мои медитации, занимали всё больше и больше времени, полностью отвлекая меня от реальности, что в конечном счёте было признано мной нерациональным. Зависший в одной точке ребёнок, не реагирующий на внешние раздражители это проблема, это болезнь и отклонение от любых норм. По этому следующим мои заданием, выданным самому себе, стало требование научиться обращаться к Хаосу, осознанно, не отвлекаясь от ежедневных дел.

Так я в начале сумел, стоять на четвереньках, затем ползать и в конце концов стоять вертикально, не разрывая связи с тем миром. Времени это заняло чудовищно много. Почти полгода тренировок работы с Хаосом и попыток понять Омегу стали давать результаты.

Слушая чириканье незнакомых звуков от моего немногословного смотрителя, я стал вылавливать слова, и по немного понимать его. Существо, обозначившееся Омегой, всё же было одушевлённым, но вряд ли живым. Что-то вроде разумного очеловечившего робота. Он был, он думал, он ощущал, но словно издалека.

Приблизительно через полгода по времени моего старого дома, Омега принёс ко мне в кровать странный кристалл. Ярко синий, совершенно непрозрачный, он не имел острых граней и напоминал яйцо.

— Serotinum. Meet anc accure.(7) — Сказал он, протягивая мне подарок.

Кристалл был странный. Простые первичные тесты показали, что он безвкусен, крепкий и весьма ценный. Ценный, хотя бы потому что, после моего броска его со всей силы об пол, я получил-таки свидетельство существования у Омеги эмоций. Рык, и скорость с которой он перехватил в полёте к полу камушек, говорили сами за себя.

Странно было то, что несмотря на явную ценность, кристалл был возвращён мне, а не отправлен на склад откуда появился на свет. Значит ценность его важна не сама по себе, а скорее, как дополнение ко мне. Неужели этот странный камень нужен именно, для того, что делает Омега?

Улёгшись в свою колыбель, я положил кристалл в зажатом кулаке на грудь, в районе солнечного сплетения и попытался сконцентрироваться, так же как делал это через суккуб. И артефакт ответил. Подхватывая меня, он потянул моё сознание в голубоватый мир без системы координат. Ощущения напоминали затягивание хаосом, но существенно менее болезненны. Паря в голубоватой взвеси, я чувствовал покой и некоторую сопричастность, что ли. Странное, непознанное мною ранее ощущение, требовало экспериментов. Потянувшись, словно пытаясь вылезти из спутывавшегося одеяла, я вновь открыл глаза в кроватке. Кристалл изменился.

В непрозрачной синеве проявились серебристые искорки, синь насытилась цветом, из просто яркого, став ядовито сапфировый, а поверхность словно приобрела слой лака. Но основное изменение, как обычно, произошло не снаружи, а внутри. Кристалл стал живой частичкой меня, словно палец или ухо. Я совершенно явственно чувствовал, что при малом моём желании смогу оперировать им, но как это было с руками и ногами, этому надо было учиться.