Горячее лето пятьдесят третьего

— Всегда вместе! Куда мы без вас? Без вас мы просто пехота.

Улыбнувшись, вернул комплимент десантник, и ненавязчиво поинтересовался.

— Ну как там...?

— Приземлили империалистов. Восемьдесят два — тридцать шесть, по потерям за неделю наступления, и то у нас одиннадцать старичков Ту-2 в зачёт идут, которые огнём с земли сбили, а истребителей всего двадцать пять, вот они летать и перестали совсем.

— Ну вы даёте! А почему так? Самолёты у них плохие?

— Да нет, самолёты у них нормальные, тот-же F-86 нашему МиГу только в огневой мощи уступает, зато у них на каждом борту радар. Духа им не хватает. С фашистами их не сравнить, те серьёзно дрались, сурово, эти же — просто неженки. Сеул наши уже на третий день обошли, сейчас его ствольная артиллерия точечно обрабатывает, когда я вылетал прошли даже дальше, чем в пятьдесят первом, серьёзного сопротивления совсем не встречаем, уже два дня как бомбовых вылетов не запрашивали. Вместо этого сейчас бомберы на Сеул тоннами ссыпают листовки — "Кто не сдастся, тот умрёт за ООН и Ли Сын Мана", так веришь — нет, уже третий день тысячами сдаются.

— Так мы можем и не успеть...

Расстроенно подумал вслух Маргелов, и Василий Сталин его утешать не стал.

— Скорее всего не успеете, похоже, что они со дня на день капитулируют. Как говорят их пленные — никто не хочет умирать на чужой земле за чужие интересы.

Генералы общались ещё целый час, они обсудили прошлую Корейскую войну, вспомнили войну Великую, подумали над войной будущего и остались вполне довольны друг другом. Перед расставанием Василий Сталин протянул тезке конверт, Маргелов вскрыл, текст был очень кратким.

"Т. Маргелову. ВДВ планируется выделить в отдельный род войск, а численность увеличить для начала втрое. Корейцев учите только необходимому минимуму. После прочтения сжечь. И. Ст." Василий Филиппович внутренне вздрогнул, ему на мгновение показалось, что писавший знает все его мечты. Он аккуратно сжег письмо и конверт и вопросительно посмотрел на Сталина-младшего, но тот лишь пожал плечами.

— Я не знаю, что было в письме. У меня инструкции — передать и убедиться в сожжении после прочтения. Извини, Василий Филиппович. Бывай здоров, мне пора.

* * *

8 января 1953 года, Кремль, Кабинет Сталина

Министр Государственной Безопасности, недавно ставший генерал-полковником, Павел Анатольевич Судоплатов подытожил свой доклад по "Делу Врачей"

— ...без натяжек мы им можем вменить только антисоветскую пропаганду.

Товарищ Сталин был очень обижен на евреев. Единственный, кто поддержал Израиль в войне с арабами в сорок седьмом — сорок девятом, он рассчитывал по меньшей мере на взаимность, а вместо этого получил только пятую колонну внутри СССР. Оставлять это так как есть было нельзя, его не покидало смутное чувство, что именно эта, лично им допущенная ошибка, роковым образом повлияла на всю дальнейшую судьбу Советского государства. "Сам дурак, обижаться глупо. Благодарность — это такое собачье чувство..."

— Не нужно никаких натяжек, товарищ Судоплатов. Осуждение ведь их не перевоспитает?

— Обозлит ещё сильнее, товарищ Сталин.

— Сколько по вашим оценкам может уехать евреев в Израиль, если мы им предоставим такую возможность?

— При правильной пропаганде немного, тысяч сорок — пятьдесят, вряд ли больше.

— Мы их отпустим, товарищ Судоплатов. Постарайтесь, чтобы в этой орде было побольше ваших сотрудников. Скоординируйте свои действия с Меркуловым, когда он поправит здоровье, и начинайте готовить антисоветчиков к отъезду. Желательно, чтобы они все добровольно уехали. Все и добровольно. Никого не удерживать, а некоторых даже подтолкнуть.

— Сколько у нас времени на подготовку, товарищ Сталин?

— Думаю, месяца три вам хватит. Тянуть с этим не будем.

— Хватит, товарищ Сталин. Я свободен?

— Пока нет. Доложите, что по Жукову.

— Объект ведём, он заметно усилил активность после самоубийства Хрущёва и отстранения Берия. Пытается понять, что происходит, связывался с Булганиным, в разговоре очень резко высказывался о Рокоссовском. Множественные контакты с различными генералами, в основном бывшими сослуживцами, осторожно выясняет их отношение к новому назначению маршала Рокоссовского.

Назначение Константина Константиновича Рокоссовского Секретарём Президиума ЦК КПСС, и ответственным за создание "Объединённого Штаба" Вооружённых Сил социалистического лагеря, обсуждала так или иначе вся страна, но особо жаркие дискуссии разгорелись среди армейских офицеров и генералов. В целом, армия выбор товарища Сталина одобрила, "жуковцы" остались в явном меньшинстве.

— Не тяните, товарищ генерал-полковник, ничего нового вы про маршала Жукова не узнаете, не нужны нам его связи. Не будет Жукова, не будет и его связей.

— Разрешите внести изменение в план ликвидации и не использовать снайперскую винтовку, товарищ Сталин?

Сталин искренне удивился этой просьбе.

— Почему? По-моему, отличный способ...

— В том то и дело, товарищ Сталин. По какому-то необъяснимому мне умственному затмению, этот гениальный способ до сих пор не применялся на практике, и от него никто в мире не защищён, даже вы, товарищ Сталин. Я тут с экспертами проконсультировался и за голову схватился. Прежде чем такого джина из кувшина выпускать, нам самим сначала надо всю систему охраны высшего руководства поменять. А уж потом...

Судоплатов рубанул рукой.

— Разом! Это ведь оружие пострашней атомной бомбы может бабахнуть. А буйного маршала мы по старинке упокоим, товарищ Сталин. Охрана у него расслабленная, можно и из пистолета отработать. Он театр любит, театр его погубит...

Скаламбурил главный диверсант СССР и вопросительно посмотрел на Вождя.

— Исполнитель?

— Самый настоящий ОУН-овец, матёрый, 'вышка' давно по нему плачет. Некто Зарицкий, он уже в Свердловске, на конспиративной квартире. Ведём в тёмную, сам он убеждён, что акцию готовит Британское посольство, так что тут комар носа не подточит. Армейские прокуроры выйдут на третьего секретаря посольства Вильяма Стивенса, но без доказательств, кроме показаний самого Зарицкого.

— А почему этот Зарицкий вдруг даст показания на британца?

— Не вдруг, товарищ Сталин. Руководство недобитого ОУН уверено, что акция заказана британцами. Они установили личность Стивенса и дали Зарицкому добро.

— Не понимаю, Стивенс что, действительно ваш агент?

— К сожалению, нет, товарищ Сталин. Был бы он нашим агентом, было бы жаль его потратить на такую ерунду. Но у нас есть его двойник, работает почти без грима. Мать родная не отличит, тем более, на расстоянии.

— А как ОУН установила его личность? У них что, в Москве есть свои агенты?

— Конечно, товарищ Сталин. Ячейки ОУН есть и в Москве, и в Ленинграде. Не боевики, в основном студенты из сочувствующих. Мы их полностью контролируем, поэтому работают они больше на нас, хоть и в тёмную.

— Да уж... С винтовкой вы, пожалуй, правы, товарищ Судоплатов, торопиться не нужно. Пусть будет по-вашему. По изменениям в охране высшего руководства работайте напрямую с Власиком. А с Жуковым не тяните. Вы свободны, товарищ Судоплатов.

* * *

После министра госбезопасности, товарищ Сталин принял нового министра Иностранных Дел — Андрея Андреевича Громыко. Поводом стали ноты послов США и Британской империи, по действиям советских добровольцев-интернационалистов в Корее. Иосиф Виссарионович выслушал гневные ноты бывших союзников по антигитлеровской коалиции с непроницаемым выражением лица, но глаза у него при этом были весёлые.

— Светлое чувство солидарности трудящихся всех стран, мы специально воспитываем в своих гражданах с детства, поэтому не удивительно, что они по зову сердца встали на защиту братского корейского народа от агрессии новых колониалистов. Если мы это запретим, то будем неправильно поняты своими собственными гражданами. Ноты оставьте без ответа, поставьте им на вид необоснованное вмешательство в наши внутренние дела, и сообщите послам, чтобы читали передовицу в завтрашней Правде. Вам удалось связаться с полковником Насером?

— Удалось, товарищ Сталин, он охотно пошёл на контакт.

— Нам выгодно его поддержать, товарищ Громыко. Генерал Нагиб занимает слишком соглашательскую с британскими интересами политику. Обещайте Насеру любую разумную помощь, с условием национализации египетским правительством Суэцкого канала к лету этого года.

— Насколько разумную, товарищ Сталин? Он ведь захочет военной помощи.

— В пределах разумного, поможем по Корейскому варианту, военных я этим вопросом уже озадачил. Что конкретно мы потребуем с Насера за помощь, обсудите дополнительно с Маленковым. Революция в Египте антиколониальная, но не социалистическая, помогать ей бесплатно мы не намерены, для нас это временные союзники. Что-то ещё, товарищ Громыко?

— Да, товарищ Сталин. Неофициальный контакт от Республиканской партии США, через наше посольство в Вашингтоне. Избранный, но ещё не вступивший в должность президент Эйзенхауэр хотел бы обсудить с вами ситуацию в Корее. По нашим данным, встреча, состоявшаяся пятого числа, между Черчиллем и Эйзенхауэром, была очень прохладной.

— Генерал Эйзенхауэр кавалер советских орденов Победы и Суворова I степени, как я могу отказать такому заслуженному человеку? Жду его в Москве в любое удобное для него время. Так и передайте по неофициальным каналам в Республиканскую партию.

Сталина неофициальное обращение Эйзенхауэра не удивило, дела у американцев в Корее складываются, мягко говоря, не блестяще, окружённые и без поддержки с воздуха, под ежедневным артиллерийским огнём они и двух недель не протянут, дезертирство уже сейчас массовое, а в США как раз безвластие, Трумэн устранился от принятия решений, а Эйзенхауэр ещё не уполномочен. Клятву на библии ещё не принёс, не прошёл процедуру, как её там..., инаугурации. Тьфу, язык можно сломать. Вот же дураки, сами себе проблемы придумывают...

— Мы примем избранного Президента США по высшему протоколу хоть завтра, не дожидаясь исполнения дурацких формальностей. Вы свободны, товарищ Громыко.

* * *

На следующее утро, в газете Правда, вышла обзорная статья товарища Сталина о Корейской войне. Советскому народу объяснялись — почему она началась, с чего она началась, как идёт и чем закончится. Сообщил товарищ Сталин и о том, что пленных интервентов, которые сдались Корейской Народной Армии добровольно, корейское командование уже передаёт Советскому Союзу. И с ними уже возникли большие проблемы — многие просят политического убежища, ведь по возвращению в США им всем грозит суд и тюрьма. Советские добровольцы-интернационалисты проявляют себя лучшим образом, очень многие из них награждены командованием Корейской Народной Армии орденами, в том числе тридцать шесть стали Героями КНДР*. Советский народ должен гордиться своими Героями-интернационалистами. Потери есть. К сожалению, на войне они неизбежны. Но мы ничего не забудем и отомстим за каждого. Пусть об этом знают в Японии, откуда прямо сейчас взлетают американские бомбардировщики. Мир между СССР и Японией до сих пор не заключен, хотя мы и предлагали им довольно мягкие условия. Правительство Советского Союза постановило прекратить переговоры о заключении мира с правительством Японии и довести войну до победного конца. До полной и безоговорочной капитуляции. В этом решении нас безоговорочно поддержали правительства Китайской Народной Республики и Корейской Народно-Демократической Республики. 'Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!'

* Герой КНДР — почётное звание КНДР. В 1953 году считалось — наряду со званием Героя Труда КНДР — высшей государственной наградой КНДР.

* * *

12 января 1953 года, Сеул, Штаб Сил ООН

Накануне вечером, когда штабная сводка показала, что потери от дезертирства уже достигли трети списочного состава, генерал Кларк приказал прекратить огонь и поднять белый флаг. Корейская война де-факто закончилась, осталось выполнить юридические формальности. В числе делегации победителей, был и Василий Сталин, на этот раз в качестве одного их официальных наблюдателя со стороны СССР, вместе с генерал-полковником Крыловым и министром Иностранных Дел СССР, Андреем Громыко.

В Сеуле нашлось довольно много корреспондентов из стран агрессоров, слишком стремительным было наступление КНА, и их просто не успели эвакуировать. Ким Ир Сен приказал собрать их и привести на подписание капитуляции. Корреспондентам тонко намекнули, что чьи правдивые репортажи пойдут в тираж в их изданиях, тех сразу отпустят, а с остальными будут разбираться на предмет шпионажа. Замотивированные таким образом, "акулы пера" не жалели фотоплёнки, и разумеется, сеульский портрет младшего Сталина был одним из самых тиражируемых снимков к материалу о корейской капитуляции в западной прессе.

Генерал Кларк, на парадном кителе которого, под наградной колодкой, был закреплён всего один орден — советский орден Суворова I степени, с невозмутимым выражением лица поставил подписи в двух экземплярах договора и обратился к прессе.

— Господа, у меня не было выбора, ещё пара дней, и вся моя армия дезертировала бы в полном составе, а такой позор был бы ещё хуже, чем эта капитуляция. Уже ни для кого не секрет, даже Правда об этом написала, — реплика командующего сил ООН вызвала всеобщие усмешки, — Что нам шесть суток не оказывается поддержки с воздуха. Я не знаю почему, спросите об этом у Трумэна. Он первым дезертировал с этой войны. Дурной пример заразителен. Мы же просто стали заложниками странных политических игр, а ваш покорный слуга, к тому же, ещё и козлом отпущения. Неужели какие-то идиоты всерьёз рассчитывали, что мы здесь тремя корпусами разгромим всю Красную Армию, без поддержки с воздуха и моря? Наверное, они рассчитывали на помощь Господа, но Он не стал нам помогать. Вопросы, господа?

— Джон Рич, ЭнБиСи. Господин генерал, советские газеты сообщают, что множество американских военнослужащих попросили убежища в СССР, опасаясь уголовного преследования дома. Что вы об этом думаете? И что ждёт лично вас?

— Думаю, что мистер Сталин им откажет, вряд ли ему нужны эти трусы и дезертиры. А я иду в плен, господа, вместе с остатками своей армии, наша судьба снова оказалась в руках политиков. Ещё вопросы?

— Константин Симонов, специальный корреспондент газеты Правда. Если можно, два вопроса. Первый — в чём основная причина вашего поражения? Второй — в вашей прессе сейчас настоящая истерия по поводу скорого начала ядерной войны, сообщается, что простые американцы массово роют укрытия и скупают продукты длительного хранения — сахар, соль, консервы, крупы, макароны, муку, газеты пишут о драках в очередях.. Как вы оцениваете вероятность этой угрозы?

— Начну с ответа на второй вопрос. Угрозу со стороны СССР оцениваю как реальную, если мы вынудим их ответить. У них очереди стояли из добровольцев в пункты найма*, а у нас за солью и крупой в бакалейные магазины. Если они объявят среди лётчиков запись добровольцев, желающих отдать свою жизнь ради победы, у них снова будет очередь. Они будут отбирать лучших. Ассов. Вероятность ядерной войны очень высокая, и, если бы я продолжал жить гражданским обывателем в родном Сэкетс-Харборе, наверняка бы делал то же самое, что и все остальные — копал себе убежище и запасал макароны. В моей стране нет службы гражданской обороны, нет коллективных убежищ и уж тем более, государственного резерва. Наше правительство, в отличие от вашего, такой услуги своим гражданам не предоставляет. Зато оно предоставляет нам свободу сдохнуть где-то в Корее, за их интересы.