Христианский век в Японии (1549-1650). Перевод книги Ч.Р. Боксера. Приложения

Макао подает петиции по вышеупомянутым вопросам, и мы кланяемся с уважением.

Двадцать пятый день шестого месяца седьмого года Гэнна

Ответ Дои Сенату.

Ваше письмо было открыто и прочитано. Я понял, что вы испытваете благодарность за то, что прошлогодний посланник был принят сёгуном Минамото, правителем Японии, и получил в подарок одежду. В этом году также прибыл посланник и был принят сегуном на аудиенции после того, как мы, несколько министров, провели совещание.

Я также понял, что плавания Черного Корабля были безопасными до недавнего появления пиратских кораблей в открытом море; а также то, что среди наших соотечественников были неразумные покупатели белой шелковой пряжи.

Что касается пиратов, то приказом правителя Японии им строго запрещено заниматься пиратством в прилегающем море. Что касается торговой прибыли, то также было предписано, что торговля должна вестись так, как того требует ваш коммерческий фактор. В нашей стране нет никого настолько жестокого, чтобы получать непомерную прибыль. Пожалуйста, не беспокойтесь. Остальные подробности разъяснит посланник.

Двадцать третий день девятого месяца седьмого года Гэнна [1621].

1. Из Икоку Никки-шо (изд. Мураками, 1929), рр. 57-58. Оригинал, вероятно, был написан знаменитым ученым-конфуцианцем Хаяси Разана, и его можно найти в некоторых изданиях его собрания сочинений.

2. Икоку Никки-шо (изд. Мураками, 1929), рр. 58-59. Автора этих писем, Хонда Кодзуке-но-суке Масадзуми, который оживляет страницы Дневника Кокса под именем Кодскин или Кодскин-доно, не следует путать с его отцом Хонда Садо-но-ками Масанобу. Оба они были пожизненными слугами и доверенными советниками Токугавы Иэясу, но позже Хидэтада относился к ним плохо.

3. Икоку Никки-шо (изд. Мураками, 1929), рр. 19-61. Гото Сёдзабуро в то время, помимо прочего, был начальником монетного двора. Он был одним из протеже Иэясу, и, как многие считали, он был миллионером. Вискайно противопоставляет его алчность к деньгам и взяткам строгость старого Хонды, который всегда отказывался принимать какие-либо награды за многочисленные услуги иностранцам.

4. Икоку Никки-шо (изд. Мураками, 1929), рр. 87-90. Письмо вице-короля Гоа Руи Лореншу де Тавора, написанное в похожей манере, можно найти там же, рр. 82-84. Хотя якобы написанное в Гоа, оно, вероятно, было составлено в Макао, как и письмо Пиментеля. Еще одно письмо сёгуну, на этот раз написанное сенатом Макао, можно найти там же, рр. 92-93. Португальские оригиналы больше не сохранились, но их суть ясна даже из этих довольно своеобразных китайско-японских версий.

5. Икоку Никки-шо (изд. Мураками, 1929), рр. 100-101. Это конкретное письмо, по-видимому, было адресовано Хонде Кодзуке-но-суке Масадзуми, который оставался в Сидзуока в качестве конфиденциального секретаря и советника Иэясу, в то время как его отец, Хонда Садо-но-ками Масанобу, был прикреплен в аналогичном качестве к Хидэтаде в Эдо после того, как последний стал титулярным сёгуном в 1605 г. Португальский оригинал не сохранился.

6. Икоку Никки-шо (изд. Мураками, 1929), рр. 116-117.

7. Икоку Никки-шо (изд. Мураками, 1929), р. 167. Письмо Симадзу Иехиса капитану корабля Макао, датированное тем же месяцем и годом и оформленное в очень похожей форме, напечатано там же, рр. 166-167. В записях Макао не упоминается о прибытии этой сбившейся с курса джонки из Сацумы, но этот инцидент подтверждается из других источников. Звание генерал-майора не означало действующего воинского звания, а являлось придворным титулом.

8. Икоку Никки-шо (изд. Мураками, 1929), рр. 213-215. Дои Ой-но-суке Тосикацу (Ойендоно из дневника Кокса) был одним из любимых советников первых трех сёгунов из династии Токугава, а затем последовательно даймё Симосы (10 000 коку), Сакуры (30 000 коку) и Кога (132 000 коку).

ПРИЛОЖЕНИЕ VI

Мученичество в Омуре, 25 августа 1624 г.

Смерть отца Мигеля Карвальо из Общества Иисуса и четырех других священников из орденов святого Доминика и святого Франциска, пострадавших за проповедь святого Евангелия (1)

...Наконец, из Нагасаки пришел приказ предать смерти всех лиц духовного сана, которые, как только они осознали неизбежность этого, проявили необычайные признаки радости. 25 августа их, всех пятерых, вывели из тюрьмы, крепко связанных, с веревками на шее, в сопровождении отряда солдат. За каждым из них шли священники с крестом в руке и непрерывно молились до тех пор, пока они не пришли на корабль, на который они поднялись с несколькими чиновниками; остальные продолжили путь по суше. Они прибыли на место, назначенное для их смерти, — поле под названием Хоконохара, где поблагодарили тех, кто их проводил, за тяготы, которые они претерпели во время этого пути, и священники, воздев высоко над собой кресты, которые они несли в своих руках, начали громко распевать псалмы. Когда отец Карвальо увидел, что вокруг собралось множество людей, он сказал, обратившись к ним: Знайте, что мы христиане и что мы умираем по нашей доброй воле, за веру во Христа, Господа Нашего. Удивительная безмятежность их лиц так ясно выражала их радость на глазах у зрителей, что они, пораженные этим, говорили, что эти люди, казалось, скорее шли на какой-нибудь пир, чем на смерть. Наконец их желанный конец приблизился. Первым, кто был привязан к столбу, был отец Мигель Карвальо из нашего Общества, вторым — отец Питер Васкес из ордена Святого Доминика, третьим — отец Луис Сотело, четвертым — отец Луис Сасада, оба из одного ордена Святого Франциска; и пятым — брат Луис, обсервант третьего Ордена, японец. Расположенные в таком порядке, они были связаны таким образом, чтобы после того, как веревки сгорят, они еще могли шевелиться, и их беспокойные действия и беспорядочныя движения вызывали смех у людей. Каждый был одет в свою рясу, и его глаза были устремлены к небу. Когда был разожжен костер, который из-за небольшого количества дров разгорался очень медленно, так что веревка, которой был привязан брат Луис-японец, сгорела, и он мог уйти в свое удовольствие. Остальные его доблестные соратники вместе громким голосом читали некоторые благочестивые молитвы, а огонь, разгораясь все сильнее, начал приближаться к ним; когда он отошел от своего столба, с благородным презрением к этому бушующему пламени, он поспешил поклониться и смиренно поцеловать руки священникам, своим товарищам; затем, громким голосом призвав присутствующих принять веру Христову, в которой только и заключается истинная безопасность и спасение, он снова великодушно вернулся к столбу и, прислонившись к нему, без дальнейших уз (поскольку он уже был достаточно связан узами милосердия к Господу нашему Христу), даже не пошевелившись, терпел ярость этого пламени, пока, наконец, не отдал свою непобедимую душу Богу. Остальные уже были так подавлены дымом и огнем, от которых начали задыхаться, что они не могли говорить так, как хотели; но все же можно было время от времени услышать, как они произносят эти царственные имена Иисус и Мария, о помощи которых молили слуги Божьи в своих мучениях. Отец Мигель Карвальо, поскольку вокруг него было больше дров и горел более сильный огонь, умер вторым после того, как он привел различные аргументы в пользу своего несгибаемого мужества и необычайного постоянства. Третьим умер отец Луис Сасада, японец Ордена Святого Франциска. Он, заметив, что веревки, которыми он был связан, сгорели в огне, пожелал, прежде чем отдаст в руки Господа свою святую душу, пойти и поклониться священникам, своим товарищам; но попытавшись сдвинуться с места и не сумев это сделать, так как его ноги уже были обожжены, он остался у своего столба; и там, выказывая глубокое почтение к тем двум своим товарищам, которые еще были живы, он умер со стойкостью, достойной человека духовного сана, наделенного такими выдающимися достоинствами, как он сам. Двое других остались; огонь не приближался к ним, особенно к отцу Луису Сотело. Тогда палачи, творцы этой жестокости, решили взять некоторое количество соломы и другого сухого мусора и, подожгли его, разделив на две части, и несмотря на то, что сложенные ими груды не очень сильно горели, это доставляло еще более тягостные мучения рабам божьим. Поэтому они оставались в течение трех часов в огне, всегда неподвижные, пожираемые затяжным медленным пламенем. По истечении этого промежутка времени они завершили свое мученичество, которое было гораздо более славным, поскольку оно продолжалось двадцать пятого августа 1624 года по приказу губернаторов Омуры и Нагасаки.

Славные поборники Христа были мертвы, и чтобы христиане не смогли почитать их благословенные тела, их сожгли дотла; затем, бросив пепел в мешок и войдя в широкое море, эти нечестивые чиновники выбросили его за борт; да, они поставили некоторых сторожить то место, где мученики приняли свою смерть, чтобы оттуда не унесли какую-либо кость или небольшую реликвию, которые могли там остаться. И все же Богу было угодно, несмотря на все старания язычников, чтобы христиане нашли определенные кости и части кольев, к которым они были привязаны, и забрали их и сохранили. Невозможно представить, насколько велико было восхищение некоторых ренегатов, которые оказались свидетелями казни. И они признались, что обычная жара, которую приносит с собой это время года, была невыносимой, и они не могли понять, с помощью каких сил служители Божьи могли так непоколебимо противостоять затяжному пламени медленного огня.

1. Пальма христианской стойкости, Или Славные бои христиан в Японии (Дуэ, 1630 г.), рр. 146-150. Пятой жертвой, имя которой здесь не приводится, был фрай Луис Баба, японец-францисканец. Я сохранил пунктуацию и написание оригинала, за исключением имен собственных, которые были модернизированы для облегчения идентификации. Интересно отметить, насколько точно поведение мучеников соответствовало совету, данному в Увещевании к мученичеству, который приведен выше, рр. 340-341.

ПРИЛОЖЕНИЕ VII

Текст Сакоку, или Указа о закрытии страны

от июня 1636 г. (1)

1. Японским кораблям запрещено отправляться в заморские страны.

2. Ни один японец не может тайно выехать за границу. Если кто-то попытается это сделать, он должен быть убит, а судно и его владелец (-цы) арестованы, пока об этом не сообщат вышестоящим властям.

3. Любой японец, живущий за границей, который попытается вернуться в Японию, будет предан смерти.

4. Если будет обнаружен кто-нибудь из верующих киришитан, вы двое [бугё Нагасаки] должны провести полное расследование.

5. Любому информатору (-ам), раскрывшему местонахождение батерен, будет выплачено 200 или 300 серебряных монет. Если будут обнаружены какие-либо другие категории киришитан, информатору (-ам) будет выплачена плата по вашему усмотрению, как и раньше.

6. По прибытии иностранных кораблей должны быть приняты меры, чтобы их охраняли корабли, предоставленные кланом Омура, на время предоставления отчета в Эдо, как и раньше.

7. Все иностранцы, которые помогают батерен, или другие иностранцы-преступники должны быть заключены в тюрьму в Омуре, как и раньше.

8. На всех прибывающих судах должен производиться строгий поиск батерен.

9. Ни одному отпрыску южных варваров не разрешается остаться (в Японии). Нарушивший этот приказ будет убит, а все родственники наказаны в зависимости от тяжести преступления.

10. Если кто-то из японцев усыновил отпрыска южных варваров, он заслуживает смерти. Тем не менее, такие приемные дети и их приемные родители будут переданы южным варварам для высылки из страны.

11. Если какие-либо лица, высланные из страны, попытаются вернуться или связаться с Японией письменно или иным образом, они, конечно, должны быть убиты, если их поймают, а их родственники подвергнуты суровому наказанию в зависимости от тяжести преступления.

12. Самураям не разрешается вступать в прямые коммерческие отношения с иностранными или китайскими судами в Нагасаки.

13. Никому, кроме жителей пяти городов (Эдо, Киото, Осака, Сакаи и Нагасаки), не разрешается участвовать в распределении ито-ваппу и установлении цен на импорт шелка.

14. Покупки можно совершать только после установления ито-ваппу. Однако, поскольку китайские корабли малы, вы не должны быть слишком требовательны к ним. На продажу отводится всего двадцать дней.

15. Двадцатый день девятого месяца является крайним сроком для возвращения иностранных судов, но опоздавшим будет предоставлена отсрочка продолжительностью в пятьдесят дней с даты их прибытия. Китайским кораблям будет разрешено уйти немного позже отплытия [португальских] галиотов.

16. Непроданные товары нельзя оставлять на хранение японцам.

17. Представители пяти [сёгунских] городов должны прибыть в Нагасаки не позднее пятого дня долгого месяца. Опоздавшие не будут допущены к участию в распределении и покупке шелка.

18. Судам, прибывающим в Хирадо, не будет разрешено вести торговлю до тех пор, пока в Нагасаки не будут установлены цены.

Девятнадцатый день пятого месяца тринадцатого года Канъэй [22 июня 1636 г.].

Адресовано Сакакибара Хида-но-ками и Баба Сабуродзаемон, совместно занимающим должность бугё Нагасаки, и подписано Хотта Кага-но-ками, Абе Бунго-но-ками, Сакаи Сануки-но-ками и Дои Ой-но-суке, четырьмя великими советниками или Го-родзю.

1. Переведено с японского текста в I. Tokutomi's Khtsei Nibon Kokumin-shi, Vol. XIV (1935), рр. 287-285. Сравнение с версией, приводимой Валентином, которую он датирует днем ее получения в Хирадо 7 декабря 1635 г., обнаруживает несколько отличий помимо даты, но, очевидно, речь идет об одном и том же указе. Самое важное отличие состоит в том, что в девятом абзаце Валентина ничего не говорится о потомстве макаоссцев, а просто говорится, что товары должны продаваться не одному торговцу, а нескольким. Пейдж и другие авторы, идущие по его стопам (в том числе Мёрдок) неправильно перевели четырнадцатый параграф Валентина, в котором говорится, что вы не должны быть так требовательны к китайцам, как к португальцам, что эти историки ошибочно интерпретировали как не будьте слишком строгими с китайцами или португальцами — прямая противоположность истинному значению (см. Valentyn, Beschryvinge van Japan, рр. 98-99). Первым указом, ограничивающим свободу внешней торговли Японии, был указ 1616 г., согласно которому европейским кораблям разрешалось заходить только в порты Нагасаки и Хирадо, а передвижение европейских купцов внутри страны было ограничено. Следующим шагом стал разрыв отношений с Испанией, Мексикой и Филиппинами в 1624-1627 гг. Третьим — указы 1633-1634 гг., запрещавшие плавание даже кораблей с красными печатями без специальной лицензии и запрещавшие возвращение в Японию японцев, поселившихся за границей, за исключением тех, кто мог доказать, что они только недавно покинули страну с намерением вернуться. Четвертым и решающим шагом стал указ 1636 г., последним актом стало формальное изгнание португальцев в 1639 г.

ПРИЛОЖЕНИЕ VIII