Эльфик

Там-то до меня Роево "проверим" и дошло.

— НУ-КА СКАЖИ ЧТО-НИБУДЬ.

— И ЧТО ИМЕННО? — мыслеречь, внезапно, далась легко, словно обычный разговор, да и от слов товарища в голове никакого зуда и жжения не образовалось.

— ЗНАЧИТ Я НЕ ОШИБСЯ — И ЧИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УСИЛИВАЕТ НАШИ МАГИЧЕСКИЕ СПОСОБНОСТИ. ТАК ГРОМКО И ВНЯТНО ТЫ НИ РАЗУ НЕ ЗВУЧАЛ.

Надо же, я мыслеречь и магией-то не считал никогда — так, эльфийской особенностью, навроде больших и острых ушей.

— А ПОЧЕМУ ТЫ ОБ ЭТОМ НИЧЕГО НЕ ЗНАЛ? САМ ЖЕ РАССКАЗЫВАЛ, ЧТО ВСЕ КНИГИ О НИХ В СИ-РО ПРОЧЕЛ.

— ЧТО ТАМ ТЕХ КНИГ? — Рой чуть помолчал. — ЛЕСНЫЕ ДУХИ ВЕДЬ НИКОГДА В ЭТИХ МЕСТАХ НЕ ВОДИЛИСЬ САМИ ПО СЕБЕ. ЭТО НАШ НАРОД ИХ ПРИВЕЗ ИЗ-ЗА МОРЯ, КОГДА ПЕРВЫЕ ПОСЕЛЕНЦЫ ШИНИНМЕТСУ ОСВАИВАЛИ.

А было это скоро восемь сотен лет тому как и, понятно дело, везли колонисты с собой отнюдь не библиотеки. А когда, через пол века, люди юга уничтожили Рохелинемаа, в колонии уходили корабли тоже вовсе не с книгами, а с детьми и подростками в основном. Да и прорвалось-то тех кораблей небогато — людской флот в войне, приведшей к гибели Старого Королевства, эльфийский числом превосходил многократно.

Победителям, впрочем, не долго довелось пировать на пепелище Рохелинемаа — уже через полтора десятка лет орды контайши Абахая, будущего первого богдыхана, устроили им такую же резню, что они сами организовали моим предкам.

Сейчас от лесов, бывших родиной И Чи и домом эльфов мало что осталось, и навряд ли дракончики смогли там выжить в таких условиях. А больше, кроме как в нашем королевстве, они и не прижились нигде.

— К ТОМУ ЖЕ ДОМАШНИХ ДУХОВ ЛЕСА, ПОЧТИ СРАЗУ, КАКАЯ-ТО МЕСТНАЯ БОЛЕЗНЬ ВЫКОСИЛА, ТОЛЬКО ОДИЧАВШИЕ ОСТАЛИСЬ. — продолжил Рой. — ДА И ДО ЭТОГО ИХ ОСОБО МНОГО НЕ БЫЛО НИКОГДА. ВОТ И ПОЛУЧАЕТСЯ, ЧТО МЫ ПРО НИХ ОЧЕНЬ МАЛО ЧТО ЗНАЕМ. ИХ ЖЕ, ХОТЯ ДРАКОНЬЯ ЧУМКА ВРОДЕ БЫ И УШЛА, ВСЕРАВНО СТАРАЮТСЯ НЕ ВЫЛАВЛИВАТЬ И НЕ ПРИРУЧАТЬ, НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ.

Ящерец у меня на голове тихонечко вздохнул, и я пальцем почесал его между глаз.

— ЛАДНО, РОЙ, С ЭТИМ ПУСКАЙ МАЭСТРО РАЗБИРАЮТСЯ — У НАС С ТОБОЙ ВРЕМЕНИ ДЛЯ ЭКСПЕРИМЕНТОВ, ТАКИХ, ЧТОБ НЕ-ЭЛЬФЫ НЕ ВИДЕЛИ, В ОБОЗРИМОМ БУДУЩЕМ НЕ ПРЕДВИДИТСЯ.

А таких, чтобы кто-то чужой увидал, лучше не надо. Незачем всяким там человекам о таком нашем козыре в рукаве знать. Козырь-то может выйти преизрядный.

Для пробы я закрыл глаза и мысленно потянулся к растущей на краю канавы былинке горицвета, пытаясь узнать, каково ему здесь и растение отозвалось неожиданно легко и ярко, как раньше никогда ни одно в первый раз не ощущалось.

"Слишком сухо, слишком солнечно, не расцвести". Конечно, это были не слова, а ощущения... ну или что-то подобное. Тем, кто никогда не "говорил" с травами, верно, и не понять.

Сказать что я был поражен до глубины души — это ничего не сказать. Машинально, не открывая глаз, я снял с пояса флягу и полил растение. Под корешок, не задевая само. Оно стало желтеть перед моим внутренним взором, напиваясь, напитываясь влагой, его корешки чуть ли не сладострастный стон издали, если такое сравнение для чего-то вроде зрения подходят, едва до них дошли первые капли влаги.

И, вдруг, все стало серым, почти бесцветным. Зато, кроме него, увиделась ближняя поверхность земли, не вокруг горицвета, а вообще, серенькие травинки и большое, теплое пятно. Мое зрение сместилось чуть, в его сторону, хотя сам я головой не вертел... Так значит её чуть поднял и чуть повернул дракончик!

Тепло воздуха, движения всего вокруг, что трав от ветра, что сурка, который виделся мне теплым пятном в отдалении, я воспринимал все от трепещущего языка И Чи, а потом он открыл глаза. И это тоже было... У них ведь нет век, это словно дважды их поднимаешь... Нет, описать это нельзя, лишь почувствовать движение по глазному яблоку, вот у тебя было почти темно, а вот — зришь.

Мой мозг едва не разорвался пополам, когда лесной дух открыл их, и я посмотрел на мир, как он, в разные стороны разом. Дыхание перехватило, все мышцы свело...

Жрун вздохнул и соскользнул по шее в капюшон плаща, я же сидел оглоушенный, не в силах ни вздохнуть, ни пошевелиться. Не знаю, сколько времени я так провел, беспомощный и беззащитный, пока в голову молотом не ударило:

— ДА ТЫ ГДЕ?! ТИ-РИН-ЛИПУДЖЮРДЕ! (шрифт 16)

И шевеление сбоку, там, где засидка Роя. Решил, что меня уже нет, тетиву натягивает.

— Я ЖИВ (шрифт 8)

До утра просидели молча. Даже гномов будить не стали в их дозор. Голова гудела и жужжала.

* * *

— Извини. — буркнул Рой. — Я испугался.

Ещё бы, обратиться "к знамени!", да еще мыслеречью...

У человеков — да, "к знамени", это вовсе не как у эльфов. Это означает, что надо сплотиться где-то и что-то там защищать. У нас...

— Ты пропал. — продолжил он. — И ты, и дракошка. Что мне думать оставалось?

Он устало присел рядом и стал разглядывать, как выспавшиеся гномы споро собирают телегу в дорогу.

— Это ты меня прости. — вздохнул я. — Просто такое произошло, что я контакт мыслеречи не смог удержать. Я... Я глазами нашего малыша посмотрел!

Вот чую, что Рой-Хо хотел недоверчиво посмотреть на меня, но мы же просто перебрасываемся словами, когда рядом пара не-эльфов, а им тайны нашего народа так же не нужны, как и людям. Тайны можно продать.

— Это невозможно. — чуть помолчав сказал зеленовласый. — Такое бы не забыли.

Время обдумать все у меня было. И не раз. Ночь была долгой.

— А еще, говорят, что гоблин саламандру чует за версту.

— Иди к лысой ёлке. Я бы тоже ошерстернел, если бы вместо мыслеречи глазами И Чи смотреть начал.