Приёмыш

* * *

Иван не стал грузить князя проблемами и политинформацией, а показал всё своё хозяйство.

В каждом доме была своя корова, свинка, лошадка, собачка-волкодав, кошечка и куры. Дворы огорожены. В каждом имелся палисадник со смородиной.

Показал место для будущих полей, сенокоса. Ещё при закладке города дерево-посадочной машиной повыкорчевали деревья на большой площади. Теперь, через год пришло время их пережечь. Деревья лежали сгуртованные , и сжигали гурты по очереди, дабы не создать пал. Этой осенью посадят озимые рож и ячмень. Лес здесь рос смешанный: сосна, ель, дуб, вяз, так что, почвы особо кислыми быть не должны.

Показал Иван и свой "водоканал". По весне они надстроили двускатную крышу над стеновым "боем" верхнего яруса, и стали собирать в башенные емкости дождевую воду. Деревянные емкости обмазали глиной и обожгли изнутри. Возле башен сделали общественные нужники. Под башнями и стенами, еще при строительстве стен, в траншеях были уложены трубы канализации для водостока в реку.

Ледникам князь не удивился, удивился их размерам. Удивился запасам, лежащим в хранилищах. Особо удивился бочкам.

— Что здесь? — Спросил он.

— Рыба морская. Сельдь. Солёная. Угощу сегодня... С молодой картошечкой... Да с укропчиком. Да с водочкой...

— Ты говоришь странные слова, но у меня потекли слюни, — удивился князь.

— Это магия, — махнул рукой Иван. — Магия передачи эмоций. Но... Если вернуться к бочкам... Мы и бочки начали делать. Почти год учились: строгали, обручи ковали, клепали. Это — чужие бочки, а наши под засолкой на берегу.

— Делаем всё вместе и учимся вместе, — продолжал Иван. — У кого лучше получается, быстрее, он помогает другому. Видишь, вдоль той стены под средним ярусом крыша надстроена и стеной перекрыта? Там у нас учебное и ремесленное места.

И зимой там все работают. У каждого свой урок, свой интерес. Кроме охотников, все там. У нас скопилось уже достаточно деревянной посуды, чтобы провести большой пир. По всем мастерским тёплые полы. Ты не поймёшь на словах. Увидеть надо. Там я люд писать и считать учу. Малевать.

Увидев непонимание на лице и в глазах князя, Иван повёл его в мастерские. Там продувал сквознячок, пахло стружкой и масляными красками. Кое где с потолка свисал от стены до стены брезент, разделяющий "классы". Где-то он был подтянут к потолку, как парус.

Иван подвел князя к стене, на которой висели холсты с нарисованными красками картинами.

— Это всё зимой писали. Учились. Сейчас не до того.

Тихомир разглядывал рисунки, некоторые поглаживал рукой, ощущая рельеф высохшей масляной краски.

— Очень красивые. Все. И как много...

— Вот так и живём, — сказал Иван.

* * *

Вечером Иван угостил Тихомира селёдочкой и всем к ней причитающимся. Пропарил в бане, которые стояли на берегу реки.

Гости стали съезжаться назавтра. Сначала приехал князь Рерик из одноимённого города. Сразу следом приехали князь Болеслав из Тетерева и Мстивой из Ленца. Все они приехали вместе с волхвами, жрецами и боевым сопровождением, человек по десять. Приехавшие разместились внутри города под городскими стенами, раскинув тонкие войлочные шатры. Даже вожди.

Всех встречали князь Након и Гостомысл. Про Ивана — Яролика никто не спрашивал, но вопрос на лицах читался. Гости с интересом и страхом поглядывали на терем волхва.

К вечеру прибыл руянский князь со своей свитой и двумя жрецами. И он, увидя, где поместились прибывшие ранее гости, тоже устроился под стеной.

— Так у них, наверное, принято, — подумал Иван, разглядывая в бинокль со второго этажа своих хором прибывших.

Гости разбрелись по территории городка. У ворот и дверей складов Иван предусмотрительно поставил часовых. Жрецы, расставив вокруг коловрата своих божеств, принялись гудеть в дудки, бить в бубны. Далее кольцами стояли столы с едой и питьём.

Гуляли все. Весь город. Иван не появлялся.

Он обходил и осматривал территорию вокруг города. Он искал и нашёл. Помог тепловизор.

Группа воинов, численностью до двухсот человек пряталась на опушке леса со стороны старого посёлка. С севера. Раскрашенные зелёной глиной и утыканные травой, они были совершенно не заметны.

Иван, обойдя с тепловизором всю южную округу, не ожидал такой хитрости. Завернув на участок, где жгли деревья, Иван отвернул тепловизор в сторону от жара и заметил в стороне "тёплые" пятна.

Парило к дождю. Небо тучами придавило землю. Дымы с огнищ стелились в северо-восточном направлении. Оттуда и зашли воины Руяна. Там и залегли на границе леса.

То, что это были именно они, Иван не сомневался. Хотя, могли быть и "свои", решившиеся воспользоваться случаем сбора многих князей в одном месте для сведения счётов. Сегодня воевать было ещё можно, завтра и два дня после — нельзя. Праздник.

Иван понял, что праздник может закончится, не начавшись, вернулся в свой терем, облачился в ритуальный плащ и вышел к гостям. Его появление мало на кого произвело впечатление, только на знающих.

Гости и жители уже прилично набравшись пива, танцевали, взявшись за плечи, в хороводе вокруг коловрата под звуки дудок и тех же бубнов.

Иван подошёл к княжескому столу. Возле князя Накона стоял незанятый "стул" в виде чурки.

— Уважаемые князья, рад вас приветствовать в славном граде Ростоке, — сказал Иван.

— Это наш друг, Иван Яролик, — сказал Тихомир. — Это он построил этот град.

— У Яролика много и других подвигов, — откликнулся князь Вислов. — Аркона продолжает обсуждать его появление в храме на весеннее равноденствие, и как он один справился с отрядом моих воинов.

— Я! — Изумился Иван. — Это все Лес. Он помогает нам. И сейчас шлёт вести, что не всё в порядке под его древами.

Иван замолчал. Никто не решался заговорить. Подручные князья Накона внимательно и с интересом разглядывали Ивана, видя впервые. Подручные Вислова смотрели в стол.

— Предлагая собрать всех за этими столами, я хотел уговорить вас прекратить убивать друг друга, что вы делаете на радость вашим общим врагам — германцам и саксам. Я хотел, чтобы вы послушали меня.

— А почему мы должны тебя слушать? — Хмыкнув, спросил Вислов. — Даже если ты и волхв, чародей, то ты чародей Накона. А у нас свои волхвы, их мы и слушаем.

— Я не волхв, и не чародей! Я — Яролик!

— Это ты сам так себя назвал?

— Мой Отец. Пока не стало поздно и пока ещё можно договориться, я прошу послушать меня...

— ТЫ убил моих людей.

— Они хотели напасть на мой город.

— Они хотели переправиться через реку.

— Они находились на нашей земле, были вооружены и раньше приходили разорять наши города. Мы имели право на первый удар.

— Это наша земля, — сказал Вислов и встал. — И право здесь наше. И ты первый убил моих людей.

Люди Вислова тоже все встали.

— Да, — я убил трёх твоих людей, а мог убить их всех. Да, я убил других твоих нескольких людей, а мог убить всех. Вождь может подтвердить, — ткнул Иван пальцем в "того вождя". — Я и сейчас могу убить всех вас, но я позвал вас сюда не для того.

Иван, говоря это, сидел, не поднимая на Вислова глаз, смотря ему в район живота, но договорив, посмотрел ему в глаза. Взгляд Вислова ему не понравился. Это был пустой тёмный взгляд убийцы.

— Я могу прямо сейчас убить даже твоих людей, скрывающихся в лесу. Хочешь? Проверь. Только кивни, и один твой человек умрёт.

Вислов сел.

— Какие люди? В каком лесу?

Иван махнул рукой на север.

— Там нет моих людей.

— А чьи там люди? — Громко спросил Иван, так, чтобы слышали все князья.

— Значит — ничьи? — Спросил он, не услышав ответа. — Тогда сейчас они начнут умирать.

— Стой! Прости князь, — сказал один из приближённых Вислова и ударил его ножом в шею, но мгновением раньше, пока нож не коснулся шеи, пуля бесшумного пистолета ПСС, вылетевшая из рукава Иванова плаща, пробила убийце грудь. Он ещё постоял, оперевшись низом живота о стол, а потом завалился назад.

— Кто-то ещё хочет что-то сказать? — Спросил спокойно Иван.

Глава пятая.

Князья сидели во внутреннем дворе его дома вокруг бассейна. Колодец стен хорошо отражал голос Ивана.

После инцидента с подручным Виславу князем, Иван убедил их перейти сюда, и по их лицам теперь видел, что они об этом не жалеют. Удобные кресла, прохлада от бассейна в душный июньский полдень, и хороший эль с вяленной форелью, — всё располагало к беседе.

В проёме дверей висела карта, нарисованная на большом холсте яркими красками. Карта Европы и Азии. В руках Ивана была лазерная указка.

— Ещё раз повторяю. Мы живём вот здесь, а это, — он обвёл указкой вокруг материка, — остальной мир. И то не весь. И везде живут люди. Очень много людей. Гораздо больше, чем у нас свами. И все они соберутся и пойдут к нам. Если не сейчас, то скоро. Когда вырастут ваши дети. И они истребят ваши рода. Если вы не объединитесь и не забудете, где чья земля. Земля того, кто её может обработать, а не того, кто отберёт её у соседа. И земля здесь не самая лучшая. Эта земля никому не нужна. Всем нужны люди, которые её обрабатывают, чтобы с них брать дань.

Чтобы что-то взять с этой земли, надо много знать и уметь. Я вас научу, как взять с неё, не убивая друг друга. И у вас нет другого выбора. Я не позволю жить иначе. И я не отбираю у вас власть, а даю её вам, потому что, ваш народ не будет больше голодать.

— Ты говоришь, как христианский бог... Ты хочешь накормить наш народ пятью хлебами? — Скептически спросил Вислов.

— Нет. Я мог бы это сделать, но я хочу, чтобы вы сами научились себя кормить.

— Ты Бог? Они, — он ткнул пальцем на Накона, — почитают того пророка, как Бога.

— Я не Христос, но я могу вас накормить. Да и кормлю. Год назад здесь не было ничего. Или хотите чуда?

— Убеди их, — попросил Након.

— Хорошо.

Иван встал, взял со стола вяленную форель, и обойдя всех дал каждому по рыбине, и в руках у него осталась всё та же форель.

— Но это — не божественное чудо. Это чудо познания.

Все сидели молча уставившись, кто на форель в руке, кто на Ивана.

— Но они разные! Рыбины разные, — воскликнул Вислов. — Откуда ты из взял?

— Оттуда, — сказал Иван, показывая вверх. — Какая вам разница?

Ивану просто пришлось несколько раз "сходить" туда-сюда в будущее.

— Христианство не такая уж плохая религия. Она не хуже ваших. И мало чем отличается от ваших. И она победит вас, потому что у неё один Бог, а у вас множество. И заповеди у христиан понятнее и человечнее. Миролюбивей. Хотя они такие же люди, как и вы. Готовы убивать всех, кто не с ними. И вам придется принять не их веру, а их храмы. И платить им дань. Они сейчас сильнее вас. А вы станете сильными, когда я вас научу, тому, чего они не знают, и вы сами изготовите оружие, которого у них нет. И тогда вы победите всех.

Под оружием Иван имел ввиду знание, но не стал это уточнять.

— Главное ваше богатство — это люди. Берегите их...

— Ты предлагаешь нам перестать воевать? А как же Валгалла? Прикажешь нам умирать на мягком семейном ложе? Это не по-нашему праву. Я не согласен, — сказал Мстивой.

— Хочешь в Валгаллу? Можешь идти прямо сейчас!

Иван обвёл всех взглядом.

— Кто хочет в Валгаллу? Я устрою. Хотите погибнуть в бою? Выходите в круг, и улетите прямо сейчас. Есть желающие?

Почему-то желающих не было.

— Надо здесь создать хорошую жизнь, а не стремиться на небо. Если все уйдут в Валгаллу, кто здесь останется? Одни христиане? — Иван рассмеялся. Кто-то неуверенно его поддержал.

— Другого пути нет. Кто не с нами — тот против нас. Да... И заставьте жрецов работать. Кто не работает, тот не ест. Пусть колдуют в свободное от работы время. Сначала я буду помогать вам всем, давать всё, что потребуется. Накормить, напоить, построить. Вы наших гов видели? Нет? Пошли покажу.

* * *

Заканчивал Иван показ городского хозяйства на берегу реки, рассказывая о переработке и заготовке рыбы, показывая сети.

— Вот эти сети зимой вязали наши бабы. Правда, нить не наша.

Князья осматривали и проверяли на прочность трехслойную капроновую сеть, развешенную на берегу для просушки.

— За такую сеть, можно и спеть, — в рифму пошутил князь Болеслав.

— Всех научим плести и нить дадим.

— Плести мы и сами могём... — вставил Мстивой.

— Лады. Нить дам хоть сейчас. С собой каждый заберёт по пять кобылиц и одному жеребцу. Навьючите их подарками. Наши жители уже их вам готовят.

* * *

— Слышь, Яролик! Уговорил бы ты лес отвадить от нас беров .

Гостомысл стоял в дверях. Он никогда не проходил дальше. Для него Иван даже специально поставил у двери табурет. А другие жители и к дому не подходили.

— За нашими говками беры сошлись со всей округи. Таких тут отродясь не видывали. Как говы на выпас идут, так одну задерут. Наши охотники их взять не могут. Беры по двое — трое приходят. Люди бурчат, что лес озверел.

Иван вздохнул. Медведи ему не подчинялись, и как отвадить их от города он ещё не придумал. Собаки волков отгоняли, а вот с медведями не справлялись.

— Да и как тут справиться? — подумал Иван вспоминая шкуру, которая покрывала весь пол его "кабинета". Почти пять метров от кончика носа, до кончика хвоста. А с лапами, и того длиннее. Когти бера даже при воспоминании вызывали дрожь.

— "Пора снова на охоту", — подумал Иван.

Иван любил охоту, но бездумно животинок не бил, только ради еды и безопасности. Но такие шкуры даже в его мире ценилась дорого, а в уж в этом мире... Первая, выложенная им на аукционе шкура, ушла за сто тысяч рублей. А деньги были нужны. Миллион баксов заканчивался. Красть имущество ему не позволяла совесть, поэтому за коров и других животных, отправляемых им в прошлое, надо было платить из своего кармана. Если технику можно было вернуть, то съеденную свинку, или барашка вернуть не получалось.

Техника, кстати, возвращалась обратно в будущее в том же виде, что и уходила в прошлое. Новая. Как и стояла на выставке, без царапин и изъяна.

Это подтолкнуло Ивана на мысль, что и человеческий организм должен возвращаться в то же состояние. И он стал за собой наблюдать. Делал фото перед отправкой и после возвращения. Сравнивал. Но и без фото всё было понятно.

Раны, ссадины и другие повреждения исчезали. Даже глубокие, типа пореза на ладони, которую он резал уже не один раз, чтобы доказать свою человечность, моментально затягивались. Без рубцов.

Он прожил в прошлом почти пять лет. Зима только начиналась, медведи ещё только устраивали себе берлоги.

— Снег выпал, — продолжил Гостомысл. — Егеря выследили три берложьих лёжки. Да и так, по следу можно.

— Что снег выпал, сам вижу... Готовь людей и собак.

— Всё готово, Яролик. Кони пьяны, хлопцы запряжены, как ты говоришь.

— Молодца, — Иван радостно хлопнул хилого Гостомысла по плечу, но тот успел увернуться, и рука Ивана, с шумом рассекая воздух, пролетела мимо.

— Тебе Негра оседлали, — продолжал, будто не заметив пролетевшую мимо него руку, Гостомысл. — Серый хворый ещё.