Бездна 3

— Хуже, — Оксана подтянула меня к глыбе и начала карабкаться наверх. — Я же тебе говорю: всё очень сильно изменилось и по Бездне вовсю шастают те, кого тут и быть не должно.

— Я, например, — едва не сорвавшись со скользкой глыбины, я таки сумел заползти на её округлый горб. — Дальше что?

— Не двигайся, — спутница внезапно распласталась на каменюке, разбросав руки и ноги так, будто собиралась обнять валун.

Внезапно глыба задрожала и я, не удержавшись на ногах, хлопнулся на задницу, отбив сразу и жопу, и зубы, которые от удара едва не повылетали изо рта. В башке на несколько секунд стало так ясно, будто внутрь черепа провели свет. Казалось, вот-вот из глаз ударит луч света, как...как из вон той дыры. Только...Мать его, это же ни хрена не луч!

— Это же не луч! — я попытался встать и ещё раз хлопнулся на зад. — Что это, б...дь, такое?

— Меч, — спокойно ответила Оксанка, а глыба перестала трепыхаться и точно машина, рванула к ближайшей стене. — Держись.

— За что, бляха-муха? — завопил я, за мгновение до того, как мы врезались в ледяной барьер.

Как и полагается по законам физики, я тут же сделал попытку улететь ко всем местным чертям. Вот просто ощущал, как эти самые противные создания, шустро сбрасывают меня с камня. Причём именно ощущал, потому что глаза запорошило ледяной крошкой, а рожу искололо острыми осколками. В самый последний момент меня схватили за ногу, так что я повис, едва не касаясь головой, мелькающей совсем рядом земли. А, вижу! Значит глазки успели очиститься.

И эти очистившиеся глазки теперь видели, как в пещеру, где мы с Оксанкой вели милые, пусть и непонятные развороты, залезла неведомая грёбаная хрень. Отдалённо хрень напоминала человека, ростом эдак метров пять. Вот только хренотень светилась, а за спиной у неё болтался светящийся же...Ну, блин, не знаю — половичок или мятый плащ, мать его. Или, бляха-муха — крылья. А в верхней конечности или руке, не понятно, существо сжимало какой-то, полыхающий, жёлтым дрючок. Или — меч, если Оксана права.

Сначала мне показалось, будто чудик весьма неповоротлив и перемещается, точно беременный бегемот. Казалось, ровно до того момента, пока пришелец не кинулся за нами. Твою мать, так вот что бывает, когда тебе в задницу напихают чересчур много Энерджайзера: ты светишься, как лампочка и носишься со скоростью болида Ф-1.

Надо учитывать, что наблюдал я это, свисая вниз башкой со скользкой глыбины, которая тоже на всех парах летела хрен пойми куда. Вы никогда не ездили, на скорости под сотку, с мелькающей у самых глаз обледеневшей почвой? Незабываемые, мать их впечатления!

И невзирая на нашу немаленькую скорость, светящаяся байда достаточно быстро сокращала разделяющий нас разрыв. И думаю, меч она поднимала совсем не для того, чтобы отсалютовать мне. А там, хрен его знает, может местные так сильно обрадовались возвращению старого знакомого.

То ли от того, что меня держали в неподобающем нормальному человеку положении, то ли от, гм, волнения, но меня начало сильно тошнить. Да так, что я некоторое время вообще не обращал внимания на окружающее. То есть да, где-то, уже совсем рядом, какая-то светящаяся фигня собиралась покромсать нас светящимся ножичком, а я в этот момент думал лишь о том, чтобы удержать содержимое пуза в положенном этому содержимому месте.

В какой-то ничтожный момент просветления я заметил, что меч преследователя обрушился вниз. В тот же миг, мои внутренности, всё это время стремящийся покинуть меня через рот, рванули обратно. Рука, крепко сжимавшая онемевшую лодыжку, разжалась, а ощущение холодной твёрдой поверхности под пузом исчезло, точно его и не было.

Короче, я опять падал.

Честно, когда-то у меня было желание попробовать прыгнуть с парашютом. Ну экстрим, все дела

Так вот, сегодня это б...ское желание исчезло окончательно, раз и навсегда. За эти три путешествия я столько раз падал с большой высоты безо всяких парашютов, что даже начал к этому привыкать. Но ни фига не втягивался! И кроме того, всегда помнил, что где-то внизу обязательно ждёт твёрдая поверхность, готовая принять в свои цепкие объятия. Очень надеюсь на то, что в этот раз она окажется хотя бы песчаной.

Нет. Лёд. Но к счастью — наклонная поверхность, вроде горочки. Я шлёпнулся на спину, ощущая, как от удара перехватило дыхание и покатился по широкому жёлобу. Скорость оставалась такой большой, что вокруг себя я различал лишь мелькающие чёрно-белые пятна. Все попытки хоть как-то притормозить провалились всё к тем же местным чертям. Но результат всё-таки был: меня начало крутить, так что пятна вокруг теперь не просто мелькали, а вращались, будто пропеллер.

Если я сумею выжить после всего этого дерьма, то могу смело записываться в отряд космонавтов.

Продолжая вращаться, я на полной скорости влетел в холодную воду и подняв фонтан брызг, ушёл на глубину. В первые мгновения вообще ни хрена не понимал: в башке всё продолжало кружиться, желудок активно протестовал, угрожая сделать выкидыш, а кожу уже стягивало холодом. Потом я таки сообразил, что ушёл под воду и здесь точно не смогу дышать. А уже начав активно работать руками и ногами, окончательно пришёл в себя и осознал, что всплываю не из-под воды.

Что-то тягучее и вязкое, как кисель, но прозрачное, будто вода. И в Бездне мне уже доводилось встречаться подобной жидкостью. Мало того, я видел, во что она может превращаться. А если долбаный пожиратель решит перекусить прямо сейчас? Я заработал конечностями в два раза сильнее, однако особого успеха это не принесло: проклятый кисель не желал отпускать добычу наружу. А дышать мне уже было нечем. А ещё проклятый холод сковывал руки и ноги, так что они начали деревенеть. А в глазах уже темнело и причём очень быстро.

В этот самый момент меня схватили за волосы и выдернули наружу. Я задыхался, хрипел, царапал горло ногтями и сучил ногами по поверхности обледеневшей глыбы. Да, да, всё той же на которой мы с Оксаной удирали от неведомой зверушки. И именно Оксана вновь вытащила меня.

— У нас есть немного времени, чтобы пообщаться, — сказала девушка. — Я сейчас кое-что попытаюсь объяснить и это будет нелегко. Кое-что не сможешь понять ты, кое чего не смогу произнести я.

— П-почему? — я лязгнул зубами. Прозрачная жидкость не намочила одежду, но холод-то никуда так и не делся.

— Потому что, когда я пытаюсь тебе рассказать про некоторые вещи у меня словно пропадает голос. Есть запрет на некоторые темы. Почему повелители считают их запретными — не знаю. А понять некоторые вещи можно, лишь став их частью. И поверь, лучше бы тебе никогда не испытывать ничего подобного.

Пока она говорила, накручивая волосы на палец, я осмотрелся. Наш валун, точно крохотный островок, стоял посреди водоёма, размеров которого я не мог определить при всём своё делании. Дело в том, что на расстоянии примерно метров в пятнадцать от нас, стоял стеной непроницаемый белый туман. Сверху эта непроглядная мгла накрывала нас такой же плотной шапкой.

— Ладно, — я изо всех сил тёр ладонями плечи, но чёртово тепло и не думало возвращаться. — Рассказывай то, что сможешь.

То ли от всех этих падений и вращений у меня немного замкнуло в башке, то ли реально туман понемногу менял свой цвет. Чистая белоснежная стена начала темнеть, точно в молоко капнули чернилами.

— Сейчас у нас, у всех, большие неприятности, — Оксана подтянула колени к груди и обняла их руками. Чёрные волосы упали вниз, до самого льда. Почему-то мне стало невероятно жаль несчастную девушку. Хотелось её обнять, хоть чем-то помочь. Вот только чем я мог помочь призраку? — Небеса и преисподняя посчитали, что им не нужны конкуренты в грядущей войне. Невероятно, но вечные враги первый раз объединились, чтобы атаковать чистилище.

У меня в башке несколько мыслей попытались осуществить стыковку, пару раз промахнулись и махнув рукой, разошлись, как в море корабли.

— Погоди, — сказал я. — Получается, ангелы и демоны решили уничтожить ту самую прослойку, которая, в общем-то и соединяет рай с адом? Ну, помнишь, ты там рассказывала про бесконечные конусы?

— Проблема для всей вселенной в том, что чистилище не просто неотъемлемая часть нашего мира, но и его основа. Если Бездну уничтожат, наступит конец всего.

Мысли в голове решили, что им лучше и не встречаться. Тем временем, туман, соприкасающийся с водоёмом, окончательно потемнел. А ещё и сама жидкость начала терять прозрачность, становясь мутной. Меня начало трясти гораздо сильнее, чем прежде. И, пожалуй, уже не от холода.

— Но если исчезнет наш мир, — почему-то хотелось загибать пальцы, — то откуда эти черти и прочие ангелы будут набирать бойцов для своей бойни? Да и вообще, если исчезнет связующая их прослойка, то эти два долбаных конуса вообще никогда не встретятся, разве нет?

— В том-то и дело, — голос Оксаны как-то отдалился. Да и вообще несмотря на то, что девушка сидела вроде бы рядом, мне казалось, словно между нами — сотни километров. В этом случае война между небесами и адом отменяется вообще, а падающие навстречу друг другу бог и антихрист не встретятся никогда. Поэтому надобность в человеческих душах отменяется.

— Ладно, для них-то это, понятное дело, хорошо, — теперь я хорошо видел, что прозрачная жидкость очень быстро трансформируется в знакомую чёрную дрянь. Туман тоже потемнел почти полностью. Становилось сумрачно и жутко. — А для нас?

— Никаких 'вас' уже не будет, — мне показалось или Оксана невесело рассмеялась? — И нас тоже. Исчезнем, точно ничего и не было. Кроме того, души всех умерших до этого тоже уничтожат. За ненадобностью.

— Получается. — я ощущал дикую иронию сложившейся ситуации, — Бездна становится той самой последней линией обороны нашего мира? И одновременно — причиной происходящей фигни? Клёво, чё. Хорошо, давайте, разруливайте ситуацию, раз вляпались в это дерьмо!

— Повелители не могут, — в голосе девушки звучала печаль, а я внезапно ощутил горький стыд. Спрашивается, чего я на неё-то наехал? Не она же тут рулит, в конце концов. Или я забыл, что она — невинная жертва обстоятельств?

Я протянул руку и осторожно погладил длинные тонкие пальцы. Вспомнилось, как мы встретились, как разговорились, та самая первая ночь в пещере...Словно в какой-то другой жизни всё это происходило.

— Жаль, что всё так вышло, — с горечью сказал я. — Если бы можно было всё изменить...

— Можно! — собеседница повернулась ко мне. Сквозь полог чёрных волос, яростно сверкали два жёлтых огонька. — В это раз повелители готовы проявить небывалую щедрость. А то, что они способны на такое, ты видел и сам, в прошлый раз. Сумеешь помочь в этот раз, награда окажется куда щедрее.

— И какая же? — в глотке у меня пересохло.

— Повелители вернут всех, кто был тебе дорог, — голос Оксанки дрогнул. Даже тех, кого уже нет в живых.

Ну это, как удар под дых. Некоторое время я не мог сказать ни слова, а в голове точно работали два усердных молотобойца: бах — в правый висок, бах — в левый.

— И что нужно сделать?

— Я тебе всё скажу. Позже. А пока я расскажу кое-что важное. Лёд в бездне — это следствие стычек между ангелами и демонами. Точнее, чтобы нейтрализовать пришельцев, повелители решили использовать лёд.

— Но это — необычный лёд, так?

— Да, но о большей части его свойств ты не узнаешь никогда. Для тебя — это просто лёд, который может убить любого, кто останется рядом с ним достаточно долго.

— Мило, — меня передёрнуло. — Хорошо, что я покрепче этого любого.

Оксанка как-то странно молчала. И свет её глаз несколько поутих.

— Эй, эй, эй! — сказал я. — Похоже у тебя ещё не закончились хреновые новости?

— Огненный поток замёрз, — она пожала плечами. — И те силы, которые он давал всем причастным, пока что не действуют. Так что ты сейчас — самый обычный человек.

— Нет, ну это просто нечестно! — сказал я и Оксана вновь пожала плечами. — Нет, ну что это за б...ство! Стоит мне попасть сюда и меня тотчас лишают всех козырей. Знаешь, если какой-то автор-мудак выдумывает мою историю и у него нет других идей, как засунуть героя в жопу поглубже...Нет, ну как, б...дь, в том анекдоте: и фонарь мне на лоб, чтобы и ночью мог работать!

— Пар выпустил? — спокойно осведомилась Оксанка. — Теперь могу немного утешить. Поскольку повелители возлагают на некоторых из вас особые надежды, то им будут помогать. Иногда. Но постарайся особо на это не рассчитывать. И запомни: сейчас Бездна стала много опаснее, чем прежде. Мало было местных тварей, так теперь добавилось и множество пришлых. Кого притащили гости, а кто и сам просочился через проломы...Ах да, забыла предупредить о проломах. Через них ты запросто можешь провалиться в рай или ад и возврата оттуда уже не будет.

— Уж лучше тогда в рай, — проворчал я. От всех этих 'хороших' новостей башка натурально шла кругом. Или я всё ещё никак не могу отойти от спуска?

— Особой разницы нет, — Оксана хмыкнула. — Так что будь крайне осторожным. А пока что наше время вышло.

— В смысле? — не понял я.

Оксанка поднялась, и я тоже встал, сам не понимая, для чего. Огляделся и ощутил дикий ужас: всё пространство вокруг камня заполнял Чёрный пожиратель. Теперь я хорошо ощущал миазмы жути, которые распространяла эта дрянь. И купол над нами — чернота без просвета. Почему я до сих что-то вижу, хрен его знает. Я повернулся и увидел, как девушка изо всех сил пихает меня в грудь.

— А-а! — завопил я и улетел вниз.

— Заткнись! — мне врезали по физиономии. Правда, не очень сильно. — Какого хрена ты орёшь, дебил?

Я открыл глаза и увидел над собой того самого худого бойца, который прежде уже лупил меня по физиономии. Вот только теперь стало ясно. Что передо мной — баба. Баба в чёрной форме с кошаком на рукаве и чёрном же берете. В руке женщина держала пистолет. И судя по тому, куда она направляла оружие, я ей не очень-то нравился.

— Очухался? — спросила незнакомка. — Очень вовремя. Будем базары базарить.

4.

Я хотел было сморозить какую-нибудь шутейку в своём неповторимом стиле — 'тупой и тупее тупого', за которую вероятно немедленно отхватил бы хороших люлей, но мой ангел-хранитель в кои-то веки вспомнил о непутёвом подопечном, так что я смог выдавить из себя лишь протяжное глухое сопение. Во рту почему-то всё стянуло так, будто накануне я влил в себе что-то очень сильно алкогольное. И звон в башке, и тошнота — всё один к одному. Стоит закрыть глаза и представить...

Меня хлопнули по щеке. Сильно так хлопнули, прочти ударили. Ага, выходит не обаятельно даже комика из себя корчить — отлупят просто так.

— Зенки-то открой, — сказало милое видение, и я послушно открыл: башка и так болела, так что не хотелось получать дополнительные стимулы для страдания. — Молодца, послушная обезьянка. Теперь слушай: мне срочно нужно получить информацию и почему-то кажется, что один из вас, муденей, может мне её дать.

Один из нас? Я повертел башкой, с трудом разлепляя спекшиеся губы. Да что за нахрен — ведь не бухал же!

Ага, нелёгкая занесла меня в небольшую пещеру, куда нас обычно (обычно— ёлы-палы!) заносило прямиком из внутренностей Уробороса, или как там звать этого адского червяка? Ну то есть зал с ответвлением, пара дыр в полу и выход, заваленный каменным крошевом. Правда в этот раз в интерьер решили внести новшества. Думаю, в связи с мировой повесткой. В дальнем углу переливалась всеми цветами радуги узкая дыра. Должно быть вход в ЛГБТ рай.