Ксенос и фобос

Рассказы чаще выходили жуткими и трудночитаемыми. К литературе они отношения не имели. Там фигурировали оборотни в милицейских погонах, врачи, похищающие людей на органы, маньяки и серийные убийцы, инопланетяне, сумасшедшие ученые, беспринципные политики, там происходили проколы времени, появлялись старые боги, запертые под уральскими горами… Бред и графомания — так бы оценили это творчество редакторы в любом издательстве. Но он и не собирался отдавать эти рассказы в печать.

Сегодня все было, как всегда. Только поужинал он в этот раз кафе, среди студентов, регулярно отмечающих тут свои успехи. Чем дальше, тем меньше ему хотелось оставаться одному. Хотелось находиться в толпе, с людьми. Информация, которая приходила от оперативников, была непонятной, и от того чуть пугающей. Потому, наверное, и рассказы получались жутковатыми.

Виктор щелкнул по кнопке, отправляя очередное «творение» в эфир, и прислушался. Кто-то, вроде, скребся под дверью. Дверь в квартире была хорошая, бронированная, дорогая. В этом городе таких почти не ставили. Но и квартал тут был не из бедных. Так что сама квартира не слишком выделялась на общем фоне.

Нет, точно кто-то царапается! Он бесшумно встал и сначала подошел к окну. Четвертый этаж — но мало ли что. Под окном, двумя колесами на тротуаре, стоял чей-то джип, и два огонька от сигарет показывали, что он там не просто так стоит.

Так же бесшумно — молодцы ремонтники: полы, как каменные! — он подошел к двери и остановился около нее, вслушиваясь. В замке определенно кто-то ковырялся. Правда, кроме замка, был закрыт внутренний засов, и чтобы выломать такую дверь, надо было применить специальные устройства, вроде гидравлических ножниц, пил по металлу и специальных домкратов. Можно было еще взорвать дверь, но это уже крайний случай — они все же не в Америке!

Виктор вернулся на кухню, два раза щелкнул мышью, отправляя специально оговоренный сигнал и запуская форматирование диска, и стал одеваться снова «по-уличному». Раздался звонок. Виктор затянул шнурки. Второй звонок. Уверенный, долгий.

«Ну, вот и началось», — подумал он.

— Кто там?

— Это ваш участковый, откройте.

В глазке было темно. Знакомое дело.

— Осветите лицо, пожалуйста. Я боюсь.

— У меня нет фонарика.

— Как же я тогда вам открою, если не уверен, что вы — это вы? Хоть зажигалкой щелкните.

— Я не курю.

— Ну, тогда я не открою. Мне страшно, знаете ли.

После короткой паузы из-за двери раздался уже совсем другой голос:

— Виктор Степанович, откройте! Это отдел собственной безопасности главного управления города. Откройте, так будет лучше.

— А откуда я могу знать, что вы не обманываете?

— А вы посмотрите в окно еще раз.

Виктор отошел к окну, отодвинул штору. Под окном вместо джипа уже стоял канареечной расцветки милицейский уазик с включенным в салоне светом, и какой-то чин ласково помахивал ему ладонью — свои, мол.

Экран ноутбука светился белыми буквами на черном фоне. Виктор извлек флешку-модем, наступил на нее ботинком, потоптался, стараясь раздавить если не в пыль, то хотя бы на кусочки. Правда, не было на ней ничего особенного, кроме нескольких программ для уничтожения данных на жестких дисках. Но все равно — порядок есть порядок.

Огляделся еще раз вокруг: ничего не забыл? Вроде, все.

Эх, придется открывать. Но как же они быстро! Всего-то три дня… Профессионалы…

Он вернулся к двери, щелкнул замком, отодвинул засов. Дверь тут же вырвалась из рук, распахнутая наружу, а в квартиру, оттеснив его в сторону, пробежали фигуры в темном с оружием в руках. Один остановился перед Виктором, держа его на прицеле.

— Чисто! — раздался голос из кухни.

— Чисто! — эхом отозвалось из комнаты.

— Здравствуйте, Виктор Степанович, — произнес вошедший следом пожилой человек в штатском. — Что же вы такое натворили, а? У меня вот с собой ордер на обыск. Оружие, наркотики, информацию ненужную — сами сдадите? Или как?

— Да, уж пусть будет — или как. Что я, не понимаю? — криво усмехнулся Виктор.

— Ну, хорошо. Тогда пройдите в комнату и не мешайте обыску. Понятые, прошу…

Обыск был быстрым. На столе в комнате перед понятыми, стреляющими с интересом глазами по сторонам стариками-соседями, были выложены найденные прозрачные пакеты с белым порошком, два пистолета, коробка с патронами, какие-то папки с надписями «Совершенно секретно». Происходила опись изъятого. Какой-то штатский внимательно изучал ноутбук и сотовый телефон.

Виктор смотрел на все это спокойно. Он знал, как все делается.

— Ну, что, Виктор Степанович, поговорим здесь, или поедем сразу в управление? — отпустив расписавшихся в протоколе понятых, спросил командовавший всеми пожилой.

— Вы даже не представились, товарищ подполковник…, — хмыкнул Виктор.

— А зачем? Вы же меня знаете, правда? Вы же всех нас знаете, нет?

— Не всех. Вас и ваших заместителей — знаю. А вот того специалиста — нет.

— Это наш эксперт, вы с ним еще познакомитесь. Ну, так как?

— Поехали, поехали.

— Торопитесь? Думаете, в управление уже позвонили из Москвы? Ну, так наша структура, напоминаю, подчиняется не Москве, а начальнику управления. Пока он завтра получит информацию, пока примет решение… У нас вся ночь впереди. Или все-таки посидим у вас, покурим, кофейку попьем? А?

Виктор с тоской смотрел на подполковника. Ну, не может быть такого, чтобы за всем происходящим в городе стояла именно милиция, не может! Но тогда почему они так себя ведут? Что вообще они хотят? Ночь в СБ… Да, это не праздник. И все же, лучше действовать официально, не поддаваясь на уловки.

— Нет, уж, товарищ подполковник. Будем действовать по закону и по инструкции.

— Ну, по инструкции, значит, по инструкции.

— Руки назад, пожалуйста, — вежливо обратился подошедший к Виктору «эксперт» и ловко защелкнул наручники. — Прошу в машину.

Виктор в последний раз окинул взглядом комнату, увидел какое-то световое пятно на шторе, успел удивиться — ночью, такой яркий свет! Но тут шагнувший вперед эксперт подтолкнул его в коридор. Вдруг раздался звон стекла, его толкнули еще сильнее, потащили за воротник, прикрывая со спины своими телами, по темной лестнице вниз, в машину — ничком на пол под ноги сидящих на заднем сидении. Машина рванула с места, увозя в управление внутренних дел предположительного торговца наркотиками, вооруженного до зубов и оказавшего сопротивление при задержании.

* * *

— Что там твои наколбасили? На военное, блин, производство — спецназ… Стрельба опять же… Наши там чуть не разворотили полпроходной.

— Да это Кириенко, мать его так, совсем с ума сошел из-за своей дочки… Вот и пробил операцию для себя… Кстати, через ваших пробил.

— И что ты теперь в Москву доложишь официально? А?

— В Москву-то? В Москву — ничего… Добавим этих к пропавшим без вести.

— Ну, ни фига себе масштабы… Пятнадцать человек спецназа одним моментом в расход? Так вот все просто у тебя? Или, что, у вас так много…

— Много. Очень много. Даже и не спрашивай, сколько.

— Так, эти слухи, что у вас по городу…

— Слухи — чепуха. Все гораздо страшнее, если знаешь цифры.

За огромными зеркальными окнами сквозь снежную муть проглядывал серый неуютный город. Зимой в нем было холодно и промозгло. Ветер нес вдоль реки с севера на юг холодный сырой воздух. Гулять в такую погоду совершенно не хотелось, но гуляющие все равно откуда-то появлялись. А потом вдруг некоторые из них исчезали. И через день-два в милицию несли заявления, которые с середины января, когда пошел настоящий вал исчезновений, стали скапливаться в аналитическом отделе управления, которым еще недавно руководил покойный Кириенко.

Слишком много стало этих заявлений.

Почти сразу после разговора по мобильнику загудел телефон спецсвязи:

— Ну, как там у вас? — басовито, как положено начальству.

— Зима, Петр Иванович…

— Ты мне целочку из себя не строй. Зима… Опять статистику правили? Сколько уже?

— Много. Очень много.

— Порядок цифр назвать можешь?

— Больше тысячи.

— Ух, ё-о-о… Всего за месяц… Мысли какие?

— Работаем, думаем. Аналитики не спят, сводят информацию. Оперативники проверяют версии…

— Помощь нужна?

— Держите прессу. Одна большая просьба к вам: держите вашу прессу. Своих-то, местных, мы придержим. Я очень боюсь настоящей паники.

— Паники он боится…, — проворчал недовольно голос в трубке. — Фобия у него такая… Ладно, поможем, чем можем. Но долго так продолжаться не будет, имей в виду. Я жду правдивые цифры по защищенному каналу. Понял? До связи.

— До связи.

Телефон отключился. Начальник городского управления внутренних дел, весь разговор простоявший, опять присел к большому полированному столу, раскрыл папку с выборкой, сделанной аналитическим отделом.

Все случаи исчезновений разобраны по темам на отдельных плотных листах-карточках. Все зарегистрированные случаи.

Вот на этой карточке подборка заявлений по поводу просто не пришедших, не вернувшихся домой с работы или с учебы. Утром позавтракали вместе, попрощались, а вечером — нет их. Раньше тоже такое случалось. Маньяков, бывало, ловили даже в январе, по горячим следам. Засады в парках и подъездах устраивали, у детских садов патрулировали…

Но это сколько же маньяков надо, чтобы больше тысячи человек «заманьячить»? Всей областной милиции не хватит ловить и стеречь.

На этом листе, отдельно, так сказать, «квартирники-домушники». Вечером поужинали, разошлись по кроватям, по комнатам. А просыпаются утром — сына нет. Или дочери. Или мужа, жены, матери, сестры… И постель не разобрана. Или даже разобрана она, а — толку? Выходит, в свою комнату вошел, а дальше… А что дальше? Дальше непонятно.

Что там аналитики пишут? А так и пишут: рационального объяснения нет. Честно пишут. Ну, нет у них рационального. Одна фантастика на уме.

И наверняка были случаи, о которых так никто никуда и не сообщил. Есть же просто одиночки, холостые-неженатые. Есть те, кого не ждут никто и нигде… Есть алкоголики, наконец, «синяки», вышедшие за бутылкой и не вернувшиеся. Кто-то из них найдется, как бывало раньше, по весне. Так бывает. Но не столько же!

Местная пресса пока молчит. Но слухи ширятся. Уже в магазинах болтают в очередях о пропажах людей, о милиции и новых репрессиях с ночными арестами, об инопланетянах еще. Да еще и телевидение подгадило. Кто же знал, что так в тему всё пойдет? Теперь, вон, сотни добровольных сыщиков разыскивают по городу врачей-убийц. В некоторых поликлиниках, от греха подальше, персонал просто в отпуска, да в отгулы поразбежался. А на Гайве старое здание поликлиники охрана проспала, не уберегла. Сожгли его ночью. Хорошо, без жертв обошлось. Там-то — без жертв, а Кириенко и сам погиб и других подставил. Врачи здесь не причем, конечно… Но все равно пришлось давать рекомендации негласные, какие-то кабинеты закрывать совсем, где-то посты милиции усилить в регистратурах, а людей лишних нет…

И ведь скоро опять грипп. Он, как всегда, под конец зимы второй раз приходит. И кто будет лечить этих идиотов?

Так, а это еще что такое? Что еще за информация? На нажатие кнопки в кабинете, бесшумно открыв дверь, возник референт с блокнотом в руках.

— Это вот что? — ткнул пальцем, повозив конверт по столу.

— Товарищ генерал, эту информацию аналитический отдел не счел возможным сокращать. Просили просмотреть целиком.

— Это из больнички, что ли?

— Так точно.

— Вот мне еще с психопатами не хватало разбираться…, — недовольно проворчал генерал в штатском. — Ну, включай, показывай.

Референт, мягко ступая по матово блестящему паркету, взял диск, вложил его в раскрывшуюся щель проигрывателя, нажал на кнопку и неслышно скрылся за дверью.

Экран осветился. Запись была черно-белой. Кстати, почему черно-белая? У них техники там не хватает, что ли?

— Не могли бы вы еще раз рассказать, что и как с вами произошло?

— Я уже рассказывал…

— Понимаете, это вы рассказывали в милиции, а они, как вам известно, не специалисты. Я прошу еще раз повторить. Сразу предупреждаю, ведется видеозапись. Камера — вот там.

Человек, которого на экране было видно только со спины, взмахнул карандашом, зажатым как сигарета между двумя пальцами правой руки, показывая, откуда ведется съемка. Сидящий напротив него, поднял голову.

— Итак, было утро…

— Нет, все началось вечером.

— Но вы же пришли в милицию утром?

— А кто мог бы пройти там ночью? Вы смеетесь, что ли?

— Хорошо, хорошо… Итак, вечером… Ну?

— Ну, да. Вечером. Я как раз заступил на пост…

— Извините, перебью для записи: на какой пост?

— Я не могу подробно… Да еще для записи.

— Но вы хотя бы намекните. Что это за объект, на котором вы служили?

— На «Звезде».

— А что такое «Звезда»?

— Все в городе знают, что такое «Звезда». А кто не знает, значит, и не положено знать. Спрашивайте лучше обо мне.

— Хорошо, хорошо. О вас. Вы заступили, значит, на пост. В какое время?

— В шестнадцать ноль-ноль. Как обычно, когда вечерняя смена.

— Вы были вооружены?

— А вы думаете, как? На пост — без оружия, что ли?

— Вас осматривал врач перед заступлением на пост?

— Это еще зачем? — непритворное удивление на лице.

— Ну… Водителей в автоколоннах ведь освидетельствуют… А тут оружие — это пострашнее машины…

— Чего страшного? Мы же по улицам с оружием не бегаем.

— Но вот вы-то как раз по улицам…

— Я сам принес пистолет в милицию и сам сдал его на хранение! Сразу же!

— …Ну, хорошо… Итак, вы заступили на свой пост. И что?

— И ничего. Дежурили себе и дежурили. Люди с объекта ушли. Ночная смена пришла, научники в лаборатории заперлись.

— Это о каком времени мы говорим уже?

— Ну, часов в десять.

— То есть, темно было на улице?

— У нас зимой темно уже с шести…

— Угу. Темно. А вы — на свету?

— Да я, как в стакане, в своей будке. Вокруг стекло, внутри лампа дневная. Сижу, «светлячком» работаю, — усмехнулся хмуро отвечающий и опять бросил взгляд в сторону камеры.

— А дальше, дальше?

— А дальше все я уже рассказывал. Мы по телефону связаны все вместе, и можно, если что случится, смену вызвать, или там подмениться, чтобы перекусить, потому что на посту есть нельзя же…

— Так, так. И?

— Ну, и вот. Я стал звонить, чтобы меня сменили с поста, у меня там в пакете ужин был, жена приготовила.

— А что на ужин-то?

— Ну, там картошка вареная, пара котлеток, термос с чаем, еще чего-то…

— И вот вы звоните, значит… А — кому?

— Ну, так… Начальнику смены. Беляковичу. Он у нас в тот день был.