Кроме занятий по освоению управления воздухом, при помощи ментальной магии нам в головы вкладывалась информация по географии, вместе с пояснительными картинками, истории, физике и языкам. Мы узнали, что для хождения по облакам необходимы два навыка: облегчение собственного веса, что используется также и во время полета, и умение создавать тонкую магическую пленку, распространяющуюся по поверхности тучи, служащую пружинящей опорой.
По словам наставников, пегасы создают опорную пленку инстинктивно, что позволяет даже совсем маленьким жеребятам не проваливаться сквозь облака, но даже если у природы происходят осечки, родители всегда могут сами покрывать необходимые площади своей магией, пока детеныш не выработает необходимый навык. И тут возникает вопрос: а почему пегасы не ходят по воде? Ответ как оказалось прост: любая движущаяся вода, будь то река, либо сколь-нибудь крупное озеро, размывает магическую пленку, лишая копытных точки опоры. Облака, как ни странно, более статичны, пусть и имеют меньшую плотность (хотя на болотах подобный трюк все же сработает).
Не могу сказать, что мне нравится на регулярной основе получать мигрень, которую вызывает "загрузка" нового пакета информации прямо в мозги, минуя такой несовершенный орган восприятия как уши, но вынужден признать эффективность данного подхода. На сегодняшний день о разных газах, условиях создания ветра и появления природных явлений вроде ураганов, каждый из учеников Часовой Башни знает столько, что в прошлой жизни мне и не снилось. Чего стоит хотя бы то, что для нас искусственно создается разряженная атмосфера, характерная для высокогорья, ради наращивания выносливости и вбивания в подсознание навыка, необходимого для искусственного насыщения крови кислородом?
При всем этом, примерно половина суток каждый день остается свободна для личных дел, а самым неприятным фактом проживания в Часовой Башне, является необходимость постоянно обитать в помещениях без окон и дверей, через которые можно было бы выйти на улицу.
* * *
— Если всеми ты любим, быть неплохо голубым! — отчаянно фальшивя, завываю стоя под потоком воды из распылителя душа, труба которого утопает где-то в стене.
— Мне одной кажется, что эта песня должна нести какой-то сакральный смысл? — лежа на животе, сложив передние лапы под головой, ни к кому конкретно не обращаясь, спросила устроившаяся на лежанке у стены банной комнаты Кира.
— Понятия не имею: Жак время от времени несет какую-то чушь, — заявил бултыхающийся в большом тазу Штерн. — Ты вообще в курсе, что самцы и самки должны мыться отдельно?
— Не будь занудой, — махнула хвостом сиреневая пташка. — Я устала и заслужила немного отдыха. Да и в правилах ничего такого не говорилось: главное условие — нас должно быть трое.
— Жаль... — зажмурившись и запрокинув голову, раскрываю клюв и набрав воды, полощу горло, после чего сплевываю жидкость на пол. — Жаль, что мы еще слишком молоды.
— Ты о чем? — не понял альбинос.
— О том, откуда берутся маленькие грифончики, — сразу уловила мою мысль сиренька. — Даже если бы мы были старше, ты, Жак, все равно меня не интересуешь. А будешь приставать... расскажу Герде о неприличных намеках.
— Да ты что! — деланно ужаснувшись, поворачиваюсь к расслабленной пташке, с удовольствием греющейся на теплой лежанке с функцией подогрева. — Кали, ты же свой парень!
— Вот спасибо, — хихикнув, грифоночка перекатилась на спину и задрав лапки вверх, стала царапать коготками воздух. — Парнем меня еще точно не обзывали.
— Что бы я не сказал, ты вывернешь это против меня? — спрашиваю обреченно, попутно сложив передние лапы на груди.
— Возможно... — не стала опровергать мое предположение сиреневая пташка.
— Язык мой — враг мой, — возвращаюсь к оттиранию шкуры, зарываясь когтями в густой мех. — Морген, поможешь помыть спину?
— Не княжеское это дело, крестьянину спину мыть, — лениво откликнулся альбинос.
— Так я — не крестьянин, — делаю многозначительную паузу и добавляю: — Я — ремесленник!
— Хм, — скептично хмыкнул Штерн, всем видом показывая, что я его не убедил.
— Ла-адно, — зевнув, Кали соскочила с лежанки и направилась в мою сторону. — Давай свою спину, мне как раз нужно когти поточить.
— Ам... Я передумал, — отступаю к стене, выставляя перед собой передние лапы. — Я сам хорошо помоюсь. Не надо со мной делать ничего... противоестественного.
— Нужен ты мне, — фыркнула сиренька. — Давай спину, а то мне самой еще нужно ополоснуться.
* * *
— Пять, шесть, пять! — радостно воскликнула Герда, начав двигать своего единорога по игровому полю в направлении изображения горы. — Выбираю защиту.
— Как так-то? — почти жалобно клекотнул Франк, глаза которого с каждым новым броском нашей желтой подруги становились все круглее. — Она точно жульничает!
— А в клюв? — приподнимаюсь на передних лапах над картой, угрожающим взглядом смотря на "заклятого друга".
— Тц, — Жоан лениво цыкнул, затем приказал. — Успокойся, Жак, вне арены, все драки запрещены.
— Да-да, грязнолапый, успокойся, — насмешливо произнес лидер второй по очереди, но первой по численности банды нашего года. — Или если хочешь, в следующий раз можем выйти один на один. Тогда-то тебя спасать будет некому.
Не став на это ничего отвечать, возвращаюсь на свое место, мысленно отмечая, что сам едва не нарвался на драку. Все же мое поведение, сперва бывшее только игрой, постепенно становится полноценной чертой характера, что не может не настараживать.
Один из подчиненных Франка кинул кубики и у него выпали три тройки. В результате минотавр остался стоять на мосту, блокируя одну из переправ через реку, пересекающую всю карту. Дальше ход перешел к Луи, который сегодня играл за пегаса...
До сих пор мне сложно поверить, что до такого дошло: в виду ограниченности поединков (один в день, с промежутком в пять дней для каждого из участников), противостояние своеобразных банд перешло на игровое поле. Игра разворачивается сразу на нескольких соединенных картах, с участием шести игроков с каждой из сторон.
Нашим лидером, после недолгого голосования, была выбрана Кали. Как-то так получилось, что сиренька задавила своим авторитетом даже Штерна, подговорила Герду и Фрею, Луи против нее выступить не решился, ну а меня... Как не печально, но я в качестве лидера вовсе не рассматривался. Впрочем, не сильно-то и хотелось: лишняя ответственность мне и даром не нужна.
И вот мы теперь играем, уже не первый час и не первую партию. К удивлению наших оппонентов, основной ударной силой нашего отряда стала Герда, регулярно выкидывающая значения кубиков не ниже четверки, что в совокупности с характеристиками единорогов, дает ей некоторые преимущества...
Пока желтая пташка стережет нашу базу, остальные обходят карту и исполняют задания, которые позволяют временно или постоянно увеличить характеристику персонажа, после чего наступает черед конфликта с конкурентами. Сложность увеличивается еще и из-за того, что каждое задание можно исполнить лишь раз и если тебя опередили, то приз уходит к сопернику. В результате, стычки с второй командой начинаются еще до официального "объявления войны".
— Не спи, Жак, — пихнула меня локтем Герда. — Твоя очередь бросать.
Приняв стакан, встряхиваю его содержимое и перевернув, высыпаю на игровое поле. Кубики остановились так, что вверх смотрели три единицы, что являлось худшим из возможных вариантов.
— Я невероятно везуч, — произношу, протягивая лапу к своей зебре.
— И могуч, — подтвердил мой "злейший друг". — И пахуч... Как все грязнолапые.
Примечание к части
Жду отзывов.
Такой разный взгляд
Закат над облачным городом — это невероятно красивое, пусть и ежедневное, но от того ничуть не теряющее своей привлекательности зрелище: когда золотой солнечный диск опускался за горизонт, отбрасывая последние теплые лучи, белые и серые оттенки окрашивались розовым, золотым и красным, заставляя ощутить волшебную нереальность происходящего, которой можно было бы восхищаться часы напролет, но которая слишком быстро заканчивалась, сменяясь звездным полотном с серебряной луной. Зефир (жеребчик одиннадцати лет, с белой шерсткой и жилистым телом, а также чуть более широкими чем у сверстников крыльями) любил эти моменты безмятежности, пусть с тех пор как они с сестрой остались только с отцом, а мать ушла на Вечнозеленые Луга, времени для безделия оставалось совсем мало.
Вот и сейчас, когда очередной закат придал небесному городу, процентов на девяносто состоящему из облаков и магии, яркие и приятные глазу цвета, сменившие скучные и монотонные оттенки белого, молодой пегасик скользил по воздушным потокам к особняку, парящему вроде бы и вместе с остальным поселением крылатых, но находящемуся как бы на отшибе. На спине он нес ранец, в котором находился сверток с ценным грузом, который каждый день приходилось забирать с земли и доставлять клиенту. Старинный друг семьи был важным пони, хоть и не занимал никаких официальных должностей в правительстве, но все знакомые пегасы старались либо держаться от него подальше, либо исполнять вскользь брошенные просьбы... Стражники, обитающие в городской казарме, старательно делали вид, будто ничего не понимают и не видят, каждый месяц отсылая одинаковые отчеты в Кантерлот.
"Не вижу зла; не слышу зла; не совершаю зла; не говорю о зле", — мысленно повторил негласный девиз, прилипший к служителям закона, маленький крылатый жеребчик.
Опустившись на плотное из-за пропитывающей его магии облако, Зефир подошел к двери высокого особняка с узкими стрельчатыми окнами и не колеблясь ни секунды, постучал в тонкую створку. Земных пони и единорогов могло бы удивить то, что при соприкосновении с копытом, облако издало звук, похожий на стук по дереву. Пегасы же легко ощущали то огромное количество магии, которое было влито в эту конструкцию, что делало ее прочнее иного металла.
— Это ты, малыш Зеф? — открывший дверь синий пегас, одетый в черную ливрею дворецкого, мягко улыбнувшись попытался правым передним копытом растрепать гриву жеребенка.
— Я не малыш, — насупившись, Зефир ловко уклонился от ноги старшего жеребца и добавил: — Я принес груз.
— Ну коли так, проходи в гостиную, — дворецкий усмехнулся и посторонился. — Дон Баттон уже заждался.
...
Гостиная особняка важного пони была обставлена скромно: стол, кресло, пара диванчиков, картины с изображением цветов на стенах и круглые часы над входом. Сам хозяин дома, пожилой тучный жеребец серого (седого?) цвета, неспешно втягивал дым из резной деревянной трубки и читал газету. Эта картина была настолько привычной и обыденной, что казалась Зефиру незыблемой как факт того, что солнце встает на востоке.
— Малыш Зеф, задержись, — оторвавшись от чтения прессы, Дон Баттон перевел взгляд на жеребенка, стоило тому только выложить содержимое ранца на стол и нацепить переноску обратно на спину.
— Вы что-то хотели? — спорить с этим пони у белого летуна не было никакого желания, да и смелости (себе он в этом признавался легко).
— Ты ведь уже три года работаешь у меня курьером и пока что показывал себя только с лучшей стороны, — старший пегас не требовал ответа, лишь констатировал факт, но Зефир все же кивнул, вызвав легкую улыбку на губах собеседника. — Обстоятельства сложились так, что некоторые мои... подчиненные, не оправдали моего доверия и у меня появилось несколько вакансий. Все, что будет от тебя требоваться — это доставлять посылки из одного места в другое, по пути не заглядывая внутрь. С оплатой я тебя не обижу и ничего сверх этой меры исполнять не потребую. Не подумай плохого: я делаю тебе это предложение лишь потому, что твоей семье сейчас нужны битсы.
— Я... — жеребчик сглотнул ком в горле и ощутил, как начали подрагивать колени, но все же смог взять себя в хуфы и ответить. — Простите, Дон Баттон, но я бы не хотел связываться ни с чем... противозаконным.
Вопреки ожиданию, хозяин дома не разозлился и даже не обиделся, лишь кивнул, дав понять то, что принял ответ к сведению и вернулся к чтению газеты. Пегасик еще некоторое время стоял неподвижно, но поняв, что задерживать его не будут, осторожно пошел к выходу, уже стоя на пороге услышав:
— Ты — хороший пони, Зефир. Если тебе понадобится моя помощь, не стесняйся ее попросить. До завтра.
— До завтра, Дон Баттон, — промямлил в ответ маленький летун.
...
Прилетев домой (небольшой, порядком обветшавший облачный домик в жилом районе) Зефир без стука вошел в приоткрытую дверь, краем сознания отметив, что нужно будет подпитать створку магией, пока она не начала разрушаться и все еще удерживает тепло. Однако, стоило ему оказаться в коридоре, как запах алкоголя ударивший в нос, выбил из головы все сторонние размышления не хуже кузнечного молота бьющего по металлу.
"Что, опять? И откуда он только берет битсы на это пойло?", — скривившись, белый пегасик постарался прошмыгнуть мимо кухни, где и сидел жеребец, которого еще три года назад он с гордостью называл отцом.
— Явился наконец, кормилец, — хохотнув своей нехитрой шутке, сидящий за обеденным столом светло-серый пегас, опрокинув в горло очередную стопку мутной жидкости смачно рыгнул, затем зажевал выпитое соленым огурцом и спросил: — Ну и где тебя весь день носило?
— На работе, — неохотно ответил жеребчик, ругая себя за то, что позволил этой дурацкой двери распасться хлопьями, из-за чего коридор теперь прекрасно просматривался с кухни. — Кто-то же в этом доме должен приносить деньги.
— Ох-ох-ох! — уперев мутный взгляд в мордочку сына, старший пони скривил губы в неприятной улыбке. — Какие мы... ик... гордые стали. Небось альфа-жеребцом себя ощущаешь? Хуф тебе в дышло: куда вошло — оттуда вышло!
Произнеся последние слова, старший пегас заржал, совершенно не обращая внимания на то, как дернулась мордочка пегасика.
— Откуда ты хоть битсы взял? — понимая, что так просто его теперь не отпустят, Зефир решил убедиться, что не произошло ничего слишком плохого. — Опять мамины украшения продавал?
— Не-а, — отсмеявшись, взрослый пони с сожалением вздохнул. — Нечего там уже продавать. Я твою заначку раск... разв... распотрошил. Во! Так что, сынок, копи снова: нам с парнями хватило только один вечер посидеть.
— Ты... что сделал? — сердце белого пегасика упало в копытца, да и сам он уселся на круп прямо в коридоре. — Я же копил их, чтобы... Там ведь хватало для взноса за первый год...
— Че ты там мямлишь? — недовольно проворчал отец семейства, заново наполняя рюмку. — Назвался жеребцом, так веди себя соответственно!
Рывок у белого жеребчика вышел как на тренировке: подбросив себя всеми четырьмя ногами, он вложил в крылья максимум возможной магии и кометой врезался в грудь старшего пони, опрокидывая его на спину и заставляя разлить алкоголь. Схватив его передними ногами за шею, Зефир стал трясти свою жертву, с рычанием выдавливая слова:
— Мразь... я ведь копил взнос в зоологическую кантерлотскую школу, чтобы отправить туда Флаттершай. У меня уже была накоплена вся сумма, необходимая для поступления... Ты хоть понимаешь, сколько я для этого работал?
