Решала

По моему желанию грибовидный кокон раскрылся, открывая взгляду, девочку без ног. Она была одно лицо с родившей ее эксОкороком. Юна еще, но до завтра она станет полной копией Мири. Пока занимался с новорожденной, обдумывал: как, такая обычная и вполне милая девушка как Мириэм Найт (рыцарь, а не ночь), смогла, просто походя, без малейшего зазрения совести и последующих моральных переживаний, убивать. Детей. Да блин, всему человечеству на физиологическом уровне свойственны нежные чувства к детям, да и вообще ко всему маленькому и беззащитному. Кошек-то мы любим из-за чего? Уж кто-кто, а эти хищные животные не нуждаются в наших сю-сю с ними, от слова «совсем», а лишь используют двуногих, милостиво позволяя им эти дурости. Так в чем причина такой обескураживающей жестокости?

Да все просто. Они не люди и все тут. Типа лабораторных мышей. Для некоторых семей волшебников и маглы — не люди. Типичнейшая проблемы воспитание в обществе волшебников. Да в мире — все от воспитания или его отсутствия. Даже у обычных людей. Мы, как правило, не умеем воспитывать наших детей. В современном обществе мы их либо балуем, либо подавляем. Проблема в том, что мы их воспринимаем не как отдельного человека, личность со своими желаниями и устремлениями, а как себя, только мелкого. И пытаемся дать, насильно впихнуть то, чего сами так хотели или чтобы исправить свои упущения и сожаления, а кто-то и недостатки. С высоты-то прожитых лет и послезнания виднее. Ведь так? Но делаем это тупо и бездумно, забывая об отличиях наших тогдашних и ихних здешних условий и обстоятельств. Это как, если бы я убил Дамблдора и ожидал, что Поттер пойдет искать крестражи, не узнав о них от покойника. А потом бы удивлялся: как так, где канон? Так и с детьми, будто бы мы теряем голову и эмоции застилают нам разум. Мы думаем, что так и только так мы делаем хорошо и единственно правильно, а то, что там лепечет наша ненаглядная прелесть, у-тю-тю, так это все по глупости и малолетству. Так и Дамблдор «воспитывал» Реддла, принимая его за себя с присущими себе устремлениями и желаниями. А потом, вот такой любящий отец вынужден стоять перед выбором: «я тебя породил — я тебя и…» или в очередной раз покрывать и отмазывать этого, никак не взрослеющего к своим 30ти, засранца и шалопая, въехавшего на этот раз в остановку с людьми. Ну и, все-таки, мы упускаем из внимания, что это не мы, там же еще и гены второго родителя. И мало того, что мы можем прожить всю жизнь с человеком, так и не узнав его по-настоящему, так там мог еще и поучаствовать, отчаянный дедуля-сорвиголова, который вот даже и рядом не стоял с тобой и твоим, унылым по сравнению с его, темпераментом. А дите твое — может быть совсем как он, а не как ты. Вот и появляются в мире неверно или вовсе не воспитывавшиеся люди, которых конечно же всегда найдется кому воспитать. Религия и идеологии во всем многообразии их проявления: от секты или дворовой группировки до единственно верного течения одной всемирной религии или нацизма.

Но я рад! Пока есть вы, мои ленивые, у меня всегда есть разнообразные угощения и лакомства в виде ваших детишек. Продолжайте в том же духе, лапочки.

Глава 5

ГЛАВА 5

Приятно. Приятно учиться. И дело не в знаниях в атмосфере. Что-то такое ностальгическое колыхается, где-то глубоко. Вокруг юные однокурсницы, периодически одаривающие тебя надменными и откровенно презрительными взглядами. Ну, а чо? Я не могу — не лыбиться, когда так счастлив. Да и знаю я, что они прячут за этими взглядами. Но есть и те, кто откровенно поедает меня глазами или просто мечтательно пялится влюбленной волоокой коровой. И я ни в коем случае не насмехаюсь или издеваюсь на ними. Мне радостно что они все такие разные и кто-то искренен, кто-то недалек, а кто-то лицемерен или коварен, или даже несчастен, прячась за маской, порою даже не подозревая этого из-за самообмана. Эх. Хорошо.

После ужина ко мне подошла, караулившая все это время у главного входа, Милдред Роуч. Ох, какие милые щечки. Как алеют.

— Седрик, мы можем поговорить?

— Мил, здравствуй красавица. Рад тебя видеть, я думал о тебе. Конечно. Отойдем? — вот же смущаша какая.

Проводимые любопытными, охреневшими или ненавидящими взглядами, удаляемся под ручку.

— Я (прочистила горло) обдумала твое предложение, и хотела бы… что бы ты узнал меня, — прям бросилась в пропасть. Надо же какие страсти. Обычно такие девочки, наконец дорвавшись до сладенького, могут слететь с катушек, бросаясь во все тяжкие, и из крайности в крайность.

— Я с радостью воспользуюсь твоим согласием, душка Мил. Ты любишь мороженку?

О. Эта романтика. Оттаявшая булочка Мил. Она такая аппетитненькая, что я готов ее слопать целиком. А как приятно мять ее держа на коленках, когда она плотоядно исследует своим языком мой рот. В тихом омуте… Стоило только дать понять, что это не издевка, не шутка и не розыгрыш, как лапочка, с невероятной энергией, своего нерастраченного либидо, бросилась в объятия меня великолепного. И я даже еще не проверял ее на чистоту помыслов и фактов биографии. Зачем? Мне так приятно ощущать искреннее желание и влечение этой симпатичной мне семикурсницы. Чуть позже я проверю мою булочку на грешки, но пока я наслаждаюсь неведением.

Что же можно сказать об этой нестандартной красоты девушку. Высокая, пухленькая, что выражается в круглых щечках, к слову, без объемного подбородка, полных ручках, и увы животике, но то такоеэ. Дело наживное. Ах, как жаль, но маленькая грудь. А вот ее попочка великолепна. Эти роскошные булчища меня пленили, в союзе с полными бедрами, в простонародье ляжками, они победоносно шествуют к моему сердцу, беря крепость за фортом, и цитадель за укрепрайоном. Генерал Милдред в шаге от победы. Я уже даже белые флаги заготовил. Но секретное оружие этой юной захватчицы — ее розовая кожа. О, как я люблю такую кожу. Ее достаточно слегка, совсем чуток подправить в биоконструкторе и мы получаем мой идеал. Номер 327 по счету.

Мордашка. Милотень же, я постоянно сдерживаю себя чтобы не броситься тягать ее за щечки. У ти, вы мои, пирожочки-булочки. Прям готов затискать эту лапочку. Носик кругленькая пипочка, но не сплюснутая или короткая, а вполне длинный. Не в плане вытянутый, а длинный от бровей к губе, в профиль-то он даже чуть коротковат. С не массивным подбородком — очень удачное сочетание. Добавить лишь пухлоты губкам и будет всесокрушающе. Очень милые округлые крылья носика. Вообще, женские носы считаю основополагающей особенностью и индивидуальностью лица и всего образа женщины. Люблю как длинные, так и с пыпкой на кончике. Горбатые только меня удручают. Но на что нам биоконструктор? Как и сказал, недостатком лица Мил считаю лишь маловатый и тонкогубый рот. Ну и зубки мелковаты. Я вот, судите меня, но люблю крупноватые ровные зубки, а если еще и передние два выглядывают из чувственно приоткрытого ротика то — просто идеал. Номер 225 по счету.

Вот что меня бесит в Мил — это короткая шея. Обожаю длинную красивой формы шею, а тут ее тупо нет. Это первое, что будет исправлено в биоконструкторе. Но это потом, а пока я наслаждаюсь незнанием и ее приязнью. Голодная темпераментная девушка, наконец выпустившая из тисков сдержанности свою натуру — это пьяняще.

Нацеловавшись, она смотрит своими карими глазами и поправив прилипший к влажной раскрасневшейся щеке черный локон спрашивает.

— Ты ведь просто хочешь позабавиться и бросить меня? — горечь ее голоса можно есть ложкой. Приехали. — Но мне плевать я счастлива, а что будет завтра… Делай со мной что хочешь.

Да не вопрос. Но вот не люблю когда за меня все решили и назначили заочно виновным за свои домыслы.

— Если ты честна и искренна, мне не важно кто ты, какая ты и что об этом кто-то думает. Не придумывай себе того, чего может не быть на самом деле, лапочка. Ты мне нравишься, но я четко осознаю твои недостатки. Если ты готова с ними расстаться, то ты будешь со мной. А теперь перестань и порадуй меня еще своей страстью.

Не поверила. Да что же все такие мнительные.

— Вставай, идем, — тащу ее за руку в ТУ мою аудиторию.

Раз она не может просто расслабиться и наслаждаться чувствами молодости, придется форсировать ситуацию. Войдя в аудиторию, где под сокрытием были пони-тело и новорожденный голем плоти. Мил, разумеется не втдела этого.

— Раздевайся, — ну и сам делаю тоже самое.

Помедлила и решительно стянула с себя все, даже обувь.

Все верно. Успев ощупать и перетискать ее всю, я верно оценил ее стати. Неожиданностью был огненно рыжий куст на лобке.

— Ты что рыжая?

— Д-да.

— Чего скрываешь-то? Рыжая ведьма это ж — огонь!

— Н-не могу сказать, п-прости.

О-оо. Тайны. Неужели передо мной наследница древнего рода, да это по-любому последняя кровь, пусть будет Слизерина, с Гриффиндором, до кучи. Может она еще и змееуст? Эка, я нафантазировал? Ладно. Что дальше? Грудки-малышки с розовыми сосками. Животик, как и думал, — лишнее. Конкретно этот не красив и не сексуален, что часто бывает, к слову. Ох какая попа. Люблю. Не идеал, но на 523ю позицию просится. Итак.

— Расскажи: как бы ты хотела, что бы это случилось?

— Н-не знаю. Это первый раз… — не люблю забирать у них первый раз, обречь мерзость на жесть — да, а самому — нет. Вон же, конедавалку По заставил отдать свою старушечью девственность конскому херу — и ничего, норм.

— Я все сделаю хорошо, булочка. Не переживай, тебе понравится.

Трансфигурирую ложе. Хватаю крепко, но не больно, дрожащую девушку, за руку и привлекаю к себе. Руками обхватываю за талию, а второй направляю ее за щечку и подбородок к своим губам. Поцелуй важен. И я стараюсь. Сегодня не она будет для меня, а я для нее. Может оказаться, что она приносит в жертву демонам магловских детей по субботам, или совокупляется на Самайн с козлами, но я пока этого не знаю. Мне хорошо от неведения, я хочу ее, пусть и такую несовершенную.

Девушка распалена, ее жадные губы не могут напиться тягучими, влажными и такими страстными поцелуями. Мои руки старательно и нежно исследуют все ее тело. Оно трепетно доверчиво и старательно отзывчиво моим настойчивым ласкам. Мы уже на коленях на краю низкого, но широкого ложа. Я жадно прижимаю ее горячее тело к себе и ощущаю влагу в месте, где это вполне объяснимо. Оторвавшись от ненасытной девицы, ищу ее взгляд, он затуманенный и говорящий, просто кричащий: пора. У нас все в голове. Кого-то можно полчаса разогревать самыми нескромными ласками и она останется безучастна, а кому-то стоит просто сказать: «э, ну пошли, чо?» и она изольется нетерпением. Все в голове. И если ты желанен, то полдела сделано. Даже ¾.

И Мил уже давно готова и желает. Готова отдаться и поплыть на волнах. Но еще чуток. Властно толкаю булочку на мягкое ложе и сразу же накрываю ее своим телом, мои губы исследуют ее шейку, черт, какая короткая, но я не дам ей об этом знать в такой момент, для меня она сейчас идеал, та единственная, средоточие всех помыслов и желаний. Она извивается в объятиях и с губ срываются робкие еще стоны. Оказывается наша шалунья очень не равнодушна к поцелуям в ложбинке ключиц. Задержусь там, пока мои пальцы мягко, но настойчиво терроризируют уже раскрытую и сочащуюся нежность там, внизу. Девушка стонет громче, ее руки хватаются за все, во что упрутся, вот: кулак одной руки сжимает простынь, вторая рука взлетает куда-то за спину и не найдя там опоры, хватает меня за макушку и прижимает к себе, но в следующий момент ее пальцы уже запущены в волосы, а губы рождают нечто хрипловато протяжное. Пора. Хоть мои губы и не добрались еще до груди, но уже пора наконец изведать ее.

Это влажно, нежно и пока не глубоко. Мои губы вновь на ее губах. Пальцы левой руки сплетены с ее и вдавливают запястье где-то сбоку от головы. Другой рукой, приподнимаю ее обворожительную попищу к себе на встречу, и воспользовавшись возможностью, подкладываю подушку. Теперь нежно и глубже, потом еще глубже. Рука гладит ее бок, спинку, она сама льнет ближе и с готовностью подается вперед. Решительный выпад, немного сокращений и стон из запечатанного моим поцелуем рта, но я не сбавляю темп. Лишь жарче мну ее булоньки. Темп наращиваю, но пока — не глубину. Она вновь податлива и готова к продолжению. Я готов уже взорваться, но не могу себе позволить этой вольности и магия приходит на помощь. Я разрываю поцелуй и смотрю ей в лицо. Она тянется губами в поиске, но не найдя, открывает веки с затуманенным взглядом за ними. Рукой не грубо беру ее за лицо и смотря в глаза наращиваю глубину и темп. Я уже не щажу ее. Она теперь моя и тут теперь я устанавливаю правила. Я хочу видеть ту, что сейчас всецело принадлежит мне, она недоумевает из-за моего сурового взгляда. Рычу ей: «Ты моя!» Ее заливает волна наслаждения от понимания сказанного, а терзаемая моими настойчивыми ударами, мягкая нежность внизу отзывается пульсацией. С ее губ срывается стон, а я продолжаю владеть ею.

Но пришло время погрузить булочку в мир разнообразия. Подхватив едва соображающую девушку руками, сажусь на пятки, а ее водружаю сверху. Ей еще не привычно так, но она старается и это уже процесс не одного, а двоих. Она должна научиться не только отдаваться, но и извлекать ощущения. Девушка хватает меня руками за затылок и припав губами опускает и поднимает таз. Я помогаю этой совершенно не спортивной тяжелопопке. Иначе она выдохнется уже через пяток движений. Мои руки жадно завладели ее объемами, мнут их и боготворят ласками и поглаживаниями. Булочка старательно вжимается — на нижней точке, и послушно, вздымаемая моими руками, подкручивает влажным тунелем — в верхней точке. Она темпераментна, наконец она может излить накопленную страсть и сексуальность, а не иступлено самоублажать себя в душе, поливая щеки слезами от надуманных страстей. Ох уж эти «души мятущиеся». Чем меньше сомнений — тем легче жить.

Но я хочу ее сзади. Такой зад — и не воспользоваться позой, чтобы созерцать булочки моей новой булочки. Снимаю уже пристрастившуюся и привыкшую к монотонной последовательности, Мил. Поворачиваю ее на бок, а после ставлю на коленки. Отпустив задорный шлепок, комментирую: «Шикарная, подари мне сказочный вид на твои, достойные руки скульптора, прелести». Подкормленная самоуверенность отзывается жаркими насаживаниями и виляниями с неискренними стонами. Но она делает это для меня и я притворюсь, что безумею от этого. Пару картинных вздохов, рычаний и прочих спецэффектов, дающих понять девушке насколько она «агонь». И вот, ей уже не до театра, она молча долбит в меня своей попкой, пытаясь следовать тем сладким ощущениям, на которые случайно «набрела» в том фиглярстве. Мил хороша. Самоотверженная, страстная девочка. Она теперь полюбит секс и будет уметь придаваться ему, или даже управлять партнерами-неумехами, исследуя все грани и возможности этого чудного дела.