Холмс. Тайна запертой комнаты

Холмс с побелевшим от напряжения лицом сидел, привалившись к стене, и одной рукой держался за плечо. Тяжелая кочерга валялась в камине, среди осколков оконного стекла, которые Холмс сложил сюда во время вчерашнего нашего визита. Рядом с камином Лестрейд крепко держал какого-то мужчину, полностью закрытого длинным плащом с капюшоном.

— Вот ваш человек, Лестрейд! — пробормотал Холмс. — Арестуйте его за убийство полковника Уорбертона и его супруги!

Лестрейд, внутренне озлобясь, судя по выражению его лица, резко и зло сорвал с нападавшего капюшон, и я остолбенел от изумления, не в силах вымолвить ни слова. Я просто глазам своим не верил и не сразу узнал в человеке с перекошенным от ярости лицом и злобно косящими глазами красивого и загорелого капитана Джека Лейшера.

14.

В этот момент в комнату вбежала Кора.

— Что здесь происходит?! — воскликнула она, растерянно глядя на всех присутствующих. — Что все это значит?

— Это значит, что мы арестовали убийцу вашей подруги, — тихо произнес Холмс.

— И кто же это? — еще более растерянно произнесла она, пробегая глазами по всем нам.

— Это — Джек Лейшер, — кивнул я на убийцу, мелко дрожжа от — никак не мог отойти от горячки боя, причем — боя насмерть.

— Как?! — выдохнула она, резко побледнев. — Не верю! Не может быть! Это какая-то ошибка! Джек, скажите, что это неправда!

Но капитан только хмуро подставил руки под наручники.

— Вот так вот, — печально произнес Холмс, Лестрейд громко защелкнул наручники, а я приблизился к Коре и протянул руку, желая ее успокоить.

Но она неожиданно отпрянула от меня, словно от отвратительной змеи.

— Не прикасайтесь ко мне! — закричала Кора. Лицо ее покраснело и перекосилось от ярости. — Пустой напыщенный болван! Вы — ничтожество! Вы мне противны!

Эпилог

Прошло много-много дней. В том смысле что все это время я Холмса не мог и не хотел видеть. Да и вообще никого. Отбиваясь от слов сочувствия и вообще любого участия.

Впрочем, за все это время я наконец-то смог взять себя в руки, хотя и с трудом...

И вот мы снова с Холмсом, как ни в чем не бывало, сидим в гостиной у камина. Смотрим на горящий огонь, наслаждаемся уютным треском поленьев.

Холмс разлил по стаканам бренди с содовой и протянул один из них мне. Откинулся на спинку кресла, и в свете газовой лампы его заостренные орлиные черты казались высеченными, словно на барельефе.

— Должен извиниться перед вами, Ватсон, за все случившееся, — сказал он, касаясь губами края стакана и делая небольшой глоток. — Я тогда недооценил капитан Лейшера. А как ваша рука?

Он внимательно посмотрел на меня.

— Все еще чуточку побаливает, — ответил я, слегка скривившись и также делая небольшой глоток. И животворная жидкость приятно обожгла тело, вливая дополнительные силы и поднимая настроение. — А как ваше плечо? Мне помнится, именно туда попал удар капитана Лейшера кочергой?

— Ничего страшного, Ватсон, обычный синяк, — равнодушно отмахнулся он. — Честно признаюсь, той ночью были моменты, когда я уже начинал сомневаться, что этот тип попадется в расставленную ловушку.

Я вопросительно посмотрел на своего друга.

— Да еще с приманкой, Ватсон, — кивнул он мне. — И если б он не заглотнул мой крючок, нам стоило бы немалых трудов припереть капитана Лейшера к стенке. Расчет был на одно: что страх быть обвиненным в убийстве пересилит у него голос разума. Так, кстати, оно и случилось.

И Холмс удовлетворенно кивнул.

— Честно сказать, я до сих пор не понимаю, как вам удалось раскрыть это дело, — проговорил я, впрочем без всякого интереса — другие проблемы все это время сильно не давали мне покоя — я все это время фанатично пытался забыть мисс Кору.

Холмс снова откинулся на спинку кресла и сложил пальцы домиком.

— На самом деле оно не представляло особой сложности, друг мой, — сказал он, слегка поглаживая плечо и невольно морщась. — Факты были вполне очевидны, но деликатность этого дела требовала, чтобы убийца раскрылся сам. Косвенные улики — сущее проклятие для человека, мыслящего логически.

— И все равно не понимаю. Я ничего не заметил, — честно возразил я.

— Все вы заметили, Ватсон, просто не связали воедино, — ободряюще улыбнулся мне мой друг. — Помните, мисс Мюррей во время нашего разговора упомянула, что двери антикварной комнаты были заперты изнутри, а вот шторы на окнах не были опущены.

И Холмс, подавшись вперед, внимательно, не мигая, посмотрел на меня, наверное ожидая от меня возгласа — Ну да, как же я не догадался! Теперь-то все стало понятно! Но я промолчал, и он, пожав плечами, продолжил, осторожно откидываясь в кресле.

— Во-первых, вы помните, что шторы не были опущены. И это в доме, где окна первого этажа выходят на улицу! Странно, не правда ли? Помните, я тогда даже перебил мисс Мюррей, стал расспрашивать, были ли у полковника Уорбертона какие-либо необычные привычки. Этот факт мог свидетельствовать о том, что, возможно, полковник в тот вечер ожидал визитера. И что сама природа этого визита была такова, что хозяин или гость предпочли бы воспользоваться не входной дверью, а окном. Старый солдат относительно недавно женился на молодой и красивой женщине, а потому я сразу отмел версию о простом, вульгарном убийстве. И начал выстраивать другую, где визитер мог быть мужчиной, чей конфиденциальный разговор с полковником не понравился бы кому-то из обитателей дома. А потому визитер предпочел войти к полковнику через окно.

— Но ведь и окна тоже были заперты, — заметил я.

— Естественно. Мисс Мюррей утверждала, что миссис Уорбертон зашла к мужу в антикварную комнату сразу после обеда и там между ними произошла ссора. И тут я подумал, что, если полковник действительно ожидал гостя, тогда шторы на окнах он специально не опустил, чтобы тот с улицы видел, что полковник в комнате не один, давая тем самым понять гостю, что аудиенция откладывается. Сначала, разумеется, это были просто предположения, соответствующие ряду фактов.

— Ну а личность загадочного гостя? — поинтересовался я, снова делая небольшой глоток.

— Поначалу тоже предположения, Ватсон, — ответил мне Холмс, также поднося свой стакан ко рту. — Мы знали, что миссис Уорбертон не одобряла поведения капитана Лейшера, племянника мужа. Я понял это еще в самом начале рассказа мисс Мюррей, но само по себе это еще ни о чем не говорило. И я нисколько не продвинулся бы в рассуждениях, если бы не последняя часть повествования Коры Мюррей. Один упомянутый ею факт превратил подозрение в уверенность, и я сразу понял, что мы имеем дело с хладнокровным и тщательно спланированным убийством.

— Что-то не припоминаю, — замялся я.

— Да вы же сами отметили этот факт, использовав выражение "невыносимый"! — искренне удивился Холмс, недоверчиво посмотрев на меня.

Я сильно задумался.

— Господи, Холмс! Ну конечно же! — сообразив, воскликнул я, побоясь упасть в глазах своего друга. — Мисс Мюррей упомянула о запахе сигары полковника!

— Да, и это в комнате, где до этого прозвучали два выстрела! — улыбнувшись, тут же откинулся на спинку кресла Холмс. — Там ведь должно было сильно вонять порохом. И тогда я понял: никаких выстрелов в антикварной комнате не производилось.

Он посмотрел на меня, вертя в руках стакан.

— Но ведь выстрелы эти слышал весь дом, — возразил я.

— Выстрелы, прозвучавшие снаружи, а не внутри дома! — тактично поправил меня Холмс. — Судя по всему убийца отлично владел огнестрельным оружием, из чего я сделал вывод, что он, очевидно, военный. Вот тут, наконец, было над чем поразмыслить — ведь военных в доме было двое! Но чуть позже я получил очень важную информацию — и снова из ваших уст, Ватсон, — он многозначительно посмотрел на меня. — Сидя здесь, я закурил одну из сигар полковника и, когда услышал, что вы внизу, произвел два выстрела из револьвера того же калибра, что был использован для убийства Уорбертона.

— В любом случае на руке должны были остаться следы ожогов от пороха, — задумчиво пробормотал я, лихорадочно соображая про себя, в чем конкретно состоял его план.

— Не обязательно, Ватсон, — возразил он. — Порох из патрона — вещь загадочная, отсутствие ожогов еще ни о чем не говорит. А вот запах сигары — это куда как важнее! Впрочем, признаюсь, несмотря на всю ценность вашего замечания, окончательно прояснил картину лишь визит в дом.

— Помню, как вас поразила внешность этого индуса, слуги, — заметил я, все еще витая в потемках.

На губах моего друга заиграла самодовольная усмешка.

— Нет, Ватсон, — возразил он, покачав головой. — Я прежде всего обратил внимание на разбитое окно, через которое он вошел в дом.

— Но ведь, по словам мисс Мюррей, капитан Лейшер специально выбил стекло, чтобы все могли войти в запертую комнату.

— Вот тут-то и сказался чисто женский подход, дорогой Ватсон. Она выпустила из своего повествования очень важные детали, заметные, впрочем, только натренированному взгляду, так что не стоит упрекать бедняжку. — Холмс снова отпил немного бренди. — Если помните, она говорила, что капитан Лейшер обежал дом, заглянул через окно, потом взял камень с клумбы, выбил им стекло и вошел.

— Да, совершенно верно.

— Меня поразило, что слуга-индус прошел через разбитое дальнее окно, тогда как ближнее к входной двери оставалось целым. Тогда, возле дома, я приметил ямку в горке из камней под первым окном — это остался след от взятого Лейшером камня. Так почему, спрашивается, ему понадобилось бежать к дальнему окну и разбивать стекло именно в нем? По одной только причине — это стекло могло стать уликой. Вот на что я намекал, рассказывая Лестрейду об устрицах и вилке соседа по столу. Ну и наконец я убедился в полной правильности своей версии, понюхав содержимое сигарной коробки Уорбертона. Там лежали голландские сигары, а они, как известно, обладают самым слабым запахом.

— Так, теперь мне все окончательно ясно, кроме одного, — заметил я, пальцами рассеянно поглаживая свой стакан. — По-моему, вы рисковали, объявив на весь дом о своих планах сложить осколки разбитого стекла. Могли потерять тем самым свою главную улику.

Холмс потянулся к персидской табакерке и начал набивать трубку пахучим черным табаком.

— Ватсон, дорогой, мне ни за что на свете не удалось бы сложить осколки таким образом, чтобы там просматривались отверстия от пуль. Они ведь совсем крохотные. Нет, то был самый настоящий блеф, мой дорогой друг. Стоило кому-либо из обитателей дома попытаться уничтожить эти осколки, и мы сразу поняли бы: это и есть убийца полковника Уорбертона. Я соорудил для него ловушку. Я ведь специально высыпал стекло в камин, так как вытащить его оттуда было бы совсем непросто, чем утащить вазу, в которую я их собрал. Ну а остальное вам известно. Он пришел вооруженный кочергой. Открыл дверь этой комнаты, хотя он ведь гость в этом доме и ключей не должен иметь. Значит он явно воспользовался дубликатом ключа, который мы позже нашли в кармане его плаща. Думаю, мне ко всей этой истории нечего больше добавить.

Я согласно кивнул.

— А каков же мотив, Холмс? — глотнув немного бренди, поинтересовался я.

— Ну, тут тоже не надо далеко ходить, Ватсон, — равнодушно пожал он плечами. — Ведь мы уже знаем, что до женитьбы полковника Уорбертона Лейшер был его единственным родственником, а потому и самым вероятным наследником. По утверждениям мисс Мюррей, ее подруга, миссис Уорбертон, не одобряла экстравагантного образа жизни молодого человека. Очевидно, капитан Джек опасался влияния миссис Уорбертон на мужа, считал, что она представляет для него реальную опасность. А потому решил убить двух зайцев сразу. В ту ночь молодой человек открыто явился в дом, поговорил с мисс Мюррей и майором Эрншо, отказался играть с ними в карты и пошел в столовую якобы выпить портера. На самом же деле Лейшер прошел через столовую, вылез через окно в сад, подкрался к высоким окнам антикварной комнаты и выстрелил в полковника Уорбертона и его супругу через стекло.

Ему понадобилось лишь несколько мгновений, чтобы пробраться обратно в дом тем же путем, схватить с буфета в столовой графин с вином и выбежать в холл. Очень точно рассчитав время, он оказался там буквально через секунду или две после мисс Мюррей и Эрншо. Ну и затем, чтобы подтвердить версию внезапного безумия полковника Уорбертона, Лейшеру оставалось лишь разбить камнем стекло и уничтожить тем самым отверстия от пуль. Он первым ворвался в антикварную комнату и положил револьвер рядом с рукой жертвы.

— Ну а если бы миссис Уорбертон там не оказалось и свидание его с полковником состоялось, что тогда? — спросил я.

— Ах, Ватсон, тут можно лишь строить догадки. Но то, что Лейшер явился вооруженным, заставляет предполагать худшее. Не сомневаюсь, когда дело дойдет до суда, выяснится, что Лейшер испытывал материальные затруднения. И у нас есть все основания полагать, что этот молодой человек не остановился бы ни перед чем, лишь бы устранить все препятствия, стоящие на пути к обогащению.

Холмс очень уж внимательно посмотрел на меня.

— И вот что еще, Ватсон, — странным тоном произнес он, пристально глядя на меня. — К нашему прошлому разговору. Вы, наверное, удивитесь, но я тоже кое-то понимаю в любви. И у меня был печальный опыт.

Холмс на мгновенье замолчал. Глаза его увлажнились, лицо — посерело.

— Очень-очень печальный опыт, — тихо и грустно добавил он. — Поверьте мне, Ватсон.

(2021-05-19 — 2021-09-21)