Раненый мир - Книга Холмов

Старинные и уважаемые преступные Кланы создали город с полвека назад, и заправляют всем вокруг. За полвека здесь многое изменилось: цепочки торговых караванов потянулись по древним трактам после столетнего перерыва; незаселенные, невозделанные и дикие земли понемногу зацветают и по чуть-чуть застраиваются руками безымянных трудяг, которые изначально родились здесь пропащими, либо пришли сюда, чтобы сгинуть...

Проходящие через Мэннивей огромные богатства отчасти оседают в нем, делая и без того противоречивый город поистине гротескным. Стонущая бедность переплетается с вопиющим богатством, анархия диких племен и беспредел равнинных банд соседствует с жестоким законом и дисциплиной Кланов. Рабы бок о бок трудятся со свободными, бесправные соседствуют с бессовестными, разношерстные толпы местных или почти-уже-местных каждый сезон пополняются пестрыми группами свежих странников и беглецов.

Дни здесь полны обмана и лжи, ночи — веселья и свободы, сумерки разочарований, а рассветы надежд. Братство плаща и кинжала, брачный союз молота с наковальней, родина хитрой выдумки, отечество звонкого кошелька — так и живет этот причудливый гобелен человеческих судеб, полный драных, торчащих нитей, как и канувших в гущу концов, которые уже не сыскать. Так и живет это негосударственное государство, странная не-страна — Мэннивей.

Соседние государства, во сто крат более могущественные, не лезут в дела Ничейных земель. Почему? Потому что рядом с равниной, на многие лунны вперед, неровным мрачно-зеленым ковром темнеет густой, почти не знавший вырубки лес. И повсюду из гущи этого леса вздымаются молчаливые, древние Холмы. Тысячью холмов бугрится земля, а примерно две сотни из них настолько особенные, насколько это возможно. Ведь под каждым из них сидит низверг.

Низвергом может стать каждый, даже вы, милорд. Конечно, если вы сподобитесь быть достаточно велики в мастерстве, которому учитесь. Представим, что с этого дня прошли годы, и вместо того, чтоб быть достойным королем, вы стали жестоким и ненавидимым тираном! Но с вашим даром вы будете не просто тиран, а Владыка Воды. Ваша магия станет так сильна, что вас будет попросту невозможно уничтожить: вода бессмертна, даже испарив ваше тело, враг лишь выпустит вас на свободу. Поймать вас в непроницаемый сосуд так же не поможет, силой льда вы пропитаете материю сосуда, сделав его хрупким и расколов на тысячи кусков. Или попросту шагнете в грань воды и перельетесь куда угодно в мире, чтобы восстановиться в полной силе сию же минуту. Даже исторгнуть из мира поможет далеко не всегда — великие свободно путешествуют по измерениям и граням. В общем, на такого как вы практически не будет управы! Но если вы причинили смертным достаточно вреда, у них остается лишь один выход: низвергнуть вас и, пользуясь периодом вашей слабости, захоронить под Холмом. В сложнейшей ловушке, созданной специально для вас, в гробу, из которого вы не сможете найти выход.

Или, быть может, вы на самом деле не человек, а демон высшего круга, спрятавшийся в человеческой плоти и ждущий часа, когда станет королем? Или душа Короля-некроманта, вселившаяся в ребенка? Чудовище из внешних миров? Лорд Хаоса? Да будь вы хоть кто угодно: если вы могучи настолько, что даже объединенным армиям нескольких королевств и совместной мощи коллег-архимагов не получается вас просто убить, то что останется с вами сделать?.. Создать для вас подходящую темницу. Спи спокойно, низверг, не тревожь смертных. Тшшшш.

А если таких как вы, с годами становится много?

Пять тысяч лет, из столетия в столетие, в Ничейные земли свозили врагов рода человеческого. Везли со всего мира — чтобы запечатать здесь, под защитой древней Охранной сети. Никто уже не знает, кто и зачем создал эту сеть, кто и когда захоронил первого низверга, память об этом давным-давно утрачена. Но кто-то совершил этот подвиг, и сила Сети столь велика, что с тех пор каждого бессмертного, которого не удается уничтожить — везут сюда. Чтобы навеки посадить в тюрьму, запечатать под одним из Холмов.

Увы, низверги не бессильные пленники и не рядовые заключенные самой странной тюрьмы на свете. По сути, вокруг каждого из них выстроена собственная, уникальная, филигранно продуманная тюрьма. Но если вы настолько могучи, что сама смерть отступила перед вашей силой, то даже низвергнутый, запечатанный, скованный кольцом защитных обелисков, вы можете когда-нибудь отыскать способ вырваться на свободу. В конце-концов, у вас достаточно времени — чаще всего, целое бессмертие.

И если случится так, что ценой мучений и потерь вы все же умудритесь выбраться, то не откажетесь от справедливой ярости и покараете жалких смертных, посмевших запечатать вас. Что? Минули столетия, и никого из них давным-давно нет в живых? Так покарайте их потомков. Или просто всех, кто подвернется под руку, для великих все обычные на одно лицо. Земля и небо содрогнутся от вашего гнева. А, впрочем, они содрогаются и сейчас, когда вы мечетесь в своей тюрьме. Когда пробуждаетесь раз в десять или в сто лет — и снова пробуете оковы на прочность. Но великая Охранная сеть держит вас, держит вас всех. Хотя даже она справляется не со всеми и не всегда...

Короли и князья не посягают на независимость Мэннивея, потому что завоевать этот край — раз плюнуть. А вот управлять им, надзирать за пленниками древних Холмов задача не просто болезненно-неприятная, а дьявольски тяжелая. Лучше пусть за нее продолжают отвечать Кланы, которым нечего терять. Пусть их выкормыши и выплевки всех мастей патрулируют древнюю землю, пропадают в дебрях лесов или гибнут, защищая человечество от тварей, лезущих из-под Холмов. Пусть плохо организованные смотрители пытаются по уцелевшим обрывкам разобраться, что за владыка спрятан в той или этой тюрьме, и прикидывают, что сделать, чтобы не дать ему пробудиться.

И пускай работает одно из немногого по-настоящему достойного, что создали Кланы: мобильные наемничьи группы, закаленные десятками трудновыполнимых заданий и сотнями разнообразных боев. Ханты.

Как, например, ханта "Лисы", историю которой, милорд, я хочу вам рассказать."

Из письма Эльриха Мунна к Ранду Рейнвальду, законному наследнику Нордхейма, 733г. нв.

Воронка была удивительна тремя вещами.

Во-первых, и это бросалось в глаза, она продырявила метровый слой земли. Как хорошо, что предчувствие подсказало Келу: впереди опасность! — и Лисы успели броситься назад от взрыва. Попавший в эпицентр был бы разорван на части. Теперь же внизу блестели темно-серые, покатые валуны, пригнанные друг к другу как гигантская чешуя или зернистая кора змеиных сосен... только увеличенная в десять раз.

— Так вот он какой, семидесятый Холм, — задумчиво сказал Винсент, рассматривая глянцевые, гладкие, совсем не поврежденные взрывом валуны.

— И как понять, это заграждение тех, кто запечатывал тварь? Или это уже тварь что-то наделала... Изнутри Холма?

— Кел, что в свитке по этому поводу?

Светловолосый внимательно перечитывал свиток, который скопировал с учетной книги холмовладельца Вильяма Гвента. Они не стали переносить данные из свитка в Книгу, пока не проверили все собственными глазами и руками.

— Защита, — наконец сказал он. — Поставили те, кто запечатали тварь под Холмом. Это называется "черная шкура древности", валуны оживлены магией тверди и движутся, как живая броня. Реагируют на угрозы.

— Так чего ж они на канзорцев не прореагировали? Они же явно низверга высвободить пришли. Со сферами отрицания-то.

— Дик, нам явно, а камням неявно, — возразил Винсент. — Сферы еще не настроили, видать, как раз мы на горизонте появились и ребят от работы отвлекли. Да и вообще, семидесятый был две тысячи с лишним лет назад запечатан. Ослабла уже защита.

— И то верно, учитель.

— Ничего себе ослабла, — хмыкнул Кел, открывая глаза. Он явно попытался прозреть сквозь камни, используя истинный взор. — Защита такая мощная, что внутрь не проглянешь. Никак не узнать, кто там внутри запечатан, под Холмом. Взор не проходит, чутье никакое не пробивается, познание места не проходит, ничего не проходит, в общем. Может эта каменная шкура даже мощнее обелисков.

— Ты когда все это успел попробовать? — не понял Дик.

— Это все в свитке записано. Я просто проверил со взором. Не просматривает.

— Аа... На печати у старшего обелиска — руна древняя, вон смотри.

— Я ее сразу увидел, не слепой. Только она такая древняя, что прочитать ее не могу.

— Хреново. Если даже ты, языкастый, не можешь ее понять...

— Ну может ты, ручкастый, сумеешь нам для исследований валун из защиты выворотить?

— Даже если бы смог, делать глупости — это по твоей части, не по моей.

— Давайте соберем все косвенные признаки, — прервал их подначки Винсент. — И по ним выясним, что здесь творится. Не могли церштурунги случайно оказаться именно на том Холме, где только что были признаки пробуждения низверга. Видать, их разведка фиксирует, у каких Холмов признаки пробуждения, и посылает диверсионные группы, чтобы этому пробуждению помогли.

— Теперь понятно, чего рокотало и пугало поселенцев. Камни эти. Если они двигаться могут и реагировать на угрозы, видимо, они и двигались. Вот и рокотало-гремело на всю окрестную. Значит, тварь пытается вырваться.

— Факт. А древняя шкура ее не пущает. Движется под землей. Холм дрожит, гром идет по округе. В Землеце бабки с печи падают.

— И господин Гвент присылает нас.

Во-вторых, в вывороченной земле поблескивали то тут, то там, странные осколки.

— Чего это вообще такое?

— Я тебе землекоп что ли? Или алхимик? Не знаю.

— Дик, ты как рэйнджер не разбираешься?

— Чего тут разбираться, это кварц, только... странный какой-то.

— На стекло похож.

Винсент внезапно вспотел. Полузабытое воспоминание теснилось на задворках памяти, словно пыталось пробиться к нему. Он знал, как вести себя в таких случаях. Поднял мутный, неровный осколок, закрыл глаза, ощущая обеими руками сколотую, но гладкую, словно оплавленную поверхность, отрешился от остального... секунду спустя пришло осознание.

— Это кварцевое стекло, — сказал он.

Кел уставился на него внимательным, цепким взглядом. А вот Ричард особого внимания не придал.

— Опять из старой памяти достал, — понял он. — И что такое это "кварцевное стекло"?

— Результат термического процесса, — чуть хрипло ответил маг, кашлянув. — Там внутри что-то огненно-жаркое. Защита из черных валунов стоит не только чтобы ему выбраться из-под холма помешать. А чтобы не сжег к углям все вокруг.

В-третьих, из ямы торчал старший обелиск. Взрывчатые кермы заложили вокруг него, явно пытаясь совместить приятное с полезным: и пришедшую ханту уничтожить, и ослабить защиту семидесятого Холма.

Но взрыв ничуть не поколебал каменный столп, он уходил глубоко вниз, внутрь плотной чешуи из черных валунов, а магия обелиска была настолько могучая, что он простоял две тысячи лет и отключаться не собирался.

Наверху обелиска была вырезана каменная печать, где крупной знаковой руной и мелкой рунной вязью вокруг сообщалось в краткой форме, кто погребен под Холмом и почему. Увы, это знание было Лисам недоступно. Попавшие в бурный поток событий, они так и не нашли времени, чтобы осваивать древние языки — ведь под Холмами хоронили и запечатывали самых разных тварей со всего мира на протяжении почти пяти тысяч лет! И те, кто их запечатывал, были всякий раз совершенно новые люди, из своей эпохи, с какого-нибудь очередного места под Лунами, со своей магией, технологиями, языком — очевидно, чтобы разобраться во всех печатях, нужно изучить под сотню давно не существующих наречий, подавляющее большинство коих было попросту безвозвратно утрачено.

Хотя в Мэнннивее, в распоряжении Кланов работали рунопевцы, которые так или иначе знали основные языки печатей. Но Лисы получили заказ удаленно, через ветряную арфу, и приехали к семидесятому Холму не из торгового города, а из дикарского Бёлля. Где холмовой смотритель был тот еще бездельник и болван... В общем, рунопевца у них под рукой не было.

Впрочем, любой носитель серебряной бирки мог беспрепятственно подойти к любому обелиску и запечатлеться на него. Серебряная бирка тускло блестела на плече у каждого из ханты "Лисы". Поэтому Винсент, пожав плечами, спустился в воронку, коснулся обелиска и надолго замолчал.

Шли секунды.

— Он не может мне ответить, — наконец сказал маг, открывая глаза. — Что-то коверкает его слова. Я запечатлелся, обелиск меня распознал и принял, как служителя Холмов. Я посылаю ему мысль, что происходит. Он пытается дать ответ. Все как положено. Но я слышу не ответ, а какую-то белиберду. И вот это искажение, оно, по-моему, идет изнутри самого обелиска.

Ричард и Кел хмуро переглянулись. Вокруг стало будто темнее и холоднее, хотя солнце во всю поливало лучами семидесятый Холм.

— Хреново.

— Тварь не просто пробудилась, а уже частично подавляет силу обелисков, — быстро подытожил Кел. — Ну, значит герртруд ответил правду, как и есть. Так тварь и в самом деле выберется. Рано или поздно. Особенно если кто-то ее целенаправленно вытаскивает. Надо срочно кинуть весть более опытным хантам. И в Книге написать, чтобы Хилеон увидел.

— И хранителей призвать.

— Не сможем. Если тварь подавляет обелиски, мы через них до хранителя не достучимся.

— Значит, перейти на соседний Холм или к ближайшему скрову. И там призвать хранителей. Сами они видать не поняли, что обелиски на семидесятом подавлены. Тишина и тишина, думают, здесь все в порядке. Надо им сообщить первым делом.

Остальные согласно закивали.

— Ты глянь через мглу на обелиск, — предложил Кел. — А я все-таки познание места сделаю.

— Сам же сказал: в свитке написано, что познание не пройдет через валуны...

— Раньше не проходило. А теперь, если защита ослаблена?.. Хотя бы узнаю про поверхность, про саму защиту, в каком состоянии. В общем, соберем максимум информации, и валим отсюда.

— Нити судьбы сошлись в этом месте две тысячи лет назад, завязались в крепкий узел, — шептал Кел. — И вновь натянулись сегодня. Странник, проведи меня сквозь преграды врагов и защиты друзей, дай вплести мою судьбу в этот узел.

Он замолчал и погрузился в транс.

Следом за ним так же сделал и серый маг, только ему не требовалось ничего формулировать — прикрыв глаза, он всем телом почувствовал мир тени, лежащий всегда рядом, в извечной тишине. Руки привычно всколыхнули серую мглу, накинули ее сверху, как плащ, и Винсент с головой ушел в сумрак.

Мир ветра и солнца исчез, когда он закрыл глаза и открыл их уже в мире мглы. Здесь было тихо, словно глубоко под водой, безветренно и полутемно. Сумрак клубился вокруг, тени почувствовали присутствие человека и медленно потекли, потянулись к нему легкой дымкой сверху, густыми клубами тумана снизу, стелясь по земле.

Мир тени полностью повторял ландшафт материального мира вокруг. Маг вгляделся в воронку, и увидел, что, в отличие от черных валунов, застывших неподвижно, сжавшихся перед лицом угрозы, идущей изнутри Холма — их тени едва заметно дрожали постоянной, частой дрожью.