Космическая одиссея Инессы Журавлевой

— У вас практикуются случайные связи? — поинтересовалась я.

— То есть? — синеглазый явно меня не понял.

— Случайный секс, — пояснила я. — Ну, секс с тем, с кем никаких отношений дальше не будет, даже может, уже никогда не встретитесь. Такой разовый перепихончик. Черт, спаривание при первой встрече.

— Я понял, — успокоил меня Рома. — Нет, это у нас не практикуется. Зачем? Обычно всегда есть пара, пусть и временная. Партнера можно менять, пока не встретишь постоянного. Обычно — это пара, с которой у тебя наиболее продуктивное совпадение...

— Не продолжай, — я махнула на него рукой. — Роботы вы, а не люди. А любовь? Страсть? Чувствами вы совсем не руководствуетесь, только набором генов? Нет, я понимаю, таким образом, в совокупности с правильным питанием и т.д., вы все такие красивые и ладные, наверное, и мозги у вас тоже правильные, но эмоции?

— Инна, ты все-таки не поняла, — мягко улыбнулся Рома. — Когда-то я увлекся Хельгар, она ответила мне взаимностью, и мы получили наш официальный статус временной пары. Думаю, она была заинтересована не во мне, а в положении моей семьи, но это не отменяло возможного будущего для нас. Пожив вместе, мы поняли, что не подходим друг другу и не готовы меняться, статус был расторгнут. Да, кто-то изначально руководствуется практическим подходом к постоянному союзу и сразу ищет равноценную себе половину. Это сделать не так сложно, просто закладываешь свои данные в систему генного отбора. В общем-то, мы все в этой базе. Но право на отказ от подобранной системой пары у нас есть. Я отказался уже дважды потому, что не возникло симпатии. Ардэн так же отказался. У него сложный набор, в крови есть примесь инопланетной крови, что затрудняет подбор.

Я почесала в затылке. Крутая штука. Вот бы на Земле такую, я бы, наверное, уже была при муже и детях. Жили бы два дурака, зато весело.

— Так почему ты меня не подпускаешь к себе? Не нравлюсь? — лукавый взгляд Романа ясно говорил, что обмануть его не удастся, и он точно знает, что нравится мне.

Я усмехнулась.

— Я тебя знаю всего один день, какой секс, Ром? А где конфеты-букеты? Где попытки завоевать меня, увлечь, очаровать? — ладно, я набивала себе цену, признаю. Обычно это бывало прозаичней и быстрей, но имею право, в конце концов! Тем более со своим положением при синеглазом я еще так и не разобралась. Может, спутница — это друг, секретарь, официальная любовница.

— Четыре дня, — широко улыбнулся мой сожитель. — Четыре земных дня. Регенератор перенастроил твой организм выдерживать стандартное космическое время. Мы на орбите Свены провисели земные сутки. А что с конфетами и букетами?

Не знаю, как организм, а я сейчас была в глубоком шоке. Четыре дня! Это я торчу здесь целых четыре дня?! Мама дорогая, меня же через три-четыре дня хватятся. Ой, что бу-уде-ет... Ну, Рома! Я зло взглянула на похитителя, встала с кресла и направилась к своей сумке, она так и стояла возле кровати. Достала оттуда пижамку, состоявшую из шортиков и маечки в единорожках, и отправилась в душевую, где жалобно попросила:

— Система, мне бы умыться, так чтоб не вся.

— Запрос не понят, — ответила система.

— Теплой воды, но немного, — поспешила я добавить. Потом с этим иезуитским изобретением разберемся.

Кое-как умывшись на ночь, я переоделась в пижаму и вернулась в каюту.

— Ты спишь на полу, — напомнила я.

Рома указал на матрас, находившийся с другой стороны кровати и высотой с нее же. Чехол с моего царского ложа уже был снят, и я завалилась на приятное телу белье. Тонкая простынка оказалась одеялом.

— Если замерзнешь, она усилит нагрев, определит по температуре твоего тела. И наоборот, будет охлаждать, если станет жарко. Легких снов, — не вдаваясь в долгие разговоры, быстро распрощался со мной Рома.

— Спокойной ночи, — я зевнула и закрыла глаза.

Послышалось тихое шипение двери, но смотреть, куда делся мой сосед, я не стала, быстро погружаясь в сон. Он был приятным, в смысле сон. Ласковый, приятный, как руки Ромы, блуждавшие по моему телу...

— Рома? — я распахнула глаза и поняла, ни фига не сон.

Руки были, и они блуждали, нагло лезли, куда им не положено, и предательское тело отвечало на вторжение прерывистым дыханием.

— Рома, хватит, — строго велела я.

— Что хватит? — спросил мерзавец, прокладывая дорожку поцелуев, легких, словно крылья бабочки от моей шеи до груди, подразнили и вернулись обратно. Лямки майки сползли с плеч, встретив мое вялое сопротивление. — Хватит?

— Да, — хрипло ответила я.

— А так?

Меня в жизни так упоительно не целовали, я начала плавиться, как только его губы накрыли мои, попробовала оттолкнуть, но руки сами собой скользнули на широкие плечи, и я охнула, как только язык мужчины сплелся с моим.

— Все еще хватит? — чуть насмешливо спросил он, вновь чертя дорожку вниз по моему телу.

— Да, хватит, — простонала я, как только горячий рот Ромы накрыл вершину правой груди.

Рука мужчины огладила левую грудь и прошлась по тугой горошине соска, едва касаясь ее. Не выдержав этой сладкой пытки, я выгнулась ему навстречу, и Рома остановился.

— Хватит? — его голос наполнился бархатистыми нотками, и это подействовало на меня не хуже поцелуя.

— Рома, — выдохнула я. — Хватит.

— Хорошо, — он покладисто согласился, и его губы переместились к левой груди.

Задохнувшись, я вцепилась пальцами в простынь. Бастион рушился на глазах, и я, пытаясь удержать разум на плаву, протяжно вскрикнула:

— Хва-атит.

— Как скажешь, — согласился мужчина, майка поползла вверх, и его губы проложили новый путь, спускаясь на живот.

— Нет, — напряжение внизу живота стало болезненным.

Все тело молило, чтобы он не останавливался, но язык снова произнес:

— Хватит!

— Уже? Ну, ладно, — Рома тихо рассмеялся, стянул шортики, не встретив вообще никакого сопротивления, и раздвинул мои ослабевшие ноги, удобно устраиваясь между ними.

— Не надо, — взмолилась я.

— Что не надо? — спросил мой соблазнитель.

— Так не надо...

— Так? — его ладонь накрыла самое сокровенное. — Или так? — пальцы огладили уже давно влажный бугорок, вырвав мой вскрик. — А может, так? — и в меня скользнул один палец, но вскоре присоединился второй, неспешно, начав свое движение.

Мысли путались, но я упрямо произнесла:

— Пожалуйста...

— Все для тебя, — ответил Рома, и его язык коснулся возбужденного бугорка клитора.

Пальцы судорожно сжались, сминая простынь, тело двинулось навстречу ласкающим меня пальцам, и я закричала. Выпустила простынь и запустила пальцы в волосы аттарийца, пытаясь сама задать темп движения Роминому языку. Он отстранился, и я потребовала:

— Не останавливайся!

Мужчина негромко рассмеялся, навис надо мной и спросил:

— Не хватит?

— Нет! Продолжай!

— Твое желание закон, красавица, — я увидела его улыбку, и Рома вновь навис надо мной, терзая рот невероятным, пьянящим поцелуем.

Затем лег на спину, вынудив сесть себе на лицо. Не смогла быть эгоисткой, развернулась и впилась взглядом в его член. Краси-ивый. Осторожно пробежалась кончиками пальцев от головки до основания, огладила мошонку и вернулась к стволу, обхватив его пальчиками. Затем склонилась и попробовала на вкус, лизнув головку. Рома застонал, на мгновение, прекращая ласкать меня. Я улыбнулась и погрузила мужское естество в рот, оставляя все моральные терзания на потом.

Но уже вскоре остановилась, полностью отдаваясь ощущениям, что дарил мне этот инопланетный мужчина.

— Рома, — выдохнула я, ощутив приближение оргазма, и протяжно застонала, когда жаркая волна прокатилась по телу, расходясь от самого центра моего женского существа стремительным цунами.

И как только моя голова ткнулась ему в бедро, опаляя горячим дыханием, Рома перевернул меня и навис сверху, вновь целуя лицо, губы, шею, грудь.

— Я больше не могу, — взмолилась я.

— А так можешь? — улыбнулся мужчина и овладел мной.

Мои ноги, подвластные воле любовника, взлетели ему на плечи, и Рома начал двигаться. Сначала медленно, не спеша, заполнял меня собой и, так же не спеша, покидал истекающее желанием лоно. И вновь входил, чтобы задержаться на мгновение и вновь покинуть меня, оставляя ощущение сиротливого одиночества. Я кусала губы, чтобы сдержать рвущиеся вскрики, но они все равно прорывались наружу сдавленными стонами.

Но вот движения мужских бедер резче, он уже не входит, он вторгается, и я больше не сдерживаю себя. Захлебываюсь криком, когда он переворачивает меня, ставя на четвереньки. Сколько поз сменилось, сколько вообще продолжалось это безумие, я не могу сказать потому, что полностью растворилась в сумасшедшем синеглазом вихре страсти и всепоглощающего удовольствия. Сколько раз я взмывала в небо и срывалась в пропасть, я не знаю. Но когда сил уже не осталось, Рома подмял меня под себя, впился в губы болезненным поцелуем и громко застонал. Не смотря на полное бессилие, мои пальцы впились ему в ягодицы, стремясь продлить этот миг единения. Мужское тело последний раз вздрогнуло, расслабляясь, и Рома лег рядом, притягивая меня к себе.

— С ума сойти, — выдохнул он.

У меня на разговоры сил не было. Я просто лежала на его груди и пыталась отдышаться. Сил не было даже на то, чтобы открыть глаза, шевелиться было лень до такой степени, что я себе напомнила плюшевого мишку, которого можно положить, как захочется, а он будет только глупо улыбаться своей приклеенной улыбкой. Вот и на моих губах застыла глуповатая улыбочка полностью насытившегося организма.

— Инна, — позвал меня Рома, и только многозначительно помычала в ответ.

Завтра я ему все скажу, что думаю о столь вопиющей наглости... Но сегодня мне слишком хорошо, чтобы начинать военные действия.

— Инна, — снова позвал Рома, — ты не обиделась на меня?

— Завтра поговорим, — все-таки выдавила я, зевнула и быстренько сбежала в сон, пока мой инопланетный любовник не продолжил спрашивать.

Я сплю с инопланетянином, офигеть! Девки бы обзавидовались...

Глава 5

Утро началось суетно. Во-первых, я проснулась от Роминого рывка через меня, во-вторых, меня тут же закутали с головой простынкой, из-под которой я высунула сонный нос, чтобы выяснить причину, по которой по сладко спящей землянке проехался инопланетный каток стальных мышц, отдавив все, что только можно было отдавить. А в-третьих, обнаружив причину, впала в праведное возмущение, обратив гнев с Роминой головы, на голову Дмитрия Ардэна, правда, пока только злобно сопела под простыней. Потому что читать жаркие речи в неглиже как-то не принято.

В общем, эта наглая сволочь, называемая командиром научно-исследовательского комического корабля, материализовала свой голографический лик посреди нашей с Ромой каюты, даже не предупредив о своем появлении. Он с заметным интересом разглядывал ложе, на котором все еще покоилось мое тельце, а мой синеглазый рыцарь стоял перед ним, в чем мать родила, и был настроен крайне воинственно.

— Какого лысого крота ты вламываешься без предупреждения? — требовал ответа первый помощник у своего командира.

— Тайлар Грейн, вам не кажется...

— Не заговаривай мне зубы, Ардэн, — психанул Рома.

Ардэн вытянул шею, заглядывая через плечо своего первого помощника, и я высунула из-под простыни руку, демонстрируя ему оттопыренный средний палец.

— Тайлар Грейн, жду на мостике, мы приближаемся к орбите Крайгона, — отчеканил Димон-Наглая Морда и исчез, бросив последний взгляд в мою сторону.

— Офигел, — выдал Рома очередной перл из моего словаря и направился в душевую. — Отдыхай, — улыбнулся он мне и скрылся за дверью.

Отдыхай, я заворчала себе под нос и попробовала снова уснуть. Мне даже это почти удалось, когда мой синеглазый соблазнитель вышел из душа, с сожалением вздохнул и оделся. После присел на край кровати и потянулся, чтобы поцеловать меня. Я выставила перед собой руку, и он ткнулся губами в ладошку. Не расстроился, перецеловал каждый пальчик и радужно улыбнулся.

— На Крайгоне неплохие магазинчики, пойдем сегодня тебя баловать, — сообщил он, и я убрала ладонь, открывая доступ к барской физиономии, с интересом распахнувшей глаза.

— Это я люблю, — деловито довела до его сведения.

— После приземления зайду за тобой, — пообещал Рома, чмокнул-таки в губы и ушел.

Я проводила широкую спину внимательным взглядом и закрыла глаза. Сон не шел. Помянув недобрым словом командира "Гордости" и послав ему, до кучи, пару пожеланий, я вздохнула и встала с широко ложа. Второго, которым мою бдительность вчера усыпили, уже не было. Интересно, куда он его дел?

— Система, доброе утро, — вежливо поздоровалась я.

— Удачного и продуктивного дня, тайлари Инесса, — отозвалась Система. — Вы чудесно выглядите, жизненные показатели лучше, чем вчера. Уровень гормонов нормализировался.

— Спасибо, ты тоже ничего так, и голос у тебя приятный, — ответила я комплиментом на комплимент. — Система, а куда делась вторая кровать?

— Голографическое изображение было убрано тайларом Грейном, как только вы заснули, — сдала синеглазого Система. Вот жучара инопланетянский! — Вы что-то еще желаете узнать, тайлари Инесса?

— Что это за обращение — тайлар, тайлари? — поинтересовалась я, потягиваясь.

— Обращение к элитарному сословию, — ответил мужской голос за моей спиной.

— Вашу ж мамашу! — взвизгнула я и обернулась. — Здра-асти, хамло гуманоидное, — протянула я, пятясь к кровати и прикрывая стратегически важные места волосами. Волос на все не хватало, пришлось задействовать руки. Ардэн рассосался в воздухе.

— Сзади тоже вид симпатичный, — послышалось за спиной.

Я резко обернулась, изображение командира было уже за спиной. Злобно зашипев, я подхватила простынь и замоталась в нее, закинув длинный конец на плечо. Тут же почувствовала себя Юлием Цезарем и воспряла духом.

— Неплохую игрушку раздобыл себе Грейн, — хмыкнул Ардэн.

— А не пойти ли вам, уважаемый, на хутор бабочек ловить, пока дальше не послала, — поинтересовалась я. — А я ведь пошлю, потом догоню и еще раз пошлю.

— Прима, она и есть прима, — делано вздохнул командир. — Ни воспитания, ни этикета.

— Это ты мне о воспитании говоришь, Пятачок? — я уперла руки в бока. — Я тебе еще сама курсы по этикету устроить могу.

— Устрой, — покладисто кивнул мужчина.

Состояние офигея углублялось, меня даже словарный запас подвел в эту минуту.

— Чего надо тебе, гуманоид махровый? — поинтересовалась я, присаживаясь на край кровати.

— Курсы по этикету, — ухмыльнулся Ардэн. — Углубленные знания.

Офигей перерос в глубокий шок.

— Кэп, у вас с бабами что ли напряженка? — спросила, пытаясь понять, это статус примитивной толкает аттарийцев на вольное отношение к моей персоне, или это я такая вдруг стала сногсшибательная.