Асикаби но Синоби

Наруто мигнул, глядя, как его сэкирэй, вымокшая насквозь и полностью голая, входит в комнату. Глаза его заметили мелкую капельку воды на её обнажённой коже и внимательно следили, как та стекает по левой стороне её лица, достигнув подбородка, прежде чем сорваться. Из-за того, что бюст Мусуби был просто огромным, вода капнула не на пол, а на её левую грудь, откуда продолжила стлаться вниз и в сторону — к ложбинке между холмиками грудей. Он потерял её из виду на секунду, а затем капелька выскользнула из-под груди и проворно продолжила свой путь, пересекая плоский животик, прежде чем достичь края промежности. Мусуби была там гладко выбрита, что немного удивило Наруто, уверенного, что девушка даже не знает, как пользоваться бритвой. Маленькая капелька животворной влаги завершила свой путь вниз, пробежав по внутренней стороне бедра Мусуби, сползая вниз и стелясь по её гладким длинным ногам, и остановилась, скатившись с её маленькой изящной ножки на пол.

Если бы он ещё не знал, насколько она простодушна в отношении плотских утех, то мог бы поклясться, что Мусуби изо всех сил старается сразить его наповал.

Тут её слова достигли, наконец, его ушей, и только он собрался сообщить ей, что шампунь ещё есть в шкафчике в ванной, как на плитку опустилась левая ножка девушки, и та поскользнулась из-за того, что успела обильно намочить пол.

— Ой-ой-ой! Ай! — взвизгнула Мусуби, теряя равновесие и начиная заваливаться. Наруто бросился к ней, пытаясь поймать её, только вот он забыл принять в расчёт воду, разлитую Мусуби на полу, когда та стала размахивать руками, и, в итоге, сам потерял опору. Оба они повалились на пол, образовав небольшую кучку: Наруто — упав на спину, а Мусуби — упав на него. Движимые естественной реакцией, руки блондина обвились вокруг его сэкирэй, так чтобы та, падая, не стукнулась и не ушиблась.

— Ты как, Мусуби, цела? — спросил Наруто, как только справился с внезапным же удивлением внезапности происшествия. Редко случалось ему всерьёз забыть принять что-то в расчёт, но, надо признать, уже прошло так много времени с тех пор, как он был в ситуации хотя бы отдалённо похожей на эту, что и винить его в этом было нельзя.

— Да... вроде бы, — ответила Мусуби. Она чуть подняла глаза и увидела, как Наруто вновь смотрит на неё своим встревоженным взглядом. То, как он вот так вот смотрит на неё, согрело ей сердце. Она улыбнулась Наруто улыбкой настолько яркой, что та могла бы питать электросети Синто Тэйто целый день. — Спасибо, что смягчили моё падение.

— Да об этом ты не волнуйся! — негромко начал Наруто, соскальзывая взглядом с пары её глаз — карих, наполненных теплом и невинностью — к губам. Светло-розовые, с глянцевитым блеском — они выглядели словно предназначенными для поцелуев. Наруто не считал, что Мусуби носит блеск для губ, у неё и другой-то косметики не было, так что причин полагать, будто она станет носить какой-нибудь блеск для губ, не было тоже. Может, это они так естественно отливают на свету?

Даже не осознавая этого, Наруто стал клониться вперёд.

— Вы в порядке, Наруто-сама? У вас всё лицо красное.

И тут, будто сверху в него швырнули таз полный льда, слова Мусуби остановили его — как обухом по темени. Качая головой, блондин попытался встать — невозможная задача, с учётом того, что Мусуби всё ещё лежала на нём. Вместо этого он стукнулся лбом о её собственный, извлёкши короткое "ой!" из темноволосой сэкирэй, что сидела сверху. Голова Наруто, неожиданно для него, стукнулась о пол, отчего в глазах заплясали звёздочки. Там он и лежал — охая, как ему представлялось, целую вечность; но, по правде говоря, прошло меньше секунды, а потом его разум перезагрузился, и Наруто понял, что же едва не натворил.

— Прости меня, Мусуби, — извинился он перед девушкой, потиравшей голову. Мусуби прервалась и с любопытством посмотрела на него. Она склонила голову к плечу, как будто это позволило бы ей внимательнее изучить Наруто. Выглядело это почти так, словно она пыталась собрать картинку, а он был паззлом.

— Простить за что? — наконец, спросила она, затем глаза её разгорелись, когда она вроде бы сообразила, о чём он говорит. Ну или о чём, как она думала, он говорит. — Ой, не переживайте, что ударили меня головой. У меня и самой очень прочная голова! — Мусуби постучала костяшками пальцев левой руки себе по голове и высунула между губами кончик языка. Наруто улыбнулся на секунду, но потом качнул головой.

— Нет, я совсем не об этом говорил, — ответил Наруто, качнув головой. Мусуби замерла, больше ничего не делая, и посмотрела на него, а Наруто, словно забыв о девушке, сидящей на нём, продолжил свою речь. — Я... Я почти поцеловал тебя. Нет, я в курсе, что мы так уже делали для того, чтобы я стал твоим асикаби, но... — он вздохнул. — Но я не должен был так поступать.

— А? — взгляд Мусуби снова стал озадаченным. — А почему нет?

— Почему нет? — мигнул Наруто. Эта девчонка что — правда у него такое спрашивает? — Ну, потому что... ну, как бы, мы только что встретили друг друга, так что мне целоваться с тобой было бы не совсем правильно, так? — Ясное дело, он целовался с женщинами, с которыми познакомился всего за несколько часов до того, но все они без исключения были девушками на одну ночь, женщинами, которых он соблазнял единственно ради того, чтобы переспать с ними. Он не хотел поступать так с Мусуби, даже если она и была самой привлекательной из всех, кто попадался ему в ближайшие годы, это просто не казалось правильным.

"Чёрт возьми, — выругался Наруто про себя. — Как, сука, так получилось, что я перешёл от попыток соблазнить женщину к мысли о том, что сам процесс соблазнения этой же женщины — нечто, абсолютно неприемлемое с точки зрения морали и этики из всего того, что я когда-либо задумывал?" Нет, правда, какие же у него в голове тараканы, раз образ его мышления смог необратимо измениться всего за одну встречу?

По-видимому, охренеть какие откормленные.

— А какая разница? — и снова голос Мусуби звучал озадаченно. Она посмотрела на Наруто недоумёнными глазами, взглядом, блуждающим по его лицу, как будто в поисках ответа на заданный вопрос на лбу парня. Взгляд её вернулся к его глазам секунду спустя. — Может, мы и не в бою, где мне понадобилось бы использовать норито, но я не пойму, какая тут связь с тем, что вы почти поцеловали меня?

Наруто открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же нахмурился, когда одно из произнесённых Мусуби слов заставило его задуматься.

— Норито? — он покатал слово на языке, а когда понял, что не представляет его значения, снова посмотрел на Мусуби. — Это что?

— Это особая способность, которая есть у нас, сэкирэй! — сказала девушка с полной энтузиазма улыбкой. — Первым делом асикаби должен поцеловать свою сэкирэй. Затем сэкирэй читает своё норито. А потом можно использовать свою сильнейшую атаку! — Она завершила свой импровизированный урок о способностях сэкирэй кивком головы. Наруто нахмурился.

— Так это... это что-то типа разгона способностей? — произнёс он таким тоном, как будто задавал вопрос. — И поцелуй — наверное, это как тогда, когда ты стала моей... сэкирэй, — господи, как странно было говорить такое вслух. Почему это Мусуби и таких, как она, назвали в честь птички? Не могли, что ли, назвать их в честь чего-то покруче, ну там оранжевого велоцираптора хотя бы? — И поцелуй даёт тебе прирост мощи, затем ты можешь использовать свою сильнейшую атаку, после того, как прочитаешь своё... норито? Это такое песнопение, что ли?

— Да! — голова Мусуби уверенно качнулась вверх-вниз. Девушка выглядела почти как те китайские болванчики, которых Наруто видел на приборных панелях автомобилей. — Когда бы мы ни поцеловались, это позволит мне воспользоваться своим норито.

— Ясно, — нахмурился Наруто, затем покачал головой. — Пожалуй, я понимаю, почему ты не очень задумываешься о поцелуях, притом, что ты только что мне сказала-то. Однако поцелуи используются для куда большего, чем просто наделения кого-нибудь дополнительной мощью. Когда поцелуй делят два человека, его рассматривают ещё и как признак чувств.

— Признак чувств? — повторила Мусуби, уставившись широко раскрытыми глазами в его собственные.

— Да, когда два человека любят друг друга, они часто делят поцелуи, чтобы убедить друг друга, как сильно они любят друг друга,1 — сказал Наруто.

Все эти новые впечатления становились для белокурого синоби чрезвычайно сюрреалистичными. Сколькие могли бы утверждать, что хоть раз в жизни поучали уже, по сути, взрослую девушку о поцелуях? Он не мог говорить с уверенностью, но блондин был практически убеждён, что никому ещё не приходилось заниматься тем же, что и он.

— А, теперь ясно! — улыбнулась Мусуби, а глаза её загорелись, когда она, наконец, вроде бы поняла значение слов Наруто. — Если об этом вы волнуетесь, так вам совсем не нужно волноваться! — со страстью сказала она. — Наруто-сама — мой асикаби, я бы не выбрала вас, если бы не любила, глупенький.

В ответ на последние несколько слов Мусуби Наруто поднял бровь. Ему казалось странным слушать, как он говорит такое после того, как они встретились едва ли два дня назад. Он хотел ответить ей, что любить его она не может, что проходит куда больше времени, чем пара дней или даже пара месяцев, прежде чем кто-то может сказать, что кого-нибудь любит.

По какой-то причине, у него язык не повернулся сказать такую жестокость. Всё, что он смог выдавить взамен, прежде чем замолчал, — невнятное "а-а".

Если бы Наруто был честен с самим собой, он бы признал, что чувствует себя довольно-таки неловко из-за всего этого, особенно когда Мусуби провозгласила свою любовь к нему — притом, что знали они друг друга всего лишь день. Он-то изначально собирался лишь помочь девушке найти её асикаби, а уж потом оставить её на этого человека. Теперь же её асикаби стал он, а это означало, что отныне от неё никуда не деться. И пусть не была ему неприятна мысль о том, что от красавицы вроде Мусуби он никуда не денется, он всё ещё сомневался, что хочет такого.

В конце концов, спустя сотню лет Мусуби, скорее всего, уже не будет, и тогда снова он останется один. Вопреки ужасной и пораженческой мысли, Наруто оказался неспособен отказать девушке. По какой-то причине, как бы ни хотел блондин сказать ей "нет", сказать, что не может у них быть никаких отношений, оказалось, что он хочет быть с ней ничуть не меньше, чем она, очевидно, хочет быть с ним.

Он решил списать это на чрезвычайное своё одиночество, а не на то, что он действительно мог что-то почувствовать к этой девушке. Его потом только ранит, если он позволит себе к ней привязаться сейчас.

— Наруто-сама?

Слыша, что Мусуби позвала его по имени, блондин поднял взгляд и увидел, как она пристально на него смотрит. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, однако его сэкирэй быстро это пресекла, легко чмокнув в губы, — недостаточно для того, чтобы он ощутил нечто большее, чем то, как его чакру слегка потянуло, но достаточно, чтобы крылья девушки на миг вспыхнули, осветив комнату и вновь растворившись.

— Да, Мусуби? — почти рефлекторно ответил Наруто. Странно, что он до сих пор мог отзываться на такие рефлексы. Общаясь с людьми настолько редко, он было думал, что подобным его рефлекторным ответам положен конец.

— Я люблю вас, — сказала она, и такое убеждение было в её голосе, что любой протест Наруто, который готов был проявиться, готов был возникнуть, принял смерть страшную, лютую прежде, чем даже оформился. — Я люблю вас, а значит, не стоит волноваться о том, что мы только встретились или о прочих подобных вещах. Если Наруто-сама желает поцелуев, всё, что он должен сделать — поцеловать Мусуби.

Явно закончив свою речь, Мусуби мягко прижала ладони к щекам Наруто и потянула его к своим губам. Поцелуй начался достаточно просто, и темноволосая сэкирэй не могла не наслаждаться ощущением прикосновения губ её асикаби к своим собственным. Они были такими мягкими, такими тёплыми, и, как и его глаза, казалось, объединяли её с Наруто так, как она и не представляла, что это возможно. Однако пока их губы всё ещё были сомкнуты, Мусуби ощутила желание большего, только не была уверена, что именно ей делать.

К счастью для неё, Наруто был умудрён опытом и притом достаточно, чтобы перехватить инициативу, когда женщина чего-то хочет, и понять, чего же она хочет, даже тогда, когда та и сама не знает, чего.

И вновь, пока они целовались, чакра стала воплощаться в виде крыльев позади темноволосой сэкирэй, а крылья развернулись по всей комнате. Они приспосабливались к этой самой комнате и складывались, прижимаясь к стенам и потолку. Но пара предпочла обратить внимание друг на друга. Наруто лизнул нижнюю губу Мусуби, почти заставив девушку отпрянуть в удивлении такому прикосновению. Однако блондин положил ей под голову руку, чтобы Мусуби от удивления не оторвалась от него. Он давно уже понял, что она многого не знает ни о нормальных отношениях, ни о значении физической близости, но теперь становилось ещё очевиднее, насколько же плачевны её знания в действительности.

Нежно и не торопясь, чтобы не спугнуть Мусуби, Наруто снова лизнул её нижнюю губу. Она и понятия не имела, что делать, так что блондин перешёл к решительным мерам. Он протолкнул свой язык между её губ и лизнул её зубы. Тут уж шатенка, почувствовав его язык, судорожно глотнула воздух, открывая рот и предоставляя белокурому синоби возможность проскользнуть дальше.

Хотя она и удивилась сперва, когда Наруто стал ласкать её язык своим, то в ответ на приятные ощущения, которые последовали за этим, её горло издало стон. Теперь придаток её рта задвигался как будто сам по себе, встретившись с языком блондина, а затем они стали толкаться друг с другом. Мусуби, пока они продолжали сеанс, стала набираться уверенности. У неё совсем не было опыта, но она вполне компенсировала его отсутствие вновь найденным энтузиазмом.

Пока Наруто восторгался тем, насколько же мягкие у Мусуби губы, и насколько она сладка на вкус, часть его не могла не задуматься. Сколько же прошло времени с тех пор, как он был с женщиной последний раз? Один год? Два? Оглядываясь назад, это не такой уж долгий срок, не для кого-то вроде него. Однако, это вполне долго для того, чтобы теперь, когда с ним была вполне согласная женщина, Наруто заметил, как его разум и тело всё дальше и дальше соскальзывают к гормонам и старым привычкам.

Пока рты их были поглощены древним как мир танцем, руки Наруто плавно перешли от поглаживания туловища к её бёдрам, затем к упругой попке. Он схватил её ягодицы и стал массировать их руками человека, искушённого в искусстве секса, заставляя Мусуби простонать.