Итрим. Книга - 5: "Завтра Война"

— Сергей! — Лера еле сдерживалась: — Ты почему молчишь?! Ты слышал, что я сказала?!

— И вам доброе утро, — произношу, как можно спокойнее и безразличнее, для чего продолжаю пить: — Чайку будете?

— Ты издеваешься?! — Лера вот-вот должна вскипеть, будто бы чайник на огне.

— Я? Ни разу, — с тем же спокойствием отвечаю, изображая недоумение простачка: — Так будете чайку-то? Пока он еще горячий. И присели бы что ли.

— Ты слышал, что я сказала?!!

— Да.

— И почему тогда молчишь?!!

— Я не молчу.

— А что тогда делаешь?!!

— Чай пью и с тобой вот беседую. Так что? Налить вам?

Не знаю, почему я сейчас вот так спокойно сижу, наверное, настроение хорошее, а может, просто хочется, не важно, но Лера уже была вне себя, готовая начать бить семейный сервиз.

— Скажи, что я тебе должен? Без эмоций, без крика, тихо и спокойно.

— Взять с собой, — Лера попыталась сказать без всплеска женской ярости.

— И тебя? — обращаюсь к Лизе.

— Да!

— Я просил спокойно говорить.

— Да.

— Ага. А куда?

— Как куда? В поход!

— Ага.

— Какой поход?

— Ты из меня дурочку делаешь?

— Без эмоций, спокойно.

— В который ты собираешь людей.

— Я никого не собираю.

— То есть, ты никуда не собираешься?

— Собираюсь, но лично я никого не собираю, я пью чай с булочками.

— Сергей, хватит уже, люди готовятся к походу, Вася со своими мужиками на ушах который день! Гномы рвут и мечут! Волки точат когти!

— И я тут причем? Ты же видела, сколько людей теперь во дворце, все куда-то собираются, что-то делают.

— Ты хочешь, чтобы я обиделась?

— Нет, ибо нет повода.

— Ты меня пытаешься отшить и игнорируешь мою просьбу!

— Во-первых, я тебя не отшиваю, — перевожу взгляд на Лизу: — Тебя кстати тоже. Во-вторых, я не игнорирую вас обоих. И в-третьих, ты не просила, а влетела сюда и тут же заявила, мол, я должен.

— Я тебя поняла. Значит, ты меня брать не собираешься с собой.

— Умница ты моя, сама все понимаешь.

— Почему?! Тебе поддержка не нужна?!!

— Нужна, очень, но тебя я взять не могу, — вновь перевожу взгляд на Лизу: — Тебя кстати тоже.

— Но почему?

— Ты сама не догадаешься? Сердце не подскажет? Разум не сообразит?

— Опять?!

— Лер, ты ведь у меня взрослая, тебе больше, чем Лизе.

— Я уже взрослая! — Лиза вскочила.

— Ага, — вновь обращаюсь к Лере: — Ты сама знаешь, почему я тебя не могу взять. Хотел бы, но не могу, не потому что..., а потому, что..., — мой взгляд опустился от ее глаз к ее животу: — Не могу я тобой рисковать, сама должна понимать. Вдруг что не так, ... извини, но не могу.

— Да и приглядывать за государством кто будет в отсутствие Великого Князя, Княгиня? — в дверях появился Истислав.

— А я?

— А ты еще маленькая, — улыбаюсь, глядя на Лизу.

— Я не маленькая! Я взрослая! Я могу за себя постоять! Я могу!..

— Молодчинка, но все же, я не могу тебя взять, да и кто защитит Леру?

— Три десятка приставленных к ней охранниц, — Лиза обиженно пробурчала себе под нос, а я перевел вопросительный взгляд на Истислава, который смог лишь пожать плечами.

— А о маме твоей кто будет заботиться? Вот видишь, ты здесь нужна, а когда подрастешь, обязательно возьмем тебя с собой, только тренируйся, чтобы быть сильной.

— Я буду! Я буду тренироваться! Каждый день!!! — девочка вновь вспыхнула детской радостью.

— Вот и хорошо.

— Государь, нам пора.

— Ну, дамы, оставляю вас с чаем и булочками, только пирожки все не ешьте, мне парочку оставьте, пожалуйста, — встаю из-за стола, подойдя к Лере и поцеловав ее в щеку, после шепнув: — Я люблю тебя.

После сразу же выхожу из обеденного зала, дабы оставленные девушки не очнулись, вспомнив еще что-то очень важное и не заставив вновь выслушивать ультимативные требования моих любимых террористок, не идущих ни на какие переговоры.

Впереди ждал насыщенный и вероятно изнурительный день, ведь столько всего надо успеть, когда даже славящиеся своим терпением гномы уже всем своим видом показывают, что не в силах более ожидать. Да и вдобавок вновь не поспал, и в этот раз потому, что меня попытались обуревать кошмары. Как только я засыпал, сразу же оказывался в эпицентре какого-то сражения, в котором мои соратники гибли один за другим, а я не мог ничего поделать. И каждый раз враги были разные, будто бы целая очередь выстроилась, дабы уничтожить меня с моей дружиной.

Кажется, я трижды попытался заснуть, хорошо, что не сжег дворец, да и Лере, лежавшей все также возле меня, боялся причинить хоть какой вред, поэтому, я тихонечко вышел, бесшумно прошел через дворец и по винтовой лестнице забрался на смотровую площадку, венчаемую остроконечной крышей, откуда открывался вид на мои земли с высоты полета птицы. Так я и просидел там, любуясь, как первый снег в ночи стремится покрыть собой окрестности, чтобы по утру все было бы идеально белым. Мир спал, не считая ночных охотников, шелестящих в ночи своими крыльями в поисках добычи, и где-то неподалеку ухал филин, которому отзывался уже где-то в лесу его сосед. А я вспоминал своего деда, что, страдая накопленными болезнями и стойкой бессонницей, по ночам садился на кухне и принимался за выпекание блинов. Пацаненком, бывало, проснусь, зайду, поздороваюсь с охающим дедом и возьму несколько блинов из одной из двух почти полуметровых столбов. А дед у меня был ворчливый, в принципе, как и я сейчас, только вот, ворчать мне не на кого, но это пока. Вот придет мое время, ух и наворчусь я на всех своих родных!

"Слышишь, дедушка, я о тебе помню! Да и о бабушке, и о дяде, о всех!!! Я помню о всех, не забыл и не забуду!!!"

Странно, но чем ближе ко времени похода, тем сильнее обуревает тоска, терзающая мириадами острых коготков. Впервые я собрался на время покинуть Новоград, и делать этого не хочется, хотя, знаю, что необходимо. Но если раньше я оказывался далеко от этой земли не по своей воле, то сейчас я вправе отказаться, но парадокс состоит в том, что как раз отказаться я не могу. И это еще сильнее терзает меня, наваливаясь угнетающей депрессией, от которой хочется выть на луны, спрятавшиеся среди густых свинцовых облаков, затянувших все небо от горизонта до горизонта.

Именно поэтому я сейчас выглядел несколько уставшим, но никто не спешил расспросить, отчего я так плохо выгляжу, а напрашиваться на разъяснения у меня не было сил.

Вчера состоялась закрытая встреча, о которой я не буду ничего рассказывать даже себе, ибо это совершенно секретная информация. Скажу лишь, что во дворце появились новые люди, как и все остальные, при взгляде на меня слегка склоняющие голову в приветствии и ничем не отличающие от обычного люда. Разве что, взгляд у каждого был несколько иной, будто бы рентген, просматривающий тебя насквозь. Не знаю, развили ли они такое умение наподобие моей способности выворачивать суть человека наизнанку даже в аватаре, но то, что они находятся со вчерашнего вечера у меня на службе и при этом каждый из них уже переселился, в этом я уверен.

Не зря же вчера в полночь принимал присягу от этих ребят, нет, мужиков и зачастую стариков, пришедших вместе с Рыжим Бесом. Так и стояли рядом КеГеБесы и Ратники, Щит и Меч былого государства, избавившегося от них, поменяв на что-то более ценное для своих власть имущих, но не страны. Но не об этом я сейчас вспоминаю, а о том, как всего сорок шесть человек зачитывали слова присяги, и по их щекам текли слезы. Последние из Старой Гвардии, защищавшей государство ушедшей эпохи, последние, кто действительно служил не ради зарплат и званий, а именно ради своего Отечества. Были такие люди, были, да и пока еще не все умерли, хотя, им всячески стремились помочь не только чужие, но и свои, урезая пособия, льготы, пенсии, забывая былые заслуги и жертвы, которые каждому из них пришлось принести, лишь бы Родина жила...

"Блин, все-таки проговорился, нет, не быть мне разведчиком, нельзя мне доверять секреты, совсем!"

Утренний холодок принялся слегка щипать, обняв, как только я вышел на крыльцо. Лежащий на крышах тонким слоем снег поблескивал, не успев истаять и стечь вниз. На самой площади уже успели все вытоптать, но та все равно оставалась белой из-за мощенного камня. Крыльцо по уже привычному для всех обыкновению, но строгому порядку, отделили от остального пространства двумя рядами братийников и волков, смирно лежавших у ног моей личной гвардии. Ветерок слегка колыхал красное знамя с эмблемой Родичей, заменяя собой государственный стяг, который так и не успел учредить, все время откладывая на потом.

Хотя, полагаю, что не буду выдумывать велосипед заново и предложу на суд людской обычное красное полотнище, посреди которого будет размещен золотой Коловрат. Думаю, многих это устроит, особенно ратников, хотя, не знаю, как они отреагируют, ведь в их памяти алый стяг совсем под другим смыслом вбит с канонадой и выстрелами. Но должны все же понять, ведь даже легендарный князь Святослав ходил на Константинополь и бил хазар под золотым Коловратом на алом стяге. Ведь откуда же пошел алый стяг — символ пропитавшейся кровью материи? От корней не иначе, ведь наши предки добывали все с потом и защищали собственной кровью, одеваясь в белые рубахи, в бою краснеющие от своей и чужой крови. Может, я не прав, может, в чем-то ошибаюсь, на то пусть меня упрекают историки, но все же, думаю, в моих выводах имеется частица истины.

— Становись! — голос Истислава разнесся над площадью, уходя эхом по прилегающим улочкам: — Равняйсь! Смирно!

Построенные шеренги разномастных воинов и магов выровнялись, вытягиваясь в рост. На площади стояли вольные сотни под знаменами различных кланов и несколько десятков орков, выделяющихся на фоне остальных своими габаритами и скалящие выдающиеся из нижних челюстей клыки. И эти зеленокожие бойцы сейчас больше всего походили на туристов из Африки, впервые приехавших в Россию и уже в сентябре выкупивших меховые шапки, тулупы и варежки с валенками.

— Государь! Великий Князь Североси! Вольные Дружины для принятия Присяги построены!

— Здорова, люд честной!

— Здра-вия же-ла-ем, Ве-ли-кий Князь! — дружно отозвались люди, а орки лишь дружно прорычали, не успев, видимо, освоить великий и могучий настолько, чтобы повторить следом.

— К принесению Присяги приступить! — скомандовал Воевода.

Видимо, ритуал сформировался при первой присяге, и остальные следовали ему, снимая шлем, прикладывая правую руку к груди и приклоняя колено.

Перед ликом славных Богов, я принимаю Присягу Вольной Дружины и торжественно клянусь защищать Северось от ворогов внешних и внутренних, в трудную минуту приходить на Зов и вступаться на защиту до последнего.

Сияния не охватили целиком присягнувших, как было это с войском, но левые запястья каждого засияли, источая золотистое свечение. Видимо, Боги оценили присягу несколько иначе, поэтому эффект благодати ниже хотя бы в том, что присягнувшие вольные дружины не обрели такое же сияние, как у стоявших караулом братийников и волков. Но все и так казались довольными, особенно орки, точнее мексиканцы, хвастающиеся перед земляками запястьями, на которых несколько минут назад красовались браслеты. Все же, мексиканцы колоритны, а радостные мексиканцы тут же привлекают внимание всех вокруг. Откуда-то появились гитары, и толстые орочьи пальцы грациозно забегали по струнам, отозвавшимся до боли знакомыми мотивами.

— Ну вот, еще один кирпичик улегся на свое место в фундаменте возрождения Североси, — Истислав улыбнулся, хлопая меня по плечу: — Кирпичик по кирпичику, и построим государство, Огнеслав.

— Построим, — соглашаюсь, переводя взгляд в сторону донесшегося лязга металла.

Выбивая искры из камня металлическими ботинками и напевая веселую песню, маршировали танки, не меньше, ведь такое количество металла может быть только на тяжелой бронетехнике. Точь-в-точь тяжелые, шагающие, коренастые крупнокалиберные танки, способные в одиночку добраться до вражеских окопов и закопать всех там, кого смогут найти. Именно такая картина мне сейчас представилась, когда я увидел приближающуюся колонну гномов, облаченных в свои даже внешне неподъемные доспехи. Толстые щиты в гномий рост, молоты, топоры, украшенные бороды, выходящие из-под шлемов — все было расписано рунами и изящными узорами, переплетающими в себе разноцветные металлы и инкрустированные драгоценными камнями.

Тяжело шагающие гномы нагоняли на всех шок и трепет, ведь видимых ранее тяжелобронинованных воинов отныне можно считать голозадыми, вышедшими на бой в одном исподнем. Ну или же просто новобранцами на худой конец, но не танками или авангардом точно.

Сотня, маршируя, дошла до крыльца, резко остановившись и развернувшись ко мне лицом.

— Государь! — тяжелым басом произнес возглавляющий колонну гном: — По твоему завету мы готовились, созидая легендарные доспехи для тех, кому посчастливится первыми войти в Колыбель Подгорного Племени. Снег выпал! Гномы готовы! Позволь нам идти за тобой!

— Э-э-э, — я завис, осматривая стоявших передо мной гномов и ожидающих от меня решительных действий. Видимо, все сроки иссякли, и отсрочить очередной раз не выйдет.

— Иди, — рука Истислава легла на мое плечо: — Они и вправду заждались.

— Так дел еще много...

— Погодят, да и мы для чего? Справимся. Княгиню с Княжной оставляешь? Верное решение, тем более все будет в порядке. Пока Князь за славой уехал, Княгиня за хозяйством присмотрит. Иди, Государь.

— А ты?

— Я останусь, Борислав обещался пойти, думаю, его уже предупредили.

— Ладно, ну тогда до встречи?

— Удачи, Государь, — Истислав по-отечески улыбнулся, а я подумал, что вот тот момент, от которого я всячески пытался отсрочиться, хотя знал, что он придет.

Не знаю, от чего множество романтиков описывают в своих книгах покидание родного дома ради поиска приключений, как нечто великолепное, являющееся смыслом жизни? В таких книгах безудержно бросаются в неизвестность, оставляя нажитое место, я же до последнего оттягивал сие событие. Если бы ранее я не задумался, то сейчас покидать свой новый дом совсем не хочется.

Нет, я знаю, для чего ухожу, знаю, что так надо. Знаю, что этого не избежать, но все равно не хочется покидать ни дом, ни семью, никого, совсем. Но надо, долг зовет, и раз дал слово, стоит его держать, ибо можно всю жизнь трудиться и в один миг все испортить, после чего никто тебе и ломанного гроша не даст.

— Агрегатор испытали?

— Да, Государь, все работает, если дальность не более пяти километров.

— Хм, а дальше?

— Стационарные врата если только или свитки дорогие.