Ласурская бригада

— Не может быть, — удивилась фарга, — Руф выглядит такой... несгибаемой!

Виньо посмотрела на Тори с надеждой:

— Расскажешь? Ну... если, конечно, можно!

Рубака с сомнением наморщила нос и почесала в затылке.

— Ну если кратко, без подробностев, то, наверное, можно! Дело было около шестидесяти ваших лет назад, я ещё совсем шмакодявкой бегала. Топорик мне батька подарил деревянный, вот я и игралась. А Руфусилья тогда уже твёрдо решила рубакою быть, и отцу о том сказала, чтоб не искал ей женихов, а тех, кто найдётся — отваживал. Тот решением её не очень был доволен, думал, найдёт ей мастера из своих — он у нас сталелитейщик, но перечить не стал. Любил нас батька-то... Ну вот она с утра — на учения, а потом смотрим, задумчивая такая стала приходить. Придет — и сядет у алтаря на скамеечку и давай косы плести. А потом узнали мы, что она с парнем встречается. Не нашенский гном, не из Синих гор, издалека откуда-то. Тоже на рубаку учился, знатен был — по одежке и манерам видать, не из последних гномов своей тьмутаракани! Вроде все сладилось у них, а однажды... — Торусилья повздыхала, — однажды он уехал и не вернулся. И так торопился, что даже с сеструхой не попрощался! Она его поначалу ждала, а потом озлобилась... Вот с той поры и ходит злобная!

— И даже письма не написал? — с ужасом спросила Виньо.

— Ни письмеца, ни записочки, ни слова доброго не передал.

— Козел... — негромко констатировала фарга.

— Ты это... почтенного гнома не смей рогатой скотиной звать! — вскинулась Тори.

Однако возмущения в ее голосе почти не было.

* * *

Редьярд стоял на пороге своих покоев, и комната казалась ему незнакомой. Из похмельного состояния выплывать было тяжело и неприятно, хотелось вплыть обратно белым лебедем, да так там и остаться.

— Ваше Величество?

— И здесь нашел? — горько спросил король, поворотясь к секретарю. — Нету меня, братец, нету! Ты меня не видишь!

— Но... — попытался возразить тот, трепетно прижимая к себе папку с документами.

— А видишь ты, — с нажимом продолжал Его Величество, — моего старшего сына Аркея! Вот к нему и иди! У меня отпуск!

Тяжело вздохнув, королевский секретарь ушел.

— Мне тоже не видеть Ваше Величество? — прозвенел хрусталем голосок от двери.

Агнуша рю Филонель стояла, придерживая пышные юбки платья и не касаясь носком серебристой туфельки порога.

Редьярд прошел в покои, рухнул в кресло, налил себе воды, залпом выпил.

— Заходите, моя золотая, — кротко сказал он. — Возможно, ваше колдовское обаяние приведет меня в норму быстрее деловых бумаг!

— Я сочту это комплиментом из ваших уст, Ваше Величество, — лукаво улыбнулась эльфийка, делая шаг.

Дрогнули подвески из радужников и сапфиров в острых ушках. Колыхнулись низко открытые соблазнительные полушария грудей в декольте, отороченном белым мехом.

Подойдя к королю, Агнуша погладила его по голове, как маленького. И сказала решительно:

— Раздевайтесь!

— Вот так, сразу? — удивился тот.

Она звонко рассмеялась.

— Мы займемся акупунктурой, Ваше Величество... в вашем состоянии это куда полезнее фрикций!

Редьярд посмотрел на нее с подозрением, но послушно снял с себя одежду.

— Ложитесь на живот! — последовал очередной приказ.

— Это что-то новенькое, — пробурчал он, но лег на кушетку, укрытую мехами.

Послышался звон — эльфийка снимала кольца и перстни, складывала на столик.

Тонкие пальцы оказались сильными. Точки на теле короля, в которые они нажимали, вначале горели огнем, а затем тлели, будто угли, распространяя тепло вокруг.

— Полегчало! — с изумлением констатировал Редьярд, переворачиваясь на спину и закинув руки за голову.

Агнуша оглядывала его мощное тело с таким видом, как будто собиралась разделывать. Неожиданно король обнял ее и легким движением усадил верхом.

— Коли ваша а-ку-пун-ктура боле не надобна, может, займемся фрикциями? — усмехнулся он и полез рукой ей под юбки. — Как сильно вы скучали по мне, моя дорогая?

— Словами не передать, — простонала эльфийка, выгибаясь от его вмешательства в ее личное пространство и думая о том, что надо бы выпить отвара целебных трав для профилактики венерических заболеваний, которые Его Величество мог притащить с собой на совместное ложе.

* * *

По-над водой тек прохладой туман. Ягорай любил предрассветные часы боле других. Мир в этом времени будто застывал, готовясь сделать шаг в неведомое, и он застывал вместе с ним. Да и спали его попутчики крепко, даже Дикрай, которому здесь, в Лималльских чащобах в облике барса было вольготнее, нежели в человеческом, и ухом не повел, когда рю Воронн, бесшумно ступая, ушел к реке.

Берега были покрыты осокой и камышом. В разрыве между ними серебрился белым песком сход к воде, будто лунная дорожка на море. Ягорай разделся и без всплеска вошел в холодную воду. Днем она становилась парной, ласкающей, а ночная стужа несла энергию и силу. В несколько взмахов переплыл небольшую речку. Тело просило движения, мышцы — хорошей драки. Рю Воронн усмехнулся — уже подрались с бандой Косого Коса. Так подрались, что неизвестно теперь, когда и как попадем домой! Остановился по пояс в воде, любуясь взблесками на поверхности — то отражались крупные Лималльские звезды, такие крупные, что впору было диву даваться, почему не падают с небес от собственной тяжести? Он иногда задавался вопросом, отчего ощущал природу куда острее остальных людей? Слышал то, чего не слышали они, хорошо видел в темноте, чувствовал тайные токи под древесной корой и дыхание зверя, бегущего далеко в стороне. Отцу задавать этот вопрос было бесполезно, а мама вряд ли бы сообразила, о чем он спрашивает. Яго был уверен — скажи он об этом Вите, та бы поняла... Но зеленоглазой волшебницы не было рядом.

Воспоминанием о ее хрупком, нежном теле в его руках обожгло чресла. Благо, стоял Яго в холодной воде, а иначе ни шагу не сделать...

Тонкие пальцы коснулись его плеч, провели дорожку вдоль позвоночника, заставляя вздернуться волоски, многозначительно остановились на ягодицах. Теплые ладони отправились вверх, капли холодной воды с них вызывали дрожь... Осознав, что воспоминание обрело плоть, Ягорай резко развернулся, кляня себя за неосмотрительность. И отшатнулся, едва не упав в воду.

Она стояла за спиной. Бледная кожа отливала перламутром, тело было едва прикрыто намокшей тканью платья, облепившей так, что тайных мест не осталось. Покатые плечи, дерзкие груди, неправдоподобно тонкая талия и восхитительный изгиб бедер. Он поднял взгляд: высокие скулы, удлиненные темные глаза, искры в зрачках — то ли звезды отражаются, то ли душа.

— Кто ты? — осипшим голосом спросил Ягорай. — Видение или человек?

И сам понял, что сморозил глупость. Ну откуда в Лималле взяться людям?

Будто подтверждая его догадку, она завела светлые, длиной до талии волосы, за острые ушки. Раковины были украшены серебряными цветками, оплетающими их, с колокольчиками, издавшими тонкий перезвон, едва она качнула головой. Странно, и вода должна была плеснуть, и эти колокольчики звякнуть, однако девушка подобралась к нему, Ягораю рю Воронну, неслышно, а ведь даже Дикраю это не удавалось!

— Меня зовут Аргонаиэль, незнакомец, — негромко сказала она. Если бы река имела голос, он был бы таким. — А тебя?

— Яго... Ягорай! — поправился он, разглядывая ее во все глаза.

Один только взгляд на нее, сияющую в предрассветной тьме подобно Луне, мог навсегда лишить зрения, а он смотрел и не мог насмотреться.

— Ты воин, Ягорай? — она подошла ближе. Пальцы, кажущиеся полупрозрачными, огладили его старые шрамы и новый, подживающий, справа, под ребрами. Еще несколько дней, и корка отпадет, оставив розовую полосу.

Он пожал плечами. От ее прикосновений бежала по коже дорожка сладостных судорог, уводя вниз. В пах.

— А ты? — снова отступив назад и не отвечая на ее вопрос, спросил он. — Кто ты?

— Это лес принадлежит моему клану, — улыбнулась она. — Наше поселение на северо-востоке отсюда. Ты и твои друзья могут прийти в гости!

— Мы здесь случайно, — буркнул Яго.

Зажмуриться что ли, лишь бы не видеть, как вода колышет эти груди, поправляя ткань платья так, чтобы она очерчивала темные крупные соски?

— Вы здесь давно, — парировала эльфийка. — Мы следили за вами. Вы ведете себя достойно, охотитесь ради пропитания, а не забавы. Не вредите лесу. Ждете.

Яго промолчал.

— Приходите! — на миг приникнув к нему, сказала она.

Такая же маленькая, как Вителья. Такая же хрупкая, но как же они отличались! Как огонь и воздух, как земля и вода!

— Придем! — пообещал Яго.

Руки сами собой напряглись, скользнули по крутым бедрам эльфийки, скользким от воды, обещающим неземное наслаждение, стоит только развести их...

Рю Воронн спрятал руки за спину и закрыл глаза.

Мимолетное касание по губам... запах диких горчащих трав и росы... Ветер, шепчущий в ивах:

— Я буду ждать!

* * *

— Это тебе, это тебе, а это — тебе...

Вирош раздавал свитки с полезными заклинаниями всем, кроме магов. Однако Вита тоже получила свой. Он сильно отличался от других, небольших, туго затянутых в специальные кожаные чехлы. Широкий, оплетённый золотым шнуром с печатью Королевской канцелярии.

— Что это, Грой?

Тот улыбнулся уголками губ, но не ответил. Варгас улыбнулся вместе с ним:

— Открой.

Она развернула свиток. Указ Его Величества о присвоении ей Ласурского гражданства!

'Йа-ху!' — завопил Кипиш в её голове и проявился на плече у Дробуша, оскалившегося так радостно, что стоящая рядом Тори, подозрительно покосившись на соседа, на всякий случай отошла к сестре. Вырвиглот, поморщившись, мизинцем прочистил ухо — видимо вопли божка слышал наравне с Вительей.

— Поздравляю, — сказал Серафин, внимательно глядя на неё.

Бросилась бы напарнику на шею, да что-то удержало. Волшебница церемонно кивнула, спрятала свиток в поясную сумку. Ни она, ни Варгас не были в форме боевых магов. Путешественники, которым не чуждо некоторое наплевательское отношение к возможным опасностям — так выглядели члены спасательной бригады. Виньо вновь надела мужскую одежду, точнее, одежду Тори, которой та, имея с ней один размер, поделилась. И смотрелась теперь почти как рубака, только вместо топора торчал из-за её плеча лёгкий охотничий лук и колчан со стрелами. Троллю справили такие же куртку, штаны и сапоги, как и у Виты, и он стал казаться старшим братом волшебницы, к которому лучше было бы подойти и поздороваться, прежде чем заговорить с сестрой. Во избежание, так сказать.

Герцогиня рю Воронн, наблюдающая за действиями Вироша, нервно вздохнула и сжала руки на груди.

Оборотень покосился на неё и заметил:

— Пора!

— Ох! — всхлипнула от двери Матушка Ируна.

Подойдя к ней, Вита ласково взяла её морщинистые руки в свои.

— Не нужно беспокоиться, — попросила она. — Вот увидите, мы скоро вернемся, и Виньо с Йожем сыграют свадьбу!

— Ох! — всхлипнула Виньо и спряталась за плечо Тариши от гневного взгляда Руфусильи Аквилотской.

В центре комнаты заклубился воздух — Варгас открывал портал в Золотую башню. С той стороны подключилась архимагистр Никорин, без разрешения которой магия для башни не срабатывала.

Вита, сдерживая волнение, подошла к Фироне. Та поднялась. Они обе — невысокие и хрупкие — были одного роста и телосложения.

— Верю в тебя, дочка, — сказала ей герцогиня, изо всех сил стремясь скрыть улыбкой беспокойство, — верни их домой!

Волшебница молча поклонилась. Горло перехватило — не оттого, что беспокоилась за Яго и Йожа, об этом Вителья вообще запрещала себе думать до поры, а оттого, что ощутила в словах герцогини поддержку и веру. Так много, оказывается, значила вера простого человека в могущество магии... Но ещё больше значила вера одного человека в другого!

Спустя несколько мгновений члены бригады стояли в покоях Ники. Здесь всё так же были разбросаны бумаги на столе, бликовала солнцем морская гладь Тикрейского залива, видимая сквозь огромные окна, пахло чем-то природным, диким, то ли мхом, то ли свежескошенной травой.

Никорин, стоящая у окон, внимательно оглядела столпившихся и подняла руку, будто благословляла. Однако не сказала ни слова, памятуя о традиции, по которой с магами, уходящими на боевое задание, не прощались. Свет, падавший на каменные плиты из портала, ведущего в дом рю Воронна, изменился, побелел. За колышущейся завесой виднелась пустая укатанная снежная дорога, а чуть вдали — дымки ближайшей деревеньки.

Архимагистр кивнула, чуть развела руки, делая портал шире с тем, чтобы в него могли проходить по двое-трое.

Вита шагнула на снежное покрытие тракта и огляделась. Свиток с Ласурским гражданством грел бок через сумку, будто был волшебным. В заплечном мешке с припасами и необходимыми вещами лежало, тщательно укутанное в полотенце, волшебное зеркало мамы. Девушка связывалась с ней только вчера, но вчера о гражданстве еще было неизвестно! Вот она обрадуется!

— Аккуратней, косолапый! — вдруг прошипела Тариша.

— Сама такая! — обиженно ответил Дробуш, случайно наступивший фарге на ногу при выходе из портала.

Та, скривившись, что-то проворчала под нос. Вита посмотрела на неё внимательно, но не заметила тех огоньков в глазах, что вспыхивали каждый раз у Гроя Вироша при взгляде на тролля. И если в том, что гепард знает, кто таков Вырвиглот на самом деле, волшебница уже не сомневалась, то реакция Тариши оставляла её в недоумении.

Между тем Вирош доставал первый из портальных свитков, умело разворачивал, чуть встряхивая, чувствовалось, что дело это для него привычное. Очередной портал поднялся у обочины, взметнул белую пыль. До границы Ласурии с Драгобужьем было их ещё три. В конце концов, уже вечером, бригада остановилась на ночёвку в придорожной гостинице. Рядом, на пограничной заставе, их ждали лошади — королевские подорожные делали своё дело. В узких комнатах кроватей стояло по две. Девочки и мальчики разбились по парам, а Вителье... досталось ночевать с Дробушем. Серафин было предложил ему поменяться местами, но тролль так задумчиво посмотрел на него, что более с подобными вопросами маг не приставал.

Ужинали в общем зале. Хотя операция и была тайной, легенда подразумевала некоторую публичность, поэтому Виньо пришлось улыбаться, выслушивая пожелания друзей: единения с женихом, весёлой свадьбы, благословения Братьев и скорейших маленьких гномов и гномелл в ассортименте. Она держалась молодцом, но спать её Тариша уводила совершенно измученную.

Когда Вита, как была, в одежде, улеглась поверх одеяла и запустила под потолок гоняющихся друг за другом разноцветных светлячков, Дробуш, ворочавшийся на кровати без сна, поднялся.

— Погуляю! — лаконично заявил он и ушёл на улицу.

Послышался собачий лай, который сменился скуляжом и тишиной. Собаки были слишком умны.

— Чем займёмся?

Свирепый воин свирепо играл бровями, сидя на кровати Дробуша.

Вителья улыбнулась ему, и, нашарив вещмешок, достала волшебное зеркало.

* * *