Красные Башмачки

Лиз быстро дошла до места, утолив голод на ходу пирожком с капустой.

Узкая площадь перед собором вымощена булыжником и тщательно выметена.

Остановившись напротив ступеней ведущих к арке входа, Лиз прошептала молитву и осенила себя крестом.

Собор, самое большое из зданий Неймегена упирался горделиво в небо двумя башнями колоколен. Светло-серый камень стен под солнцем мерцал искорками.

Нищие попрошайки сидели на ступенях здесь и там. Трясли серыми вонючими лохмотьями, жмурились на солнышко.

На Лиз они внимания не обратили. Не похожа она на зажиточную горожанку, но и на женщину из "веселого дома" она тоже не была похожа. Она купила в лавке по дороге чепец и спрятала под него волосы, заплетенные в косу. Шла скромно глядя себе под ноги.

Лиз, с трепетом в душе, вошла в собор впервые за два года, перекрестилась в сторону алтаря, окунув кончики пальцев в чашу с освященной водой. От входа ряды светлых каменных колонн вели ее к алтарю.Никто не остановил ее,не окликнул,не спросил ни о чем.

"Господь пожелал чтобы я вошла в его дом!"

Сердце девушки сладко замерло .

Она купила за гульден толстую пачку свечей и поставила их зажженными, переходя от распятия к статуям святых.

Она шептала молитвы,благодаря небесных покровителей за чудесное избавление от герцога Дармштадского и от нелюдей в ночном лесу.

Под центральным куполом стояли леса, целая роща сосновых столбов. Люди мэтра передвигались по лесенкам и мосткам то туда то сюда.

Лиз увидела знакомые лица. Подошла поближе.

"Марко тоже должен быть здесь!"

Она высматривала своего возлюбленного и не находила.

-Здравствуй,Лиз, ты как сюда попала?

Рядом остановился Вальтер, самый крупный и спокойный из подмастерий.

-Доброго дня. А где мэтр?

-Он на самом верху. Работает красками. В такой момент к нему никто близко не подходит, сама знаешь. Он там совсем рядом с господом.

Вальтер перекрестился.

-А Марко?

Вальтер опустил глаза.

-Марко уехал два дня назад вместе с Лоренцо на юг.

Пришло письмо, что его отец тяжело болен и все семейство ожидает худшего...

-С Лоренцо?

Вальтер улыбнулся.

-Ну, они же любят друг друга.

Лиз открыла рот и замерла.

-Что ты имеешь в виду?

-То самое...Они всегда были вместе и жили в одной комнате. Лоренцо ревновал Марко к тебе. Ходил как больной, разве ты не знала?

Не чувствуя под собой ног, Лиз опустилась на скамью.

"Марко-мужеложец?! Не может быть!"

-Ты не шутишь? — жалобно спросила она у Вальтера.

Тот вздохнул, сделал большие глаза.

-Так оно сложилось. Ты плачешь?

-Соринка в глаз попала... -прошептала Лиз, кусая губы.

"Все кончено...Марко уехал...Все кончено..."

Внезапное крушение всех надежд ударило как дубина вора из-за угла. В ушах настал звон и сердце сжалось в отчаянии...

Вальтер осторожно коснулся ее плеча.

-Ты дождись мэтра, не уходи никуда,хорошо?

-Да,да...

Лиз кивнула,не поднимая глаз. Слезы бежали по щекам и падали на подол платья.

Глава тринадцатая.

В комнате, снятой для нее мэтром Тоффини, в уютном домике, в конце улицы портных Лиз жила размеренной жизнью.

Днем она работала у белошвейки Дагмар, в соседнем доме. Училась шить белье, рубашки, обшивать тесьмой или кружевом.

Вечером пила чай у окошка, слушая как затихают звуки в этом тихом квартале.

Она старалась быть любезной и услужливой с хозяйкой — фрау Кларой. Вдова гильдейского мастера сдавала второй и третий этажи своего дома незамужним девушкам, работавшим в мастерских и строго приглядывала за своими жиличками. Как только темнело, дверь закрывалась на крепкие засовы и никто не мог не войти не выйти. Особы мужского пола в дом категорически не допускались.

Лиз почти не общалась с соседками, жила уединенно и замкнуто. По воскресеньям ходила в церковь, по субботам на рынок с фрау Кларой. Старушка нагружала корзинку снедью от души, потому что ее несла обратно Лиз.

Каждую пятницу мальчик из дома Тоффини приносил ей от мэтра двадцать гульденов. Лиз их за неделю не успевала потратить. Оставшиеся монетки она укладывала под перину в кожаный мешочек. Денежки в ее ладони больше не возникали, как она не старалась. Может быть и к лучшему?

Осень близилась к зиме. Лиз обзавелась меховыми сапожками и теплым шерстяным плащом с капюшоном.

Жить бездельницей она не могла. Рассчитывала по весне вступить в гильдию портных и нанять подмастерий. Стать мастерицей как Дагмар.

Вот только Лиз не ощущала себя здоровой-то ломило в пояснице, то болела голова. Когда же набухли груди и соски приобрели ужасную чувствительность, она встревожилась. С кем бы посоветоваться?

Белошвейка Дагмар-властная и придирчивая со своими подмастерьями, таяла, как снег под солнцем, когда в мастерскую заглядывали ее малышки-девочки восьми и десяти лет.

С Лиз Дагмар всегда была приветливой и дружелюбной на зависть прочим девушкам. Тоффини ей приплачивал?

К Дагмар Лиз и пришла рано поутру со своими странными ощущениями.

Белошвейка сдвинула брови.

-Ты беременна, дорогая! Кому ты доверилась? Какому уроду?

Лиз ахнула.

"Я же под заклятием бесплодия! Но это было в "веселом доме"! Кто отец-Марко или...герцог? Какой ужас! Что же делать?!"

-Элиза, ты все бледная! Тебе дурно? Иди в нужник!

Лиз покачала головой.

-Нет...ничего...

-Ты должна найти того весельчака, что тебя обрюхатил — пусть говнюк жениться и покроет грех! Надо поспешить дорогая, пока животик не выпер!

-Да, да!

-Возвращайся в свою комнату, сегодня тебе стоит отдохнуть.

Лиз вернулась в свою светлую комнатку на втором этаже, легла на постель. Задрала рубашку, помяла свой гладкий,пока еще впалый, животик.

"Во мне ребенок...Чей? Я не хочу! Я боюсь!"

Она проплакала полдня, но потом собралась с духом и, одевшись теплее пошла в серебряный квартал.

День был пасмурным. Ветер гнал с запада серые низкие тучи, неся откуда-то желтые листья.

Кутаясь в плащ, Лиз семенила по узким мощеным улочкам, поглядывая вверх. Дождь был бы очень не кстати!

Привратник-рыжий Ганс узнал Лиз и пропустил вовнутрь.

Лиз узнала от мальчишек, что мэтр у себя в мастерской и сразу же поднялась на второй этаж.

Постучала в дверь кулачком.

Тоффини распахнул дверь, нахмуренный и раздраженный. Рубашка перепачкана на груди красками.

Увидев Лиз, он подобрел лицом.

-Рад видеть тебя, девочка моя! Входи же!

В мастерской горел огонь в камине. Тепло и уютно. На подрамнике все та же картина с недописанным городом счастья.

Тоффини усадил Лиз ближе к огню.

Сел на стул, напротив.

-Что-то случилось?

-Вы были всегда добры ко мне, мастер...

Лиз закрыла лицо холодными ладошками и расплакалась.

Мэтр протянул ей свой платок и погладил по голове. Он этой скупой ласки Лиз разревелась еще сильнее.

-Что ты, девочка! Ты утопишь меня в слезах!

Лиз, давясь слезами, рассказала Тоффини про свою беременность.

Мэтр молчал.

-Умоляю, вас...напишите письмо Марко...

-А если это ребенок герцога?

Лиз подняла глаза. Глаза Тоффини серьезны до ужаса!

-Мне придется вытравить плод?— дрожащим голосом спросила девушка.

-Откуда ты знаешь о таком? Это великий грех, Элиза!

-Рожать без мужа-еще больший грех и позор!

Тоффини взял руки Лиз в свои-горячие, сильные ...

-Герцога Дармштадского так и не нашли. У тебя в чреве, возможно, наследник и будущий господин Дармштадского герцогства.

Лиз охнула.

-Герцогиня Марлис-бездетна. О других бастардах покойного герцога ничего не известно. Братья герцога умерли во младенчестве.Есть конечно дальние родственники...

-Если они узнают-мне не жить!

-Что ты! Никто не узнает.

Мэтр налил из кувшина в кружку воды, принес Лиз.

Приоткрыл дверь. Порыв ветра качнул пламя в камине. Ветер пах дождем и мокрой землей.

-Погода испортилась. Оставайся на ночь в своей старой комнате. Ее никто не занял. Я подумаю, как тебе помочь.

Глава четырнадцатая

Тоффини так ничего и не придумал. Лиз осталась жить в его доме. Она помогала Ивонне на кухне, шила рубашки мэтру и его подмастериям. Чему-то у белошвейки Дагмар она все же научилась.

Иногда она позировала Тоффини, на этот раз — одетой. Он делал множество набросков карандашом.

-Для чего это, мастер?

-Есть одна затея...Пока она витает в воздухе...

Мэтр покрутил кистью над головой.

-Ничего заранее не хочу говорить.

Лиз больше и не спрашивала. Нужно-позировала, не нужно-занималась по хозяйству.

Прошла неделя. В воскресенье Лиз не пошла в церковь со всеми. Выпал свежий снег и на улицах под ногами сразу же образовалась наледь.

"Если я упаду-это может повредить ему".

Лиз думала о ребенке постоянно. Она уверила себя, что дитя от Марко. Так было спокойнее на душе. Ребенок от любимого человека-это подарок небес...

Мэтр погладил Лиз по голове, он все понял.

Оставшись одна, Лиз вошла в комнату, в которой раньше жил Марко. Здесь на пустой, не застланной кровати она всласть наплакалась.

"Если бы я знала грамоту-сама написала бы Марко! Он тогда обязательно бы вернулся ко мне!"

Когда Тоффини со своей свитой вернулся из церкви, Лиз подошла к нему с этим вопросом.

-Мастер, я хочу научиться читать и писать.

-Для этого найдется достойный учитель.

-Я с радостью возьмусь тебя учить, дочь моя!

Лиз обернулась.

-Отец Мартин!

Она со слезами на глазах поцеловала руку монаха и получила благословение. Полное добродушное лицо отца Мартина расцвело улыбкой.

-Давно я тебя не видел, Элиза, ты похорошела.

-Спасибо святой отец.

-Да, да, в самом деле! Ты давно не ходила в храм на исповедь? Я исповедую тебя.

Лиз и отец Мартин поднялись в ее комнату.

Девушка обо всем чистосердечно рассказала доброму старику. Получила неожиданно мягкую епитимью и отпущение грехов к своему огромному облегчению...

Монах пообещал приходить каждый день, чтобы учить Лиз грамоте.

Он исполнил свое обещание. Невзирая на снегопад и пронизывающий северный ветер, отец Мартин приходил утром каждый день. Он учил Лиз чтению по святой книге. Для письма мэтр Тоффини выдавал бумагу и карандаш.

Сначала все шло очень скверно. Буквы не желали складываться в слова, а вместо букв рука девушки рисовала дрожащие каракули.

Дни шли за днями.

К Рождеству Лиз уже читала по слогам.

Во дворе дома мэтр распорядился поставить елку. Дерево украсили разноцветным серпантином из бумаги и разноцветными леденцами. Привратник Ганс присматривал, чтобы мальчишки их не воровали.

У Лиз исчезли всякие сомнения. Ее животик подрос и только широкая юбка укрывала его от посторонних глаз.

Ивонна погадала на куриных потрохах и уверенно заявила о том, что у Лиз будет мальчик.

-Мальчик, прихожий и красивый.

-Как Марко, с карими глазами и кудрявый?

Ивонна усмехнулась.

-Поживем, увидим!

На рыночной площади Неймегена гудела каждый день ярмарка, самая богатая и веселая в году. Горожане и приезжие гости заполняли площадь веселой толпой. Здесь же пришлые комедианты давали представление за представлением. На каждому углу торговали гретым красным вином и жареными сосисками. Палатки торговцев подсвечивают в сумерках сотни свечей. У костров, где жарят тушки свиней, греются гуляки, изрядно навеселе...Смех, песни со всех сторон.

Так было в прошлом году, когда Лиз с девушками из "веселого дома" ходила на ярмарку. Где то лежат бусы купленные тогда...

В трактирах у пристани пиво лилось рекой. По студеным волнам незамерзающего Рира приплыло под Рождество множество судов.

Бурлящий весельем город привлекал многих. Окрестные аристократы тоже съехались в город в ожидании торжественной ночной службы. Епископ рирский сам должен был служить в соборе в рождественскую ночь.

Лиз очень хотелось попасть на ярмарку, но она боялась толчеи и многолюдства. "Ему могут повредить..."

Растущий в ее теле ребенок занимал мысли.

"Какой он будет, мой малыш?"

Работы в соборе были приостановлены и леса разобраны. В холоде краски сохли слишком долго.

Тоффини без дела не сидел. Множество заказов поступало от знатных особ. Портреты, портреты...

Весь день высокородные господа с женами посещали дом мэтра и позировали для них.

Лиз сидела в своей комнате, боясь высунуть носа весь день. Ни к чему знатным господам знать о ней.

Под вечер усталые слуги мыли кисти. Подмастерья ужинали вместе с мэтром. Лиз сказалась больной и осталась в комнате.

На мутных кругляшках узкого окна вырос обильный иней. Девушка сидела, кутаясь в плащ у камина, зачарованно глядя в плещущие по березовым поленьям языки пламени. Дрова в этом году были дороги и Лиз экономно подкладывала поленья. На столе лежал карандаш поверх листа бумаги. Она никак не решалась начать письмо к Марко. В голову ничего не приходило-только пустой вздор...

Отец Мартин хвалил ее за старательность, но Лиз понимала, что добрый монах льстит ей. Буковки выходили корявые и разные по высоте, только что пузатенькие, округлые. "Как я..."

Свинцовый карандаш — это не то, что перо, смоченное в чернилах...

Постучав в дверь, вошел мэтр Тоффини.

-Ты совсем одна, моя птичка. Пойдем на ярмарку? Сегодня самый веселый вечер, а завтра в сочельник уже будет по иному. Идем?

-Я толстая и неуклюжая, мастер. А если упаду?

-Что за вздор! Идем же, тебе надо глотнуть свежего воздуха! Сегодня совсем не холодно!

Лиз подчинилась. Спускаясь по лестнице под руку с мэтром спросила:

-Отец Мартин сегодня не приходил. Он не заболел?

-Праздник же,Элиза,старику тоже надо отдохнуть.Мы старики-быстро устаем.

-И совсем вы не старик,мастер!-возмутилась Лиз.

Тоффини улыбнулся ей печально в ответ.

Глава пятнадцатая

В повозке холодно. Зуб на зуб не попадал бы, если бы не кляп во рту!

Лиз дышала носом. На голове темный мешок и руки связаны за спиной...

Везли ее долго. Два человека сидели по бокам истуканами.

"Боже, как мерзнут ноги..."

Тоффини оставил Лиз на ярмарке у прилавка со сластями. Обещал сюрприз.

Такого сюрприза девушка не ожидала.

Ее потянул за рукав сутулый человечек, по одежде вроде слуга.

-Госпожа Элиза, мэтр зовет вас.

-Куда?

Человечек назвал ее по имени и это не вызвало подозрений.

-В лавку стекольщика, здесь рядом.

Лиз пошла за незнакомцем. За дверью лавки ее ждали крепкие парни в плащах..Заткнули рот ,связали руки и вытащили споро через заднюю дверь. Она пробовала кричать и отбиваться, да только все попусту...

В повозке на полозьях ее вывезли из города, скрипел снег, тупали копыта, а похитители молчали.

Оцепеневшая от холода и страха Лиз ждала, чем все кончится.

"Боже, зачем я пошла на ярмарку?! Зачем! Кто эти люди? Господи, помоги мне!"

Долгий путь закончился. Ее вывели под руки и завели в тепло. Вверх по лестнице...

-Госпожа, она доставлена.

С головы Лиз сдернули мешок. Она заморгала от яркого света свечей и задрожала от страха.