Продолжение 5

*

Выйдя на поляну, негромко свищу "Свои", в ответ в черном провале ворот два раза, и после паузы, еще раз мигает фонарик. Значит, все в порядке. Захожу внутрь, и меня наперебой встречают одним и тем же вопросом: "А что это было?". Волчий вой здесь был хорошо слышен и, наверняка, доставил присутствующим немного острых ощущений. Я представляю, каково проснуться среди ночи от такого "будильника".

— Ничего особенного. — Пытаюсь вкратце объяснить произошедшее. — К болоту с той стороны подошли немцы, и наш хозяин отправил им навстречу стаю волков...

В ответ — немая сцена, народ пытается переварить сказанное.

— Что значит "отправил"?.. Как это?.. Ему волки подчиняются?.. Невозможно!.. Ну нифига ж себе!..

— А то и значит. — Чего-то меня покаламбурить тянет. — Дед Мартьян высвистал из леса волков, они перед ним выстроились, он им скомандовал "Фас!" и показал направление движения. Они и убежали.

Все разговоры пресекаются фразой Семена, почему-то подошедшего сзади:

— Я-то серых повидал на своем веку в достатке. Ток вот ни разу не слыхивал такой "музыки". Ручные они там, аль нет, у меня б с десяток верст пятки сверкали, если б за спиной такое...

— А ты откуда бредешь, добрый молодец? — Так, пора менять тему, дабы избежать лишних вопросов. — Сказано ж было — "никуда"!

— Так мы с Гордеем никуда и не уходили. В доме — тока раненый и "сестренка". Ей такое услыхать — сам подумай, командир! Вот мы и сели возле крылечка покараулить, он и посейчас там...

Надо ж, какие у меня бойцы инициативные. И, что самое главное, инициатива — правильная...

— Добро, молодцы! Теперь часовые бдят, остальным — спать... Я скоро вернусь, за старшего остается Семен.

— Командир, я — с тобой. — Игнатов, назначенный старшим, тут же начинает подрывать основы единоначалия.

— Для тех, кто ночью плохо слышит, повторяю: ты — за старшего! Я... Иду... Один...

— А ежели?..

— Один!..

Быстренько разворачиваюсь и иду к полянке, где, изредка мигает светильничек. Дождавшись меня, Мартьяныч молча поворачивается и шагает впереди, указывая путь. Идем минут десять, от бесчисленных поворотов в разные стороны появляется ощущение, что старик просто водит по кругу, чтобы днем я не смог повторить маршрут. Что ж это за место такое таинственное?.. Внезапно, выйдя на очередную полянку, он останавливается, и привыкшие к темноте глаза вскоре различают какой-то черный забор. След в след за дедом обхожу по часовой стрелке частокол из заостренных бревен и сворачиваю в небольшую калитку. Мартьяныч жестом показывает мне "Стой!", прислушивается к чему-то только ему одному слышимому, затем проходит вперед и зажигает заранее приготовленный факел, воткнутый в землю. В мерцающем пламени видна огороженная округлая площадка, в середине которой высится громадный, наверное, в три-четыре обхвата, дуб. Раскидистые ветви почти везде лежат поверх заостренных бревен, создавая своеобразную крышу. Перед лесным великаном врыт в землю и окружен неглубоким ровиком валун высотой в половину человеческого роста неправильной вытянутой формы. В скудном освещении он кажется иссиня-черным, будто поглощающим свет, на поверхности нет никаких бликов. Старик поворачивается ко мне и командует:

— Подойди и положи ладони сверху!

Хочется задать кучу вопросов, но ноги сами несут меня к камню, протягиваю руки и кладу их на верхушку. Поверхность прохладная, состоящая из множества мелких извилистых бугорков, пересекающихся друг с другом, с гладкой, будто отполированной поверхностью. В "низинках" между ними камень ноздреват, напоминает на ощупь пемзу. Такое ощущение, что держу во много раз увеличенную косточку от персика.

— Так кто же ты, Воин?.. Почему в твоем теле живет две души?.. — Голос деда напряжен и, как будто, хлещет по ушам. — Ответь!

Оборачиваюсь на звук, ведун стоит, сверля меня взглядом, будто пытаясь высмотреть что-то одному ему видимое и важное.

— А с чего вы взяли, Мартьяныч, что у меня их две?

— Говори мне "Ты"! Я могу... Я вижу человеческие души. И две в одном теле может быть или у баб непраздных, когда они дитё под сердцем носят, или у юродивых, но не у всяких... Или у тех, в кого вселился демон... Но Велес принял тебя, не отверг, значит, ты — не демон... Кто ты?..

Ну вот, опять, блин! И что, снова "каяться" и "исповедаться"?.. Но взгляд у деда каков! Скоро дырку во мне прожжет! Открываю рот, но говорю совсем не то, что хотел...

— Дед Мартьян... Я — из будущего...

Старик моментально срывает с шеи какой-то блестящий багряно-золотистый в свете факела кружок на кожаном шнурке...

— Смотри на него!..

Медальончик, на котором огненными змейками отражаются языки пламени от факела, покачивается перед глазами, голова начинает кружиться, я чувствую, что куда-то уплываю...

Прихожу в себя моментально, будто просыпаюсь по команде "Подъем!". Лежу на земле в позе "звезды", головой в сторону валуна. Рядом сидит дед Мартьян и внимательно смотрит на мое пробуждение.

— Ну, очнулся?.. На-ка вот, попей. — Старик протягивает мне баклажку с пряно-сладковатым травяным настоем. — Извиняй, что я тебя так... Зато теперь вопросов гораздо поубавилось... Воин из будущего...

— Зато у меня они никуда не делись, дед Мартьян. Наоборот. Даже больше стало.

— Ну, так задавай свои вопросы. — Старик спокоен и невозмутим. — Ежели смогу, — отвечу.

Вопросов действительно куча, только вот мысли, как мыши от кота, разбегаются в разные стороны. Болото... Не ходи сюда, ты здесь чужой... Рыська... Сивый со своей стаей... Жуткий волчий вой в ночи... Камень под дубом... И с чего начнем? А с начала...

— Мартьяныч, а ты кто на самом деле? И что это за место?

Дед добродушно усмехается, оглаживает бороду и изрекает:

— Знахарь я местный, народ лечу травами, да заговорами... А еще — Хозяин Леса здешнего... Велесов волхв. А место — капище Велесово.

...!!!... Блин, ущипните меня кто-нибудь, я хочу проснуться и не бредить! Какие, нафиг, еще волхвы? Из песни о Вещем Олеге, что ли?..

— Ты сначала выслушай, а там решать будешь, — верить, иль не верить. Мой род — древний, и все мужи так, или иначе, служили богу Велесу. — Старик читает мысли на моей мордочке, как в раскрытой книге.

— Так он же Мораны с Чернобогом родственничек! — "Блистаю" эрудицией, почерпнутой из новодемократических изданий девяностых. — Так ты, выходит, все-таки, колдун?

Дед сначала возмущенно удивляется, затем на лице появляется обычная ухмылка:

— Ты не путай ужа и ежа. Того сродственничка зовут Змей-Волос, и поклоняться ему — последнее дело.

А Велес, Велих, Волох, его разные народы по разному называют, — сын Рода и брат Сварога. Именно он привел в движение сотворенный ими мир с помощью тайных знаний, которые получил от сил Света и Тьмы. Бог-оборотень, могущий принимать любые обличья, подчинивший себе всех лесных зверей, укротивший все стихии. Еще Велеса называют скотьим Богом, Хозяином Нави, посмертным судьей и прижизненным испытателем...

— Я, как-то в языческих верованиях — не очень. — Снова вижу дедову ухмылку, мол, вижу, не слепой. — Знаю только, что, вроде, Перун был одним из главных богов.

— Ты — Воин, потому тебе Повелитель Грозы и близок. Он покровительствует ратным людям. И частенько его противопоставляли Велесу, может, оттого и путают его со Змеюкой... В начале Времен, когда Боги создали Мир, все было ладно, и Перун был мирным Богом, покровителем кузнецов. Это потом, когда Морана со своим Чернобогом появились и Змеищу создали, тогда уже Перун взял в руки секиру вместо молота и загнал всю эту нечисть под землю. А Велес сразу взял под себя зверей и птиц, леса и поля... И до сих пор селяне, когда хлеб с полей убирают, оставляют несжатыми несколько колосьев и вокруг них связывают сноп. Называют его волотью, аль Велёсовой бородой и просят, чтоб в следующем годе эта борода — зерновое поле, было еще гуще. А на капища к Велесовым камням девки издревле бегали, камни те рушниками да холстами обвязывали, да потом на себя одевали. Чтоб, значит, детки у них были здоровые.

— А я слышал, что кровавые жертвы Велесу девками приносили. Непорочными...

— Может, когда-то, очень давно и приносили, я того не знаю. Мы ж в лесу живем, университетов не кончали в отличие от некоторых.— Язвительно иронизирует ведун. — Кровь на камне была, это — да. Только другая... Из окрестных деревенек выбирали по девке, первый раз... уронившей кровь. Затем по жеребию из них выбирали одну, и перед кумиром ее... ну, бабой делали. Вот ее девственность в жертву Велесу и приносили. Причем, иной раз такая драка меж тех девок случалась, — ой-ёй-ёй! Каждой хотелось невестой Бога стать, это ж потом все самые завидные женихи ей ворота с петель сносили, сватаясь. То Перун твой кровью вражьей умывался, да на то он и Бог воинов, чтобы лихие соседи ратиться не лезли, страшились. Ты сам, когда к болоту со своими лесовиками-охотниками шел, какую требу, в смысле, жертву на камень положил?.. То-то...

— Погоди, Мартьяныч... А ты откуда это знаешь?!...

— Коль ты забыл, напомню: я — волхв Велеса, Хозяин Леса! — Старик важно и даже немного высокомерно смотрит на мою недоуменную мордочку, потом смеется. — Так мне ж сам твой Семен и сказал. Приходил он ко мне поговорить...

Тьфу ты, блин!.. Развел как пацана! Я уж начал думать, что у деда всевидящее око и всеслышащее ухо...

— ... а вообще-то треба дается так, как вы сделали. Только водку или вино надо заменить на мёдовую воду, то бишь, медовуху, сок малины, аль смородины... Кто в лесу алкоголь пить будет? А так, — да. Сначала дары Лесу и только потом Дары из Леса...

— А как же христианство, дед Мартьян?.. Икона в доме? — Вот я ведуна и поймал. Как мне показалось. Что он на это скажет?.. Мартьяныч снова усмехается:

— Я все думаю, — когда же ты до этого дотумкаешь?.. А что — христианство?.. Верю ли я в Бога? Да. Верю ли в то, что Иисус — Сын Божий, за грехи людей людьми же и убитый? Да. Верю ли в то, что Мария стала Матерью Божьей через непорочное зачатие? Тоже — да. Ну-ка, вспоминай Христову Нагорную проповедь! Там нет ни единого слова, чтоб против законов Велеса было.

— Но ведь в христианстве Бог един! Этому же с малых лет учат... А у тебя Богов получается больше, чем пальцев на руке.

Старый ведун, помолчав немного, уже без усмешки, вполне серьезно проговорил:

— А вот будь ты учителем, стал бы преподавать математику, например, химию с физикой не студенту, а школяру, только первый год за парту севшему? Нет. Его сначала надобно арифметике обучить, аз-буки-веди чтоб знал... Так же и с родом человеческим. В давние времена люди, что дети малые были, на каждый случай своего бога придумывали. Солнышко по небосводу плывет, — то Даждьбог cо щитом в своей колеснице едет, гром гремит, молния сверкает, — то Перун за Змеищем с секирой гонится. Потом повзрослели, поумнели люди-то. И поняли, что нет многих богов, есть много проявлений одного Бога. Что в Писании сказано? Что Господь всеблаг, всеведущ и непостижим человечьим разумом. Вот и видят люди одно и то же, а объясняют каждый по своему, как кому удобней. А Велес в христианстве в пресвятого Власия превратился, тож ответственного за животинку. Вот и весь тебе мой сказ... Ответил я на твой вопрос?..

Киваю в ответ, хотя до полной ясности далеко. Слишком уж лихо все закручено. Но какая-то логика в словах ведуна есть. Значит, нужно только время, чтоб все улеглось по полочкам, а там будем посмотреть что — так, а что — нет. Дед, пристально смотрит на меня и, после небольшой заминки, продолжает:

— Есть еще один случай, когда жертвуют кровь Велесу... Но это только с согласия того, кто ищет его покровительства. Хочешь, чтобы Он тебе помогал?

Ну, выспрашивать тонкости обряда как-то... неправильно. Тут или "Да", или "Нет", ... "а все остальное — от лукавого". Блин, это же из Библии... А тут — Велес... Что-то совсем я запутался. Так, вспоминаем правило номер один. Гласящее: "Если самурай не знает, что делать, он делает шаг вперед".

— Да, хочу!..

Старик поднимается, достает из кошеля на поясе кусок бересты, маленький, но даже по виду очень острый ножичек и небольшую склянку с чем-то черным. Задумчиво смотрит на бересту, прячет ее обратно и срывает с дубовой ветви большой лист. Затем еще раз прожигает меня испытующим взглядом, и командует:

— Сымай рубаху, исподнее, да ложись, как лежал, только правую руку за голову положи.

Выполняю требуемое, дед садится на колени, берет в руку ножик и... начинает петь какую-то странную песню. Полностью всего не разобрать, слышно только отдельные слова: ... во лесную крепь... к огню горючу... к камню заветну... кощуны... Велеса просят... зверем рыскучим... легкой птицею... черен калинов мост... Дальше слов не разобрать, сам впадаю в какое-то оцепенение и спустя время чувствую подмышкой легкую, будто укус комара, боль. Рука ведуна опускается на грудь, командуя "Не шевелись". Боль скоро проходит, дед растирает там кожу, затем командует:

— Вставай, Воин!

Встаю рядом с ним, он протягивает мне дубовый лист, на котором в свете факела видны несколько темных капель.

— Возьми, переверни над камнем и прижми. Велесу ты должен сам свою кровь отдать.

Молча выполняю требуемое, старик опять поет-бормочет, затем затихает, стоит молча и ждет. Проходит минута, другая, потом в неярком свете угасающего факела мелькает неуловимо-быстрая тень, и с другой стороны от меня на землю усаживается Рыська. Мартьяныч довольно улыбается, произносит:

— Жертва отдана и принята!.. Я не ошибся, котяра он и есть котяра. Пошли, Воин...

Когда, обменявшись сигналами с часовыми, пришел в сенник, по дыханию определил, что все добросовестно делают вид, что спят и видят затейливые сны. Разоблачать их не стал, улегся на свободное место и неожиданно быстро уснул.

Утром, после подъема в голове остались достаточно четкие воспоминания о том, что происходило ночью на капище и смутные ощущения, что снилось после этого. Впечатление было, будто меня, очень маленького ребенка кто-то качает на руках и что-то говорит, но слов не разобрать. Осталось только память о сильных и заботливых руках, качавших несмышленого дитятю с сознанием подпоручика Русской императорской армии и старлея Вооруженных Сил Российской Федерации...

Прощание с Синельниковым и "медсестренкой" много времени не заняло. Анна Сергеевна на предложение все-таки пойти с нами только сверкнула глазищами и возмущенно заявила, что, должность у нее называется "сестра милосердия" и это самое милосердие сейчас нужно здесь, конкретному человеку. Прапор совсем не возражал против вышесказанного, хотя чувствовал себя хорошо и, похоже, начал идти на поправку. Кажется, тут еще и кое-что гормональное, то есть, межличностно-эмоциональное, примешивается. Ну, да лишь бы на пользу было.

Сборы в дорогу тоже были недолгими. Все весь запас продуктов оставляли здесь, с собой взяли по банке тушняка и паре галет на двоих, объяснив, что мы по дороге себе еще найдем. Дед Мартьян в ответ "отдарился" жестяной двухлитровой баклажкой травяного настоя, предупредив тем не менее, что пить его надо по глотку не чаще двух раз в сутки. На недоуменный вопрос "Почему?" усмехнулся и ответил кратко, но выразительно: