Женщина среднего возраста

· — Не играю, не развожу, не пишу, собаку заведу, когда будет побольше времени...

· — То есть, в глубокой старости? Семьи у вас пока нет, страстной любви, извините, конечно, тоже не наблюдается...

· — И что? — по-моему, он начал заводиться. — Вы считаете, я такой однобокий?

· Я развела руками.

· — Я считаю, что вы просто трудоголик. Это диагноз.

· — Зато вы не знаете, что значит любить свою работу! — заявил Андрей.

· — Раздавлена, — сказала я. — Убита наповал.

· — Я серьезно!

· — Я тоже. Я где-то читала, что счастье — это когда утром хочется идти на работу, а вечером — домой. Так что я тоже однобокая, успокойтесь.

· — Я и не нервничал.

· Ну-ну. Между прочим, я впервые заметила, что он вышел из себя. Интересно, можно считать это своим маленьким достижением?

· Пришел Марс, вспрыгнул на табурет и начал гипнотизировать нас светящимися желтыми глазами.

· — Кофе еще будете?

· — Буду... я сварю! — он сорвался с места. Встал у плиты боком, чтобы видеть меня. — А как получилось, что вы...

· Я хмыкнула.

· — Говорите-говорите, кусаться не буду!

· — ...замуж не вышли? — он быстро глянул на меня и уставился на вызревающую в джезве пену.

· Я пожала плечами.

· — Так получилось.

· — Я думаю, — сообщил Андрей джезве, — что свою жизнь мы делаем сами.

· Я покивала.

· — Точно. Пока не встретит тебя маньяк в подворотне... Да не озадачивайтесь вы так! Не было у меня никакой великой безответной любви. И коварный соблазнитель меня не бросал. И к мужчинам я отношусь хорошо... по большей части. И замуж меня звали.

· — Так в чем же дело? — он сосредоточенно переливал кофе в чашку.

· — А ни в чем. Вы, наверное, думаете, что все... м-м-м... холостячки — несчастные, озлобленные, обделенные жизнью неудачницы, рыдающие ночью в подушку? Ох, какой кофе, спасибо!

· — Пожалуйста. А разве нет?

· — А вот женщины думают, что если мужик в тридцать лет еще не женат, у него какие-то... — я невинно улыбнулась ему в лицо, — какие-то проблемы. У вас проблемы, Андрей Юрьевич?

· Он опять ощетинился.

· — Нет у меня никаких проблем!

· Ох, что-то мы сегодня пытаемся играть друг для друга роль психотерапевтов — слонов в посудной лавке. В голове от кофе было пусто и звонко. В студенчестве во время сессии мы принимали кофеин бензонат — просто раскалывали ампулы и выпивали. Тогда спать тоже не хотелось совершенно, но и никаких умных мыслей не появлялось... Как и сейчас.

· Я мельком глянула на часы, потом, не веря, — снова:

· — Полчетвертого?!

· — Да? — не поверив, он тоже оглянулся. — Вот это сходили на Гарри Поттера! А я-то собирался еще завтра... в смысле — сегодня — поработать!

· Я насторожилась:

· — Вы хотите меня сегодня выгнать на работу?

· — Н-нет... — подумал и добавил мужественно. — И сам не пойду.

· — Да быть такого не может!

· Андрей поднялся с табуретки.

· — Ну, наверное, пора...

· Вышло это у него вопросительно. Я промолчала, и он сказал — бодрее:

· — Пора!

· Мы с Марсом провожали его. Чиф обулся-оделся, без особых затруднений открыл замок, вышел и поглядел на меня:

· — Ну, целоваться мы сегодня не будем...

· А когда же?

· — Я разочарована, — сообщила я, и сделала ему ручкой. — Спасибо за неожиданный вечер.

· Подумала и добавила:

· — Ночь.

· Спохватилась, открыла рот, и чиф закончил:

· — Утро. До завтра.

· — Ага, — я покивала и насторожилась. — До какого завтра?

· Он мотнул головой:

· — В смысле — до понедельника. Пока, Марс. В следующий раз принесу тебе какой-нибудь 'Вискас'.

· Дверь неслышно закрылась. Я поглядела на кота. Кот поглядел на меня.

· — Марс, — сообщила я, — Андрей Юрьевич собирается придти к тебе в гости!

·

· Чиф позвонил в субботу к вечеру.

· — Выспались?

· Весь день я провалялась с книжкой, то и дело впадая в дремоту.

· — Ага. Почти.

· — Мою машину обокрали, — сообщил Андрей Юрьевич трагическим голосом.

· Я подавилась неоконченным зевком и речитативом выдала название знаменитой передачи:

· — Что?! Где? Когда?

· — Мою машину обокрали, — обстоятельно, по пунктам, объяснил чиф. — Сняли фирменный значок. Возле вашего дома. Сегодня ночью.

· — Что сняли? — ошалело переспросила я.

· — Фирменный знак 'БМВ' на капоте. Видели — белый с синим?

· Я помолчала, изо всех сил борясь с подступавшим смехом. Смех пересилил, и я фыркнула прямо в трубку.

· — Это что? — с подозрением спросил чиф. — Рыдания?

· Я захохотала во весь голос:

· — Ой, не могу! Обокрали! Ограбили!

· — Да что смешного?! — с досадой вопросил чиф.

· Я вытирала слезы. Выдавила, похрюкивая в трубку:

· — Простите, Андрей Юрьевич, я понимаю, у вас горе и все такое... Я просто представила, что кто-то сам решил собрать 'БМВ'... и начал с вашей блямбы... О-о-ой, я не могу!

· Чиф оказался на диво терпеливым. Он молча выслушал все мои стоны, стенания и фырканья. Наконец, прорыдавшись, я вспомнила, что машина — едва ли не самое важное в жизни мужчины — и решила проявить запоздалое участие:

· — А что же ваша сигнализация не сработала? Окна выходят во двор, мы бы услышали...

· — Да не включил я ее! — с досадой сказал чиф.

· Я так поразилась, что даже перестала подхихикивать.

· — Как не включили?

· — Так. Забыл.

· — Как забыли?

· Тяжелый вздох.

· — Совсем вы мне голову задурили с вашими Поттерами и вашим стриптизом!

· Поттер-то был как раз его, но я не стала настаивать и только заметила кротко:

· — Стриптиз не мой.

· — Что?

· — Это вы пригласили меня поужинать. А стриптиз я не показывала.

· — Ну и зря! — заявил он неожиданно.

· — А?

· — Чем занимаетесь?

· — Ем конфеты. Лежу на диване. Смотрю телевизор. Читаю книжку, — добросовестно перечислила я.

· — А Марс?

· Я поглядела на Марса. Марс лежал кверху пузом на своем любимом кресле. Дрых.

· — Спит и видит сны про обещанный 'Вискас'.

· Андрей Юрьевич молчал, и я на всякий случай поискала в своих словах какой-нибудь намек. Намек был. И еще какой толстый. Тьфу ты, пропасть!

· — А вы чем занимаетесь? — побыстрее спросила я.

· — Мою машину.

· — Привет ей от меня большой. Передайте, что мы скорбим вместе с нею.

· — До свидания, Евгения Александровна, — холодно сказал чиф. — Рад был вас развеселить.

· А уж мы-то как рады!

· — Пока-пока! — сказала я загудевшей трубке. Интересно, а своей Леночке он сообщил про потерю жизненно-важной детали от своей драгоценной 'бэхи'?

·

· — Евгения Александровна!

· — А?

· Я сонно прищурилась на часы: полдевятого утра. Наш чиф был уже бодр и свеж, как зеленый огурец. На месте начальнических подружек я бы давно его уже убила — будить человека спозаранку в законный выходной! Какую еще бумажку он потерял?

· — Хотите березового соку?

· — Что? — я сморщилась от умственных усилий.

· — Березового соку. Ландышей. Шашлыков.

· — Что, все сразу? — я села на постели.

· — Да. Поехали в лес?

· — Куда-куда?

· — В лес.

· — Какой лес?

· — Ну-у, не знаю... Березовый, наверное. Или сосновый, но чтобы березы были. Какой хотите.

· Я спустила ноги с кровати. Спросила подозрительно:

· — А вы где?

· — У вас под окнами. Поехали, а?

· — Что это вам в голову взбрело? — я встала, прошлепала к окну и приоткрыла штору. Действительно, посреди двора полыхала чифовская 'бэха'. А сам чиф стоял возле с 'трубой' в руке и смотрел на мои окна. Помахал приветственно. Я шарахнулась обратно.

· — Так я поднимаюсь? — спросил Андрей Юрьевич деловито.

· — Не так быстро! — простонала я. Мозги еще не проснулись, но уже получили хорошую встряску. Какая женщина хочет, чтобы ее застали вот так врасплох: неумытой-непричесанной-ненакрашенной? Чиф терпеливо ждал. Я решилась: — Входите, я открою дверь. Я буду в ванной.

· — Это приглашение? — улыбнулся он в трубку и отключился.

· Я галопом кинулась открывать замок, потом — в ванную. Включила душ, прислушиваясь. Кажется, стукнул дверью... Я обдала себя горячей водой, потом, слабо взвизгнув — ледяной. Ожесточенно растерлась полотенцем. Быстро расчесалась, накрасила глаза; веки отекли, вот и хватит чай глыкать на ночь... Огляделась и сообразила, что не захватила с собой даже халата. Интересно, как отреагирует чиф, если его секретарша прогарцует перед ним в чем мать родила? Я намотала на себя длинное полотенце и осторожно, на цыпочках, выскользнула наружу. Может, он в кухне? Напрасные надежды. Чиф стоял посреди арки — не обойти его, не объехать.

· — Доброе утро! — буркнула я в его спину. Андрей Юрьевич живо обернулся:

· — Доброе утро! А вы быстро! Я сварил кофе и приготовил бутерброды. Вы с чем любите — с сыром или...

· Его голос затихал по мере того, как он оглядывал меня сверху донизу. Наконец его глаза остановились на моих ногах. На покрытых красным лаком ногтях. Я от неловкости пошевелила пальцами: сейчас мой педикюр мне самой казался жутко неприличным.

· — ...или ветчиной? — закончил он нетвердо.

· — Разберемся, — пообещала я и задом ретировалась в спальню. — Вы присаживайтесь, Андрей Юрьевич. Я быстро.

· Поспешно натянула белье, джинсы и майку. Спрятала свой вызывающий педикюр... кстати, что именно вызывающий?.. в ярких клетчатых носках — обожаю носки сумасшедших расцветок. Настороженно пришлепала на кухню. Чиф пил кофе. Поднялся при моем появлении.

· — Садитесь.

· — Спасибо, — покорно ответствовала я, умащиваясь в собственной кухне.

· — Вот кофе, бутерброды. Ешьте и едем.

· — Что это вам в голову пришло? — я начала благодарно поглощать его изделия.

· — Проснулся, поглядел в окно — погода хорошая... почему бы нет?

· — Вы же собирались работать!

· — Расхотел, — легко сказал Андрей Юрьевич. — Давно не был за городом.

· — А меня зачем?

· — Для компании.

· Я предупредила, принимаясь за кофе:

· — Учтите, я, не выспавшаяся, — компания плохая! И вообще, в лесу сейчас клещи! У вас есть прививка?

· — Какие клещи?

· — Энцефалитные.

· Он призадумался и вдруг лучезарно улыбнулся.

· — А меня в детстве мама молитве научила!

· — Какой?

· — Я в лес — клещ из леса. Аминь!

· — И помогает? — заинтересовалась я.

· Он пожал плечами.

· — Не кусали... В крайнем случае, будем осматриваться. Готовы?

· — Ой, так надо что-нибудь с собой взять...

· — Не суетитесь. Я все взял. Ни с голоду, ни с жажды не помрем. Мясо на шашлыки с вечера замочено. Сапоги резиновые есть?

· — Да, — интересно, а сам он заметил свой собственный прокол? Мясо замариновал с вечера, а в лес ехать решил только утром?

· — Давайте, Женя, в темпе, в темпе!

· — Я по утрам только в темпе вальса... — пробормотала я.

· Автострада была пустой — мазохисты-дачники пока не рвались на свои вожделенные участки, на которых по большей части еще лежал снег. Я полудремала, поглядывая то на целеустремленный профиль Андрея, то на летевшую навстречу дорогу. Сейчас бы еще спала и видела сладкие сны. Чего ему вдруг сбрендило? Надо же, работать расхотелось... Наверное, и у нашего трудоголика чифа весна в крови бродит.

· — А вы, вообще-то, знаете, куда ехать? — спросила я сонно.

· — Спокойствие, только спокойствие! — сказал он голосом Карлсона. — Доверьтесь мне, Женя.

· Я вздохнула:

· — Ничего больше не остается, раз уж вы взяли меня тепленькой.

· — Ага, вот здесь, — сказал он, наконец. — Я думал, не узнаю.

· 'БМВ', переваливаясь, въехала в лес по еле заметной колее. Андрей заглушил мотор, вылез из машины.

· — Бывали здесь раньше с друзьями. Вон там должен быть ручей. А где-то здесь мы разводили костер... да, возле той сосны. Погуляйте, я пока разведу костер для шашлыков.

· Втянув руки в длинные рукава свитера, я медленно брела по леску. Ворошила вылинявшую прошлогоднюю листву. Кое-где хорошими белыми нашлепками лежал снег. Кое-где — торчали маленькие кандыки и первые робкие травинки. Лес был прозрачным и трогательно обнаженным. Подобравшись к ручью, я зачерпнула воды. Она оказалась ледяной, но жутко вкусной.

· — Же-ня! Вы где?

· Запахло дымом.

· — Я развел костер, — сказал чиф так гордо, точно это был первый костер за всю историю цивилизации. Может, для него совершение таких простых действий и вправду событие?

· — Вижу, пошла за дровами.

· Я таскала и ломала сухие ветки, пока не умаялась. Андрей приволок березину, усадил меня у костра, а сам стал расправляться с добытым топливом. Он уже давно скинул куртку, а потом и свитер. Мне оставалось только глазеть на него, что я с удовольствием и делала. Потом поняла, что он с таким же удовольствием позирует, а посему закрыла глаза и стала прислушиваться к лесу: журчание ручья, потрескивание костра, стук чифовского топорика. Интересно, а есть ли уже в лесу птицы? Дятлы разве что какие-нибудь...

· — Замерзли? — спросил Андрей, опускаясь рядом со мной на бревно. Сел тесно, так что я чувствовала движение его бедра и плеча, когда он подбрасывал ветку в костер. От него вкусно пахло — дымком, свежестью, разогретым телом, слабым ароматом одеколона или лосьона. Расстреливать надо производителей этих самых мужских парфюмов — застают расслабившихся женщина врасплох!

· Я кивнула на его голые руки:

· — Сами не замерзните!

· Он беспечно отмахнулся.

· — В крайнем случае еще топором помашу!

· — Вы тут часто бываете?

· — Да, раньше часто. С друзьями. Года три назад.

· — А теперь что?

· — Ну... кто переженился, кто так отпал... Как-то разбежались все. Я даже не знаю, ездят они еще сюда. Но в этом году мы первые! Идемте выбирать березу.

· — А?

· — Для березового сока.

· Березу мы выбрали, Андрей профессионально сделал надрез и прикрутил к стволу пластиковую бутылку. На обратном пути я по колено провалилась в какую-то незаметную болотину. Пришлось задирать штанины и сушить ноги, сапоги и носки над костром. Я опять перехватила взгляд чифа на мой педикюр. Судя по цвету 'бэхи', Андрей питает слабость к красному. Может, стоит попробовать одеваться в цвета пожарной машины? Или покрасить волосы в красный цвет? Да, на фоне преобладающего в приемной синего не заметить меня будет проблематично...

· — А картошки вы не захватили? — поинтересовалась я, когда он занялся углями. Андрей звонко шлепнул себя по лбу.

· — Так и знал, что что-то забыл!

· — Ах, картошка-тошка-тошка-тошка-тошка, пи-ионеров идеал-ал-ал! — пропела я.

· — Что-что? — спросил он, насаживая куски мяса на шампуры.

· — Что-что! — передразнила я. — Неуч! Ни разу не были в пионерском лагере?

· — Не довелось, — сознался чиф, колдуя над шашлыком. — А вы?

· — Была и не раз.

· Н-да... я опять осознала временной провал между нами. Детство мое прошло при Союзе, а он при нем только родился. Вот черт, у нас даже воспоминаний общих нет!

· — Я не успел в пионеры вступить, — сказал Андрей. — А вот октябренком был. Где-то у меня еще звездочка валяется.