Сыщик и канарейка

— Что находится за мостом? — спросил он в перерывах между вдохами.

— Большие шлахтгаусы. Последняя скотобойня, оставшаяся в черте города. К сожалению, она же самая старая. Держитесь, скоро станет легче.

Обогнув стену из кое-как нагроможденных камней, Виктор двинулся по набережной к подъездным воротам.

— Полиция, — постучал он в небольшую дверь рядом с ними. — Открывайте.

Привратник, худой лупоглазый парень, посторонился и пропустил их внутрь. Вид у него был настороженный, как и у рабочего-синду, стоявшего рядом.

— Мне нужно видеть управляющего, — потребовал Виктор, показывая им полицейский значок. — Скажите ему, что это срочно.

Во внутреннем дворе дышалось легче, видимо, теперь они находились не с подветренной стороны. К вечеру людей оставалось немного, только пара рабочих в запачканных фартуках курила на крыльце одного из зданий, и синду, отошедший к машине-холодильнику, изредка посматривал на посетителей из-под густых ресниц.

— Мистер Глет примет вас.

Сбегавший доложить сторож вернулся. Испуганный — должно быть, влетело от начальства. Просто за то, что принес дурные вести. Стараясь ничего не касаться, Виктор последовал за ним.

В кабинете управляющего было душно и сильно пахло мужским одеколоном. Виктор поморщился: похоже, чтобы избавиться от вони, тот выливал на себя не меньше пузырька в день. Хотя мало кто мог его за это винить: любой предпочел бы духи стоявшему на скотобойне смраду.

— Вы, — с ходу накинулся на них толстяк в дешевом костюме-тройке. — Как вы смеете!

Жаль, на Виктора это не действовало. Слишком многие за двенадцать лет его службы пытались требовать чего-то от полиции.

— В чем, собственно, дело? — спокойно поинтересовался он. — У вас какие-то претензии?

— Претензии?! Мы сообщаем вам о краже, а что делает наша доблестная полиция?

— Что? — Виктору даже стало любопытно.

— Ничего! Проходит три дня, и наконец полиция заваливается ко мне и спрашивает, какие у меня претензии! — круглый человечек кипел от возмущения.

Три дня? А вот это уже интересно.

— Кража произошла в среду?

— В ночь со среды на четверг, — подтвердил управляющий и вновь взорвался. -Будто вы это сами не знаете!

— Не знаем. Мы из другого отдела, — Виктору опять пришлось продемонстрировать значок. — Есть основания полагать, что на вашей территории произошло убийство.

— Убийство?! — управляющий поперхнулся. — Ничего подобного! Такого у нас не происходило! Почему вы...

— Мы считаем, что жертву обезглавили одной из ваших пил, — перебил его Виктор.

Мистер Глет спал с лица.

— В среду... Нас обокрали... Вскрыли шкаф с инструментами... — запинаясь, он достал из нагрудного кармана платок и начал промокать лицо.

— У вас есть список украденного?

— Сейчас... Мы напечатали три экземпляра... Один в полицию... Один в страховую компанию... Один остался у нас...

Виктор забрал протянутый управляющим список, неровно отпечатанный на машинке. Четыре пилы, два тесака, ножи... Баранья туша и касса с дневной выручкой. За последним пунктом все выглядело довольно случайным, будто взяли для отвода глаз.

— Сколько денег было в кассе?

— Немного, десять шиллингов с мелочью, — уверившись, что в убийстве его больше не обвиняют, управляющий почти пришел в себя. — Все деньги, поступившие до пяти часов, я завожу в банк по дороге домой. Если водитель не успевает развезти все заказы и вернуться до этого времени, он оставляет полученную плату и квитанции в моем кабинете.

Виктор кинул еще один взгляд на список.

— Значит, вы обнаружили пропажу всего этого в четверг утром?

— Так точно, детектив.

— Разве территория по ночам никак не охраняется?

Мистер Глет смутился.

— Боюсь, на это нам не хватило бы денег. Да и не нужно это, — горячо заверил он Виктора, — за всю мою работу здесь не было ни одного происшествия кроме этого. У нас есть привратник, он приходит к шести утра и уходит в полночь.

— Он ничего не видел?

— Только развороченные замки утром, и сразу же вызвал меня.

Странно. Что там говорил Роберт о времени смерти?

— Мне понадобится допросить его, — сообщил Виктор управляющему.

— Разумеется, — подобострастно согласился мистер Глет. — Это тот самый человек, что привел вас. В ту ночь была его смена. Что-нибудь еще?

Виктор повернулся к кузену.

— Скорее всего, барона убили прямо в шлахтгаусе, где лишнее пятно крови не обратит на себя внимание. Мы можем как-то доказать это?

— Нет, — покачал Роберт головой. — Современная наука способна дифференцировать человеческую кровь и кровь животных по размеру кровяных телец, но этот метод работает только на свежих образцах.

Жаль. Но иначе было бы слишком просто, правда?

— В таком случае больше ничего, мистер Глет. Но если вы вспомните что-то еще, буду вам крайне признателен.

Виктор отдал управляющему визитную карточку, прежде чем выйти во двор.

— Эй, — позвал он сторожа. — Как тебя зовут?

Парень подошел, испуганно поглядывая то на Виктора, то на прячущегося за стеклами очков змея.

— Джек Нолби, сэр.

— В ночь со среды на четверг была твоя смена?

— Да, сэр.

— И ты первым увидел следы взлома?

— Да, сэр, — ответы его не отличались оригинальностью. — Ворота были открыты, я сразу побежал в "Три метлы", это кабак рядом, и позвонил оттуда господину Глету.

— Что сделал мистер Глет по прибытии?

— Наорал на меня, сэр, — Джек неуверенно улыбнулся. — Потом вместе со мной прошелся по бойне, проверял, что пропало.

— И отправил кого-то за полицией, верно?

— Да, сэр. Меня и Сэма, он как раз приехал.

— Сэма?

Сторож подозвал синду, все еще копавшегося в грузовике.

— Тебя действительно зовут Сэмюелем? — уточнил Виктор, оглядывая его с ног до головы. — Странное имя для чистокровного синду.

Тот белозубо улыбнулся.

— Саиб привез моих родителей из колоний. Я родился уже здесь, — сообщил он. В его речи причудливо смешивались местный акцент и по-синдийски растянутые гласные. — Можно сказать, что я больше имперец, чем синду.

— Что случилось с твоим хозяином, что ты оказался на скотобойне?

— Разорился, — синду равнодушно пожал плечами. — Хвала духам, что предки до этого не дожили. Но здесь даже лучше. Еще пара лет, и накоплю денег на гражданство.

— Ты работаешь водителем?

Синду кивнул.

— И это тебя управляющий послал за полицией в четверг?

В темных глазах появилась настороженность.

— Послал он Джека, а мне велел его отвезти. Чтоб быстрее обернулись.

Виктор посмотрел на обоих.

— И кому из вас пришла в голову идея не сообщать в полицию о краже? — медленно поинтересовался он.

Джек Нолби побледнел как мел.

— Мы сообщили в полицию. Нам сказали, что пришлют кого-нибудь, если у них будет время, — заявил Сэмюель, смерив Виктора насмешливым взглядом. — И вот вы приехали. Разве нет?

— Нет, — ответил ему Виктор. — Я думаю, все было иначе. Кто-то из вас решил по дороге, что будет лучше развернуться, не доезжая до участка, и отбрехаться тем, что полиция окончательно загнила, на преступления не реагирует, работать не хочет. В конце концов, все на это жалуются, верно? А второй согласился. Я хочу знать, почему.

— У вас есть доказательства? — в почти безмятежном тоне синду с трудом угадывалось напряжение.

— Пока нет. Но когда я съезжу в районное отделение полиции, узнаю, что в книге посетителей ни один из вас не записан. И тогда у меня будут доказательства, а у вас — статья за соучастие в убийстве.

— Убийстве?! — прокудахтал вконец перепуганный Нолби. — Каком убийстве?!

— Украденные у вас инструменты использовались при убийстве, совершенном той же ночью, — вежливо пояснил Виктор. — Так что, будете стоять на своем?

Недолго думая, привратник вышел вперед.

— Вы правы, сэр. Мы не были в полиции. Сэм, — парень сглотнул, — прикрывает меня.

— Джек... — предостерегающе обратился к нему синду.

— Это я попросил его солгать про полицию, сэр, — храбро доложился Нолби.

— Зачем?

— В ту ночь... Сэм вернулся часов в восемь, да, Сэм? — синду кивнул. — Мы были на бойне одни, смена заканчивается в шесть, господин Глет уходит еще раньше... Я предложил Сэму сходить пропустить по паре кружек в "Метлах".

— Вы не первый раз так делаете?

— Да, сэр. Я думал обернуться за час-другой, никто бы и не заметил, но...

— Но что? — спросил Виктор после паузы.

— Но он напился, — хмуро закончил Сэмюель. — Ради духов, Джек, если уж начал говорить, рассказывай все! — он повернулся к Эйзенхарту и продолжил. От раздражения его речь ускорилась, и теперь по голосу его было не отличить от коренного лемманца. — Какая-то дура его бросила, и он решил, что это достойный повод. Через час его так развезло, что мне пришлось тащить его наверх...

— Я снимаю комнату над "Метлами", — вставил пунцовый от стыда Нолби.

— Ну, я бросил его на кровать и поехал к себе. Думал, проспится, утром завтра отопрет бойню, никто не узнает. А на утро — на тебе!

И все же свои проделки им удалось от управляющего скрыть.

— Это все? — поинтересовался Виктор.

Парни кивнули.

— Я побоялся, что купы копать начнут, узнают, что меня той ночью на бойне не было, — признался привратник. — И не видать мне работы как своих ушей. Вот и уговорил Сэма подыграть мне, дескать, купы нас отшили. Ну кто мог подумать, что именно в эту ночь такое случится!

Виктор задумчиво согласился.

Действительно, кто...

Кусок текста отсутствует :)

ГЛАВА 4

ДОКТОР

Меня не арестовали. Разумеется, на меня надели наручники и прикрепили их к скобе на столе в допросной комнате, но все же мое положение отличалось от положения арестанта. В лучшую сторону.

Вызванный наряд забрал меня в управление, где с меня сняли отпечатки пальцев и оставили одного. Я не мог сказать, сколько времени прошло: даже если бы я сумел достать часы из кармана, они вряд ли пережили драку, а сержант, под бдительным присмотром которого я находился, молчаливо нес свой караул у двери, лишь изредка поглядывая на мои руки.

Я не мог винить его за это. Оставшись без перчаток, я сам поймал себя на том, что не могу отвести глаз от обрубков, которыми заканчивались ампутированные фаланги. Арнуальская бомба едва не оставила меня без половины пальцев, а осколки испещрили кисти паутиной красных шрамов — пройдет еще не меньше полугода, прежде чем рубцы начнут бледнеть. Насколько позволяли наручники, я попытался пошевелить правой рукой. Перебитый нерв опять заставлял пальцы складываться в обезьянью лапу. Безрезультатно. Оставалось ждать, пока полиция сочтет, что достаточно помучила меня.

Звук распахнувшейся двери заставил меня поднять взгляд. На пороге застыл молодой мужчина с по-крестьянски крупной фигурой и копной жестких соломенного цвета волос. Перебросившись парой слов с сержантом, он отпустил его и уселся напротив.

— Мне необходимо поговорить с детективом Эйзенхартом, — попросил я, не дожидаясь вопросов.

Меня проигнорировали.

— Очень жаль, но здесь не ресторан, чтобы вы выбирали, кто вас будет обслуживать, — заметил полицейский и, разложив на столе все бумаги, спросил. — Вас зовут Роберт Альтманн?

— Да.

— Случайно не родственник Уильяма Альтманна?

Ему не было нужды уточнять, о котором Уильяме Альтманне шла речь. Славой, дурной и опасной, выходящей за пределы Королевского острова, обладал только один.

— Сын.

— В самом деле? Как интересно... Он, видите ли, широко известен в определенных кругах.

— Если так, мне это неизвестно.

Внешность полицейского оказалась обманчива: цепкий взгляд глубоко посаженных светлых глаз выдавал острый ум. В достаточной мере изучив меня, он делано спохватился:

— Впрочем, к делу это не относится. Меня зовут детектив Штромм, вас, как мы уже выяснили, Роберт Альтманн. Тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года рождения?

— Так точно.

— Родились на Королевском острове?

— Под Марчестером, — уточнил я.

— Благородного происхождения?

— Второе поколение. Мой отец получил патент.

— Здесь, — детектив проконсультировался с лежавшим на столе досье, — написано, что с восьмидесятого года вы воспитывались в училище при Королевской и Императорской военно-медицинской академии, а после закончили академию по хирургической специальности.

Не дождавшись от меня комментария, он продолжил:

— В то же время, обучаясь в академии, вы прослушали полный офицерский курс. Зачем?

— Это было до подписания договора о неприкосновенности медицинского персонала в зоне военных действий. Военная подготовка тогда являлась обязательной для всех. Однако я служил исключительно в медицинской части.

— В самом деле? Для врача у вас внушительный список наград. Даже слишком внушительный.

— Так получилось, — скупо ответил я. — Простите, могу я поинтересоваться, какое это имеет отношение к случившемуся?

Полицейский неприятно улыбнулся.

— Просто заполняю протокол. Но вы правы, перейдем к произошедшему инциденту. В десять вечера в полицию поступило сообщение о нападении у городского парка. Когда наряд приехал, было обнаружено два тела. И ни одно из них не принадлежало якобы пострадавшему. Как так вышло?

— Что именно? — спросил я. Слово "якобы", добавленное полицейским к моему статусу, мне не понравилось.

Детектив сердито цокнул языком и взъерошил без того спутанные волосы.

— Все, господин доктор, все! Что произошло?

Я пожал плечами.

— Я возвращался со встречи...

— Откуда? — потребовал детектив.

Записав продиктованный мною адрес, он сделал знак рукой, чтобы я продолжил.

— Когда я подошел к парку, на меня напали двое людей, мне незнакомых. Больше мне нечего вам сказать.

— Почему они на вас напали, доктор?

— Не представляю, — я почти не покривил душой. Я догадывался, что нападение было связано с обнаруженным мною покойником, но знал, что именно они от меня хотели.

— И никаких теорий?

— Никаких.

Штромм побарабанил пальцами по столу.

— Доктор Альтманн, хотя мы находимся на окраине империи, могу вас заверить: беспричинно у нас ножом не угрожают.

— Значит, мне эта причина неизвестна.

— Как и репутация вашего отца, — пробормотал детектив себе под нос. — Полиция обнаружила вас в компании двух трупов, доктор. Знаете, что с ними приключилось?

Я кивнул.

— Один из них оказался пришпилен к ограде как бабочка к альбому...

— Он оступился. Это была случайность.

— Разумеется. А второй случайно словил пулю в голову. Обвинение в двойном убийстве так и напрашивается.

— Я не убивал второго. Ваш эксперт уже должен был определить, что выстрел произвели с расстояния.

— Вероятно произвели с расстояния. Это не значит, что стреляли не вы. Вам очень повезло: ни одного свидетеля.

Я бы это везением не назвал.

— В ваших показаниях сержанту Адамсу говорится, что, — Штромм перелистнул свои записи, — стреляли с конца квартала.

— Мне показалось, что оттуда.