Ладно, едем дальше. Что тут у нас после кнута идет? Ага, а вот и пряник. На период обучения мне действительно полагалось сто штук в месяц. Обучение, с попутным медицинским обследованием, длится от трех месяцев до полугода. Возможно больше, все зависит от особенности восприятия обучаемого. Причем если обучаемый такой тупой от природы, а не из-за лени, то денежные выплаты продолжались. Отличить лень от тупости, видимо, помогали те же самые медики. Проходить обучение предстояло индивидуально, за исключением некоторых предметов. Каких конкретно, опять же не говорилось. Учиться я должен был пять дней в неделю, круглые сутки находясь при этом в их лабораторном комплексе. На выходные же я мог отправиться домой и спокойно отдохнуть. Прям-таки обычная рабочая неделя. Тут все ясно. Сфера деятельности... О, срок действия договора: полгода с возможностью продления. Тоже все понятно. Небольшая приписка, о том, что работу, вне зависимости от того какой отдел я выберу после обучения, а выбрать я буду обязан, на меня же государство деньги потратило как-никак, я поменять уже не смогу до самой пенсии. Совместительство, что удивительно, было разрешено. Размер пенсии тут, кстати, также был указан и составлял, я даже невольно улыбнулся, семьдесят процентов от зарплаты. Круто, почти как у наших депутатов из государственной Думы. Про размер зарплаты сотрудников, или с какой суммы она хотя бы начинается, указано не было, но судя по всему, вряд ли она была меньше стипендии. Весьма неплохо, честно говоря.
Некоторое время я сидел и размышлял, нужно ли мне все это. С одной стороны отличная зарплата, полный социальный пакет, так сказать, пенсия вообще шикарная, особенно если вспомнить, сколько получают наши пенсионеры. Никаких проблем с ГИБДД, с жилищными конторами, да и вообще кто в здравом уме захочет связываться с представителем такой организации? С другой — хрен его знает, что там я буду делать и, чем это все закончится. Люди там тоже не зря свой хлеб едят, и не всегда доживают до старости. Корчить из себя Джеймса Бонда и становиться, каким-нибудь шпионом я не хотел категорически. Во-первых, терпеть его не мог, и всегда искренне недоумевал, что может быть хорошего в фильмах про него: рожа мерзкая, слащавая, большую часть времени проводит с выпивкой и бабами, изредка лениво отстреливая всяких злодеев и, конечно же, обязательно при этом спасая мир. Бред полнейший. Но английский кинематограф прекрасно потрудился, идеализируя образ шпиона. Мол, смотрите молодые люди как все здорово и красиво! Работать у нас — это ездить на дорогих машинах, спать каждый день с новыми красотками, постоянно крутиться в высшем обществе, пить, да еще и получать за все это кучу денег с государственными наградами. Видите, какая красотища, а вовсе не кровь, грязь и постоянное нервное напряжение как вы думали. Старый как мир способ. Не хватает мяса в презираемой всеми профессии? Так идеализируй ее!
Во-вторых, я хоть и служил в армии, но быстро понял, что это не мое. Защищать Родину — дело, святое и почетное, но если тебя тянет в науку, тянет совершенствовать этот мир, то и нужно этим заниматься. Конечно, теперь я понимаю, что зря тогда отчислился из аспирантуры, но не жалею. Этот год, выпавший из повседневной жизни, помог мне многое понять и переосмыслить...
В дверь неожиданно позвонили. Догадываясь, кто это может быть, я не спешил открывать. Веду себя как мальчишка. Глупо. Реально глупо. Вообще моя жизнь за последнее время, все больше и больше стала напоминать низкопробное кино. По идее нужно просто встретиться и поговорить по душам, выяснить наконец-то, чего она хочет, не мучиться неопределенностью. Но что-то меня останавливало от этого шага. Возможно, просто было страшно. Страшно окончательно потерять человека, бывшего самым дорогим существом в моей жизни за последние шесть лет. А возможно, просто предчувствие, что пока еще не время для встречи.
Такие предчувствия у меня бывали крайне редко. За всю жизнь, всего пять или семь раз, но они никогда не ошибались, проявляясь всегда одинаково — меня распирало чувство стопроцентной, непоколебимой уверенности в чем-то. Например, что нельзя сегодня ехать на автобусе или, что все запланированное на этот день будет успешно реализовано, а человек, с которым у нас должна была состояться встреча, не приедет. И автобус попадал в аварию, день был великолепным, а к другу приезжали дальние, но очень любимые родственники. Не всегда это было что-то важное, в основном мелочи жизни, но подобное предчувствие никогда не подводило...
Трещал дверной звонок, гудел телефон, поставленный в режим вибрации, а я все сидел и таращил взгляд в бумаги договора. Наконец, звонки прекратились. Тяжело вздохнув, я отложил папку и отправился на кухню готовить обед. Готовить я любил, и что немаловажно умел. Начистив и напластав картошечку на дольки, я уже собирался было поставить сковородку на плиту, как в окно прилетел камень. Ударившись о толстый пластик, он отскочил и улетел обратно. Однако... Это кто там такой наглый да сильный? Все ж таки добросить камень до девятого этажа, на котором я жил, это уметь надо. Держа сковородку в руке, я подошел к окну и посмотрел во двор. Новый камень прилетел снизу и мощно ударился в стекло как раз напротив моего лица. Невольно отпрянув, я решился выглянуть снова и увидел Костю, который уже вновь заносил руку для броска.
— Эй, хватит портить мне окно, — распахнув створку, я свесился наружу.
— А чего не открываешь?! — Костя бросил камешек и отряхнул руки, — я к тебе в дверь уже сколько времени ломлюсь и по телефону звоню, ты в запой там что ли ушел?!
— Нет, — смутился я, — не думал, что это ты, заходи давай.
— Не думал он, — проговорил мой друг, спустя пять минут, отряхивая снег с сапог у меня в прихожей, — а посмотреть в телефон, кто тебе звонит не судьба?
— Ну не догадался, — виновато улыбнулся я, — не до того было. Картошку жареную будешь?
— Спрашиваешь! С утра ничего не ел, — Костя прошел на кухню и плюхнулся за стол, вытянув ноги. Про предмет моей задумчивости, он деликатно не стал уточнять, и так все понятно.
Поставив сковородку на плиту, я щедро закинул на нее большой кусок сливочного масла и пошел в комнату за документами. Чертыхнулся, схватив их жирными пальцами, но было уже поздно, пятна теперь точно останутся. Позорник, ничего не скажешь. Вернулся на кухню, положив их перед другом, и отправился засыпать картошку. Костя выразительно выгнул бровь, взял бумажки и принялся их бегло просматривать. Потом зачитался, удивленно хмыкая и поглядывая на меня, стоящего у плиты.
— Круто, — выпятив губу, проговорил он, дочитав до конца, — и за что ж это тебе так подфартило? В школу безопасности, как я понимаю, просто так не берут.
— Это из-за аварии, — я тоже присел за стол, — говорят, из-за нее во мне открылись какие-то способности, и теперь они хотят их развивать, попутно исследуя мой организм.
— Бред какой-то, — он недоверчиво сморщился, — ты ж не какой-нибудь супергерой из дешевого американского комикса. Обычный паренек, которого я знаю уже много лет. Пусть даже по башке стукнутый. Хотя... Если бы им просто требовался генетический материал, для опытов, скажем, то вряд ли бы они стали спрашивать твоего согласия.
— Вот и я о том же, — кивнул я, — с одной стороны все шоколадно так, что даже подозрительно, а с другой... Вроде как все логично. Как мне объяснили, я не уникален, есть еще люди с такими же отклонениями как у меня, знать бы еще только с какими. Так вот, именно поэтому, я думаю, они и заинтересованы в моем согласии. Если бы дело было только в исследовании, или в обучении, то скорее всего, моего одобрения даже спрашивать бы не стали, а так... я им для чего-то нужен. И именно добровольно.
— А что за обучение-то? Я поначалу подумал что-то стандартное, вроде школы полиции, только посерьезнее, госбезопасность как-никак.
— Знаю не больше тебя,— мне пришлось пожать плечами, — все очень расплывчато. И так и будет, если только не подпишу бумаги.
— И что, это все из-за аварии? — Костя все никак не мог поверить в такую банальность, — тысячи людей ежедневно по всему миру в них попадают, и что-то ничего с ними сверхестественного не происходит.
— Может и происходит, да только мы об этом не знаем, — резонно заметил я, — но, как я понял, это не единственный фактор.
Мне пришлось пересказать слова полковника о том, что в больничке меня чуть не угробили при переливании крови, и что кровь, судя по всему, была не совсем обычная.
— Вот суки, — выругался мой друг, — мне, конечно, говорили, что там коновалы работают, но не до такой же степени... Надо в суд подавать. Еще и бабок срубишь на этом деле, кстати. Такое нельзя оставлять просто так!
— Бесполезно, — я покачал головой, — все документы уничтожены, а у них круговая порука. Тем более, как мне дали понять, виновника уже наказали — уволили без права врачебной деятельности.
— Большое утешение в случае твоей смерти, — фыркнул Костя, — садить таких надо!
— Надо, да только не больнице. Сам подумай, что было бы, начнись разбирательство. Со своих постов слетела бы куча народу: главврач, заведующий отделением, может быть даже преподаватели мединститута, которые выпустили будущего убийцу с дипломом врача. Они-то может и рады его наказать, как следует, да только вот себя наказывать никто не хочет.
— Мда... А что там с кровью-то не так было?
— То, что я выжил, да еще и без осложнений. И, судя по всему, донор играл не последнюю роль в этом деле. Полковник, конечно, не сказал напрямую, но я так понял, это был тоже не совсем обычный человек. Короче ничего не ясно, и вряд ли что будет, пока я не соглашусь на их предложение.
— Дела, — мой друг покачал головой, — как-то все это выглядит...
— Нереально?
— Да, пожалуй... В чистом выходе мы имеем что? Ты попадаешь в аварию, и тебя чуть не отправляют на тот свет в больнице. Потом обследуют и понимают, что с организмом у тебя не все в порядке, причем настолько, что требуется детальное изучение. Да еще и случай этот далеко не первый... Ты не боишься, что тебя просто выпотрошат и...
— Я же тебе уже говорил, — я укоризненно посмотрел на него.
— Ну да, — кивнул он, — хотели бы — давно бы уже сделали, но все равно... даже не знаю, что тут сказать... подвох в чем-то да есть!
— Угу, вот только в чем ты не узнаешь, пока в это дело не влезешь. И знаешь, что? Я согласен.
— Ты серьезно?
— Да, почему бы собственно и нет? Тем более там есть приписка про сохранность моей жизни и здоровья.
— Гладко было на бумаге, да не видели овраги, — пробурчал Костя, — от "несчастного случая" никто не застрахован. А сделать его не такая уж и проблема.
— Да кому я нужен? Не за что меня сейчас жизни лишать.
— В том то и дело, что это сейчас, а вот потом, когда станешь уже не нужен, а знаешь по-прежнему много...
— Мне кажется, ты сгущаешь, — покачал головой я.
— Нет, просто стараюсь рассмотреть все варианты. Иногда все же неведение оказывается лучше.
— Я уже принял решение перед твоим приходом, — мне пришлось встать, чтобы перемешать уютно шипящую в масле картошку, — терять нечего, а приобрести можно многое.
— О, Боже, опять, — Костя закатил глаза, — терять почти всегда есть что! В твои годы пора бы уже избавиться от подростковых взглядов на жизнь. То, что тебя баба бросила, еще не значит, что жизнь закончилась и можно плевать на свое будущее! Ты бы еще в контрактники записался, и в горячую точку попросил себя отправить!
— Нет, в армию я больше не хочу, — невозмутимо продолжил я, нисколько на него не обидевшись, потому что прекрасно знал, своими грубостями друг пытается расшевелить меня, вызвать какие-то чувства в душе кроме апатии, и был благодарен ему за это. Пусть даже обида или злость, но это все же лучше, чем пустота.
— Удивительно, значит, не все мозги еще растерял. Тогда зачем позволь узнать?
— По сугубо практическим соображениям, — пришлось пересказать ему свои мысли о перспективах, открывающихся перед сотрудником такой могущественной организации, — ну и можешь считать, что мне просто интересно. Тем более, где еще я себе такую работу найду? Да еще и с такой зарплатой?
— Хм..., — Костя задумался, — конечно, тут ты прав, иметь в друзьях человека из безопасности мне тоже бы хотелось, — он улыбнулся, глядя на меня, — и деньги опять же, вот только так бывает, что деньги есть, а потратить их уже некому.
— Я думал про это, но там же есть вариант и со штабной работой. Они не неволят сотрудников в выборе.
— Конечно, они им его не оставляют. Либо сделают так, чтобы ты сам принял нужный выбор, полностью при этом уверенный, что делаешь его сам.
— Ой, да перестань!
— Я-то перестану, а вот ты сними сначала с себя розовые очки, и взгляни на жизнь как есть.
— Ну зачем им меня заставлять-то? Из под палки народ всегда работает хуже, чем с грамотной мотивацией.
— Воооот, — Костя поднял вверх указательный палец, — ты сам же и ответил на свой вопрос. Там по любой сидят неплохие психологи, которые тебя так смотивируют, что ты мало того, что выберешь то, что им нужно, так еще и радости будут полные штаны. Знаешь, если, к примеру, у меня в фирме работает талантливый парень, хорошо шарящий в компах, но не хотящий с ними работать, я всегда найду способ заставить его это делать. Тут неважно как. Большая зарплата, перспективы роста, всеобщее признание. Обычно самые простые и примитивные способы и работают лучше всех. Так что не надо рассказывать сказки про добрых дядь человеку, хорошо знающему маркетинг.
— Ладно, уболтал, — вздохнул я, — давай уже лучше есть, тем более, что решение я уже и вправду принял, и менять его не собираюсь.
— Накладывай, — махнул рукой Костя и одобрительно кивнул, глядя как его тарелка наполняется жареной картошечкой с корочками, — то, что ты решение принял это хорошо, но научись принимать его еще и обдуманно, а не ориентируясь на обычное желание и эмоции.
— Вот тут ты не прав, — не согласился я, ставя перед ним тарелку, — причины есть и вполне адекватные: мне интересно заниматься наукой. Настоящей наукой, а не тем ее жалким подобием, которым я страдал у нас на кафедре. И то, что я буду не только ученым, но еще и подопытной крысой, меня ни сколько не смущает. В конце концов, изучать себя, чтобы потом, возможно, помочь другим, не самое плохое занятие. Деньги тоже лишними не будут. Социальное положение на высоте, карьера, возможно, опять же. Так что все не так уж и плохо.
— Твое дело, — сдался мой друг, — но в случае чего не говори, что я не предупреждал.
На некоторое время на кухне повисло молчание, сопровождаемое лишь стуком вилок и сосредоточенным сопением.
— Договорились, — наконец, вздохнул я, запоздало отвечая на его тираду, — как картошка, кстати, соли хватает?
— Ммм... офигенно! — Костя облизал вилку и пододвинул ко мне пустую тарелку, — давай добавки.
— Ну, ты и жрать, — возмутился я, — я ж тебе и так полсковородки навалил!
— Фу, жадина, — надулся Костя, — другу картошки пожалел.
