| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Начальник штаба ПрибОВО генерал-лейтенант Клёнов».
Откуда это взято?
Ответ не промедлил:
(ЦАМО, ф. 344, оп. 5564, д. 1, л. 14. ВИЖ № 5, 1989 г., с. 29).
О! Да тут даже с ссылочкой!
Вот только на ляд она мне нужна.
Так, так, так… Склероз здоровью не помеха…
Вбиваю следующий вопрос:
«А чё тогда 22 июня всё так печально в Прибалтике получилось?».
Тут же высветился документ:
«Вами без санкции наркома дано приказание по ПВО о введении в действие положения № 2 — это значит провести по Прибалтике затемнение, чем и нанести ущерб промышленности. Такие действия могут проводиться только по решению правительства. Сейчас Ваше распоряжение вызывает различные толки и нервирует общественность.
Требую немедленно отменить незаконно отданное распоряжение и дать объяснение для доклада наркому.
Начальник генерального штаба Красной Армии генерал армии ЖУКОВ. 21 июня 1941 года».
(ЦАМО, ф. 251, оп. 1554, д. 4, л. 437. ВИЖ № 5, 1989 г., с. 29. http://liewar.ru/con-tent/view/186/2).
Ух ты, как здорово!
А вот ещё весьма интересный фактик:
«Солодовников (командир 345-й стрелкового полка) попросил у Кузнецова (Командующий ПрибОВО) разрешения выдать личному составу каски, но получил отказ. Тогда он пошёл на конкретный шантаж — сообщил, что завтра, в воскресенье, по плану в полку должен состояться строевой смотр; командарм сдался и разрешил выдать каски, но с предупреждением, чтобы об этом не узнали немцы. Потом генерал и армейский комиссар 2 ранга уехали, а комполка и уполномоченный остались в состоянии удивления, граничащего с возмущением».
Откуда сие?
Из фондов Белгосмузея ИВОВ.
Кто опубликовал?
Некто Д. Егоров.
Жесть…
Да я ж теперь — ну прям ходячая «Википедия», мать твою генералиссимуса, етти!
Имеется-таки «рояль», да ещё и какой:
ИНФОРМАЦИЯ!!!
Которая, как известно правит миром. Если её правильно применять, конечно.
Настроение сразу несколько поднялось и, спрятав бумагу в карман, я став внимательно слушать, что говорят «перешедшие к обсуждению» генералы.
* * *
Жуков ответил на несколько вопросов, после чего стали по одному выступать присутствующие в зале стратеги, вставляя свои «пять копеек».
Даже меня, человека далеко не военного (имеющему за плечами лишь военную кафедру машиностроительного института и полтора года срочной службы в образцово-показательной учебке, после которой я дембельнулся «лейтёхой запаса») поразила основополагающая идея советской военной доктрины. Фетишем советских генералов было священное слово «рубеж»: его следовало любой ценой достигать при наступлении и до последней капли крови отстаивать при обороне.
А как же уничтожение врага?
Про это прямо не говорится, но видимо подразумевается — что такое является побочным эффектом при захвате или обороне рубежа.
У немцев же, насколько мне известно, всё было с точностью наоборот: приоритетным считалось именно уничтожение противника, а захват или удержание рубежа — всего лишь приятным бонусом.
Хотя, надо обязательно добавить: своих дураков у Алоизовича тоже хватало — поэтому у них получалось по-разному, нередко с точностью наоборот…
Иначе, с чего это вдруг ему стреляться пришлось?
«Тупость» — профессиональное заболевание военных и, она интернациональна. Просто немецкие генералы — тупые профессионалы, а наши — тупые любители.
Главным же видом боевых действий, у наших генералов считалось концентрация на каком-то одном узком участке превосходящих сил и за счёт этого — нанесение удара сокрушительной силы.
Вот, например, Начальник Главного управления ВВС РККА — к сожалению ещё не расстрелянный Реципиентом генерал-лейтенант Рычагов, делает такую заявку:
— Из опыта современных прошедших и идущих войн авиационная плотность достигается до 25-ти самолётов на один километр фронта…
Только диву даюсь…
Это где, на каком фронте он такую плотность нашёл?
В мае сорокового, немцы имели плотность в десять раз меньшую и, ничего…
Раскуярили франко-наглов за милую душу!
А этот, меж тем не унимается:
— Необходимо сделать вывод, что в современной войне на главном, решающем направлении (по фронту, примерно 100-150 километров) в составе фронта будет действовать не менее 15-16 дивизий, то есть где-то в районе 3500-4000 самолётов.
Лёгкость мысли, просто необычайная!
Это ж, сколько одного авиабензина скока надо… Где его взять при нашем предвоенным топливным кризисе? На чём подвести при тотальным дефиците авто— и железнодорожных цистерн? Где складировать?
А боеприпасы? Запчасти?
А аэродромы с твёрдым покрытием взлётно-посадочных полос, наконец?
А что противник? Играя с нашими «гениальными» — но недострелянными Реципиентом стратегами в поддавки, будет безучастно на всё это безобразие смотреть?
Однако, не все были согласны с такой постановкой вопроса…
Какой-то незнакомый мне сухопутный генерал-лейтенант, с места бросил:
— Я считаю, что эта цифра сильно занижена и самолётов должно быть значительно больше.
Конкретно офонарев от такой заявки, непроизвольно спрашиваю вполголоса, конкретно ни к кому не обращаясь:
— Что за говнюк?
Сидящий справа генерал Власик, после короткого замешательства подсказывает:
— Генерал-лейтенант Кузнецов — командующий войсками Северо-Кавказского военного округа…
Напряг память, но так ничего не смог про него вспомнить. Генералов и адмиралов с такой фамилией — в войну было намного больше, чем просто до фига и, какой именно из них — командовал именно этим округом и, главное — чем в войну прославился, категорически не помню.
Но судя по уровню интеллекта и профессиональным познаниям — ничем особенно хорошим.
* * *
Меж тем товарищ Жуков, как будто оправдывая ослиные уши на моём рисунке, тут же охотно поддакнул своему коллеге:
— Если общая ширина участков главного удара в предпринимаемой операции должна быть не менее 100-150 километров, то для обеспечения операции — потребуется тридцать-тридцать пять авиационных дивизий, общим количеством до восьми тысяч самолётов.
Эко, его с перепуга перед законными сталинскими репрессиями, вшторивает!
Однако, слушаем дальше:
— Для того, чтобы уничтожить материальную часть на аэродромах противника — а мы считаем в среднем на аэродроме будет стоять 25-30 вражеских самолётов, нужно подумать о мощном ударе на этот аэродром. Значит, наша ударная группа должна быть не менее 100-150 самолётов…
Ёкарный бабай!
Да за всю войну, советские «соколы» едва-едва группами по 15-20 самолётов летать научились.
Просто повернув голову вправо, получаю ответ на свой немой вопрос:
— Генерал-лейтенант Птухин — Командующий ВВС Киевского особого военного округа.
Шибко злоупотреблять «провалами в памяти» не следовало, поэтому я достаточно бодро:
— Ну, а кто же ещё? Второго такого дурака, ещё поискать надо.
Этого деятеля, снимут с должности ещё незадолго до войны за повышенную аварийность и, пришив стандартную антисоветчину — расстреляют уже во время неё, вместе с Рычаговым и группой других генералов, конструктов и иже с ними.
Единственное что в тот раз услышал разумное:
— Немцы с 10 мая 1940 года в течение трёх дней проводили налёт на сто французских аэродромов на глубину до 400 километров мелкими группами без прикрытия истребителей…
Но эти слова были пропущёны мимом генеральских ушей, аж сквозняком в открытую форточку дунуло.
Не удержался и просил:
— Что за умник?
— Генерал-лейтенант Смушкевич — генерал-инспектор ВВС РККА и помощник начальника Генерального штаба РККА по авиации.
— Аааа… То-то вижу — лицо вроде знакомое.
Тоже кстати, весьма мутный тип — зато, хоть и не явный дурак вроде Рычагова.
Его и группу высших авиационных командиров, арестуют 15 мая 1941 года — после как немецкий военно-транспортный самолёт «Юнкерс-52», взлетев в Кёнигсберге — беспрепятственно приземлился в районе московского стадиона «Динамо».
Хм, гкхм… Коль не свернут мне бошку Реципиента в результате какого-нибудь право-лево-центристского троцкисткого заговора, надо будет обязательно постараться как-нибудь предотвратить этот досадный инцидент… Хотя…
Хотя, думаю дело здесь не в этом инциденте.
А теперь сравним командно-штабные учения и случившуюся через полгода реальность.
Немцы, имея против себя почти десять тысяч советских самолётов — завоевали господство в воздухе силами всего двух с половиной тысяч самолётов — а не 75 000, как следовало из «плотностей» Рычагова… И, громя РККА — наступали на фронте более чем в 3000 километров.
И особо не напрягаясь, делали они это — вплоть до сорок третьего года и, даже после онного!
Когда дошли до обсуждения действий сухопутных войск, мне стало совсем «интересно».
Недаром, материалы по этому совещанию были засекречены даже в двадцатые годы двадцать первого века… И теперь, я стопудово уверен: вовсе не потому, что на нём — якобы планировали нападение на Гитлеровскую Германию.
Нет-нет, вовсе не поэтому.
А из-за непроходимой глупости наших недострелянных стратегов…
Чтоб потомкам, сцуко, стыдно за них не было!
* * *
Конечно же, здесь ярко блистал Жуков — в «реале» ставший после этого Совещания Начальником Генерального штаба:
— Для наступательной операции на фронте 400-450 километров, с главным ударом на фронте 100-150 километров — требуется порядка 85-100 стрелковых дивизий, 4-5 механизированных корпуса, 2-3 кавалерийских корпуса…
Мысленно включаю на том же «мониторе» калькулятор, ибо в арифметике никогда не блистал, и… Ого! По приблизительным прикидкам, лишь для первой линии — ему потребуется порядка двух миллионов рыл пехотинцев на сто погонных километра фронта!
Немцы в ходе «Барбароссы», начинали наступать с 85-ю пехотными дивизиями на фронте в три тысячи вёрст — использовав всего-навсего три с половиной миллионов солдат в первой линии.
Однако, наш стратег продолжает нести околесицу дальше:
— На участке главного удара шириною 20-30 километров — следует сосредоточить около 200 000 людей, 1500-2000 орудий, масса танков…
Здесь, я уже просто не выдержал и с места произнёс вслух:
— Ну, ни себе ху… «Двести тысяч человек на двадцать километров фронта»? Конечно, я далеко не Лобачевский по математическим способностям… И даже не Альберт Эйзенштейн по теории относительности. Но даже по приблизительным прикидкам — это двадцать человек на погонный метр фронта. Так на кой хрен Вам артиллерия и «массы танков», товарищ Жюков? С такой плотностью — противника ногами затоптать можно!
Соскочив и под недоумёнными взглядами из Президиума, прохожу мимо стола и подхожу к карте:
— Кто отвечает за тыловое снабжение «восточных»?
Поднимается один из «синешароварников» и, приняв вид «лихой и слегка придурковатый», этак бодренько пожирая меня глазами представился:
— Заместитель Начальника штаба по тылу, генерал-майор Уткин!
— Вы сможете обеспечить боевые действия двухсот тысяч человек, артиллерии, авиации и «массы танков» — скученных на участке в двадцать километров? Сколько у Вас для этого имеется автомашин? Цистерн? Стационарных ёмкостей под топливо…?
Вместо него ответил маршал Кулик:
— Мы очень плохо обеспечены емкостями. Всего на тридцать процентов. Я много раз просил Правительство усилить строительство емкостей для нужд обороны, но воз и ныне там.
«Правительство» молчало и после небольшой паузы, я продолжил кошмарить генерала Уткина:
— …Какова пропускная способность железных и шоссейных дорог на этом участке? Сколько человек личного состава потребуется дополнительно для разгрузки-погрузки и охраны? Какой процент потери войскового имущества, предполагается в результате авиаударов, воздействия дальнобойной артиллерии, действия диверсионных групп противника или в результате разгильдяйства ваших подчинённых? Вы это просчитали?
Чес слово надеялся, что он тут же предоставит мне хоть какие-то выкладки. Но проклятый Уткин молчал, аки рыбой об лёд.
— Молчите? Садитесь, майор! Да, да — именно «майор», Вы не ослышались…
Тот сперва глянул в Президиум, пожал плечами — мол, что с психопатом связываться и не возражая сел.
Разделавшись с этим, пламенным взором ищу следующую жертву:
— Кто отвечает за разведку у «восточных»?
Поднимается ещё один стратег и уже не так бодро, как его предшественник:
— Начальник Оперативного отдела фронта, генерал-майор Кузнецов…
«Ещё один Кузнецов! Пожалуй, мне их скоро пронумеровать придётся». Вкрадчивым тоном спрашиваю:
— Скажите мне: а разве по такому скоплению войск, что предлагает товарищ Жюков — противник не догадается о месте удара? Или, у него нет разведки? Так ведь она и не нужна! Если двести тысяч красноармейских задниц — скученных на двадцати погонных километрах, хотя бы по разу пёрнут — о предстоящем наступлении узнают даже в Чикаго, не токмо в Берлине!
Тот, поняв — куда сейчас ветра подуют, долго не раздумывая:
— Догадается, товарищ Сталин.
Указав на Жукова:
— Так почему Вы не подскажите это вашему Командующему фронтом? …Трусите? А если бы это была настоящая война?
Краснеет, потеет, прямо-таки покрывается буро-малиновыми пятнами, но молчит.
— Трусам не место в Красной Армии! Мы с товарищем Тимошенко ждём от Вас заявления об увольнении «по собственному»…
Оставив того стоять с разинутым ртом, подхожу к тут же вскочившему на ноги Начальнику Главного управления ВВС РККА генерал-лейтенанту Рычагову, по условиям «игр» — Командующему ВВС у «восточных»:
— А у Вас имеются в достаточном количестве аэродромы, что обеспечить пресловутые «двадцать пять самолётов на километр фронта»? А у Вас имеется достаточно автоцистерн и грузовиков — чтоб обеспечить их топливом и боеприпасами? Иль, ваши лётчики будут совершать по боевому вылету раз в неделю?
Тот, мальчишка-мальчишкой — молоко на губах не обсохло, задорно и даже несколько с вызовом:
— Всё перечисленное Вами, товарищ Сталин — есть функции тыловых служб.
— Вот, как? Хорошо… А смогут ли ваши «соколы» — имеющие по десять часов налёта на рыло, совершать налёты группами по сто пятьдесят машин? Ведь, даже стрелковую роту, чтоб она маршировала в ногу и совершала при этом некоторые перестроения — надо дрессировать значительно больше времени…
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
