Хозяйка леса2

Тем временем старший брат деловито коня распрягать начал. А младшему тряпицу мягоньку подал, велел обтереть их друга беспокойного, если где испарина осталась.

— Ты, Артиемий, неверно рассуждаешь. Мы с тобой не для красоты в это доме живём. На нас, почитай, всё хозяйство держится. И не только. Вот давеча бабы из селения приезжали за настойками. Мы-то с тобой видели, кому что хозяюшка продавала.

— Да они и сами нам сказали! — согласился младший. — Вот только правильную ли цену взяли?

— Правильную! Не переживай! У меня, сам знаешь, на числа память отменная!

— Ну, это — да! Не поспоришь. Опять же, на базар завтра с утра ехать надобно! Яиц полным-полно насобиралось за последние дни. Продать бы.

— Так это не вопрос. Ульянин товар народ уважает: разберёт!

Мальцы печь по-новой протопили, чтобы ночью в тепле спалось; живность покормили, воды принесли, в баньке, само собой, дух тёплый пустили, чтоб ополоснуться перед сном. Ужин кое-какой сварганили. Не невесть что, конечно, так, картошка отварная соленьями сдобренная, хлеба кусок, да чай по рецепту хозяйки леса. Его хлопцы здорово варить наловчились — вожак научил. А Яра всё просила ребят в общину перебраться, да в их с Колодаром доме пожить до возвращения Ульянушки. Но братья наотрез отказались: видано ли, хату родную оставить! А кто Тимофея бдеть будет? А лохматого на кого? А кур да гусей за собой гуськом вести через лес? Нет уж, не маленькие, не груднички беспомощные — справятся!

Ужинали, по привычке, на кухне. О школе поговорили, список продуктов на неделю подготовили. Базар-то он не каждый день случается, а всего раз в неделю, надо бы запастись хорошо, чтоб потом ладонями по коленкам не хлопать, да на глупую голову не сетовать, что соль закончилась, иль мука на исходе. А ещё много о вожаке говорили. Тот в последнее время сам не свой. Всё в комнатах своих пропадает, что на втором этаже чайной расположены. Иногда ходит, что-то шепчет себе под нос, да в уме высчитывает. Может, недостача какая по общине, а может, заказы большие по торговле.

— А заметил ли ты, что Сердай бородку да усы отращивать начал? — спросил Артемий у брата.

— А то как же? Только вот не пойму с чего это вдруг? Раньше всегда гладко брился, не приведи Силушка растительности какой на лице!

— Задумал он что-то! Придёт день — помянешь мои слова!

— А раз задумал, значит так надо! Вожак свою службу знает, не нам его поучать да контролировать. Наша задача — это подсобить, если что.

— На то ты и старший, чтобы младшему в нужную минуту верное подсказать. Пойдём мыться, да спать укладываться. Завтра свободный день, а вставать всё равно рано придётся.

Только братья со стола убрали и за полотенцами идти собрались, как заливистый лай лохматого весь двор переполошил. Тимофей из сарая медленно вышел, у двери замер, Серко за ним следом морду кажет, но на мороз выходить не спешит. Братья оделись, да к воротам направились. Глядь, а за ними Устинья стоит — баба сельская, все говорят, что язык у неё, как жало у змеи ядовитой. Лучше, мол, с такой стервозой не связываться. Но раз пришла — значит по делу? Так хлопцы подумали.

— Чего надобно, гостья поздняя? — не строго, но с недоверием в голосе, спросил Михей.

— Ох ребятки, мне бы переночевать, совсем заблукала! Ноги, как льдом сковало — замёрзли так, что пальцами шевелить больно, а руки и того холодней! — запричитала незваная.

Артемий брата за рукав потрусил, носом по ветру повёл, покачал головой со стороны в сторону и тихо на ухо шепнул, мол, брешет, старая, от неё ещё дымом печным попахивает, да супом куриным.

— Не можем пригласить, уж извините, таковы порядки этого дома. Абы кого он под свою крышу не пускает. А что это вы в лес на ночь глядя подались? Да и не в глуши мы лесной живём, отсюда до селения рукой подать, минут двадцать на санях, что ж это за срочность такая образовалась?

— Да как же вам не стыдно! Человек от холода помирает, а вы его даже в сени не пригласите?!

— Не нам порядки менять, потому, как не мы их завели,— начал было Михей, а сам вдруг почувствовал, как на запястье горячей ниточкой что-то под кожей жжёт, и палец на той же руке, пульсирует, словно рана заживающая. Глядь, и Артемий рукой руку трёт, да волнуется.

— Ах вы ироды! Да будьте вы с вашим домом вместе прокляты! Да чтоб на вас болячки язвенные напали, да чтоб вы на всю жизнь в щенках ходить остались! Да чтоб вам морды ваши поперекашивало!

Тут уж Михей не выдержал. Рука огнём печёт, хоть в снег её сунь! А потом подумал, да как зачерпнёт полную горсть снега, да как швырнёт ею в бабищу! А Артемий следом во всё горло выкрикнул: — Да чтоб твои пожелания чёрные, да на твою же голову и обрушились, гадюка!

Лохматый всё у ног пареньков крутился, лаял, беспокоился, но за черту ворот не выходил. Тимофей гневно за спинами их взревел, тут только Устинья назад и попятилась. Затрусило её, словно лист на ветру, выкрикнуть что-то хочет, а не получается, только шипит, словно гадюка рогатиной придушенная. А потом, глядь, а изо рта её самый настоящий змеиный язык вываливаться стал, с кончиком раздвоенным. Как поняла баба скандальная что случилось, рот рукой прикрыла, да бежать что есть мочи в сторону деревни.

— Поделом тебе, черноротая! — только братья хором и вымолвили. Повернулись да в дом пошли, омовение вечернее никто не отменял, вот только времени на скандалистку потраченного больно жаль!

Братья остановились у порога. Каждый из них внимательно посмотрел на свою правую руку и увидел, что по запястью, вкруговую, да не просто так, а под самой кожей, ниточка алая светится.

— Гляди-ка! — Артемий указал на руку Михея,— на средних пальцах у нас с тобой будто перстни магические светятся, вот только нащупать их не получается!

— Видимо, Ульянушка о нас с тобой заблаговременно побеспокоилась. Ох и хитра! Когда только успела? — протянул старший.

— А то как же! Она всегда наперёд просчитывает. Знала наша хозяйка лесная, знала, что всякое случиться может, вот и подсуетилась. Не удивлюсь, если гостья ночная теперь на всю жизнь с языком гадючьим останется! Такому повороту вся округа возрадуется! Эх, вот бы завтра на базаре эту бабищу встретить да о здоровьице справиться!

ГЛАВА 35.

Утро следующего дня выдалось слишком солнечным. Небесное светило решило доказать всем и каждому, что сила его энергии может, даруя миру тепло, не только созидать. Редкие прохожие передвигались мелкими перебежками из тени в тень. Улицы бедной части столицы изнывали от горячего ветра, который, не щадя, трепал и тут же высушивал некогда сочную листву. Более пафосная часть города та, что была надёжно спрятана от глаз простого люда, старалась взбодриться за счёт магического дождя. Но всё впустую. Гладкий тротуар обсыхал в считанные минуты, стоило лишь магам-стихийникам ослабить уровень воздействия на природу. Роскошные и скромные фонтаны прерывисто извергали из своих недр скудные струйки. А мелкие лавочники, владельцы кафе и ресторанов щедро предлагали прохожим приобрести стаканчик сладко-кислого напитка с кубиками льда.

Улиана проснулась поздно: на часах стрелки сошлись у цифры двенадцать. Магесса укоризненно покачала головой, засунула руку под лежащую рядом подушку и достала из-под неё принесённый вчера самородок.

'Доброе утро, Беленький, — тихо сказала она, прижав шар к сердцу, — благодарю тебя от всей своей тёмной души за то, что дал возможность повидать мальчишек моих и Белой Стороной хоть минутку полюбоваться. Единственное, что не даёт тьме полностью завладеть моим сознанием — это воспоминания о доме и о тех, кто сердцу моему дорог. Знаешь, бывает, умрёт человек, а на небеса душа его подняться не в силах потому, что есть люди, которые не могут и не хотят смериться с его уходом. Есть вещи, к которым он слишком привязан был, есть уголок родной, что без хозяина своего, будто сирота остался. Вот так и я, как душа непркаянная, только благодаря любви да теплу сердец родных из последних сил за светлое держусь'.

Самородок снова стал тёплым, почти горячим. Магесса сложила подушку на подушку, откинулась на мягкую пирамидку спиной, вытянула руки вперёд и расположила их на согнутых в неудобной позе коленях. Шар жадно словил яркий солнечный луч и качнул в алмазном чреве ручейки Ульянушкиных слёз. А те, словно проснулись! Побежали то вверх, то вниз, то по кругу, догоняя и перегоняя друг дружку. Их хаотичный бег приобрёл более осознанные движения. Задорно перемешиваясь с солнечным светом, проказники начали извиваться тонкой вязью и завитушками, скользить сначала по часовой, а затем против часовой стрелки. Распахнув пустые глаза до предела, Ульяна не могла оторваться от созерцания этого действа. Мгновение, ещё одно, ещё чуть-чуть, и вот оно! Вот он, тот самый рисунок, который ещё вчера она считала ничем иным, как обычным плетением магического заговора!

'Выходит, большой Многогранник Времени создала не природа, а группа магов? Но кто? И где они сейчас? Почему ковен прибегает к помощи купола лишь тогда, когда нужно открыть врата в какой-либо мир. И почему в некоторые из них он может отправить целые полчища, а в некоторые, не больше двух-трёх персон?' — Магесса так увлеклась раздумьями, что не услышала звук открывающейся двери. На пороге, величественно вскинув голову, появился сам Вальдемар Крофф. Прятать самородок было бессмысленно, по этой простой причине, Ульяна так и осталась сидеть с вытянутыми руками.

— Я не нашёл тебя в мастерской. Решила сделать передышку перед большим рывком? — Вальдемар безразлично скользнул взглядом по шару и тут же уставился в окно. Он предпочитал не смотреть дочери в глаза, вернее, туда, где они должны были бы быть. 'Он не видит того, что вижу я, — догадалась узница. Что это: удача, особенность моего взгляда, сила, а может быть, всё-таки магия?'

— Вчера я долго работала над схемой Многогранника, мне нужен день отдыха, — не прекращая смотреть на шар, ответила ему Ульяна. — Твои дары слишком прожорливы, — она кивнула в сторону вытянутых рук и легонько брякнула браслетами.

— Они — моя гарантия покоя и безопасности, — артефактор с вызовом посмотрел в пустые глазницы дочери и нервно передёрнул плечами.

— Сними их! Если хочешь быстрого результата — сними и я обещаю, что...

— Нет! — резко оборвал её тираду отец. — Об этом не может быть и речи. И если не хочешь стать рабыней, старайся втройне! Заверши работу в рекордно короткие сроки и только потом проси о подобной услуге. Вальдемар Крофф не доверяет даже собственным детям, а уж тем более их 'честному слову'!

Самородок в руках чародейки ярко моргнул, находящаяся в нём жидкость окрасилась в ядовито-лиловый цвет и сформировала несколько крупных звеньев слишком прочной на вид цепи.

Артефактор ещё раз равнодушно посмотрел на шар и резко развернулся на пятках в сторону входной двери. Лиловый плащ, взметнулся огромным крылом и снова заботливо прикрыл спину хозяина. Невесомый аромат мужского одеколона разнёсся по опочивальне Улианы. Женщина капризно сморщила нос и недовольно прошептала вслед удаляющимся шагам отца:

— Даже здесь ты опростоволосился, Вальдемар. Я внимательно слушала всё, что ты говорил. Вывод неутешительный: великий артефактор Крофф не знает, как снять чёртовы браслеты. Не знает! Ты не доработал 'свою гарантию'. Что ж, теперь у меня стало одной проблемой больше.

— Кхм, — раздался сдавленный кашель из-за двери, — вам нужна моя помощь, госпожа? Георг не пропустил ни одного слова из этого диалога. Он внимательно вслушивался в интонации каждого из собеседников и понял: Улиана тоже почувствовала обман.

— Благодарю, Георг! Не беспокойся! Распорядись о сытном завтраке и ни о чём не думай. Сегодня мы едем за город: мне нужно развеяться и подышать воздухом призрачной свободы! Закажи экипаж. На сей раз, пусть это будут лошади. Белые в серых яблоках! Очень прошу!

— Понял! Иду выполнять!

Чародейка, не выпуская из рук шар, зашла в ванную комнату. Аккуратно положила самородок на одну из многочисленных полок, предусмотрительно подложив под него маленькое мягкое полотенце. Наспех приняла бодрящий душ и принялась за расчёсывание непослушных волос. Сегодня они оказались покладисты, как никогда. Ранее, не менее получаса уходило лишь на то, чтобы обуздать их шалости. Вишнёвый водопад извивался, словно капризный ребёнок в руках нерадивой няньки. Некоторые пряди были настолько неуправляемы, что самовольно взмывали вверх и сметали с ближайших полочек предметы гигиены. Другие, не желая расставаться с соседними, туго сплетались в подобие косичек и выражали недовольство мелкой волной. Сегодня всё обстояло иначе. Хозяйка медленно провела расчёской по гладким прядям. Движение, ещё одно и ещё.... Волосы благодарно всколыхнулись, рассыпались шёлковым покрывалом по плечам и спине, заструились маленькими ручейками, самостоятельно разбились на тонкие ленточки и начали укладываться в удобную высокую причёску. Получилось что-то вроде шляпки с узкими полями.

Улиана благодарно улыбнулась своему отражению в зеркале, трогая руками получившийся шедевр. Чуть подумав, она зашла в спальню, отодвинула с торону крышку антикварной шкатулки и выудила оттуда длинную нитку с мелким жемчугом. Аккуратно вдевая его в волосы, магесса сделала по краям 'шляпки' жемчужные стежки.

Из гардероба были выбраны светло-серая юбка-брюки, белая блуза с короткими рукавами, мягкие бежевые сандалии на минимальном подъёме и сумочка в тон им. Ставший родным самородок, магесса взяла с собой.

Улицы богатой части города не спешили наполняться мирской суетой. Редкие прохожие равнодушно посматривали на дорогой экипаж, запряжённый парочкой породистых лошадей. Георг гордо сидел на месте возничего, Ульяна, прикрыв себя ажурным зонтом, расположилась сзади. Всё это походило на мирное ухаживание достопочтенного господина за не менее достопочтенной женщиной. Купол зонта удачно скрывал магессу от нежелательных взглядов зевак, а солнечный свет слепил их любопытные глаза и заставлял народ прятаться под тень козырьков многочисленных магазинов и кафе.

За городом Ульяна первый раз вздохнула полной грудью и, закрыв зонт, обратила лицо к небесному светилу. Георг, как всегда, был немногословен. Он чётко выполнял указания госпожи и лишь иногда задавал уточняющие вопросы. Сопровождающий старался не надоедать и без того уставшей от жизненных передряг магессе. Его главная задача заключалась в наблюдении. Но прежде всего он стоял на страже её собственных интересов. Подробные доклады ложились на рабочий стол Вальдемара Кроффа с завидной регулярностью. В них можно было прочесть историю каждого дня его дочери. Но прежде, чем унести писанину хозяину особняка, Георг настойчиво просил ознакомиться с её содержанием Улиану.

Экипаж остановился у тихого озера. Магесса долго прохаживалась вокруг него и думала о том, почему Викториана до сих пор не дала о себе знать. Учитель не мог проигнорировать просьбу. Его обещание было искренним, он пришёл на помощь попавшей в беду ученице по первому зову. Этот человек никогда ранее не лгал и не рвался к власти. Казалось, его не интересует ничего, кроме науки. Магистр смог отгородиться от внешнего мира непроницаемой стеной знаний. 'Тогда почему никто из моих прародительниц не спешит поинтересоваться моей судьбой? — думала узница этого мира. — Любая мать способна, наплевав на прошлое, творить будущее своего потомка. Где в таком случае Ольгия? Что задумали рыжие ведьмы? Когда я получу от них хотя бы намёк на то, что они рядом и готовы прийти на помощь?'