Особые обстоятельства

— Вы, очевидно, задаётесь вопросом, почему я вас вызвал к себе после того, как получил от вас отчёт по операции в Пуэрто-Принсесе, — произнёс Коридзе, откинувшись в кресле и внимательно глядя на Макарова. — Смею вас заверить, Андрей Кондратьевич — на Палаване вы всё сделали на твёрдую "пятёрку". Мерзавцы арестованы и вскоре предстанут перед военным трибуналом, ну, а дальнейшая их судьба нас уже волновать не должна. Приговор будет суровым, но справедливым. Никому не позволено умышлять против мирных граждан Империи и творить всякие безобразия. Но дело, как вы уже, наверное, догадались, вовсе не в этом.

— Да, я догадался, Сергей Вахтангович. Осмелюсь спросить — в чём же тогда?

Коридзе пробежал пальцами по сенсорной клавиатуре, выводя на дисплей некий текст.

— Поступило сообщение из Мемеля, от начальника тамошнего полицейского управления, — строгим тоном произнёс Коридзе. — У них произошло убийство и они просят нас оказать содействие в его расследовании.

— Убийство? — удивлённо произнёс Макаров. — А при чём тут Седьмой Сектор? Убийствами занимается уголовная полиция, вообще-то.

— Всё так, но дело в том, что убитым является некто Ползунов Иннокентий Сергеевич. Вам это имя ни о чём не говорит?

— Мм... — Макаров покопался в памяти, но так и не смог ничего там откопать. — Нет, а должно?

— Ну... собственно, трудно сказать. Господин Ползунов являлся сотрудником Института Экспериментальных Прикладных Технологий, который, кстати, находится в Подольске. Это вовсе не означает, что вы должны знать этого бедолагу, но дело в том, что господин Ползунов являлся квантовым физиком.

Коридзе внимательно всмотрелся в оперативника.

— Квантовый физик? — переспросил Макаров. — Подразумевается, что он мог работать в подразделении, занимающееся особыми проектами?

— Молодец, соображаешь! — Коридзе одобрительно кивнул. — Работы профессора Ползунова весьма специфичны и без понимания оной дисциплины в них невозможно разобраться, поэтому здесь ловить нечего. По крайней мере, пока. Могу сказать одно — группа профессора Никодимова, в которой работал Ползунов, имела отношение к разработке теории... э-э... — Коридзе сунулся в лежащие на столе бумаги, — а, вот! — теории перехода. Честно говоря, слабо понимаю, о чём там идёт речь, но этим работам высочайшим указом был присвоен особый приоритет.

— Если этот Ползунов был квантовым физиком, рискну предположить, что группа Никодимова вела работы, могущие иметь отношение к космосу. Скажем, к космическим полётам и всему, что может быть с ними связано.

— Я тоже так думаю, но что-либо узнать по этому вопросу практически невозможно, — пожаловался Коридзе. И Макаров его прекрасно понимал — как глава секретной службы Его Императорского Величества, шеф Седьмого Сектора ИСБ обязан знать обо всём, что происходит в мире. И не только на Земле, но и во Внеземелье. И тот факт, что деятельность какой-то научной группы ему не может быть известна, не доставлял Сергею Коридзе удовольствия. Но, как оказывается, в мире есть некоторые вещи, о которых знать не может даже руководитель секретной службы Империи. — Есть некоторые вещи, Андрей Кондратьевич, о которых даже мне неизвестно. Но, значит, так и должно быть.

— Несколько необычно, да, Сергей Вахтангович? — на лице Макарова возникло слабое подобие улыбки. — Что Седьмой Сектор понятия не имеет, чем именно занимается некая группа учёных Империи?

— Ну, есть вещи, которые должны оставаться неизвестными даже для нас, — усмехнулся Коридзе. — Однако вернёмся к нашему делу. Вот ваш билет на авиарейс Москва-Поланген, — шеф Седьмого Сектора протянул через стол билет на самолёт, — вылет сегодня в два часа пополудни по Москве из Домодедово. Убийство, кстати, произошло именно в Полангене, где профессор Ползунов находился на отдыхе. Отпуск был у него, представляешь?

— Более-менее, — на этот раз Макаров улыбнулся уже более явно. Отпуск для руководителя Седьмого Сектора, несмотря на довольно спокойное время, являлся вещью труднодостижимой. Как Плутон, до которого ещё не долетал ни один земной космолёт. — Не слишком удачно он у него прошёл, вы так не находите?

— К сожалению. Местная полиция уже ведёт расследование, в аэропорту Полангена вас встретит оперативник мемельского уголовного розыска... э-э... некий Казимир Сушкевич. Он введёт вас в курс дела.

— Что ему позволено знать?

— Что убитый являлся профессором из Москвы и работал в ИЭПТ. Разумеется, об участии профессора Ползунова в работе группы Никодимова ему знать необязательно. Осмотритесь на месте, ознакомьтесь с результатами криминалистической экспертизы, поговорите с местными полицейскими. Выводы судмедэкспертизы и отчёт о вскрытии изучите. Словом, посмотрите, что там к чему. Вполне возможно, что мы имеем дело с самой банальной уголовщиной, но учитывая то, кем являлся погибший и чем он занимался, мы должны рассматривать все имеющиеся варианты. — Коридзе бросил взгляд на дисплей. — Самолёт вылетает через три часа, успеете собраться?

— Успею.

— Тогда не смею вас задерживать, Андрей Кондратьевич. Обо всём докладывать лично мне. Связь по спецканалу, код доступа тот же. На месте решения принимать вам, как и всегда. У меня всё.

Территория Российской Империи,

Восточнопрусская губерния,

Поланген,

городское полицейское управление.

— Чай будете, шеф?

Казимир Сушкевич поднял голову от дисплея, на котором просматривал отчёты местных полицейских по делу Ползунова, и взглянул на вошедшего в кабинет, в котором он сейчас находился, Дмитрия Сухарева. Молодой полицейский держал в руках пластиковый поднос, на котором стояли две чашки с ароматным грузинским чаем, сахарница и большое блюдце с печеньем, покрытым шоколадной крошкой.

— Да, Дима, спасибо, — мотнул головой Сушкевич, — не откажусь. А ты тут быстро освоился, я погляжу.

— Так это... какое же серьёзное дело без чая? Так и мысли правильные быстрее в голову придут. А то какая-то херня получается, честное слово!

Не согласиться с уроженцем Саранской губернии, волею судеб заброшенного на берега Балтийского моря, Казимир не мог. Как в плане чая, так и в плане расследования убийства московского профессора. И, как гласила старинная русская пословица, чем дальше в лес — тем больше шишек.

Поначалу вроде как ничего необычного Сушкевич не увидел. Внимательно ознакомившись с отчётом по делу, любезно предоставленным ему и его молодому коллеге ведущими расследование местными полицейскими, оба мемельских сыщика пришли к выводу, что здесь, скорее всего, имело место самое банальное ограбление, вернее, его попытка, совершённая неопытным вором. Да и к тому же, вдобавок, вооружённого. Проникнув в квартиру, которую снимал господин Ползунов, и обнаружив, что постоялец находится на месте, а не убыл куда-нибудь совершать прогулку или посидеть в летнем кафе где-нибудь на набережной Императора Павла Первого, преступник запаниковал, выхватил имевшийся при нём пистолет и выстрелил, попав Ползунову в голову. Затем, по всей видимости, впав в ещё большую панику, он скрылся с места преступления. Усилия, предпринятые местной полицией по его поимке, пока не принесли результатов, и Сушкевич, честно говоря, сомневался, что принесут. Этот прибалтийский курортный город имел весьма развитое автобусное сообщение с Ригой, Вильно, Кёнигсбергом, Варшавой, Минском, Полоцком, Двинском и рядом других крупных городов Прибалтики, Привисленского края и Подвинья-Поднепровья3, а из его аэропорта ежедневно отправлялись до пятнадцати-двадцати авиарейсов, в том числе, и несколько международных. Железнодорожным сообщением Поланген был связан только с Мемелем и Либавой, куда ходили пригородные электрички, однако из этих двух городов можно было отправиться куда угодно вглубь страны. И вишенка, так сказать, на торте — через город проходила автотрасса Мемель-Либава, а из самого Полангена выходило два шоссе, на Шавли-Двинск и на Шрунден4. Так что возможностей покинуть город было более чем предостаточно. Поэтому и Сушкевич, и Сухарев вполне справедливо полагали, что преступник давно уже покинул если не Прибалтику, то Поланген уж совершенно точно.

Осмотр квартиры, в которой проживал убитый, ничего особенного не дал. Принадлежала данная жилплощадь — однокомнатная квартира в новостройке на Куршской улице, на востоке города — некоей Маргарите Тарасовой, которая просто-напросто сдавала эту квартиру приезжим. Впрочем, в этом не было никакого криминала — жители подобных городов и посёлков давно практиковали подобную процедуру, что давало вполне приличный дополнительный доход в течение всего курортного сезона. Разумеется, её уже допросили местные полицейские, но всё, что она могла им сообщить, это то, что профессор Ползунов являлся её постоянным клиентом и, приезжая отдыхать на побережье Балтики, всегда останавливался именно в квартире на Куршской. А приезжал он сюда регулярно на протяжении последних шести лет. И всегда именно в это время года. Ни в чём противозаконном и тем более — противоестественном — замечен не был, вёл себя культурно, спиртное не употреблял, наркотики — тем паче. Словом, настоящий профессор на отдыхе.

Разумеется, Казимир навёл справки о личности убитого. Ползунов Иннокентий Сергеевич, пятьдесят пять лет, в разводе, трое взрослых детей, работал в Институте Экспериментальных Прикладных Технологий, что в Подольске — здесь касаемо профессиональной деятельности Ползунова никаких сведений узнать не удалось, чего, собственно, и следовало ожидать. В подозрительных связях не состоял, к каким-либо запрещённым группировкам не принадлежал — в общем, вполне законопослушный гражданин Империи. Но, с другой стороны, в подобных учреждениях другие и не могли работать.

Личные вещи и деньги профессора лежали в съёмной квартире нетронутые, что как бы подтверждало версию о грабителе-дилетанте, вооружённого огнестрельным оружием. Но всё-таки Казимиру казалось, что здесь что-то не так. Что именно, он не мог сказать, но интуиция в полицейском деле являлась весьма немаловажным фактором. Понять бы ещё, что здесь было не так...

— Скажите пожалуйста, Дмитрий Иванович — что лично вы думаете обо всём этом? — Сушкевич откинулся на спинку стула и протянул руку к блюдцу с печеньем. — Вам не кажется, что мы что-то упускаем из виду?

Сухарев с некоторым удивлением взглянул на Казимира, почесал затылок и пожал плечами.

— Официально или без протокола? — спросил он.

— Без протокола.

— А-га... ну, скажу честно — я пусть и, как говорят, без году неделя в органах, но заметил некоторые странности. Смотрите, шеф — некто вламывается в квартиру к профессору Ползунову с целью ограбления, вооружённый пистолетом, как я предполагаю, вооружённый для храбрости, обнаруживает в квартире постояльца, впадает в панику и стреляет в профессора, угодив тому точно в голову. Да, можно списать этот выстрел на панику, но обычно дилетанты так точно не стреляют. В подобных случаях они либо палят в белый свет, как в копеечку, либо вообще бросают оружие и удирают. Есть, конечно, случаи, подобные нашему, но их доля в общей статистике не слишком большая.

— Вывод?

— Вывод? Если это банальное ограбление — то его совершил идиот. За убийство сажают в газовую камеру или вешают. Смысл так рисковать? За ограбление или его попытку дают всего-то пять-семь лет каторги, в зависимости от обстоятельств, но зато в живых останешься. Возможно. Но если это не ограбление, а нечто другое, то тогда всё встаёт на свои места.

— Предполагаешь, что Ползунова убили с умыслом?

— Вероятность этого весьма высока, шеф. Ведь Ползунов работал где? В ИЭПТ. А что это за контора, всем прекрасно известно.

— Но кому выгодна смерть квантового физика?

Ответить на этот вопрос Сухарев не успел.

Открылась дверь кабинета, и в помещение вошёл полицейский, неся в руке папку из плотного картона. Подойдя к столу, за которым сидели Сушкевич и Сухарев, он положил папку на стол и оглядел своих коллег из Мемеля.

— Готовы результаты баллистической экспертизы, господа, — произнёс полицейский. — Полагаю, вам они будут очень интересны.

— Чем же, позвольте узнать? — прищурился Казимир.

— Да всем, наверное, — усмехнулся полицейский. — Начну с того, что профессор Ползунов был убит пулей калибра .32ACP, по-нашему, это калибр 7,65х17 мм. Патроны такого типа используются в нескольких типах огнестрельного оружия иностранного производства, в том числе, в пистолетах "Беретта 3032 Томкат" и "Маузер М 2003", а также в пистолете-пулемёте "Аль-Мансур" египетского производства. Ни один из производителей отечественного оружия не производит ничего под этот патрон.

— И что из этого следует?

— В принципе, ничего необычного в этом нет, поскольку кое-какие образцы иностранного оружия импортируются в Россию. Чехословацкое, к примеру, германское или швейцарское. Но дело в том, что там тоже — по крайней мере, в наше время — не используют патроны такого калибра. А вот в американском — используют.

— То есть...

— То и есть. Оружие довольно экзотическое для наших краёв. Если кто-то и имеет такой пистолет, то, скорее всего, это коллекционер. Лично мне что-то кажется маловероятным, что профессора застрелил домушник-гастролёр из Европы или, паче чаяния, из Северной Америки. Провезти оружие через границу можно, но смысл?

— Но пистолет вы так и не нашли?

— Ищем, — развёл руками полицейский. — Но вопрос — найдём ли? Преступник, понятное дело, мог и с собой его прихватить, если это его ствол. А мог и выбросить от испуга, если он дилетант.

— В любом случае, — произнёс Сухарев, — мы уже имеем хотя бы возможное орудие совершения преступления. Хотя североамериканский пистолет, пусть и "Беретта"... Сами знаете, не любят наши стрелки5 американское оружие. Это же не "Калашников" и не "Абакумов", это так, если для коллекционеров. Ни один серьёзный стрелок не станет это фуфло покупать. Оригинальная "Беретта" ещё куда ни шло, но её американская реплика, сами знаете, до оригинала не дотягивает.

— Здесь это не играет никакой роли, Дима, — поморщился Казимир. — Хоть из эфиопского пистолета Ползунова застрелили — факт остаётся фактом. Пистолет надо найти.

— Как? — спросил полицейский, принёсший результаты баллистической экспертизы.

— Молча, коллега. Молча. Переройте все окрестности, если надо — обшарьте всё с миноискателями. Если у вас их нет, попросите у военных в Кретингене — там мотострелки дислоцированы, и у них есть свои сапёры.

— Э-э...

— Дело нужно раскрыть, — строго сказал Сушкевич. — На то мы и полиция, чёрт возьми. Убийство — это, знаете ли, не кража сумочки у зазевавшейся столичной мадмуазели. Найдём пистолет — будем хотя бы иметь, от чего оттолкнуться.

— Даже если мы найдём ствол, что это нам даст? Это поможет нам поймать убийцу? Его уже и след, мать его так, давно простыл.

Что-либо веское и строгое сказать по данному поводу Казимир не успел.

Открылась дверь кабинета, пропуская внутрь не кого-нибудь, а самого начальника полангенской полиции майора Шаповалова. Оглядев присутствующих строгим взглядом, он сфокусировал своё внимание на Сушкевиче.