Трава зелёная

— Марфуша, — ласково обращаюсь к кормилице, которая занимается каким-то шитьём, — а где обычно спят дети?

— Там, — кивает головой на дверь, глядя на меня с любопытством.

— А поглядеть можно?

— А чё там глядеть-то? — любопытство сменяется недоумением.

— Марфа, ты еврейка, что ли?

— Э-э... — сначала зависает, а потом энергично мотает головой и спрашивает обиженно, — чего это вдруг я — еврейка?

— Потому, что только евреи отвечают на вопрос — вопросом. Я же тебя спросил, можно ли поглядеть, в каких условиях живут дети? Да или нет?

— Конечно, можно. Нет там ничего тайного, — продолжает дуться.

— Тогда будь так любезна, покажи мне их комнату.

— Ну, пойдёмте, — нехотя оставляет шитье и поднимается с лавки.

— А вы куда? — грозно смотрю на детей, которые решили увязаться следом. — Садитесь за стол и вспоминайте всё, чему учил вас во время завтрака, — пацаны разочаровано вздыхают и идут к столу.

Что можно сказать про комнату Белкиных? Здесь есть окно, которое очень похоже на двух своих товарок из общей залы. Так же, как и там, на полу разложены цветные половички. Из красного угла на всех вошедших строго глядит неизвестный мне святой. Святого из общей комнаты я тоже не знаю. А ещё помещение разделено на две части шторкой. За шторкой находятся детские кроватки. Блин, а когда пацаны подрастут, где им спать?! Тесновато тут. Если только предложить Ивану Даниловичу двухъярусную кровать... Одну такую я даже сам проектировал для Даньки. Друган был счастливым отцом девочек-близняшек. Правда, в этом времени с матрасами запарки. Ортопедических нет. У меня вообще набит соломой. Сами же хозяева спят на здоровенной перине.

— Лебяжий пух, — с гордостью заявляет Марфа после того, как я пощупал постельные аксессуары Белкиных.

Наволочки подушек украшены затейливой вышивкой. Сами подушки сложены аккуратной горочкой. И вообще, в комнате царят уют и чистота. Даже мочой не пахнет. Видать Марфа все ночные горшки опорожнила. Надо будет сказать, чтобы из моей комнаты тоже вынесла. Ходить на двор пока лень, если только по большому приспичит... Так... Шкафов и комодов не видно. Всё те же сундуки и полочки на стенах. Ага, наконец-то обнаружил вещи, связанные с типографией, то есть книги. Похоже что-то религиозное. В руки брать не стал. Так же замечаю принадлежности для письма и маленькие кисточки. Неужели детишки чего-то малюют?..

Продолжая осматривать комнату, пропустил момент, когда в доме появились новые действующие лица. А вот Марфа среагировала оперативно. Оказывается, из церкви возвратилась хозяйка, которая ходила туда с Прасковьей. С ними пришёл какой-то мужик. Мария Васильевна разговаривает с ним почтительно, а Марфа помогает ему снять шубу... Вот те на! Батюшка припёрся. Интересно, зачем? Проводить уроки с детьми, или моя персона вызвала интерес? Скорее всего, и то, и другое. Но моя роль главная. Будут оценивать, способен ли немец научить детей чему-нибудь хорошему. То-то вы научили, да так, что страна во всех науках от Европы отстала.

— Bonjour, messieurs, — здороваюсь одновременно со всеми, выйдя в общую комнату.

— И вам доброго дня, Леонид Иванович, — приветливо улыбается Мария Васильевна.

'Это чё, она знает французский? — искренне удивляюсь. — Нее, скорее всего, просто угадала. Я вчера здоровался похожим образом, наверное, запомнила'.

— А я вот батюшку привела, — продолжает Белкина. — Знакомьтесь, Леонид Иванович, это отец Лазарь.

'Угу, — усмехаюсь про себя, — он же лазер, он же лузер... А ничего так себе батюшка мамон отъел. Даже если захочет с девкой согрешить, пузо не даст. Хотя, может быть у него член, как у коня Александра Македонского, — вспомнил я анекдот и чуть не заржал во всё горло. Сдерживаемый мною смех приняли за радушную улыбку'.

— Рад, весьма рад, — батюшка пытается сделать движение, означающее поклон. Руку для пожатия не протягивает, видать не принято ещё. — Мне тут Мария Васильевна поведала, что вы желаете перейти в православную веру...

'Ох, ничего себе! Без меня, меня женили!..' Пока я мысленно метался в поисках выхода, благодаря которому смогу избежать вербовки в адепты любителей православия, подбежали мальчишки.

— Мама, мама, а Леонид Иванович нам ногти подстриг! — после чего дети наперебой поведали Марии Васильевне, а также всем остальным, почему грязь под ногтями не красит дворянина.

— Леонид Иванович, что за бокорезы? — спросила Мария Васильевна, как только поняла, о чём идёт речь и рассмотрела пальчики своих сыновей

— Да, собственно, вот... — я достал из кармана хорошо знакомый всем жителям 21 века предмет и протянул его Белкиной. Здесь люди тоже стригут ногти, но делают это при помощи перочинного ножа, который так же используют для зачистки перьев.

— Хм... Искусная вещица, — произнёс отец Лазарь, повертев вслед за Белкиной в своих руках бокорезы. — А что на них за письмена?

'Мля! Какие ещё письмена? — обдало меня жаром'. Стараясь сохранить на лице спокойствие, беру бокорезы в руки и читаю: 'Zinger' в степени 'R'. Рядом артикль, состоящий из букв и цифр. Даты, слава Богу, нет.

— Это, отец Лазарь, клеймо. Так мастер помечает своё изделие, чтобы конкуренты не подделали.

— Хм... Понятно. А что это за металл? Никогда такого не видел.

'Хромированная сталь! — чуть не ляпнул я, но вовремя тормознулся'. Менделеев свою таблицу придумает к концу следующего века. Поэтому, скорее всего, о хроме ничего не известно. А уж о процессе хромирования тем более. Нет таких технологий, как и самой гальваники. Это я знаю точно. Как-то на уроке по истории архитектуры нам рассказывали про Исаакиевский собор в Питере, который украшен скульптурами, изготовленными при помощи гальванопластики. Меня это вопрос заинтересовал, я проник в тему глубже... Короче, ждать ещё лет сто...

— И я не знаю, отец Лазарь, — развожу руками, — Мастера берегут свои секреты от посторонних глаз и ушей. Недаром европейские монархи щедро финансируют науку. Благодаря новым открытиям вложенные деньги окупаются сторицей.

— Это вы о чём, Леонид Иванович? — живо интересуется служитель церкви, а у самого плещется алчный огонёк в глазах. Надеюсь, на время забудет о своих религиозных поползновениях в мою сторону. Я же пока попробую придумать убедительные отмазки.

— О науках, уважаемый, отец Лазарь, о науках. А сейчас прошу покорнейше меня простить. Неотложные дела, знаете ли, вынуждают покинуть ваше прекрасное общество, — с этими словами разворачиваюсь и иду в свою комнату. Нужно накинуть верхнюю одежду. А идти мне потребовалось в уборную. Нижний 'клапан' дал знать о себе. Как раз в тишине и поразмышляю.

— Какие дела, Леонид Иванович? — слышу за спиной расстроенный голос хозяйки.

— Дела, о которых при дамах не говорят, — останавливаюсь на секунду и изображаю виноватую улыбку. Надеюсь, не дура, поймёт. Кстати, заметил за собой одну особенность, во время бесед с аборигенами пытаюсь вспомнить фильмы с историческим сюжетом. Для чего? Ворую оттуда фразы. А то мой чересчур современный русский язык приводит народ в тупик. Вроде бы говор родной, а смысл инопланетный.

Где находится сортир, мне Белкин показал ещё ночью. Ходить в бане по нужде, пусть даже по малой, я наотрез отказался. Для меня это всё равно, что вместо унитаза ссать в раковину. А бегать было с чего. После того, как я забраковал местную водку, Иван Данилович кликнул Емельяна и велел ему принести квас. Тот и принёс здоровенный жбан. Литров на пять, не меньше. Пока мылись, да лясы точили, сосуд полностью опустел.

На распутье между баней и сортиром я тормознулся. Нет, камня с указательными надписями не увидел. Просто в голову пришла вполне логичная мысль: 'Чем подтираться?' Туалетная бумага отсутствует, для лопухов тоже не сезон... Вспомнил одного знакомца, с которым вместе работали на объекте. Там все удобства тоже располагались на улице. Так вот, когда он ходил в туалет, то всегда брал с собою полуторалитровый баллон с водой. Или даже два. На вопрос: 'Зачем?' Ответил, чтобы подмываться. Бумажкой всё равно все складки чисто не вытрешь. Парень, между прочим, был мусульманином, а научил его мулла. Правильно, кстати, научил: нижнее бельё не измажется, нечему будет засыхать и карябать нежные участки кожи... Поэтому я сначала пошёл в баню. Там Прасковья каждое утро в здоровом медном чане подогревает воду. Её, обычно, используют для стирки.

Зашёл в баню... Темновато. Свет вовнутрь проникает лишь через маленькое волоковое оконце, предназначенное для выхода дыма из помещения. Ничего, чан видно. Потрогал воду... Ещё тёплая. Это хорошо! А то попа кашлять начнёт. Осталось найти ковш. К сожалению, пластиковых баллонов пока не придумали. Блин, ни хрена не видно! А огнива у меня нет. Да и пользоваться я им не умею. Пока лучину запалю, весна настанет. Короче, вошкаюсь, как крот в норе. Ещё плащ постоянно за что-нибудь цепляется. Уже и не рад, что пошёл в баню. Давление на нижнюю часть тела растёт, а предохранительный клапан в организме природой не предусмотрен. Наконец-то! За чаном прятался. Набираю воду и бегу к сортиру... Бегу, а сам думаю, как бы не упасть? И ещё бьётся одна тревожная мысль, получится ли быстро расчехлить иновременную одежду? Подбегаю, дёргаю на себя дверь...

— Сука!!! — выдыхаю с яростью, абсолютно наплевав на чувства верующих. И когда только успел? Прямо передо мной раскорячился отец Лазарь. Теперь запор ему точно не грозит, даже если таковой имелся. Мой свирепый вид был способен напугать кого угодно.

— Ч... ч... что с... случилось, сын мой? — спрашивает, заикаясь.

— Терпеть уже не могу! А тут ты... — шепчу злобно.

— Так зайди за угол, ничего страшного... — и улыбается, сука...

ГЛАВА 8.

КРАДУЩИЙСЯ ТИГР, ЗАТАИВШИЙСЯ ДРАКОН.

Говорят, что общая беда сближает. Поэтому, когда к сотрудникам уголовного розыска попадает в разработку бывший сиделец, они 'пробивают' всех его корешей по отсидке. Всё правильно, кому же ещё доверять, как не человеку, с которым вместе чалился? Вот и я сменил гнев на милость, когда принял гордую позу орла за углом туалета.

— ... это всё потому, отец Лазарь, что женщины по натуре существа эмоциональные, вот и пытаются выдать желаемое за действительное.

— Но разве вы сами, Леонид Иванович, не говорили...

— Говорил, — перебиваю батюшку, скрытого от моего взора туалетной стенкой. — Только я говорил, что мысли о переходе в православие меня посещают. Да — посещают. Но думать — это одно, а принять решение, которое останется со мною на всю жизнь — совсем другое. А если честно, отец Лазарь, то я разочаровался в христианстве.

— Отчего же? — кряхтя, спрашивает служитель церкви.

— Сами посудите, Христос учил милосердию. Основной его постулат: 'Возлюби ближнего своего'. А что происходит на самом деле?

— Что?

— Католики и протестанты режут друг друга похлеще заправских мясников. На Руси, как я знаю, после реформ Никона тоже произошёл церковный раскол. Все ратуют за Христову веру, но при этом люто ненавидят друг друга... — на этот выпад отец Лазарь не ответил, было слышно лишь его кряхтение, а я продолжил. — К тому же у меня есть личные претензии к служителям церкви.

— Это какие? — ишь, встрепенулся.

— Бабушка моя отличалась удивительной красотой. Так вот, когда раньше срока почил в Бозе мой дед, молодая вдова осталась с двумя детьми, которых нужно было растить и воспитывать. Сами понимаете, как это трудно. Один монах взялся ей помогать, но за помощь стал требовать плотской близости. Когда же бабушка возмущённо отвергла его притязания, то он обвинил её в колдовстве и в том, что она специально уморила своего мужа. В результате женщину сожгли на костре. А теперь скажите мне, уважаемый отец Лазарь, что это за христиане такие, которые радостно прыгают вокруг горящего костра, где заживо горит человек? Ужель это не бесовщина?

Я намеренно выдумал эту историю. Просто всегда хотелось понять, почему священники, рисуя для народа всевозможные дьявольские проявления, сами ведут себя подобным образом?

— А как вы про это узнали? — задаёт батюшка вполне логичный вопрос, но не отвечает на мой, что снова наводит меня на мысли о пейсах...

— Во время учёбы в Королевском колледже я имел возможность посещать многие архивы. Так вот, ко мне случайным образом попало дело с обвинениями в адрес моей бабушки. Ещё ранее я наткнулся на переписку двух монахов, в которой один открывает другому истинные цели своего поступка. Самое ужасное, что тот, кому направлено послание, не пресекает злые намерения, а подсказывает, каким способом лучше достичь желаемого. Как вы понимаете, первым монахом был тот, кто домогался моей бабушки.

— Сын мой, — после тяжёлого вздоха, начинает говорить отец Лазарь, — Господь Бог посылает нам испытания, чтобы проверить, насколько сильна наша вера... Вспомни, как Исаак не побоялся принести в жертву своего сына...

'Чё ты несёшь?! — так и хотелось крикнуть'. Испытания женщине с двумя детьми? Если бы эта история не являлась выдумкой, а случилась на самом деле, то женщина ради детей сто процентов отдалась бы тому монаху. Или батюшка защищает своих коллег?

— Сволочь был ваш Исаак! — перебил я, не сдержавшись. Несмотря на моё безразличие к религии, некоторые общеизвестные вещи, благодаря телевизору и интернету, осели в моей черепушке.

— Э-э... — мой сосед издал странный звук. То ли тужится, то ли возразить хочет. Наконец разродился, — Почему — сволочь?

— Потому, что родители ради детей жизни свои не жалеют. А этот придурок ребёнком прикрылся.

— Ради веры...

— Вот и принёс бы сам себя ради веры! — снова перебил я. — Поэтому, уважаемый отец Лазарь, прошу не торопить меня с принятием решения. Слишком много сомнений в моей душе. Кстати, вы же преподаёте старшему сыну Ивана Даниловича Закон Божий?

— Да.

— Разрешите мне тоже присутствовать на этих уроках...

— Конечно. Только зачем вам?

— Чтобы лучше понимать принципы православия. А ещё мне необходимо улучшить свои познания в русском языке. Надеюсь, вы не откажите?

— Нет, конечно. С удовольствием с вами позанимаюсь. Кстати, а вы вполне сносно говорите на русском. Где научились?

— Мой слуга был поляком. Всё от него, — кинул я непроверяемую отмазку.

Тут мои 'булки' стали заметно коченеть. Да и организм, вроде, избавился от излишков. Сунув палец в ковш, убедился, что температура воды ещё вполне приемлемая. Поэтому я быстренько провёл необходимые процедуры и натянул штаны.

— Вы уже всё? — слышу голос своего товарища по отсидке.

— Угу, — киваю.

— Я тоже. Пойдёмте в дом?

— Конечно. Только сначала приберу за собой. Всё-таки мы не свиньи, чтобы гадить, где попало, — с этими словами я взял кусок древесной коры, лежащей поблизости, поддел им коричневое новообразование и отнёс в туалет.

— Странный вы, — глядя на мои действия, прокомментировал батюшка. — Пусть бы лежало до весны, а там вместе со снегом...

— Во всём должен быть порядок, отец Лазарь. Этим и отличается человек от скотины. Представьте, что к вам в дом пришла куча гостей, и каждый оставил своё 'яблоко', да не там, где положено... 'Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой', не это ли велит нам святая книга?