Самый главный тест

Все оказалось простым и банальным. Наши новые знакомые, Таня с Мариной, жили со своими родителями в соседней девятиэтажке. Район этот не считался очень уж престижным, был застроен в основном девятиэтажками с 'улучшенками' и теперь вот достраивался 'социалками'. Впрочем, были в районе и элитные дома.

Местное население в основной своей массе оставалось зрелым и трудоспособным, потому и молодежи самых разных возрастов жило тут немеряно. Среди ребят с девчонками были и те, кого обычно называют 'золотой молодежью' — дети богатых родителей, жители 'элиток'. Здесь выделялась группа ребят, скучковавшихся вокруг Мишки Звягина — сына местного бизнесмена. Чем отличалась эта компания от прочих? Да, по большому счету, ничем. Разве что, в отличие от других, могли себе больше позволить. Да еще родство Звягиных в милиции обеспечивало Мишке и его друзьям защиту, если их забавы выходили за рамки. Девчонки припомнили случай, когда с год назад как-то вечером Звягин-младший и его приятели устроили на улицах города гонки. Их итогом стала авария, в которой пострадала случайная машина. Впрочем, жертв не было. Дело замяли, а ребята отделались легким испугом.

По части женского пола компания тоже была очень даже не прочь. И все бы ничего. Ну, почему, действительно, парням и девчонкам не заняться сексом, если это с обоюдного согласия и с предохранением? Только фокус в том, что местные 'мачо' далеко не всегда интересовались мнением девушек, в результате для кое-кого 'любовь' могла оказаться несколько принудительной. Парням сходили с рук амурные похождения: и девчонки опасались заявлять, и родители 'донжуанов' откупались. Первый серьезный сбой произошел с Людмилой — девушка подала в милицию заявление об изнасиловании. Она со своим женихом уже собиралась расписываться, и тут такое. Скандал был изрядный: фактически одновременно два судебных разбирательства. Жених Людмилы тогда получил пять лет. (Отправившись на разборку к развеселой компании, прострелил кому-то там толи руку, толи ногу). Не повезло и девушке. Суд 'убедительно' доказал, что факта изнасилования не было, поскольку в половую связь с ответчиком истец вступила добровольно и без принуждения. Заявление же было подано исключительно, чтобы выбить 'откупное'. Нашлись даже 'свидетели'. Так что насильник неожиданно превратился из обвиняемого в жертву мошенницы. Впрочем, 'благородные' Звягины не стали подавать встречный иск. Дело закрыли.

Безнаказанность рождает вседозволенность. Дошла очередь и до Татьяны. 'Я же не знала, что так получится, — хлюпая носом, рассказывала девушка, — Мы с Димкой пошли на вечеринку к нашим знакомым. Откуда мы знали, что к ним еще и эти придут? Поначалу все было нормально. Выпили, закусили, потанцевали. А потом Димку на улицу позвали что-то там с машиной помочь. Я в ванную вышла, хотела макияж подправить и там... меня...', — на глазах Татьяны вновь появились слезы. 'Отодрали', — подсказала Ночка. Мда. Вообще-то нельзя сказать, что 'бруйяне' и 'такт' — понятия взаимоисключающие, но, честно говоря, они действительно не очень друг с другом соотносятся. Снова пришлось лезть в мозги к девчонкам, чтобы убрать возникшую неловкость. 'Димка до сих пор не знает, — вздыхала Таня, — а если узнает...' 'Да не дергайся ты, — перебила ее Светка, -Если боишься, Кира с твоим Димкой поговорит. Она у нас большой спец по части уболтать, — (ну, спасибо, Светочка), — А этому Мишке... Ну, хочешь, я ему яйца оторву?' 'Стоп, Ночка! — вмешалась я, -Ничего мы никому отрывать не будем — по судам затаскают. Тут надо тоньше. Идейка у меня одна появилась. Ее, конечно, еще обдумать надо. Сейчас я суть расскажу, а вы подправлять будете, если меня куда-нибудь не туда понесет. Значит, так...'

3

Зачем я в это ввязалась? Кому и что хотела доказать? Велика ли заслуга дать пинка зарвавшимся соплякам? Мелко как-то, словно и не взаправду. Когда, прорываясь сквозь блокаду, мы шли на помощь Тореадору, все было понастоящему. Да, что там... Можно было бы перечислять и перечислять мгновения прошлого, когда я... когда мы все попросту висели между жизнью и смертью. Тогда всей кожей, всем существом ощущалась серьезность того, что творилось вокруг нас. Так зачем же теперь я собралась влезть в 'игрушечные' разборки? Какое мне дело до этих 'игр в песочнице'?

Стоп-стоп-стоп. Откуда во мне такое? Зверь. Другая половина моей души. Из ее глубин неожиданно выглянуло и теперь снисходительно наблюдало за происходящим некое существо. Холодное и высокомерное 'высшее' существо, незнакомое с такой простой и очень человеческой вещью, как сочувствие. Накатила злость. 'Врешь, сволочь, — шептала я, — Тебе не переделать меня. Я не стану такой, как хотелось бы тебе. Масштабы, говоришь, не те? Верно, не те. Только маленькая подлость, один черт, все равно подлость!'

Для себя я уже все решила. Я помогу девчонкам, и пусть идет нафиг живущая во мне тварь.

**

Подготовка не заняла слишком уж много времени, но пара суток на нее все же ушла. Надо было достать диктофоны с повышенной емкостью записи, надежную, компактную и одновременно качественную видеокамеру, договориться с носферату Федором. Зачем? Это уже другой вопрос. А еще нужно было где-нибудь показаться на глаза Мишке и его компании, хотя бы мельком. Чтобы, когда мы пришли на их гулянку, то уже не казались совсем уж незнакомыми.

Сегодня у одного из близких Мишкиных друзей был день рождения. Компания во дворе жарила шашлыки, потихоньку потягивая напитки (ясное дело, не лимонад). Ребята слушали музыку, обнимались с девчонками (пока только обнималась) и пугали хохотом случайных прохожих. Хотя до настоящего 'веселья' дело еще не дошло. Выпито слишком мало, не 'разогрелся' народ. К операции все готово. Главное 'блюдо', разумеется, Вика. Ну, и мы с Ночкой на закуску. Черт возьми, наша тореадорша могла бы украсить собой обложку любого глянцевого журнала! Впрочем, для тореадоров красота — стандарт. Я как-то уже упоминала об этом.

Мы подошли к мангалам и все уставились на нас. Конечно, больше всего взглядов досталось Вике, но и мы с Ночкой не были обделены вниманием. Ребята оживились, полезли знакомиться. Девчонок было несколько меньше, так что это оказалось нам на руку. Главной нашей целью был Михаил, но с ним то, как раз проблем не было: так и прикипел взглядом к Вике. Когда он рассмотрел тореадоршу, то слюну проглотил. Сама видела, как у него кадык дернулся. Озабоченный мальчик, ничего не скажешь. Эх, приятель, — подумалось мне, — Ты еще Милены не видел, а если б увидел, так не то что слюнки глотал бы, а сразу же кончил, не отходя от кассы. Тьфу, черт! Я, кажется, уже думать, как бруйянка начинаю, сказывается общение со Светкой.

Все шло по плану. Нам предложили водки. Вика скривила носик, заявив, что водку она не пьет. Мы, естественно, присоединились к подруге. Дальше по сценарию я должна была подсунуть Мишке одну идейку, но, к моему удивлению, наш герой-любовник додумался до нее без всяких подсказок. 'Девчонки, — заявил он нам, — а давайте зайдем ко мне. Это рядом. У меня там есть хорошее вино, не пожалеете'. Ясен пень, мы тут же согласились. Правда, именинник чуть не испортил все. Дернул его черт заорать: 'Миха, а почему к тебе то? У меня, между прочим, тоже есть дома вино!' Я уж собралась было шваркнуть его по мозгам, чтоб не мешал, но положение исправил сам Михаил: 'Санек! Ну, какое у тебя там вино? Бурда, что разливают в Великороссии? В лучшем случае бессарабское. А у меня французское. Реально с юга Франции. Да и вообще, я те что, запрещаю с нами пойти? — деланно вздохнув, Мишка посмотрел на нас, — Мне там помощь нужна будет. Надо... ээ... ящик со шкафа снять. Девчонки, вы ведь не станете возражать, если Санька тоже пойдет?' 'Конечно, нет', — обворожительно улыбнувшись, ответила за всех Вика. Тут подошли еще трое из Мишкиной гвардии желающих принять участие... ха... в снятии ящика со шкафа. Девчонки у мангалов даже заволновались: куда это, дескать, парни намылились? Впрочем, их быстро успокоили, да и потом вместе с ними оставалось еще достаточно ребят.

**

Никакого ящика (кто бы сомневался?) снимать никому не пришлось. Когда мы пришли, Мишка, бросив рассеянный взгляд на шкаф, хлопнул себя по лбу и заявил, что ящик-то уже убрали, а он вот совсем запамятовал. Мы сделали вид, будто ничего не поняли, и похихикали над Мишкиной 'забывчивостью'. А вот насчет вина наш 'склерозный' приятель не обманул. Оно и в самом деле оказалось замечательным. Белое марочное десертное вино 'Барсак', произведенное коммуной с одноименным названием в виноградарской области Сотерне, что на юго-западе Франции. (Все это нам удалось прочитать на этикетке).

Что ж, сидим за столом, воздаем должное искусству французских виноделов. Парни подливают, мы не отказываемся. (Вот вроде бы и пользы нам от вина никакой, что пили, что нет, а все равно приятно). Мишка и его друзья, кстати, больше на водку налегают. Оно и понятно, нас же споить собираются, а вина не так уж и много — всего три бутылки. Постепенно напряжение за столом стало нарастать. Чувствую, у меня по коленке уже чья-то рука елозит. Ну, ясное дело, чья — парня, что сидит справа от меня. Слева-то Ночка расположилась. Ладно, думаю, можно и потерпеть для пользы дела. Главное, чтобы он не полез, куда не надо, а то ведь сломаю бедолаге конечность. Напротив меня на другом конце стола Мишка с именинником о чем-то шепчутся, поглядывая на Вику. Михаил вдруг прихлопывает рукой по столу. 'После меня и точка', — слышу я. Так-так, не пора ли включать диктофоны? Даю команду Ночке, та — Вике. А события продолжают нарастать. Мишка поворачивается к Вике, обнимает ее одной рукой за плечи и масленым голосом бормочет: 'Викушка, ты офигительная. Ты самая крутая девчонка из всех, кого я только видел', — при этом его другая рука нацеливается на грудь нашей тореадорше. Ночка строит Вике страшные глаза, что, вероятно, должно означать: 'Только не ломай ему рук!' Но та и сама все понимает, продолжая разыгрывать свой сценарий. 'Прекрати, Миша, — испуганно шепчет она (вот ведь актриса!), — у меня же парень есть'. 'Ну и чо, — бормочет Мишка, — На хрена те вообще этот парень сдался? Такая девчонка и досталась какому-то лоху. Пошли со мной, я тебе покажу...' 'Нет! — приглушенно взвизгивает Вика. Ее глаза, обрамленные длинными ресницами, заметно влажнеют (Станиславский был бы доволен), — Я не хочу...' Ночка уже откровенно ржет, и прикрывается ладошкой, чтобы никто не заметил клыков. (Они у нас, конечно, меньше мужских, но ведь все равно с человеческими не спутаешь). 'Дурочка, ну ты чо? — ухмыляется Мишка, — Только не говори мне, что ты девочка'. 'Я не хочу, я не могу, — гнет свое Вика, — Если ты меня изнасилуешь, я заявлю в милицию!' Вот он, момент истины. Ради него и затеян этот дурацкий спектакль. А теперь надо чуточку подтолкнуть Мишку к откровенности, пусть он похвастается своей неуязвимостью. Касаюсь его сознания: легкое, незаметное вмешательство. 'Глупая, — смеется Мишка, — ну, чего ты добьешься своим заявлением? Думаешь, мне что-нибудь будет? Одна дура уже подавала. Слышала о Людмиле? Так на нее теперь все в районе пальцем показывают!' И Мишка, хихикая, стал рассказывать о том процессе. Знал он, конечно, не все, но многое. Как нашли 'свидетелей' и сколько им заплатили, как дядя надавил на судей, как работал адвокат. Много чего интересного мы узнали и, естественно, не забыли записать. 'Ну, поняла, дурочка, что в ментовке тебе ничего не светит? — закончив рассказ, спросил Мишка, — Так что будь умницей, расслабься и получай удовольствие'. Посмотрев на Мишку, Вика расслаблено улыбнулась (дело сделано, запись есть), а потом, не вставая со стула, коротко ударила. Любитель женщин охнув, совершил сальто через спинку, и с грохотом приземлился на полу. 'Вика! Ты что, охренела? — вскрикнула Ночка, — Ты же его убить могла!' 'Да ладно тебе, Светка, — отмахнулась тореадорша, — Я ему всего-то пощечину дала!' 'Пощечину? А что же тогда он у тебя через стул перелетел?!' 'Ну, так это же была МОЯ пощечина!' — усмехнувшись, ответила Вика. Немая сцена. Парни оторопело взирают на нашу красавицу.

Так. Операция входит в следующую фазу. Встаю из-за стола, наконец-то скидывая с себя надоедливую руку: 'Оружие и 'мобильники' на стол! Живо!' Мишкины друзья поворачиваются ко мне, глазами хлопают и никак не реагируют — словно в ступоре каком-то. В дело вмешивается Ночка (в своем стиле, естественно): 'Эй, придурки! Вы чо, все еще потрахушек ждете? Обломитесь! А сейчас делайте, что говорят, или в рыло схлопочите! Не въезжаете?' Они, похоже, и впрямь не въезжали. 'Девчонки, вы чего?' — растерянно бормочет один из парней. 'Я этих шлюшек сейчас урою!' -вскакивая со стула, возмущенно кричит другой и тянется к кобуре. Видимо, у ребяток не получалось воспринимать нас всерьез. Для них мы, по-прежнему, были девчонками, которых они 'сняли'. Ну, что же, придется помочь ребятушкам в понимании момента. Нужен наглядный урок послушания, и кандидат в 'мальчики для бития', кстати, уже имеется. 'Грозный' 'мачо' все никак не мог расстегнуть кобуру на поясе. (Руки у него тряслись что ли?) Если бы сейчас была боевая ситуация, ему бы уже раз пять башку прострелить успели. Наконец, парень справился с застежкой и наполовину вытянул пистолет, но я уже стояла рядом. Почти без замаха двойной удар по нервным центрам. 'А-а-а!!' — кричит парень. (Надеюсь, в этих квартирах хорошая звукоизоляция?) Подхватываю пистолет из ослабевшей руки, бросаю на стол. А, кстати, модель вполне себе. Местного производства, ижевский 'Скиф'. По сути, улучшенный, осовремененный 'Макар'. Как говорится дешево и сердито. 'Ой, сука, что с моими руками?' — на глазах у 'мачо' блестят слезы боли, унижения и страха — руки висят плетьми. Я ему даже эту 'суку' простила. 'Минут через десять, — отвечаю, — вернется чувствительность, через пятна-дцать-двадцать сможешь пользоваться, — и, обведя парней взглядом, добавляю, — Если кто-нибудь еще раз дернется, могу устроить паралич на всю оставшуюся жизнь'. Ребяток всех аж передернуло. Смотрят на меня, как на... кобру. Отражения... Ох, лучше их вообще не читать. Судя по ним, отношение ко мне, как к той же самой кобре. И хотелось бы раздавить гадину, и страшно — вдруг укусит? 'Ну, что? — говорю, — Повторяю для особо тупых. Оружие и 'мобильники' на стол!' Вот теперь мое распоряжение было выполнено без задержки. На столе появились телефоны, а также еще один 'Скиф', 'Ярыгин' и, ну, надо же, 'Глок' двадцать первой модели. Сорок пятый калибр — это серьезно. Только вот интересно, патроны к нему надо на оружейном рынке покупать, или они все-таки продаются в магазинах? 'А тебе что, особое приглашение надо? — раздается голос нашей тореадорши, — Ну-ка быстро сюда, что у тебя там под мышкой?' Мишка попытался было взбрыкнуть, но очередной удар снова уложил его на пол — Викино превращение из испуганной девушки в безжалостного бойца выглядело впечатляюще. Прижав 'успокоенного' Мишку к полу, она сунула руку ему под ветровку и выудила (ни фига себе!) здоровенный револьверище! А ведь это 'Кольт-Анаконда'. Точно он. Причем ранних выпусков, еще с деревянными накладками на рукояти. 'Ну и пижон', — разглядывая револьвер, пробормотала тореадорша. 'Вестернов он обсмотрелся, — хохотнула Ночка и добавила, повернувшись к Мишке, — Ну, давай, ковбой, спускай штаны!' 'Зачем?' — испуганно спросил тот. 'Будем тебя насиловать, — без тени улыбки пояснила Вика, — Ты же сам хотел со мной такое устроить. Так что давай, будь умницей, расслабляйся и получай удовольствие'. Михаил посерел. 'Девчонки, да вы с ума сошли!' Вид у него был такой, что я не выдержала и захихикала. 'Придурок, она же шутит, — успокаиваю Мишку, — Чем она тебя будет насиловать? Не твоим же револьвером'. Ночка эдак внимательно смотрит на нашего 'ковбоя' и задумчиво изрекает: 'Верно, оружие пачкать нельзя. Для таких вещей используется ручка от швабры...' Мишка дергается и получает очередное 'успокоение' от Вики, парни начинают волноваться, но под моим взглядом затихают. А Ночка, как ни в чем не бывало, продолжает: 'Но этой хренью мы заниматься не станем. Не боись, Миша, 'секс' не состоится. Мы тебя просто выпорем'. 'Как это 'выпорем'? — бормочет Михаил. Бруйянка пожимает плечами: 'Известное дело как — ремнем по голой заднице! Ведешь ты себя, как прыщавый подросток, которому гормоны крышу снесли. Вот и обойдемся с тобой, как с подростком. У тебя же вместо головы головка работает. Ну, так, может быть, через зад что-нибудь дойдет? Давай, спускай штаны и приступим. Кира, включай камеру!' 'Не имеете права!' — взвизгнул Мишка. На него надвинулась Вика: 'Что же ты не вспоминал о правах, когда насиловал Людмилу, Татьяну, когда собирался изнасиловать меня? Быстро спустил штаны! Сам! Если это сделаю я, тебе будет больно. Очень больно! Невыносимо больно!!' А потом Вика снова ударила. Все знают, тореадоры, в первую очередь, рукопашники, потому и зоны боли на теле хоть человека, хоть каинита они чувствуют на интуитивном уровне. Говорят, если тореадору удается пробить защиту противника, от его ударов скручивает даже гангрела в боевой трансформе. Мишка гангрелом не был, и, всхрюкнув от боли, в который уже раз свалился на пол. Когда тореадорша наконец поставила его на ноги, в нем похоже, сломался некий стержень, и Михаил, глотая слезы, подвывая и что-то бормоча себе под нос, принялся расстегивать штаны. Губы Вики искривились в усмешке: 'Светка, забирай клиента. Дозрел. Кира, давай камеру. Кажется, мне больше никого не придется сегодня бить'. 'Вот и умничка, — проворковала Светка, хватая парня, — Локти на стул, зад оттопырь. Ну, поехали!'