Ветер и крылья - 5

Тут — безвыходно.

Ладно, если он помрет, тут по-любому в ссылку. Если вообще жить оставят. А если выживет?

И узнает, что любовница, да еще любимая, не была у его ложа?

Не встречала?

Не рыдала?

Это — конец. Или такая трещина в отношениях, которую не замазать ничем. Одно дело — Франческа пыталась, а злая королева прогнала ее со двора. Вот какая бяка нехорошая!

Другое.... Она даже и не пришла. А чего? Выживет — сам заявится... а уж как это королю преподнесут... Ческа и думать не хотела.

Так что — во дворец.

Попала она вовремя, как раз подъехали кареты, и из самой большой медленно вытащили носилки. Осторожно так... чтобы не потревожить рану.

— Любимый!!! — завизжала эданна — и помчалась по ступеням. Естественно, потеряв половину шпилек из прически, грива-то куда там конским! Волосы рассыпались, платье задралось, показывая стройные ноги...

Носильщики шарахнулись от неожиданности.

Королева просто не успела. Он была в курсе, что его величество подъезжает, но... токсикоз — сложная штука. Вот поплохело — и хоть ты локоть укуси!

Тошнит и тошнит...

Так что к моменту появления Адриенны, эданна Ческа вовсю изображала скорбь у носилок. А стонала так, что носильщики боролись с желанием бросить все и зажать уши. Эданна относилась к тем женщинам, которым нельзя повышать голос. Так он и красивый, и мелодичный, но на высоких тонах... как кошке на хвост наступили, да еще попрыгали.

Адриенна обозрела все это, спускаясь по ступенькам, и тихо скомандовала:

— Прекратить бардак!

Эданна Франческа обернулась к королеве.

Вот, в эту секунду и увидел ее Джеронимо. И...

— ОНА!!!

По счастью, рядом с ним был брат Томазо, который схватил паренька за локоть, потащил в нишу...

— кто?!

— Та... ведьма!

— Которая?

— В белом и алом, с золотыми волосами.

Точнее описать эданну Франческу было бы и нельзя. Но... описать-то ладно! А что с этим дальше делать? Она ж не просто так эданна, она королевская любовница, любовь... это уже не охота на ведьм, а политика. Связываться — может оказаться себе дороже...

— Выгляни, посмотри. Точно та?

Джеронимо выглянул — и утвердительно кивнул.

— У нее и лицо, как тогда. А кто это?

— Королевская любовница.

— Ой... ой...

Второе 'ой' было куда как более непечатным. Но и Джеронимо можно было понять.

Доминиканец размышлял, а возле носилок разворачивалась настоящая баталия.

— Я его люблю!!!

— Ты можешь любить кого угодно, — отрезала Адриенна. — Но не смей устраивать представление из болезни моего мужа!

— Ты... ты просто его не любишь!

— Неужели? — Адриенна красноречиво натянула ткань на животе. Правда, пришлось изогнуть спину и выпятить его, но и так сойдет.

— Это... это...

— Вон отсюда. И чтобы я больше истерик рядом с больным не слышала! Срочно его величество в его спальню, дан Виталис уже там!

Франческа проводила носилки трагичным взглядом — и упала на колени.

— Смилуйтесь! Ваше величество, умоляю... я люблю его!

— Я вам это запрещаю?!

— Не лишайте меня возможности его видеть! Прошу!!!

Адриенна фыркнула. Но концерт оценила, а хорошие представления должны и хорошо оплачиваться, разве нет?

— Сегодня дан Виталис осмотрит его величество. Потом я сообщу вам, в какое время вы сможете бывать у него. Все же за эти... сколько... пятнадцать лет? Или двадцать? Филиппо так к вам привязан... это так романтично...

И уже вполголоса, так, чтобы слышали очень немногие.

— Как к старым тапочкам и драному креслу...

Франческа побелела от гнева, но здесь и сейчас Адриенна сделала ее 'вчистую'. Пришлось кидаться на колени и благодарить. Ей же разрешили!

Жертву из себя состроить не выйдет. Королю нажаловаться — тоже. Ее же не выгоняют... а что до времени... ну и что? Это как раз нормально. Так что эданна еще раз поклонилась, Адриенна махнула ей рукой, и ушла. Ее ждал дан Виталис — и король.

* * *

— Что скажете, дан?

— Ничего хорошего, ваше величество. Раны серьезные, да еще антонов огонь... я все промыл, перебинтовал... молитесь. Просто молитесь.

Можно подумать, у Адриенны был другой выход.

— Перенесите его величество в мои покои. В комнату, смежную с моей спальней. Чтобы я могла быть с ним рядом.

Придворные жест оценили. А еще...

— Эданна Франческа может навещать моего супруга каждый день. С восьми утра до десяти утра. Я как раз молюсь и завтракаю, так что мне она не помешает.

Эданне и это пришлось поперек шерсти. Восемь утра!

Да что это за издевательство!? Она в это время и не вставала никогда, вот еще!

Но... королева была всеми признана образцом супруги.

Добрая, ласковая, понимающая, сама к королю встает, сама его поит, сидит рядом с ним, и ей-ей, в ее присутствии он даже бредит меньше!

Это ж как надо мужа любить!

Пусть она этого не показывает, так ей и не положено! Чай, не простолюдинка какая — мужикам на шею кидаться! Благородная, понимать надо!

Мия

Дана Илария Кавалли.

О, эту — помнили.

В отличие от даны Дзанелла, которую и слуги забыли, и соседи, и родные, дану Кавалли помнили все.

— Потрясающей красоты женщина была, — рассказывал привратник, помнящий еще Филиппо Второго. — Такая... ух!

Ух было действительно впечатляющим. Как дама при таких объемах вообще передвигалась — непонятно. Но — УХ!

— А вот смотрела... мне и посейчас страшно, как вспомню. Словно она голодный и злой хищник, а ты ее обед...

Примерно в том же ключе высказывались и остальные опрошенные.

Как-то раз Илария выплеснула в лицо неуклюжей служанке содержимое ночного горшка. Другой воткнула в руку шпильку. Третьей...

Сплошная тирания.

Платила она щедро, но характер... ох уж этот характер! Ужасный!

Отвратительный!

Она не ругалась, нет. Не кричала, не истерила, она либо уничтожала словами. Либо...

— Я думаю, ведьма она была, — признавалась шепотом кухарка. — Характер у нее такой... сказать страшно! А подумать — жутко.

— Да?

— Никого она не любила, никто ей был не нужен, словно ты в сугробе стоишь... а сверху на тебя еще давят, давят...

Мия внимательно кивала.

— Когда дана умерла, все перекрестились... и то боялись — встанет... в гробу лежала, как живая.

— А когда она умерла?

Названную дату Мия сравнила с датой смерти Виолетты Дзанелла.

Получалась разница примерно в десять дней. Хм...

Допустим, обе ведьмы не умерли. Просто инсценировали свою смерть... кстати...

— А церковь ей не интересовалась?

— Еще как! Особенно перед смертью! И падре приходил, и расспрашивал, и монахи... я-то помню...

Мия потерла кончик носа. Потом спохватилась, что может грим смазать, и руки убрала.

Но идея ей была понятна.

К ведьмам начинает проявлять интерес Церковь. К одной или к двум — неважно. Действительно неважно... если возьмут одну, то и о второй узнают. А это...

Ладно — ведьма. А как насчет ее родни?

Они тоже пострадают, да еще как! Их будут преследовать, их лишат титула и состояния, они станут отверженными...

И вот — сначала исчезает одна ведьма. Потом вторая. Первая неизвестно где.

Вторая умерла в СибЛевране.

А вот где искать первую?

Мия сидела над записками даны Иларии Кавалли, но пока вариантов не видела. Куда ее могло занести эту дану Дзанелла?

Да куда угодно!

Читаем дальше. Ищем, ищем, ищем...

Адриенна

Сиделка — это просто?

Да вот еще!

Вы не путайте, пожалуйста! Для того, чтобы подносить утку, обрабатывать раны и прочее, есть ньоры. У них работа такая.

А эданна Франческа должна сидеть рядом, вытирать королю пот со лба батистовым платочком, вздыхать, держать его за руку...

Это совсем другое!

И должна выглядеть великолепно, на случай, если король очнется.

Вот она так и выглядела.

Белейшее платье, рубиновые украшения, тщательно уложенные золотые кудри...

Адриенна рядом с ней выглядела жутковато. Бледная, усталая... она только рукой махнула. И эданна Франческа лебедью поплыла в королевские покои.

Ага... большой лебеди — большая киса.

Нурик сидел в засаде.

Кто сказал, что коты — глупые? Да у него у самого мозгов, как у мыши! Очень это звери умные, и хитрые, и все-все понимают. А уж как людей дрессировать умеют — королям на зависть!

Ни меха с кота не получишь, ни мяса, ни яиц, а как за ним ухаживают? Как возятся?

То-то же...

И коты умеют быть благодарными.

Вот эта... крысь в рубинах, приходит тут, расстраивает его хозяйку... сидит, ничего не делает, только вздыхает...

Добавим ей красоты и радости в жизни?

Однозначно.

Кот решил далеко не ходить, и устроился в засаде аккурат над дверью.

Да, есть и такое.

Двери высокие, щели есть, поэтому над дверью висит карниз, а на нем тяжелые портьеры. Задернуть — и сквозняков меньше, и подслушать что в спальне происходит — сложнее. А над карнизом — лепнина. И там прекрасно помещается кот.

А карниз-то...

Эданна Ческа сделала шаг в королевскую спальню.

Кот прыгнул.

Не на эданну, вот еще! Визгу потом будет!

На карниз.

Тот не выдержал кошачьего веса, и предсказуемо вылетел из стены. А то ж! Кот на него раз двадцать прыгал, только за последние два дня, тут любые крепления расшатаются. Плюс правильная точка приложения усилий.

К сожалению, карнизом эданне Франческе не досталось. А вот портьерами... достаточно пыльными, да еще и известкой...

Вопль, который вырвался у эданны был так ужасен, что очнулся даже его величество. Посмотрел на чудовище, которое металось по комнате — и опять ушел в обморок. Точно... сейчас сожрет!

Пусть хоть не больно будет.

Впрочем, он мог бы на кровати и попрыгать. Никто бы сейчас на короля внимания и не обратил — эданна Ческа приковала его к себе.

Пока выпутали, сдерживая смех, пока отряхнули...

К сожалению, кошачья роль в случившемся осталась неизвестна широкой общественности. И без награды тоже.

Ну ничего!

Хороший кот для родного государства и бескорыстно постарается. Вон как хозяйка порадовалась... может, еще шкаф на визгуху в рубинах свалить?

Или комод?

Нурик решил серьезно обдумать этот вопрос. А там и попробовать... Коты — великая движущая сила.*

*— после того, как мое кошачье счастье своротило привязанную в трех местах двухметровую елку, в специальной подставке... я это точно знаю. Соседи снизу — тоже. Елка к ним чуть своим ходом не пришла. Прим. авт.

Время у кота еще было. Король находился на грани между жизнью и смертью, и Франческа шлялась к нему каждый день — сидеть рядом. Так что... шкаф — или комод?

* * *

Раны действительно воспалились.

Филиппо бредил, звал Ческу, звал отца, мать... пытался куда-то бежать, кого-то спасать... почти не приходил в себя, все гноилось...

Остальных охотников тоже разместили во дворце. На этом настояла Адриенна. В отдельном крыле, но все же, и ходил к ним личный королевский медик, и она раз в день обязательно заходила.

Народ был в восторге.

Эданна Ческа готова была рвать и метать. А объяснялось-то все достаточно просто.

Адриенна помнила слова Морганы.

Она — свет и радость для живущих на ее земле. И будет согревать и помогать... даже своим присутствием. Если вспомнить дана Рокко Вентурини, который до сих пор жив-здоров... хотя помирать еще пять лет тому собирался...

Да, так это и выглядит.

Она просто будет рядом, а людям будет легче. И раны затянутся.

Положа руку на сердце, Адриенна с удовольствием лично бы пришибла супруга. Она была уверена, что ради такого и траур поносить можно, и синяя лента ей идет.

Но...

Пока — нельзя. И трон Адриенна пока не удержит, она не настолько уверенно сидит. И ребенок еще не родился, а мало ли что? И проклятье не снято...

Нет, рисковать последним живым Эрвлином пока нельзя. Но и афишировать свои способности тоже.

Остается сидеть и сидеть рядом. И ждать, пока он выздоровеет.

И все бы у Адриенны получилось намного легче, но...

Волки-то были не обычные!

Не оборотни, не Леверранские чудовища, но... то-то и оно, что — но! Раны, нанесенные их когтями и зубами, нипочем не хотели заживать. Эти твари стремились утянуть за собой тех, кого пометили.

Может, Адриенна и сдалась бы.

И махнула бы рукой, и... ей нельзя было пускать дело на самотек. И она вспомнила о единственной, кто мог дать совет.

Моргана.

Оставалось попросить кардинала о помощи. И отправиться молиться в часовню.

На всю ночь.

Кто бы сомневался, содействие кардинала она получила. А в легенду о доброй королеве добавилась еще одна подробность. Королева-де, решила ночь на коленях в храме простоять. Лишь бы мужу помогло...

Женщины оценили.

Мужчины?

Тоже оценили. Чтобы нашлась такая баба, которая побежала не к любовнику, а в храм? Даже подумать — и то приятно. Вот, они бы заболели, для них бы тоже... вот так... ночь, на коленях, в молитве... повезло королю. Что тут еще скажешь?

Повезло.

* * *

— Моргана, что мне делать?

— Ты еще не догадалась?

— Нет...

— Это — не обычные твари. В каком-то смысле это — Адские Псы. Ладно, не те, с которыми сцепилась в свое время я, только их подобия, но вам и того достаточно будет.

Адриенна и не сомневалась.

— Только их мне еще не хватало!

— Это уже детали, внучка. Значит так. Нам подходят огонь, серебро и святая вода. Приносишь святую воду, промываешь рану с молитвой.

— А если не поможет?

— Берешь серебряный кинжал. Именно серебряный, это важно. Раскаляешь и прижигаешь...

— Ой...

— Ничего приятного в этом нет, но и другого варианта тоже нет. Огонь, вода и серебро — только так можно побороть нечисть. Если бы местные, кто там их нашел, сразу святой водой раны промыли, пострадавшим бы легче было. А сейчас уж не знаю, что и поможет... считай, декада прошла.

— Да.

Моргана кивнула.

— Я сказала, а ты меня услышала. Сделаешь?

— А обязательно мне прижигать?

Моргана качнула головой.

— Нет. И не обязательно, и не желательно... зрелище будет не из приятных, орать будут, корчиться... даже от святой воды им неприятно будет, а уж это...

— Можно подумать, если просто прижечь рану... это приятно!

Моргана только хмыкнула. Вот вечно эта мелочь старается стать умнее старших! Ну да ладно, хуже — когда наоборот! Когда не стараются быть умнее, когда попросту прожигают жизнь.

Это — страшнее.

— и просто прижечь рану будет больно и неприятно. Но тут... лучше даже не присутствуй при этом.

— Хорошо, — согласилась Адриенна. — не буду. А святой водой мне промывать?

— Решай сама. Но человека лучше зафиксировать. Крепко.

— Хорошо. Я поняла.

— А раз поняла... — Моргана к чему-то прислушалась. — Иди скорее наверх. Мне кажется, кто-то идет.

Адриенна почти взлетела по узкой лестнице.

Токсикоз?

Страх оскользнуться?

Куда там! Ее бы не то, что страхи — ее бы никто и ничто не догнало! Она бы ветер опередила!