Возвращение в Тооредаан3

— Что дальше? — Спросил он у самого себя. — Бежать? Но куда, и как далеко я убегу. Один в степи, без оружия и запаса продуктов. Да я даже не знаю направления, куда бежать, чтобы спастись. И как далеко придется бежать — тоже не знаю. ...А один против четырех, пусть и спящих — что я могу? ...Спокойно Артур, ты ведь десантура, развед-рота. Да и в лагере тебя учили..., всякому. У тебе подготовка, — не у всякого спецназовца такая! Теоретически, ты этих четырех уродов, голыми руками порвать можешь, вот только одна закавыка — я еще никогда никого крупнее мухи не убивал. Ну, кроме той несчастной овцы, которую мне подсунули для тренировки на курсах экстремальной кулинарии. А я и ее-то..., а потом заблевал пол пустыни, и мясо еще недели две есть не мог. ...Ничего — резко оборвал он собственные причитания. — Выбор-то у тебе не велик. — Жить захочешь, справишься. В крайнем случае, лучше умереть сражаясь, чем сдохнуть под пытками. — Его охватило какое-то холодное, чуточку злобное спокойствие, которого он раньше никогда не чувствовал. Даже будто бы в голове прояснилось и меньше стали болеть спина и ноги.

Осторожно, очень медленно и очень тихо подполз к лежащим чуть в стороне тюкам, на которых были сложены отобранные у него вещи, не приглянувшиеся удихским дикарям. Поверх растерзанного рюкзака, лежала его короткая шпага, и впрямь, на фоне удихских сабель-тесаков, не производившая серьезного впечатления.

Из ножен, шпага вылезала с таким лязганьем и грохотом, что этот шум, казалось бы должен был переполошить всю округу, но удихи по прежнему продолжали мирно похрапывать. В несколько прыжков, Артур перекрыл расстояние между собой, и начавшим пробуждаться часовым, и одним движением воткнул шпагу ему в горло, чуть ли не по самый эфес, так что фонтан крови брызнул ему на лицо. Тихо сработать не получилось. То ли предсмертные хрипы были слишком громкими, то ли удихи просто почувствовали какое-то движение. Но к тому времени, когда пленник вырвал свое оружие из горла жертвы — ее товарищи не только пробудились, но и успели вскочить на ноги. Видно, вояки они были достаточно опытными, потому что время на потягушечки и протирание глазок, тратить не стали, а сразу схватились за свои сабли, с которыми не расставались даже во сне. ...Вот, один из противников подскочил к Артуру, высоко подняв свою здоровенную саблю. ...Все как учили в зале, ноги распрямились подобно пружине, быстрый выпад и отскок. Кажется, удих еще толком ничего не почувствовал, но кончик шпаги окрасился свежей кровью. Не дожидаясь, как там удих разберется со своей раной, Артур отскочил назад, отгораживаясь от двух оставшихся противников едва тлеющим костром и огляделся. Вожак, видимо больше всех возмущенный таким коварным нападением, надвигался на него как таран, и сабля вертелась в его руке, что твой пропеллер, с шумом рубя воздух и выписывая восьмерки. Совать в этот живой пропеллер свое тонкое и достаточно легкое оружие, Артур не стал. Быстро нагнулся, подобрал тяжелый булыжник, и швырнул его в лицо противнику, благо — был переученным левшой, и достаточно хорошо владел обеими руками. Тот уклонился от летящего в лицо камня, не совсем удачно, сабля на мгновение зависла в воздухе, и Артур быстрым выпадом проколол противнику предплечье. Тот выронил свое жуткое оружие, но это его не остановило, он взревел раненным медведем, и ринулся на противника с голыми руками. Удар эфесом шпаги в зубы, и классический боковой слева. Как минимум — нокдаун. Только вот отсчитывать секунды было некогда, оставался последний удих.

— А ведь он меня боится! — Пронеслось в голове у Артура, при виде неуверенных шажков, приближающегося противника. Эта мысль, словно бы прибавила ему очков к силе и решительности, и он, бросившись вперед, нанес серию ударов. ...И чуть не попался на ответный удар. Тяжелая сабля выскочила откуда-то сбоку и снизу, и только очень хорошая реакция, поставленная за долгие часы тренировок, позволила уклониться назад. Впрочем не до конца, самый кончик, прочертил на груди шпажиста небольшую кровавую царапинку. А вот зато следующая серия Артура, оказалась куда удачнее, и закончилась глубокой раной бедра противника. Нога у того подкосилась, на долю секунды он раскрылся, и этого хватило, для точного и смертельного удара в грудь.

На секунду победитель остановился, чтобы перевести дух. Но сбоку опять заворочался недобитый главарь, и Артур бросился к нему. Занес было шпагу для решительного удара, однако передумал, и вместо этого, сначала пробил пенальти по ребрам противника, а потом окончательно упокоил его ударом рукояти в голову. Пока еще оставались силы — связал валяющемуся без чувств главарю руки за спиной, и....

его собственные ноги предали его, сделавшись абсолютно ватными, и он плюхнулся задницей в траву. Артура била крупная дрожь, а по щекам текли слезы. Было одновременно и страшно, и противно, и как-то радостно на душе. Он победил! Можно сказать — впервые в жизни. Реальная, а не спортивная, или киношно-постановочная победа. Реальный бой, где ставкой были реальные жизни. И он смог выиграть эту ставку. ...Вдруг как-то стало не хватать воздуха. Он втягивал его в себя, широко разинув рот, и никак не мог насытиться этим божественным вкусом. Вкусом жизни!

Вдруг захотелось жрать. Не есть, а именно жрать. Он подошел к котлу, до половины заполненному оставленной на утро кашей. Подбросил заранее заготовленных дров в костер, и при свете огня рассмотрел содержимое. Какие-то красные зерна, по виду напоминающие мелкий горох. Судя по запаху, щедро сдобренные мясом и салом. Он начал есть холодное варево, черпая содержимое из котла ладонью. Зерна были жестковаты и напоминали плохо сваренную перловку, но Артур не обращал на вкус никакого внимания, а просто набивал пузо. Вдруг случайно задев ладонью, что-то почувствовав на лице, содрогнулся, и его вывернуло наизнанку. Брызги крови первой жертвы, все еще "украшали" его лицо. Он поспешно подбежал к протекающему невдалеке ручейку, и как-то судорожно умылся. Потом просто погрузил голову в ледяную воду, и держал ее там, покуда хватило дыхания. Полегчало. — "Хватит истерить" — рявкнул он сам на себя. — Дальше надо действовать обдуманно и хладнокровно.

Хмурое туманное утро, застало горе-путешественника в нескольких сотнях шагов от лагеря, прикорнувшего под каким-то кустом. Спать в компании трех трупов и пленника, ему не хватило хладнокровия и выдержки. Обильная роса густо усыпала каплями лицо и одежду, и просто смахнув ее, Артур выполнил ритуал утреннего умывания.

Пришлось сделать над собой изрядное усилие, чтобы встать, и пойти в сторону лагеря. Все тело ныло и болело, а мысли в голове, двигались точно свинцовые, приходилось сосредотачиваться, чтобы сделать простейшие движения. ...Первым делом — проверил пленника. — Все нормально. Вчера он связал его достаточно надежно — как учили, да и удар по голове, видно еще давал о себе знать, — смотрел пленника малоосмысленно, да еще и валялся в луже собственной блевотины.

— М*да.... — Вслух сказал Артур, нарушив хрупкую тишину начинающегося дня. — Не лучшее место для завтрака. После чего, собрав все оставшиеся дрова, развел огонь в сотне шагов, на берегу весело звенящего ручейка, и вернулся к останкам своего рюкзака. — Где-же тут...? Ага! — Банка гове. К счастью, дикари не смогли открыть завертывающуюся крышку, и не высыпали содержимое красивой стеклянной банки куда-нибудь в огонь. Гове и много-много сахара, это то, что ему сейчас просто жизненно необходимо. ...А еще, хорошо бы свежеиспеченного хлеба и.... — Стоп. — Оборвал он сам себя. — Продукты лучше бы поберечь на будущее. А сейчас можно воспользоваться содержимым котла. Хотя от одной мысли об этом красном горохе и начинает подташнивать, но эту свою сентиментальность, придется оставить до лучших времен, а сейчас — сугубый прагматизм, иначе не выжить. ...Но сначала — гове!

Едва дождавшись, когда в малом котелке вскипит вода, он засыпал в нее целую горсть ароматного порошка, и засыпал сахаром из жестяной запечатанной банки, которую удихи тоже не догадались вскрыть. Обжигающе горячий, сладкий напиток прибавил бодрости и сил. И вместо ушедшего отупения, вдруг пришла боль. Болели ступни, болело тело, болела рана на груди. Артур опустил взгляд на свои ноги, и немедленно отвел в сторону — стало по настоящему страшно. Страшно почти до потери сознания, как бывает страшно абсолютно здоровому человеку, при мыслях об увечье или серьезной болезни, — мало того, что ступни были сплошной раной, местная грязь смешанная с кровью, покрыла их толстой коркой, забившись в каждую царапинку на его ногах. — Заражение, гангрена, ампутация, смерть.... — пронеслось него в голове. Он поспешно бросился к рюкзаку.

— Где же оно, ведь было же тут! — Лихорадочно бормотал он, перебирая сохранившиеся вещи. Кусок мыла отыскался чуть в стороне, выброшенный в траву. Следы зубов на его поверхности, объяснили столь недоброе отношение удихских дикарей к сему предмету гигиены. Счастье, что хоть аптечку проклятые дикари не уничтожили. Видно чем-то она им приглянулась.

Он вымыл ноги, наверное раз десять, прежде чем смог успокоиться. Особое, антибактериальное мыло, как заверяли его в Спецкомплексе, способно справиться с любой заразой. Потом смазал раны особой мазью, и обернул ступни бинтом, а сверху — намотал портянки из полотенца, мысленно благословляя того старого прапора, что обучил молодняк их взвода сей древней солдатской науке. Осмотрел царапин на груди — ничего особо опасного, но на всякий случай смазал мазью и ее, и стянул края раны пластырем.

— Да уж.... — Опять вслух сказал он сам себе. — Всего-то пара суток, как в этом мире, а уже чувствую себя полной развалиной. ...Первым делом надо подумать об обуви.

Его чудо сапоги, все еще находились на ногах вожака, который не стал снимать их даже на ночь. Артур брезгливо поморщился, подумав о чистоте этих ног, и о всяческих грибках и вирусах поселившихся на этой "чистоте". Но деваться было некуда, да и пленника в очередной раз было необходимо проверить.

Пленник, по-прежнему никуда не делся, правда, смотрел уже чуточку осмысленнее, а при попытке снять с него обувь, попытался лягнуть Артура в причинное место. От удара тот ушел, но сильно разозлился, и врезал мерзавцу ногой по бедру. Кому в результате было больнее, сказать было сложно — все-таки его учили работать ногами в обуви, — едва не выбил все пальцы на ноге.

— Надо бы допросить урода. — Подумал он. — С пристрастием, как учили. ...А ведь и правда учили. А что там у нас по науке? — Сначала постарайся узнать о допрашиваемом как можно больше. Изучи одежду, оружие, груз, документы коли такие отыщутся. Действительно — что это за люди, так не вежливо обошедшиеся со мной. ...Жаль что в Спецкомплексе, мне про удихов ничего толком не рассказывали. Просто ткнули пальцем в карту — "А здесь обитают удихи". И на этом все, дескать — "больше про них и сами не знаем". Но местность эта где-то на восток от Мооскаавской Сатрапии — вполне, как мне объяснили, цивилизованного места. Что там еще было на карте, — горы, степи, реки, и леса. Горы тянутся с севера на юг, и как раз разделяют два государства. Леса ближе к северу, а самая большая река, тоже течет с севера на юг. Степи — это уже ближе к морю. Правда, судя по карте, это "ближе" может и в полтысячи километров вылиться, а может и больше. А если с востока на запад — то и несколько тысяч. ...В общем — радости мало. Одна надежда — раз меня приняли за мооскаавского шпиона, то можно ожидать, что граница где-нибудь рядом, и я смогу улизнуть в цивилизацию, где хотя бы говорят, на относительно понятном языке.

Пока он размышлял так, — вернулся к ручью, и вымыл свои сапоги изнутри, с мылом. Поставил сушиться к костру, а заодно уж, перетащил туда же и котел с остатками каши, и поставил разогреваться на огонь.

...Так, с географией, более-менее разобрался. Теперь — одежда и оружие. В одежде я ничего не понимаю. Выглядит она не особо чтобы богато, но в дальний путь, никто на себя лучшие наряды и не надевает. ...Оружие — хорошее. Мушкеты правда фитильные, но судя по работе, достаточно качественные. Сабли вообще очень хороши, сталь отменная. Копья тоже, вполне на уровне. — Воины? Да воины, но наверное не солдаты, — дисциплины явно не хватает. Иначе бы караульный не спал, и я бы хрен вырвался. Да и взаимоотношения у них, насколько я успел заметить, не как у офицера и солдат, а скорее как у атамана и разбойников, — типичная человеческая стая. ...А что у них в тюках? — Артур подошел к снятым со спин верблюдов тюками, и распотрошил парочку. В одном лежала какая-то шерсть, зато в другом ткани. ...Хорошие кстати ткани, похоже на отбеленный лен. Очень даже пойдут на бинты. Еще бы и новую рубашку из них сшить, было бы совсем чудесно.

— Ну, это, судя по всему, тюки с товаром. А вот что насчет личного имущества? ...Ага, запасная одежда, и довольно много, и относительно чистая. Может, переодеться удихом? Благо, их длинные просторные рубахи, будут впору человеку практически любого роста. ...Ага, денюжки! Кстати, не забыть бы отыскать свой пояс с монетками. У каждого из четырех разбойников, в тюках хранился собственный кошелек. У нукеров потощее, а вот у вожака..., похоже это казна банды, или они просто торговцы? — Это надо выяснить. Монеты самые разные, от меди до золота. От стандартных кружочков, до квадратиков с дыркой посередине. Изображено на монетах тоже разное, от профилей, видимо больших местных шишек, до корабликов, верблюдов, птичек, и вообще непонятно чего означающих символов. Есть даже просто кусочки серебра. ...А это что такое? — Похоже какая-то грамота. Написано..., на непонятном языке, хотя часть букв и кажется знакомой. Итак, вроде бы все изучил. Пора приступить непосредственно к допросу. ...Вот только поем сначала.

Артур, без особого энтузиазма пожевал жесткого красного гороха удихов, стараясь выбирать куски мяса, и запил все это очередной кружкой гове. Подумал было выпить еще одну, но поймал себя на мысли что просто тянет время, и решительно встав, направился к пленнику.

— Итак, что у нас тут есть хорошего? — Пробормотал он себя под нос, с сомнением посмотрев на настороженно притихшего вожака. Пытать людей ему еще не доводилось, и начинать приобщаться к ремеслу палача никакого желания не было. Он даже в детстве, мухам и бабочкам крылья не обрывал, — жалел. Да и вообще, его тонкая артистическая натура, чисто автоматически примеряла на себя "костюмы" всех встречных персонажей и различные житейские ситуации. Сидя в автобусе — он воображал себя шофером. По теленету* выступал президент — он видел себя в роли президента. В Сети ролик о последних дикарях Амазонии — и Артур чувствовал себя дитем природы, живущим в плетеном шалаше и добывающим еду на охоте. А еще в далеком детстве, увидев слепня с оборванными крыльями, тщетно пытающегося взлететь, он едва не заболел, внезапно ощутив на себе всю беспомощность и ужас жертвы чужой жестокости. Все это делало его хорошим актером, но в обычной жизни, заставляло быть куда более сдержанным в поступках, чем большинство обычных людей. Так что сейчас он точно знал, что стоит ему причинить чужаку боль, и его настигнет "роль жертвы", и он на собственной шкуре будет чувствовать боль и страдание причиняемые другому. Но так же он знал, что другого выхода нет, а раз так — то он сможет пересилить себя и сделать что требуется, и потому заранее примерял на себя роль безжалостного палача. — Вот тут плеточка, насколько я помню, — бьет очень больно и кое-кто, очень скоро отведает это на собственной шкуре. — Зловеще ухмыляясь и поглядывая на свою будущую жертву, проворковал Артур, входя в роль садиста и изувера, и несколько раз сильно хлестнул плетью по земле. — ...Черт, этого надо было лучше зафиксировать, а то он уже на попе, два метра прополз. А ну-ка, постой приятель, торопиться не надо. — Артур отловил пленника и, притащив его за шиворот поближе к огню, зафиксировал, привязав веревку к большому тяжелому камню.