Рифмуется со скукой

— В четырнадцать меня изнасиловал отчим. Увидел возле школы с парнем, сложил два и два и решил, что тоже не прочь приобщиться. Я выждал, пока этот ублюдок отрубится и вызвал копов. Прошел через освидетельствование, исправно разревелся в кабинете психолога, позволил забрать меня у матери, которой было откровенно плевать. Но с приемной семьей мне повезло...— Эдди помолчал, не отпуская взгляд Ланца. Тот, похоже, даже дышать перестал. И это почему-то безумно радовало. — А вот под парней я больше не ложился, зато начал с удовольствием трахать их сам.

— Я и не думал... то есть, мне нравится снизу. Очень. Просто, я приревновал в Галахеру, — Эдди посмотрел насмешливо, провоцируя на разъяснения, Ланц смешался, — ну, он же босс.

Эдди расплылся в неудержимой улыбке.

— Будешь себя хорошо вести, когда-нибудь позволю себя трахнуть.

— Да не надо мне!

— Это ты сейчас так поешь. А теперь, маленький, — он использовал слово "littel", а не заезженное "baby", — отойди от меня и начинай дрочить.

— У меня даже не встанет, — пробурчал Ланц, но отошел на пару шагов.

— На что спорим? — Невинно осведомился Эдди и принялся медленно разоблачаться.

Отец так и не появился. Ланц был так поглощен своими отношениями с Эдрианом и новой работой, что даже забыл о нем. А зря. Он очнулся в незнакомом месте, не помня, как сюда попал, связанный и беспомощный. А потом начался ад.

Ему удалось сбежать только через четыре дня. Он выскочил на улицу, которую не узнал. Он никогда раньше не был в этом пригороде. Страх быть пойманным выгнал его на проезжую часть, и Ланц едва не закончил жизнь под колесами машины. Он не узнал парня, выскочившего из нее, но тот откуда-то его знал и называл по имени. И это испугало Ланца еще больше. Он попытался оттолкнуть его от себя и убежать, но тот схватил его за руки, силясь достучаться. Но, когда Ланц почти вспомнил, где они с ним виделись, раздался первый выстрел. У отца оказался обрез. Заднее стекло машины взорвалось хрустальным монпансье, из продырявленной покрышки, как из воздушного шара, проколотого градиной размером с яйцо, с шипением вырвался воздух. Ланц и тот парень спрятались за машиной. У обреза только два ствола и нужно было время, чтобы загнать в них еще по одному патрону. Прозвучали ответные выстрелы, это парень высунулся из-за бампера. В ушах у Ланца звуки выстрелов слились в раздражающий гул, протяжный и бесконечный. Он не сразу понял, что зажимает уши ладонями с такой силой, неудивительно, что все гудит. Парень схватил его за запястье левой руки, и попытался оторвать его руку от уха. Но Ланц все никак не мог разобрать слова, что он ему кричал. Тут звуки вернулись рывком, и он вспомнил, действительно, вспомнил.

— Я вызову "скорую" и позвоню Эдди. Ну, вспомнил меня?

— Ты был в клубе.

— Да, точно. С Арчи. Я — Фил, — и он совершенно по-дурацки переложил пистолет из одной руки в другую и протянул ладонь для рукопожатия. Нашел же время! Но именно это простое действие помогло Ланцу прийти в себя. Он пожал предложенную ему руку, после чего недрогнувшим голосом уточнил.

— Насмерть?

— Вот сейчас и проверим.

Эдди сидел в приемном покое в полном отупении и невидящим взглядом сверлил противоположную стену коридора. Мимо сновали врачи и пациенты, изредка катили носилки. Пару раз уже с трупами, иначе зачем укрывать простыней с головой? Все это мельтешение исправно отпечатывалось на изнанке сетчатки, но не затрагивало мозг. Эдди казался себе овощем. В его черепной коробке словно случилась авария, вырубившая все электричество и нервные окончания. Вся эта сложная светло-серая паутина с проскакивающими то здесь, то там голубоватыми разрядами, если верить сериалам BBC, превратилась в труху. Вонючую и безжизненную. Он не успел к месту событий. Когда он примчался, Ланца уже увезли. Сейчас его сматривал терапевт, так как серьезных травм, кроме банального обезвоживания, на нем обнаружено не было. С моральной стороной вопроса обстояло сложнее, но вряд ли мозгоправы станут настаивать на доверительном разговоре прямо сейчас. Эдди рассчитывал, что ему отдадут Ланца сразу после осмотра, если тот, конечно, не настоит на том, чтобы остаться здесь, в больнице, а не уехать с ним домой. Он сам не мог понять, откуда в его увечной голове взялись такие глупые мысли. У них же все было хорошо, ни ссор, ни обид. Два месяца, как приключение с продолжением, с одной стороны по-домашнему уютно, с другой пятничными сессиями они не пренебрегали, с той лишь поправкой, что категорически не соглашались терпеть посторонних в своем маленьком вертепе. Так почему это все должно было закончиться?

— Ну, все, — раздался над головой усталый голос.

Эдди поднял глаза. Ланц выглядел бледным и измученным. Под глазами залегли круги, на щеке красовалась слегка подсохшая после санобработки ссадина. Эдди медленно моргнул и встал на ноги, чувствуя себя столетним стариком. Они оказались очень близко друг к другу, отчего разница в росте ощущалась просто непреодолимой. Эдди больше нравилось видеть Ланца на коленях. Может быть, он и потакал тем самым своим тайным комплексам, а, может, просто любил секс, грубый и извращенный. Но Ланцу же нравилось не меньше, так что...

— Домой? — Голос прозвучал сорвано.

Ланц кивнул и горько усмехнулся, переведя взгляд на стену у него за спиной.

— Ты не представляешь, как мне хочется смыть с себя... — он подозрительно осекся, — запах того места.

— Ты хотел сказать его? — Эдди просто не смог не уточнить.

— Он ничего такого не делал, — прозвучало слишком поспешно.

У Эдди на мгновение потемнело в глазах.

— Врачи тебя отпускают?

— Да. Но завтра надо будет показаться психологу и... какое-то время не напрягаться.

— С Кельвином проблем не будет, — Эдди все-таки смог посмотреть ему в глаза.

Ланц кивнул. Эдди устыдился. Что же это он делает? Сам же все портит! Сейчас мальчишка напридумывает себе всяких глупостей и все кончится. Они как минимум поссорятся. А ведь Эдди так нуждался в его откровениях. Ему было важно знать, что не только в радости, но и в горе. Что Ланц воспринимает его также серьезно, как и он сам смотрит на их обще будущее. У Эдди еще ни с кем так не было, чтобы хотелось говорить, узнавать и верить. Без оглядки на условности. Без недосказанности и глупых игр. Честно, по-взрослому.

— Пока тебя осматривали, звонил Фил, — сказал он уже в машине, — Они нашли что-то типа дневника этого ублюдка.

Ланц, отстраненно смотревший в окно, бросил быстрый взгляд в его сторону.

— Что-то важное?

— Его основательно переклинило, когда он узнал о связи твой матери с Марго. Видимо, и раньше гомофобом был, а тут вообще ушел вразнос, понимаешь? Поначалу, ты сам, как таковой не особо был ему нужен, но его выворачивала от одной только мысли, что при разводе тебя оставят ей и Марго, поэтому он ее и застрелил.

— Я догадался, — прозвучало пугающе сухо. Ланц снова смотрел только в окно.

— Что он делал?

Повисла тяжелая тишина. Эдди проклинал себя за то, что так поспешил с этим вопросом. Но ему было важно знать. У него были связи среди психоаналитиков, он обязательно найдет для Ланца лучшего, но сейчас... сейчас он должен был понять.

— Он говорил, что это Марго испортила меня, поэтому я на тебя запал. Хотел, чтобы у меня уже никогда гарантированно не встал на такого, как ты, — Ланц вдруг заговорил, когда они припарковались рядом с домом. Эдди, уже собиравшийся открыть дверцу и выбраться на улицу, уронил руку и остался на месте. Ланц медлил, а когда заговорил, голос его звучал жестко, — Показывал мне порно, где по-всякому ебут таких изящных и рыженьких, как ты. И кормил рвотными, чтобы закрепить условный рефлекс. Насмотрелся всякой фигни об исправительных лагерях для геев у американцев. Меня так и подмывало прокатиться, что нихера у него не получится, потому что это не я тебя ебу, а ты меня. А на таких, как в тех фильмах, без слез не взглянешь... и знаешь, — за весь монолог он впервые повернулся к Эдди и встретился с ним взглядом, — может и неправильно так говорить, но я рад, что Фил его застрелил.

— Ублюдку собачья смерть, — выплюнул Эдди с хищным наслаждением, вскинул руку, пригнул голову Ланца к себе и крепко поцеловал. Они были вместе. Едиными неделимым целым. Быть может, не навсегда, но кого это сейчас волнует?

В ванну он его одного не пустил, вошел следом, запретил мешать и раздел сам. Ланц пугающе улыбался в пустоту и совершенно не сопротивлялся. Такой послушный.

— Здесь, — шепнул ему Эдди, губами отмечая синяки и ссадины, — и здесь, и здесь тоже...

— Это с тобой я смирный, кроткий, как барашек, — прозвучало едва ли не с нежностью, и тут же все перечеркнула лютая ненависть, — а с ним я дрался.

Эдди оторвался от изучения изувеченного чужими кулаками тела, всем существом потянулся вверх. Поцелуй был нежным, неземным. После него он подтолкнул Ланца к ванной, которая успела наполниться только наполовину. Быстро разделся сам и присоединился к нему.

— Купель со святой водой, — озадачил его Ланц, когда Эдди навалился на него спиной и сам обнял себя его руками, — кажется, ею окропляли рыцарей во всяких там монастырях.

— Собрался устроить крестовый поход в мою честь? Или дать обет безбрачия? — Улыбнулся Эдди, откинув голову ему на плечо и вверх тормашками заглядывая в зеленые глаза не рыцаря — фейри.

Ланц фыркнул и поцеловал в плечо.

— Нет. Просто молюсь всем богам и демонам, чтобы таких ублюдков, как твой и мой, земля не носила.

— Да уж, — Эдди перевернулся в его руках, закрепляя свое согласие поцелуем. — С другой стороны, — посмотрел он с лукавой, разгоняющей тоску улыбкой, — что нас не убивает, то делает нас сильней.

И этим все сказано.