Чужая здесь, не своя там. Часть вторая

Не то, чтобы я была белоручкой, но как-то это несолидно. В своём доме я могла спокойно наводить порядок, но на то он и мой дом.

— Ну не мне же.— Я постаралась взгляд сделать как можно мрачнее. Реакцию мастер оценил. — Хорошо, к завтрашнему дню тут наведут порядок. Недостаток слуг не испытываю. — На какое-то время эд Йеннер задумался, рассеянно потирая пальцем висок, а потом продолжил: — А поскольку слуги имеют привычку делать только то, что им прикажут, ты же сама и проконтролируешь, чтобы твоё рабочее место было организовано, как тебе нужно.

И зачем весь этот спектакль был нужен? Ещё как только я зашла в эту комнату, мне бросился в глаза контраст — тут так пыльно, неопрятно, грязно. В то время, как все помещения, все здание, да и сам его хозяин производители впечатление своей аккуратностью, чистотой, порядком.

Но не в моей ситуации спорить. Проконтролировать — это я смогу.

— Все задачи ясны?

— Вполне.

— Так уж и быть, сегодня отпускаю пораньше тебя. Тем более сегодня ярмарка, а я про неё только вспомнил. Ты же участвуешь?

Я кивнула.

— Всего доброго.

Вчера я уходила отсюда радостная, но все ещё испуганная. Сегодня же — в растерянности.

На ярмарку я опаздывала. Банафрит сама уже разложила на прилавке наготовленное вчера и вела бойкую торговлю. Людей у лотков со сдобой было немало. С одной стороны я опасалась и шла с некоторой боязнью к такому скоплению людей, а с другой — одну же Банафрит я оставить не могла. И так её подвела и задержалась. А уж увидев, кто с немалым удовольствием угощался пирожками с вишней, собственноручно мною приготовленных от и до, я прибавила шагу.

— Добрый день, — бойко поздоровалась я и улыбнулась. И постарались сделать улыбку чуточку теплее, чем следовало.

— Добрый, — спустя минуту все же ответил Стейнир. Не сразу, потому что дожевывал пирожок.

— Спасибо, что купили у нас выпечку, — поблагодарила я его.

— Для доброго дела не жалко.

"И только?" — не спросила я.

Тут Банафрит освободилась, разобравшись с другим покупателем.

— Вкусные, да? Я же говорила, — заявила она.

— Да я и не сомневался, — ответил ей Стейнир.

— А все потому, что готовила их эдель Астари. Сама, — и засветилась довольством и гордостью за меня. Я же смущенно опустила глаза, как всегда радуясь, что румянца не видно.

Меня смущала сама ситуация, как будто помощница решила... сосватать меня, поэтому и расхваливала.

— Знаете, я, пожалуй, ещё возьму. Остались же? — вдруг поинтересовался Стейнир.

А вот это уже лестно. Теперь я смущалась по другой причине.

В результате он скупил все оставшиеся, что-то около двух десятков. Банафрит отпускала веселые замечания по поводу мужского аппетита, а я молча складывала пирожки в бумажный пакет. Вдруг боязно стало поднимать глаза на мужчину, встречаться с ним взглядом. Ладошки в перчатках, несмотря на довольно прохладную погоду, вспотели.

— Можно вопрос?

— Да, — все также не поднимая головы и продолжая складывать купленное в пакет, ответила я. Что же спросит, что же спросит?

— Зачем вам, эдель Астари, — подчеркнул он, — уметь так вкусно готовить?

Рискнула все-таки посмотреть ему в глаза. Он смеялся, не вслух, даже на губах улыбка не играла, но в глаза его улыбались. Я чуть не уронила пирожок.

— Эдель должны уметь готовить, — повторила я, когда-то сказанное мне эдель Фордис. — Тем более вкусно. Вдруг захочется побаловать... мужа, — я хотела сказать "близких", но произнесла другое.

— Конечно, мужа, — нейтрально повторил Стейнир. — Спасибо за пирожки.

— И вам спасибо, эдел Стейнир. — Он покачал головой.— Эд Стейнир, — исправилась я.

Вот только почему-то я ни капли не поверила. Выдавало в нем что-то благородное происхождение. Хотя, может я путала это с благородством поступков.

Мы распродали практически все, что было заготовлено. Ярмарка подходила к концу, поэтому мы начали потихоньку собираться.

— Ах вот вы где. Я думал вы будете представлять кружевные шали или вышитые платочки, — раздался голос, который я точно сегодня больше не хотела слышать.

— У вас есть ещё несколько минут, прежде чем мы пойдём к храму, — я вежливо улыбнулась, но губы плохо слушались. Улыбка, наверняка, вышла кривой. Надеюсь, все же не пугающей.

— А разве осталось из чего выбирать? — мастер, напротив, улыбался широко и почти дружелюбно.

— Остался один пирог с капустой и два яблоками. — Банафрит, не в пример мне, радушно общалась с эдом Йеннером. — Будете?

— С яблоками, оба. — Он кивнул, бросил критичный взгляд на пироги и спросил все с той же противной ехидцей в голосе: — Благородная эдель сама изволила их выпекать?

Банафрит хотела заверить, что дескать да и это я готовила. Однако это было неправдой. Я успела слегка сжать её руку, прося помолчать.

— Нет, моя помощница справилась с этой задачей лучше.

— Жаль, хотелось оценить именно вашу работу, — протянул мастер.

У меня чуть не вырвалось: "В другой раз. И другую работу".

— Опоздаем, — строго заметила Элодия.

Я посмотрела на видневшуюся и отсюда очередь у храма.

— Успеем. Все равно людей слишком много, — ответила я.

У меня был свой интерес — подождать, когда скопление желающих поделиться заработанным сегодня на ярмарке убавится.

Элодия со своей внучкой присоединились к нам. Они-то сегодня как раз и торговали вышитыми платочками и прочим рукоделием. Я тоже прикупила у них парочку.

— А в аукционе ты участвовать не собираешься? — недовольно спросила соседка.

— Я про него забыла...

— Оно и видно. Хоть бы платье повеселей выбрала!

— Не собираюсь я в этом участвовать! — вспылила я. — Да и кто меня там выберет. Простою статуей, попозорюсь...

Элодия и Банафрит обменялись странными взглядами.

— Глупая девчонка, — покачала головой соседка.

— Не буду говорить так про свою хозяйку... Хотя не могу не согласиться, — вторила ей помощница. — Все хорошо будет. Да и записали мы уже тебя.

— Как записали? — выдохнула я. — И не спросили, не предупредили.

— Только что, — хмыкнула Элодия.

— Если я так и останусь одна, это будет на вашей совести! — прошипела я и даже невежливо указала на них пальцем.

— Ещё благодарить будешь, глупая, — несмотря на обидное замечание, тепло протянула соседка.

А ведь если меня никто не выберет, для меня действительно это будешь большим ударом по самолюбию. Почти у всего города на глазах...

Мы с Рини не успели поучаствовать в подобном мероприятии в Саганионе. Теперь вот мне представился случай. А подруге... Я представила, что было бы, окажись она рядом. "Не трусь, найдутся желающие. Из тех, на кого бы ты даже подумать не могла. Ты будешь ни чуть не хуже других. Ты будешь — лучшей. Я-то знаю какая ты", — сказала бы она мне. Одной фразой Рини умела подбодрить меня, придать уверенности.

С помоста вещал Глава города, который и проводил аукцион.

— В этот раз площадку предоставил нам эд Топиас.

Из толпы раздались одобрительные возгласы. Ещё бы, даже я, ставшая жительницей Геделрима не так давно, знала — у эда Топиаса лучшая ресторация города.

— Девушек, решившихся скрасить время достопочтенных мужей нашего города нашлось немало. Мужчины, не скупитесь, вытряхивайте свои кошельки!

Поскольку подошли мы одними из последних, я оказалась крайней в очереди. С моего места мне было видно — поучаствовать в аукционе решились самые красивые девушки города. Были, конечно, и не ослепительные красавицы, а обычные, но вполне симпатичные девушки. И я, не относившая себя ни к одной из групп.

За возможность поужинать в лучшей ресторации города с прекрасной девушкой, некоторые мужчины отдавали немалые суммы. Торги порой шли ожесточенные, упорные. Довольные "лоты" только улыбались и с нетерпением ожидали, кому же достанется их общество.

Разумеется, все вырученные деньги шли для тех же нужд — приют и госпиталь.

Я наблюдала за девушками, оглядывала собравшихся мужчин. Все что угодно, лишь бы не думать, что и моя очередь скоро настанет. И что за этим последует.

Нет, статуей я на помосте не стояла. Каждая девушка, когда подходила её очередь, садилась на некое подобие трона — высокий стул со спинкой и подлокотниками. И вот уже оттуда, с высока, наблюдала за "представлением". Как королева — снисходительно и величественно. Ещё бы — мужчины бились за её внимание.

Я села на этот стул хоть и с улыбкой, но внутренне робела. Да что там робела — боялась жутко.

— Астари Эттов, — представил меня Глава. — Прекрасная эдель, приехавшая к нам издалека.

Мне улыбались, кто-то даже хлопал. Так непривычно и странно...

— Начнём с обычной цены — тысяча скалдров.

Для сравнения, цена обеда в ресторации Топиаса начиналась от ста скалдров. Хоть деньги шли и не в ресторацию, но сумма набиралась приличная. Согласится ли кто?

Мне захотелось зажмурить глаза и не видеть ожидающих взглядов, направленных на меня. Закрыть уши и не слышать тишину.

Я сидела с ровной спиной, гордо поднятым подбородком, вежливой улыбкой и, надеюсь, не сильно затравленным взглядом.

— Полторы тысячи!

Все обернулись к отозвавшемуся мужчине. А эд Астел, перехватив мой взгляд, улыбнулся мне и слегка кивнул, приподняв шляпу над головой.

Удивлённый возглас чудом не вырвался у меня.

— Полторы. Замечательно, — произнёс Глава. — Кто-нибудь перебьёт?

Я вцепилась в подлокотники.

— Две!

Это уже был Стейнир. Он не улыбался, наоборот, был предельно серьёзен. Мазнул по мне безразличным взглядом и перевёл его на Астела.

Прежде чем Глава успел что-то сказать, эд Астел воскликнул:

— Три!

Дальше я не вслушивалась с произносимые ими суммы. Просто смотрела то на одного, то на другого. Чья возьмёт?

Спор затянулся. А я, вместо того, чтобы радоваться — вот он, миг моего триумфа, какие мужчины борются за моё внимание, задумалась совсем о другом.

Астел — крупнейший конезаводчик империи. Стейнир — появился в Геделриме сравнительно недавно, но у него есть то, чего не смог добиться опытный Астел — шенсеры. И только этим обходил более опытного коллегу.

Они что, вздумали и меня так разыграть, посостязаться? Восторг разом спал.

Никто в их спор не вмешивался — разбирались эти двое между собой. Одна сумма, другая.

"Двадцать тысяч!", -хорошо, что деньги на благое дело пойдут.

Никто никому не уступал.

Глава вытер платком пот со лба. Я ему послала ободряющую улыбку и пожала плечами.

"Откуда мне было знать, что эти двое решили так утереть нос друг другу", — словно говорила я.

Глава подмигнул мне.

"А вы, Астари, не промах".

— Пятьдесят! — Объявился новый участник.

Эду Йеннеру пришлось поднять руку, чтобы его было лучше видно.

И пока Астел и Стейнир оборачивались к Джетмиру, пока соображали, что вмешался кто-то ещё, Глава, который уже порядком устал, хоть его и веселила эта ситуация, провозгласил:

— Кто больше? Никто? Продано! Ужин Астари Эттов будет с эдом Йеннером! Поздравляю и объявляю аукцион закрытым.

Поздравления, аплодисменты.

А после — праздник, гулянья, подведение итогов — сколько же средств в общей сложности собрали.

Мастер Джетмир подал мне руку, когда я спускалась с помоста.

— Ловко я их обошёл, — еле слышно прошептал он мне на ухо. Для чего ему пришлось чуть привстать на цыпочки. Выглядело забавно. Да и вообще, наша парочка со стороны наверняка представлялась весьма комичной.

Я не сдержала смешок:

— Очень.

Ответом мне была широкая, по мальчишески озорная улыбка, которая придала ему вид на лет эдак пять меньше. Не то, чтобы мастер выглядел старым — чуть больше тридцати, а учитывая его дар — кто знает сколько ему на самом деле лет? Может оказаться, что раза в два больше.

— Зачем вам это было нужно? — я не удержалась от вопроса.

— Ты что-то имеешь против?

С ответом я не нашлась. Воспользовавшись моим замешательством, мастер положим мою руку себе на локоть и повёл прочь с площади у храма.

— Дамы, — он обернулся к Банафрит и Элодии с внучкой, — Вы же не против, если я провожу эдель Астари?

Дамы переглянулись и милостиво кивнули, хотя особого восторга и не выказывали. Неужели им не понравился эд Йеннер? Или ожидали совсем другого итога аукциона. Я мысленно усмехнулась — немолодые интриганки просчитались.

— А у меня вы об этом поинтересоваться не желаете? — спросила я.

— Разве ты мне отказала бы?

Неужели так сложно нормально ответить, а не вопросом на вопрос?

Я вновь никак не прокомментировала, на что мастер усмехнулся.

— Если бы я сказал, что хочу обойти этих двух лошадников... в смысле конезаводчиков, то ты бы обязательно обиделась. То есть получилось бы, что ты тут совершенно не причём. Вот только для ужина с тобой мне ведь аукцион не нужен — достаточно будет задержать тебя до вечера в мастерской.

— Третий вариант?

— Именно. А в чем его суть — не скажу.

— Он что, все-таки меня не касается?

Мне был послан загадочный взгляд.

Несмотря на эту идиотскую ситуацию, общение с мастером мне доставляло даже некоторое удовольствие. Ну вот как будто со старым знакомым говорю — легко и непринужденно, и в то же время, ничего о нем не знаю, поэтому он постоянно открывается с новой стороны. И это при том, что когда только шла к нему недавно — жутко боялась.

— Не готовите, рукоделием не занимаетесь. — Загибал пальцы свободой руки мастер. — Чем же увлекается благородная эдель, кроме лошадей?

— Как легко вы делаете выводы, — хмыкнула я.

— Разве я в чем-то не прав? — деланно удивился эд Йеннер.

— И готовлю, и рукоделием занимаюсь.

— Неужели? Где же оно все?

— Предлагаете завтра прийти к вам с вышитыми платками и свежеприготовленными пирогами?

— Не откажусь.

Я неприлично фыркнула. Вот ещё, буду я к нему таскаться с угощениями.

— На самом деле, если ты вышиваешь, а ещё лучше вяжешь или плетёшь, то это может оказаться весьма хорошим подспорьем в работе артефактором.

— Неужели? — повторила я и вопрос, и тон, не так давно произнесенный мастером.

— Даже больше, чем ты себе можешь представить, — неожиданно серьёзно ответил он. — Только человек обладающий усидчивостью, способный хорошо сконцентрироваться, может попробовать начать заниматься артефакторикой.

Помниться Рун тоже нечто подобное говорил про рукоделие, но только все равно несколько с другой стороны. Он имел в виду плетения, а Джетмир про усидчивость...

— Только попробовать?

— Дальше все будет зависеть уже от способностей. Однако умение работать с плетениями, пусть и такими, лишним точно не будет.

Я пыталась вытянуть из мастера подробности, но он отделывался общими ответами или вообще шутками. А то и такими фразами, что было непонятно — то ли шутит, то ли всерьёз говорит.

Так мы и дошли до дома.

— Спасибо, что позволили себя проводить, — нарочито громко произнёс эд Йеннер. Нас уже догнали Банафрит с Элодией и внучкой. — Буду с нетерпением ждать ужина.

И пока дамы не видели, подмигнул мне. Завершением картины был поцелуй руки. Быстрый, вежливый и совершенно равнодушный.