Легенды Ассиора. Дары Силы

Было решено, что 'новичкам' лучше всего нарисовать, на всякий случай, поддельные пустые кольца. Что и попытался проделать Федор, поводив руками над кожей и представив на ней изображение окружности, но безрезультатно.

Ты слишком сильно напрягаешься, напутствовал его Ворон. — Расслабься, позволь силе течь свободно. Верь в свои способности преобразовывать силу, дыши ровно...

Федор постарался внять этому совету, тем более что подобное не раз слышал на уроках рукопашного боя. Он расслабился, привел в порядок эмоции и сосредоточился. Результат не замедлил сказаться: круг обозначился. А прапорщик вдруг содрогнулся от ужаса, представив, что может натворить их воображение, если ему или Антону приснится кошмар. Затем просто хмыкнул, вспомнив кошмары, которые мучили его после развода. К женоненавистникам он себя не причислял, но все же, пришел к выводу, что это может кому-то понравиться, а если нет, то и убрать не сложно.

Решив, что наступила очередь ястрега, Федор поднес руку к его плечу и задумался, представив для начала чистую кожу. Ястрег закричал, и из его плеча, разрывая ткани, вылезла сантиметровая в ширину пластина, сделанная из какого-то металла и выгнутая в форме последнего знака. Пластина упала на землю и... 'утонула' в ней с легким шипением. С криком — Я свободен! — ястрег рухнул перед Федором на колени. Остальные же шарахнулись в стороны так, словно между ними рванул заряд РПГ.

Так я снова, сделал что-то не так? — опустил руки Федор.

Никто не просил тебя, Славич, освобождать нечистых, — злобно глядя на Федора, крикнул маг.

Если ты решил так восстанавливать равновесие, то нам лучше убить тебя самим.

Да что такого я сделал?.. — не понял происходящего Федор и, разозлившись на свое незнание, повернулся к коленопреклоненному ястрегу. Он не попросил, а потребовал:

Встань и рассказывай.

Когда великая Лара покинула этот мир, — начал ястрег, — ее народ лишился большей части своей магической силы. Добро же и зло в ту пору еще находились в равновесном состоянии. И тогда ястреги решили скрыться от людей. Часть ушла жить в горные пещеры, а часть осталась на поверхности или присоединилась к другим народам.

Но люди не любили колдовства и, несмотря на, то, что ястреги были искусными врачевателями и старались вершить только добрые дела, их не приняли и стали методически уничтожать. Пещеры ястрегов заливали водой и дымом, их жгли на кострах и просто убивали...

А они были святыми, и все безмолвно сносили, бедняжки, — язвительно заметил Ворон.

Нет, они не сносили..., — ответил ястрег, — злобно глянув на мага. — И тогда начался великий исход, Ястреги бежали на восток в империю Ростера. Каждый из них нес частичку магической силы. Они создали армию, которая покорила рассвет и готовилась поставить на колени закат. Но Сила не прощает излишеств, огромная армия колдунов и колдуний в один день вдруг перестала говорить на одном языке. Люди стали превращаться в различных существ, и похожих на людей и не имеющих ничего, что могло бы роднить их с людьми. Какое-то время они еще оставались силой, но скоро армия стала делиться по родам и кланам и разбегаться в разные стороны. Так появились лешие, обитающие в лесах гарпии, тролькары, и горанлины — темные воины и еще много разных существ, за свое знание магии причисленных к нечистым.

После падения Таргола многие из ястрегов, приняв человеческий облик, пытались укрыться от безжалостного истребления, но люди нашли способ их опознавать, сначала только в храмах Ярлата, а затем и в других. Тем, кого нашли, стали силой ставить настоящий светлый знак. Причем он передавался по наследству, и если знак ставили ястрегу, то тот навсегда принимал человеческий облик и становился рабом, приобретающим свою прежнюю силу, только, вблизи острова Роэл...

Постой, и что все рабы — бывшие ястреги?

Не все. Последнее время в рабство подобным образом стали оборачивать молодых людей и девушек с магическими способностями, как вашу подругу, — кивнул навь на Нею. Они не ястреги, они люди, но им хуже: мы живем своими семьями и кланами, а у них нет никого, нам разрешают иметь детей, которые рождаются уже помеченные знаком, а им нет...

Так, стало быть, вставай проклятьем заклейменный? Это нам знакомо, — сделал вывод Федор, гордо задрав голову. — Война, стало быть, до последней капли крови, за освобождение магического пролетариата? Только вот, не перебить бы по пути этих самых пролетариев начисто.... — Помолчал и вздохнул: — Ладно, други, что теперь-то делать будем? То есть, что делать конкретно?

Конкретно, — тикать отсюда, пока есть силы, — буркнул Секач. Раз все нас ловят, то лучше двигаться подольше, иначе спеленают как младенцев и дело с концом.... А с этим в первом же храме разберемся.

Не, погоди... — протянул Федор, и кивнул Нее: — покажь и ты свою меточку.

Нея побледнела и медленно стащила рубаху, заменявшую ей последнее время платье. Глядя на обнаженную по пояс девушку, Федор невольно залюбовался ее маленькой округлой грудью с темными точками сосков. Он судорожно сглотнул но, встретившись с нею глазами, содрогнулся; в этих глазах был страх, надежда и еще черт знает что, но самое главное, в них была вера. Такой взгляд женщины дает мужчине полную власть над ней, но случай был явно не тот. Федор выдохнул, сосредоточился и, задержав на секунду дыхание, представил чистое, без шрамов и знаков плечо девушки.

Нея вскрикнула и ничком упала в траву. Прапорщик уставился на ее смуглое плечо: оно было чистым, кожа была гладкая и блестящая. Однако девушка была без сознания.

Ты что творишь витязь! — взревел один из близнецов, и в его руке появился ножичек наподобие мексиканского мачете. Второй же близнец и Секач, явно собирались взять Федора в клещи, начав обход с двух сторон.

Эй, там, поосторожней, я ведь и пальнуть могу! — крикнул Антошка, выхватывая из-за пояса пистолет.

Федор же развернулся и вытянул руки вперед, принимая боевую стойку. Раздался легкий звон, и что-то плотное и тяжелое впечаталось ему в ладонь. Прапорщик инстинктивно сомкнул пальцы и обнаружил у себя в руке... черный клинок. Но Федор, же не прилагал никаких магических усилий для того, чтобы это произошло... Господи, понял он, клинок принял решение сам...

Всякое движение на поляне прекратилось, замерли все.

Так — значит, ты темный витязь? — нарушил молчание Ворон. — Но где и с кем вершил обряд а?

Какой еще обряд, — процедил Федор.

Обряд одушевления меча! — рявкнул Секач. Чью бессмертную душу, ты вселил в эту железяку?

Я не умею пользоваться чужими душами, и никого никуда не вселял — отмахнулся Федор. Я не вынимал меч таким способом, и сам не знаю, что случилось. А ну отстаньте от меня. Лучше помогите девушке.... Иначе порублю вас в капусту к той самой маме.

Вообще-то Федор последние полтора года относил себя к женоненавистникам, и даже теперь в очередной раз получил подтверждение имперически выведенному, железному постулату: не связывайся с бабой — хлопот не оберешься. Но вот ведь дрогнуло внутри что-то, и явно не только жалость к девчонке.

Не волнуйся повелитель, я сам их убью! — Раздался вдруг громкий, глухой голос за спинами трех противников Федора. Прапорщик поднял глаза, и похолодел.... Он слишком сосредоточился на своих противниках и видимо пропустил, что-то важное. Он забыл про ястрега.

За спиной Ворона стояло жуткое существо. Явно гуманоидное, метра два с половиной в высоту, с плоской змеиной головой, закрытой похожим на хитиновый шлемом. С гипертрофированно развитой мускулатурой рук и груди, также покрытых защитной коркой хитина: изогнутая пластина прикрывающая пах, и острыми шипами на внешних пластинах суставов.

Антон закричал и выстрелил, — пуля отскочила от панциря и с визгом ушла в сторону.

— Не стрелять! — гаркнул Федор, и над поляной нависла могильная тишина.

Тролькар... — глухо выдохнул Ворон, развернувшись навстречу монстру, и протянув вперед руку.

И не думай! — спокойным голосом сказал монстр. Разве не знаешь, что против тролькаров твоя магия бессильна, только навредишь себе, маг.

Ну, вот и все... — пробормотал Секач, опуская руку с мечом. — Доигрались...

Что с ними делать повелитель? — Усмехнулся тролькар, и вопрошающе посмотрел на Федора.

А ты кто? — выдал Федор достаточно дебильный в данном случае вопрос.

Я — Рантер, освобожденный тобой ястрег, слуга света и мрака, твой раб.

Федор отправил меч в заплечные ножны и медленно сел на траву.

Понятно...— вздохнул он — Ладно, разберемся. — А теперь, ребята, объясните, что вы имеете против девушки?

И заговорил маг:

Ты пришел в этот мир, обладая гигантской силой, но ты сам не ведаешь что творишь. Ты одушевляешь меч, который и так является сильнейшим колдовским артефактом только потому, что он твой. Ты освобождаешь ястрега, не зная, кто он, ты сводишь на нет защитные чары одной из самых могучих рабынь северной Стеоны. Что еще ты задумал? Мы все в твоей власти, ты убьешь нас и попытаешься восстановить равновесие, воссоздав Торгол, но это уже было, правда, не было сумасшедших освобождающих тролькаров и ведьм...

Для начала положите-ка девушку на подстилку и подбросьте дров в костер, — перебил мага Федор. Теперь садитесь у огня поговорим. Да, Рантер, прими-ка нормальный вид, смотреть жутко. Нея очнется — на ее визг, сбежится полграницы. — И Федор присел у огня, рядом с Неей.

Итак, дорогие друзья, — продолжил он, я не собираюсь никого убивать, это, во-первых, Мы с Антохой в вашем мире новички, зачем же вы сразу за железки хватаетесь? Мы как малые, но уже сильные дети. Не собираюсь я и ничего 'воссоздавать', я еще не знаю вообще, что мне делать. Вы меня так лихо озадачили, что я не знаю, с чего начать. Но давайте-ка начнем с того, что спрячемся, где ни-будь и пересидим облаву, которая на нас ведется, вы же, со всем усердием будете помогать мне. Как я понимаю, в случае моей смерти и все здесь присутствующие долго не заживутся, так?

Так, — буркнул Ворон. — Только я считай уже не маг, и мои умения вам мало помогут.

Это почему же?

Старик, молча, вытянул вперед культю правой руки, замотанную в окровавленную тряпку.

Белые магические обряды предполагают проведение определенных жестов, указующих, защитных или отрицающих, да и руны нужно рисовать конкретной рукой, а я вот...

Федор подошел к нему сел на корточки и задумался. Рассуждал он так: в родном мире его чему-то учили: миры, наверное, схожи, раз он видит, понимает местных, чувствует запахи, вкусы и вообще может здесь жить. Стало быть, основные физические законы, действующие в том мире в принципе, действуют и в этом. Магическая сила у него есть, и говорят, огромная. Сколько великих открытий было сделано по ошибке, и сколько великих подвигов совершено по незнанию! А ну, чем черт не шутит, начнем с законов сохранения энергии и материи...

Он встал, вернулся к костру и, порывшись вещмешке достал подарок старого сослуживца,— мастерски выточенный из слоновой кости, брелок в форме скелета.

Отломив у брелка крошечную костяную руку, Федор нашел кусок речной глины. И кому я подражаю в своем мире — подумал он и усмехнулся, но лучшего материала не найти. После этого он вылепил из глины подобие человеческой кисти в натуральную величину, воткнул туда кусок кости и подошел к Ворону.

Протяни больную руку, — сказал он. Старик повиновался. Федор размотал тряпку и выругался про себя. Ковырнул пальцем глину и выкинул кусок брелока, а затем с силой насадил глиняную кисть на торчащий из раны кусок кости. Маг дико закричал и потерял сознание. Приказав остальным подержать безвольное тело, Федор накрыл ладонями кусок глины, расслабился и зажмурил глаза.

Происходившее далее, в его голове, чем-то напоминало научно-популярный фильм про человеческий организм, снятый с помощью компьютерной графики. Такое же стремительное мельтешение органов, сосудов и клеток, суета каких-то образов и форм, затем — резкий толчок, и он открыл глаза.

Убрав руки, Федор увидел, что старик, похоже, теперь может называть себя магом, только вот непонятно, будет действовать его творение или нет. Он снова закрыл глаза, ярко представил пузырек с аммиаком, ощутил его в руке и сунул под нос старику...

Федор вскочил и выругался, уже вслух. Резко пришедший в себя Ворон так ухватил его за ляжку новым приобретением, что теперь, там, небось, отпечаталась вся пятерня. Сомнений в работоспособности новой конечности, больше не было.

А Ворон, прейдя в себя, рухнул перед ним на колени, с ужасом глядя на свою вновь приобретенную руку, и быстро сжимая и разжимая пальцы.

Вы можете творить живое из не живого, повелитель..., дрожащим голосом проговорил он. Вы, как минимум, равны Эскадам, и мы пойдем за вами, мы не можем не пойти...

Затем Ворон встал, приложил руку к левой стороне груди и глухо произнес: — Я, Ворон из Фессии, батор Амний сын Варка, клянусь тебе, Федор Готлинг Витязь мрака, что не оставлю тебя никогда, ибо живот мой, душа и сила отныне принадлежат тебе...

С этими словами старик встал на одно колено, а Федор вдруг совершенно неожиданно для самого себя, вытянул вперед руку, в которой вновь оказался меч, и леденеющими, словно чужими губами проскрежетал:

Я принимаю твою клятву, Амний сын Варка, и пусть отныне сила Ворона из Фессии и моя всегда идут рядом...

Неугода, Войко и Сенко положили на траву свои ножи и тоже встали на колени, молча протягивая Федору, перекрещенные на уровне кистей руки, и принося древнюю вассальную клятву. Вспомнив прочитанные когда-то исторические романы, Федор осторожно спросил у Ворона:

А я не сделаю их рабами?

Как хочешь, — лаконично ответил тот. Если поступишь как с рабом, будет рабом, поступишь, как с вольным будет вольным.

Федор подошел к стоящим на коленях мужчинам. Первым перед ним оказался Неугода или Секач и, повинуясь скорее инстинкту, нежели разуму, Федор рассек резким взмахом руки символические путы и рывком поднял его с колен. Глаза Неугоды, полыхнувшие неясным зеленым огнем, подсказали, что перед ним совсем не раб. С Войко и Сенко он проделал ту же операцию.

Рантер, ну прими ты нормальный облик, — снова попросил Федор, заметив настороженного тролькара, внимательно наблюдающего за происходящим. — Теперь я думаю, они не опасны. — Наблюдать же за этим перевоплощением он бросил почти сразу же, — какой там фильм ужасов? живой анатомический театр в действии! И вскоре на поляне опять стоял улыбающийся ястрег.

Ворон, а что у нас с Неей? Долго еще не придет в себя?

Долго, повелитель, силы из нее ты взял много, но она счастлива, как счастлив твой ястрег...

При этих словах Рантер наградил Ворона ослепительной белозубой улыбкой, словно сошедшей с рекламного ролика 'Блендамеда', и сказал:

Она сейчас совсем обессилила, ее лучше не трогать. Дня два проспит, да еще неделю сил набираться будет. Но идти сможет.

Значит, остаемся здесь на пару дней,— решил Федор — Как считаешь Неугода, примчатся сюда погранцы или нет?

Да нет, наверное — пожал плечами тот. — Мы тут сейчас столько силы потревожили, что они алтарь искать будут, но для этого крепкая дружина нужна, а им зараз некогда, — нас ищут.