Материнский инстинкт

— Я загляну к вам вечером. Можно?

— Даже не знаю. Сейчас бабушка спит. Не хочу её будить, пусть отдохнет хорошенько. Может завтра?

Яна кивнула, содрогаясь при слове "завтра". Двадцать третье октября будет одним из самых мрачных дней.

— Утром забегу к вам.

Поужинав остатками завтрака, Яна включила телевизор и окунулась в проблемы героев старого индийского кино. Голливудские боевики, английские психологические фильмы и даже советские шедевры не удостаивались её внимания. Чем лучше и достоверней оказывался фильм, тем меньше он вызывал симпатий. Наигранные печали, ненатуральные драки, нелепые злодеи — то, что доктор прописал. "Пусть поют и пляшут и не затрагивают чувства", — думала Яна, погружаясь в перипетии сюжета.

Приняв душ около девяти часов вечера, расстелила кровать и приготовилась встретиться с очередным призраком. Спать, как назло, не хотелось. Яна нервничала, старалась нагнать на себя усталость, пересчитывая выдуманных слонов, но веки не желали смеживаться, любая поза казалась неудобной, пижама заворачивалась, волосы набивались в рот. Когда сон все-таки изволил впустить женщину в своё царство, время близилось к полуночи.

Пройдя сквозь мешанину из сумбурных кусков реальности, пульсирующих потолков и вращающихся стен, Яна выбралась на палубу корабля. За бортом простиралось желтое бесконечное море, гладкое, словно стекло. В лазурном небе парили большие жирные, словно пингвины чайки, кричащие, как десяток младенцев. Судно слегка покачивалось, заставляя попеременно приседать то на одной, то на другой ноге. Яна обвела диковинную панораму изумленным взглядом и замерла, наблюдая за приближением гостя. Навстречу шел невысокий мужчина в военной форме. Черные густые волосы обрамляли размытое лицо, обе руки прятались в карманах. За спиной гостя призрачными тенями скользили двое стариков с одинаково хмурыми, искаженными в крике лицами. Едва Яна моргнула, как жуткие люди исчезли, оставив после себя тень.

Мужчина остановился в двух шагах и склонил голову набок.

— Сегодня он убьет мою Машу. Ты должна остановить этого сукина сына.

Яна уже привыкла, что призраки редко изъясняются четко и сразу переходят к делу, поэтому поторопила гостя, принуждая к подробностям.

— Как фамилия вашей Маши? Кто её убьет?

Мужчина нахмурился, заглядывая в закрома памяти.

— Внук мой, подлец! Сегодня закончит начатое, он сделает укол, срывающимся от чувств голосом выкрикнул он.

— Да говорите же яснее! Как зовут внука? — занервничала женщина.

— Максим.

Услышав имя, Яна занервничала, тут же в голову ударило произнесенное призраком имя — Маша.

— Мария Львовна? — с ужасом предположила она.

— Моя Маша — кивнул мужчина, начиная растворяться в воздухе.

Яна успела ещё раз полюбоваться нелепым видом упитанных чаек, прежде чем её рывком вытолкнуло в реальность.

Женщина вскочила с кровати, схватила с тумбочки пистолет и прямо в пижаме выбежала из квартиры. Пересекла лестничную площадку и буквально врезалась в соседнюю дверь.

— Откройте немедленно! Пожар! — кричала она, колотя по дерматину кулаками.

Не прошло и минуты, как дверь распахнулась, открывая вид на аккуратно одетого и совершенно не сонного Максима. Он был явно взволнован, ещё больше напуган.

— Где пожар?

Яна толкнула юношу плечом, бесцеремонно проникая в квартиру. Бегом преодолела коридор и влетела в спальню Марии Львовны. Старушка полулежала на кровати, дрожащие пальцы удерживали стакан с водой. Увидев в своей комнате соседку, она слабо удивилась, словно не осознавая, что это не сон.

— Яночка, что такое?

Женщина выхватила стакан и из рук хозяйки и вылила жидкость прямо на пол. Несмотря на упоминание гостем из сна о шприце, не хотелось рисковать. Может у внука есть запасной план.

Внимательно оглядела комнату и, наткнувшись взглядом на полку с лекарствами, она напряженно спросила:

— Ночь давно, почему вы не спите?

Мария Львовна слегка нахмурилась, этот же вопрос она хотела задать неожиданно появившейся соседке.

— Максим сказал, что нужно укол сделать...

— Бабушке плохо было, — закончил предложение подошедший сзади Максим.

Яна резко развернулась, выставляя пистолет вперед.

— Где шприцы?

Юноша отступил назад, на его лице успело смениться несколько выражений: растерянность, испуг, злость, затем снова накрыла маска вежливости и легкого удивления.

— Все бабушкины лекарства здесь. — Он указал на полку. — Не могу понять, что происходит? Вы кричали о пожаре, а теперь вас интересуют шприцы.

Яна сделала шаг вперёд и угрожающе прошипела:

— Что ты собирался сделать, урод!? Что ты хотел вколоть?

Максим непонимающе завертел головой.

— Яна Григорьевна, что с вами? Я вызову полицию, если вы не уберете от меня оружие и не покинете квартиру.

— Не ломай комедию. Я знаю, что ты планировал убить свою бабушку. Где шприц?

Дуло пистолета уперлось в лоб Максима. Он крепко стиснул зубы и сжал руки в кулаки. Его лицо резко изменилось. Вроде те же глаза, те же губы, но исчезло выражение покорности и чуткости, словно перед ней предстал совершенно другой человек. Яна смутно припомнила, что Максим, кажется, учится в театральном институте.

За спиной женщины раздался взволнованный голос Марии Львовны.

— Яна, что происходит? Это же глупость какая-то, зачем ему убивать меня? Он меня наоборот буквально спас после инфаркта! Если бы не он, не представляю, что бы со мной было.

Яна замерла, пристально всматриваясь в лицо парня. Он сглотнул и бросил быстрый взгляд в сторону прикроватной тумбочки. Только тут женщина заметила, что на ней лежит шприц. Максим перехватил этот взгляд и ринулся вперед, она кинулась следом за ним. Едва парень достиг кровати, как Яна замахнулась и ударила его рукоятью пистолета в затылок. Юноша завизжал от боли и повалился набок, хватаясь за голову.

Направляя пистолет в сторону стонущего Максима, Яна подошла ближе к тумбочке и удивлённо уставилась на шприц. Любящий внук не собирался ничего вкалывать своей больной бабушке. Абсолютно ничего. Только воздух.

Продолжая удерживать на прицеле неудавшегося убийцу, женщина обратилась к Марии Львовне:

— Вы случайно на него квартиру не переписали?

Пожилая соседка медленно кивнула.

Яна печально произнесла:

— Вам нужна новая сиделка.

4 глава

Яна опять опаздывала на работу. После разыгравшейся ночью драмы она долго не могла уснуть. Тяжело было определить, что больше ужаснуло и разозлило — чудовищно циничный поступок Максима или желание Марии Львовны не разглашать едва не состоявшееся убийство. Её любовь к внуку оказалась не только слепой, но и по истине сумасшедшей. Максим же дураком не был и ещё до рассвета съехал с квартиры, пока бабушка не передумала и не позвонила в полицию. У Яны практически не было выбора — вряд ли её сон мог послужить полноценным доказательство, разве что для психиатров. Те бы точно пожелали провести душевную беседу с ненормальной женщиной.

Пришлось вызвать такси и пропустить тренировку. Предыдущая неделя закончилась трагедией на крыше, эта началась сумбурно и крайне неприятно. Сразу же вспомнились горы ароматных пирожков, преподнесенные Максимом. От одной только мысли о двуличности тихого вежливого соседа подкатила рвота. Это же насколько гниль разъела в нем всё человеческое, что он решился убить бабушку из-за квартиры?

Призрачные сны не только начали приходить с поразительной частотой, но и обзавелись новыми подробностями. В последних двух, кроме посетителей добавились ещё жуткие детали. Сначала лица на облаках, потом тени за спиной мужчины. Яна уже привыкла, что обстановку создавало её воображение, поэтому места, где происходили беседы с призраками, редко выглядели адекватно и обычно. Но это было что-то другое, не её фантазия — они были привидениями, они кричали, молили о помощи, врываясь в сны.

Яна мельком взглянула на экран телефона, чтобы ещё раз убедиться — опоздание неминуемо и застыла, увидев дату. Цифры острыми иглами вонзились в глаза. Сердце пропустило пару ударов и зашлось в сумасшедшем темпе.

— Остановите, — и резко передумала: — Нет. В другое место везите, на Комсомольскую тридцать.

Машина затормозила, зарываясь колесами в размокшую землю, грязью забрызгало не только двери, но частично боковые стекла. Водитель тихо выругался и недовольно пробурчал:

— Приехали.

Яна быстро расплатилась и открыла дверь. Ноги тут же увязли в слякоти, от промокания спасли высокие голенища сапог, но холодная жижа неприятно окутала обувь, создавая ощущения сырости. Дорога, засыпанная гравием была всего в полуметре от того места, где стояла женщина.

Яна стиснула зубы и сделала первый шаг в сторону кладбища. В голове разом исчезли все мысли, звенящая пустота пульсировала, растекаясь по всему телу. Ноги рывками продвигались вперед, будто вязли в песке, руки плетями висели вдоль тела. Со стороны женщина выглядела как зомби, возвращающийся домой.

У квадратного черного памятника с белым каменным голубем, примостившимся в правом углу, Яна остановилась, и тут же рухнула прямо на мокрую скользкую траву. Отрешенный истекающий болью взгляд уперся в табличку: "Пятое апреля 2010 — двадцать третье октября 2012 года. Спи сыночек, ангелочек".

Она не помнила, сколько простояла у могилы сына, джинсы промокли, ноги занемели, лицо покрылось соленой коркой от слез. От неожиданного прикосновения к плечу, Яна слегка вздрогнула и, не оборачиваясь, произнесла:

— Ты же обещал прийти после обеда.

Павел зябко повел плечами и приподнял воротник пальто.

— Когда мне удобно, тогда и прихожу. — Он наклонился и поставил в вазу роскошный букет из белых лилий. Поправив цветы, недовольно пробурчал: — Ты, как обычно без цветов.

Яна поднялась с колен и оглядела бывшего мужа. Они не виделись с тех пор, как подписали документы о разводе и разделили имущество. Павел больше не походил на безусого мягкотелого юнца, отрастил бородку, изменил стрижку, даже одеваться стал по-другому. Куртку и джинсы сменил на черное длинное пальто и классический костюм. Перемены в Яне не затронули внешность, и мужчина смотрел на бывшую жену с толикой отвращения и непонимания. Заплаканная и грязная — сейчас она выглядела лет на пять старше своих тридцати и вызывала только жалость.

— Ты плохо выглядишь, — прямо заявил Павел, отчего-то желая унизить когда-то самого близкого человека.

— Я знаю, — бесстрастно ответила Яна.

Мужчина виновато отвел взгляд, пряча руки в карманах.

— Ты знаешь, я женюсь. — Павел сам не понял, как сказал это. Последнее, в чем хотелось признаваться на могиле собственного сына, что он окончательно разлюбил его мать.

Яна не знала, как реагировать на эту новость, хотелось напомнить, что печать на бракоразводных документах за полгода ещё не высохла, но поняла, что ей всё равно.

— Зачем ты поставил этот памятник. Дима никогда не любил черный цвет и голубей, кстати тоже. Ему воробьи нравились.

Павел словно ждал предлога высказать все, что накипело за последнее время, все, что не высказал жене после похорон.

— Я хоть что-то решил! Хотя бы что-то для него сделал! Кто-то же должен был взять себя в руки?! Между прочим, он был и моим сыном тоже!

— Твоим сыном? — едко процедила Яна сквозь зубы. — Ты хоть раз за полтора года уложил его спать, покормил? Кто укачивал, когда у него болел животик или резались зубы? Ты помнишь, как пахли кудряшки на затылке твоего сына? Ты знал, что он боялся пищащей собаки, что ты ему подарил? Он для тебя был очередной заполненной графой в паспорте: женат, есть ребенок.

Глаза мужчины гневно сузились.

— Вот значит как? А кто взял на себя все хлопоты о похоронах. Ты хоть что-то сделала? Нет, у бедной Яночки крыша поехала, у нее сил не было. Мне, думаешь, легко было? У меня выбора просто не было!

Яна оттолкнула мужчину и пошла к выходу с кладбища. С бывшим мужем у них не осталось ничего общего, даже воспоминания разнились.

Боль утраты продолжала скрести сердце когтистой лапой, заставляя рывками глотать воздух. Черная дыра в груди за прошедший год никуда не делась, а всё так же засасывала туда мысли и чувства.

Дима умер полтора года назад. В тот день в мире остались только черно-белые краски, тело обзавелось никогда не заживающей кровоточащей раной — время не справлялось с обязанностями лекаря.

Воспоминания ударили в лоб, отбрасывая Яну в прошлое.

Вечером у Димы заболел живот. Ребенок плакал, закатываясь в истерику, и указывал на животик. Яна сразу же решила ехать в больницу, но муж рассердился, заметив, что по любому поводу к врачам не наездишься, к тому же ночь на дворе. Советовал дать грудь и уложить спать. Яна с трудом уговорила Павла выгнать машину и ехать в ближайшую больницу.

Плачущего ребенка принял молодой врач. Осмотрев его, он направил родителей на рентген. Дима постепенно затих, только побелел, и устало свесил ручки. Тогда Павел ещё ворчливо заметил:

— Ты, видимо, что-то съела, вот у сына и заболел живот.

Яна кормила грудью и тщательно следила за своим рационом, но иногда позволяла себе вольности: вечером съела целый апельсин.

Врач бегло осмотрел рентгеновский снимок и успокоил родителей:

— Всё в порядке. У детей такое бывает. Скушал что-то не то. Попейте смекту и бифидумбактерин. — Он быстро выписал рецепт и с легкой улыбкой выпроводил их за дверь.

Дима заснул ещё на обратном пути домой. Яну пугала его вялость и практически полная неподвижность.

— Паша, как-то не так он выглядит. Почему он такой слабый?

Муж сосредоточенно вел машину и, не поворачиваясь, ответил:

— Димка, накричался, устал. Среди ночи по врачам его таскали. Утром проснется, как огурчик.

Уложив сына спать, Яна легла рядом, продолжая крепко сжимать маленькую ладонь. Она боялась заснуть. Вдруг к ней за помощью придет какой-нибудь призрак и придется оставить Димку? Она не готова была спасать других, когда собственный ребенок нуждался в ней.

Яна даже не поняла, когда это произошло. Сын всегда спал беспокойно, ворочался и просил грудь не меньше трёх раз за ночь, особенно если болел. Это был его детский антидепрессант. Но в этот раз он не проснулся, даже ни разу не пошевелился. Яна тронула его за руку — она была еле теплая. Ещё не допуская в голову страшную мысль, женщина вскочила и включила свет. В искусственном свете, лицо сына выглядело белым и странно симметричным. Она кинулась к нему и принялась трясти. Голова ребенка откинулась назад, руки и ноги безвольно повисли.

Остальное Яна припоминала смутно. Павел вызвал "скорую", врачи установили, что Дима умер всего через два часа после обследования в больнице. У ребенка оказался загиб тонкого кишечника. Доктор по неопытности не смог увидеть этого на рентгене, не захотел позориться перед более опытными коллегами и не обратился к ним за советом. Из-за нелепой врачебной ошибки Яна потеряла сына и смысл жизнь.

Больше всего женщину удивляло, что мир не заметил отсутствия маленького мальчика. Всё так же светило солнце, опадали листья с каштана под окном, сосед выгуливал собаку.