Опасные иллюзии (лфр)

— Она была для меня талисманом. Стащили ее прямо из трейлера, в разгар рабочего дня. Возможно, это просто дело рук какого-то фаната, и штучку скоро выставят на подпольном аукционе.

— Если бы, — Риган покрутил бокал в руках и сделал большой глоток, — прелестная мисс Уварова заявилась ко мне с просьбой рассказать вот об этом...

Он достал из кармана подвеску и показал Лорин.

— Это — первая часть ключа, который в прошлом открыл Ордену путь к металлу Дюпона. Вторая была у тебя.

Орден начинался с группы энтузиастов, которым не повезло столкнуться с измененными не с самой хорошей стороны. Этакий отпор человечества "тварям ночи". Со временем он разросся, и численности его филиалов мог позавидовать даже Макдональдс. Считалось, что вирус, уничтоживший измененных, тоже разработка Ордена, но кто на самом деле устроил геноцид, так и осталось тайной. Все произошло в считанные месяцы: только что в распоряжении измененных была вечность — и вот уже большинство остывают в братских могилах, а счастливчики радуются возможности пожить еще чуть-чуть. До Ригана доходили слухи, что многие из выживших расплачиваются за столетия украденной жизни то внезапно отказавшими почками, то помутнением рассудка, то остановкой сердца, то инсультом. В любом случае тем, кого не выкосила Чума, оставалось влачить бренное человеческое существование не так долго: жалкие лет пятьдесят по меркам теневой расы — ерунда.

Металл Дюпона был широко распространен в теневом мире, но неизвестен среди обычных людей. Смертельно опасный для измененных и загадочным образом оберегающий человека от их внушения. Рядом с ним измененные слабели, теряли способность быстро восстанавливаться после ранений, даже самая малейшая царапина от него шла болезненными язвами, которые было нелегко залечить. Из металла Дюпона отливались пули, которые ценились на вес золота, холодное оружие и всякие аксессуары вроде невинных наручных часов, которые орденцы цепляли на себя в качестве защиты. Измененные теперь — не опаснее прочих людей. Так кому и зачем понадобился ключ к Древнему Городу, некогда под завязку заполненному смертоносным металлом?

Риган сделал пару глотков и оттолкнул от себя бокал, от греха подальше. Тот проехал по полированной поверхности и лишь чудом замер на самом краю. Виски и расслабиться — самое то, виски и подумать — уже не вариант.

— Когда ты надевала ее в последний раз?

Лорин задумалась. По лицу Конфетки Риган понял, что чувствующая не в восторге от его откровений: вся эта история нравилась ей не больше, чем ему.

— Не помню даже. Ты же знаешь — она душила мою силу, а я терпеть этого не могу.

И то правда. В свое время украшение служило ей оберегом — некоторые измененные обожали лакомиться чувствующими по той же причине, что и чувствующие тянулись к ним — можно было растянуть удовольствие, не то что с хрупкими человечками. Лорин приняла подарок, но пользовалась им редко.

Украшение увели из трейлера во время съемок, кто именно — уже не узнать. В группе тусовалось много стороннего народа. Статисты, гримеры, журналисты. Да мало ли кто за отдельную плату мог наведаться к ней, чтобы стащить половину злосчастного ключа. А вот то, что Конфетка давно его не надевала — отдельная подковырка.

Откуда знали, что она всюду возит ее с собой? Здесь все очевидно: за ней постоянно бегали толпы мужчин — одни с камерами, другие — размахивая трусами, как сигнальными флажками. Найти иголку в стоге сена невозможно. Разумеется, за чувствующей вполне могли следить: Лорин привыкла к неизменному шлейфу фотографов и поклонников. Каждый из ее любовников мог оказаться рядом не просто так.

— В апреле! На открытии арт-галереи в Стокгольме. Тогда мне показалось, что он неплохо сочетается с голубым платьем. Мои фотографии мелькали в журналах еще с месяц, — она подалась вперед и положила локти на стол. — Агнесса милая. Ты еще не затащил ее в постель, ведь так?

Женщины! Он ей об опасных древностях, а она — о другой.

— Ревнуешь, Конфетка? — Риган погладил Лорин по запястью.

— Не дождешься, — она рассмеялась. — Девочка в твоем вкусе, и не так равнодушна к тебе, как старается показать.

— Ко мне нельзя оставаться равнодушной, — Риган перегнулся через стол и заключил ее лицо в ладони. Виски разгулялся по крови, смешивая мысли о подвеске с терпкой, будоражащей сексуальностью чувствующей. Ему хотелось разложить Лорин прямо на столе и запить оргазм "Джемисоном", на последнем стоне и до последней капли.

— Я не смогла, — Лорин коснулась его губ быстрым дразнящим поцелуем. Чувствующая уж точно не была к нему равнодушной — ее возбуждение он ловил, как свое. — Но ты за ней еще побегаешь.

Риган оборвал их ведущий в никуда разговор глубоким поцелуем, поднялся, подхватил ее под бедра и опрокинул на стол. Заниматься сексом в рабочей обстановке — неудобно, но вся прелесть заключалась в том, что в его кабинете стол не был рабочим. Реальность разорвалась ярким, бешеным сексом, а вернулась привкусом крепкого алкоголя на губах и горячим дыханием Лорин на покрытой каплями пота груди.

Озарение пришло внезапно, и Эванс, оглушенный своей догадкой, расхохотался. Долгие годы ключ, который хранился у него, был потерян и для Ордена, и для прочих. А после разошелся по разным странам. Риган вспомнил, как протягивал подвеску Аннабель, и как она, опустошенная внушением, быстро выбежала из кафе. Вторая часть несколько лет назад оказалась на виду, но забирать его у Лорин, пока не найден второй элемент, было опасно. К чему лишний раз привлекать внимание к тому, что стремишься заполучить в личное пользование? Аннабель Рени решила избавиться от старинной безделушки, и загадочная мисс или миссис Х дождалась своего часа.

— Что тебя так насмешило? — Лорин приподнялась над ним и заглянула в лицо.

Хотел бы он знать, что именно. То, что все ниточки стягиваются к ключу, некогда погасившему свет его жизни, или же то, что он по доброй воле ввязался в новую историю с ним и продолжается тянуться к прошлому, как к проклятому и завороженному, будь оно трижды неладно! Нет, признаваться в этом Лорин он точно не был готов: ни в первом, ни во втором.

— Пусть она побудет у тебя, — Эванс вложил подвеску в ее руку, и добавил, предупреждая возможные возражения, — я отлучусь на несколько часов.

Лорин скептически фыркнула и забрала вещицу.

— Я так понимаю, выкинуть ее нельзя?

— К сожалению.

Они распрощались до вечера, и Риган отправился заниматься делами насущными, то есть разбираться с путями отступления для Уваровой. Когда он пришел к ней за документами, она только вернулась с пробежки: Джонатан уже раздобыл ей спортивный костюм и кроссовки. Они вообще на удивление быстро подружились — и это при том, что Хартстридж никому не оказывал исключительных знаков внимания. Чудеса да и только!

* * *

Связи приходили с годами: ходы-выходы, пути отступления, варианты устройства на новом месте, все по отработанной схеме. Документы сделали за пару часов, и Риган понимал, что короткий отрезок их с Уваровой совместного приключения подошел к концу. У нее появилось другое имя, другая жизнь, и пока непонятно, насколько все это затянется. Хотелось бы верить, что она справится и не выдаст себя. Измененные, которые регулярно сбрасывали кожу, меняли маски и времена, в переездах и постоянных начинаниях с нуля не видели ничего необычного, но для простой женщины, у которой работа, фитнес и семья по графику — такое из ряда вон. Теперь все зависит только от нее, но будет жаль, если дамочку найдут и прикопают. Риган не отказался бы провести с ней пару недель на Кубе, когда все закончится.

На подъездной дорожке Эванс-Холла стоял еще один автомобиль. Риган, знающий толк в машинах, сразу оценил размах. "Роллс-Ройс Фантом" — дорогая колымага весьма старомодного вида. О ее владельце навскидку можно было сказать, что он позер и неплохо разбирается в тачках. Сам Риган предпочитал спортивные машины, но сразу отметил вкус незваного гостя.

Недолгий путь до кабинета и объяснения Джонатана прошли мимо — он думал о том, что этому типу потребовалось от него именно сейчас, и не находил других причин, кроме злосчастной штуковины. В Эванс-Холле так было всегда: то густо, то пусто. То тишь да гладь, то все вверх дном. Предположить, что подкатить на такой машине мог случайный гость, не давал бесценный жизненный опыт.

Мужчина в элегантном костюме небрежно листал "Таймс" и отложил газету сразу, как только увидел Ригана. Он поднялся навстречу — высокий, вальяжный и самоуверенный, с едва заметной проседью в темных волосах, тяжелым взглядом светлых глаз и квадратной челюстью.

— Александр Ромашов, — сила и превосходство, что прозвучали в голосе, отразились и в протянутой вниз ладонью руке. На лице застыл отпечаток снисходительности, как будто само его появление способствовало падению ниц и биению лбом о землю в экстазе. Риган не принял руку, обошел стол и удобно устроился в кресле. Не ожидал он, что так быстро встретится с одним из тех, кто охотится за подвеской.

— Хрена с два он добрый, Александр, — Риган жестко улыбнулся, — зачем вам ключ?

Покровительственное выражение в глазах посетителя на мгновение сменилось раздражением, а затем весельем. Этот тип либо не знает, с кем связался, либо знает очень хорошо. Второй вариант Ригану совсем не нравился.

— Обойдемся без предисловий, меня это тоже устраивает, — Ромашов вернулся в кресло, не дожидаясь приглашения. Сцепил пальцы в замок и насмешливо смотрел на него. — Вы наверняка не знаете, что существует еще один Город.

Риган с трудом удержался от весьма красочного ругательства — он действительно не знал. Археолог Бертран Ламбер вышел на след Древней цивилизации в конце девятнадцатого века. Ученый обнаружил первые упоминания о ней и ключ на Мальте, но довести дело до конца не успел: Бертрана благополучно отправили к праотцам. Его дочь Ив и севшую ей на хвост команду лже-археологов — орденцев под командованием Тома Дюпона — долгие годы поисков привели на раскопки неподалеку от Ираклиона. Никто не упоминал о другом Городе. До настоящего дня.

— Продолжаем разговор?

— Продолжаем, — Риган выдвинул ящик стола, чтобы убедиться, что пистолет на месте.

Уверенность нежданного гостя не давала ему покоя. По всему выходило: Ромашов знал, кто перед ним, но вел себя так, словно у него в запасе было несколько весомых козырей. Как знать, на что он ставит.

— Замечательно. Тома Дюпон долгое время расшифровывал найденные в первом Городе письмена. Он вел дневник, в который записывал все, что считал важным, а после передал его в надежные руки. Так мы узнали о том, что есть еще один Город.

Риган опустил взгляд: не хотел, чтобы Ромашов заметил просыпающегося внутри зверя. Одного имени Дюпона хватило, чтобы сквозь приглушенную боль воспоминаний начала продираться злая, первобытная ярость. Орденец использовал Ив, потому что она была дочерью Ламбера. Только она могла прочитать шифры Бертрана, и сделать это быстро, поэтому Тома вцепился в нее как клещ: оформил опекунство, прикрывался благими мотивами, сыграл на ее страсти к приключениям, любви к отцу и желанию закончить дело всей его жизни. Ив действительно верила, что Дюпон хочет того же, она привела их к Городу. Тома получил смертельное оружие против измененных — захоронение металла, и ему было безразлично, что невинная девчонка может пострадать.

— Город нашли, но открыть не сумели. Среди заметок Дюпона обнаружились эскизы пропавшего ключа, за которым тоже пришлось побегать.

У Ригана едва уловимо дернулся уголок губ.

— Кто вы, и на кой вам сдался чертов Город?

— Скажем так, в нем сокрыты знания, обладание которыми стоит целое состояние, но довольно откровенности. С моей стороны ее было достаточно. Ваш черед, Эванс. Хотите работать на меня?

— И что взамен? Как видите, я не бедствую.

— Во-первых, останетесь живы. Вы, и все, кто в этом доме. Во-вторых, получите доступ к тайнам, о которых и помыслить не могли.

— Вот даже как, — Риган приподнял брови. С каждой минутой этот разговор и Ромашов нравились ему все меньше и меньше. — Если вы так уверены в себе, на кой вам сдался я?

— Вы были под Ираклионом.

Риган развел руками и кивнул, чтобы скрыть замешательство. Нужно было выиграть время, подумать, но мысли метались, как обкурившиеся подростки по парку развлечений от одного аттракциона к другому. Ромашов узнал его имя не из телефонного справочника или светской хроники. Неужели Дюпон, чтоб ему гореть в аду, написал о нем в своих мемуарах? Ромашов знал о его прошлом, но позволял себе снисходительный тон и угрозы. Да, он был под Ираклионом, но, если у них дневник Томы, его знания им без надобности. Ромашов держится так, будто по щелчку пальцев может разнести весь дом в щепки, но почему-то сидит и уговаривает его. Нет, что-то тут определенно не так.

— Договорились, — Риган расслабленно откинулся на спинку стула, выхватил пистолет и направил на него. — А теперь поговорим откровенно. Зачем я вам нужен на самом деле?

В грудь ударил порыв невесть откуда взявшегося ураганного ветра, за спиной раздался звон разбитого стекла. Его отшвырнуло назад вместе со стулом, и приложило о стену, оружие выпало из рук и отлетело в сторону. Сквозь грохот и шум Риган услышал нарастающий рокот, как если бы он сидел верхом на самолете без наушников. Уши заложило, а сила, бушующая вокруг, превратила кабинет в хлипкую хибару. Мебель поднималась в воздух, шла трещинами и крошилась, окна и стеклянные дверцы осыпались осколками. Сам Риган чувствовал себя зажатым между стеной и могучим невидимым прессом, который давил на грудь с такой силой, что невозможно вдохнуть.

— Очень глупо, — произнес Ромашов и, наконец, поднялся с единственного уцелевшего стула. — Нужно было сразу вам показать, что мир даже самого богатого человека тоже может быть слишком маленьким.

Дверь распахнулась, и в кабинет рыжим вихрем влетела Лорин: расширенные глаза, побелевшие губы — такой напуганной Риган видел ее впервые, но помочь ничем не мог. Невидимая гигантская рука продолжала удерживать его над полом, вдавливая в стену. Конфетка бросилась к нему, Ромашов ухмыльнулся, вскинул руку, и... ничего не произошло. Давление на грудь ослабло, Риган глубоко вдохнул, сполз по стенке и закашлялся. Самоуверенное выражение сошло с лица новоиспеченного фокусника, как лавина с горы — стремительно и неотвратимо.

— Она у тебя... — прошипел Александр и поспешно шагнул к Лорин. Вместо того, чтобы бежать, Конфетка приникла к Ромашову всем телом и впилась в губы яростным поцелуем. Когда тот понял, в чем дело, было уже поздно. Фокусник рванулся назад, но Лорин вцепилась в него мертвой хваткой, и не только на физическом уровне. Она тянула из него энергию стремительно и жадно, будто держала себя на голодном пайке с неделю, а руки разжала только когда тот потерял сознание и рухнул на пол.

Риган успел подняться, и теперь надежно держался за край стола. Голова шла кругом в прямом и переносном смысле — похоже, сотрясение он все-таки заработал. Тошнило нешуточно, звенело в ушах, а мир вращался перед глазами, как будто чокнутый карусельщик включил высокую скорость. Почти две сотни лет Риган ходил под этим небом, но в жизни не встречал ничего подобного. Это напоминало современные навороченные шоу иллюзионистов, но он сомневался, что Джонатан позволил Ромашову протащить в кабинет инвентарь для представления. Зато теперь становилось понятно, почему Александр так легко и просто делился сведениями, и почему держался так надменно.