Провожать её на следующее утро не пошёл. Продолжил ругать её последними словами. Обзывал не лестными именами. В душе копилась злость и обида на всех женщин. Я презирал их и ненавидел. Вечером выпил полстакана водки и пошёл на танцы. Это была месть ей. За растоптанные запоздалые мои чувства.

Мстил ей сурово. За оставшиеся дни переспал с двумя женщинами. Так и не запомнив их лиц и имён. Был с ними груб. Закончился мой отдых. Я уехал домой. Разочарованный и озлобленный. С таким настроением вышёл на работу.

Новый год 1966 встретил сам. Даже не поехал к родителям. Всё переживал случившееся. Затем жизнь завертела. Стало не до переживаний о неудавшейся любви. В этом году оканчивал институт. Дипломный проект. Экзамены. Защита дипломной работы. Стали той отдушиной, куда устремились моя злость и отчаяние. По ночам меня мучили кошмары. Видения жаркого тела Любы преследовало меня. Но шло время и всё забывалось. Уходило в прошлое. Далёкое и не реальное. Так и не заметил, как пришёл в себя и осмотрелся вокруг. Жизнь менялась. Хорошие изменения не обходили меня стороной.

После получения диплома меня назначили прорабом. Шагнул на ступеньку выше. В моём подчинении было два мастера. Работы добавилось. Теперь мне чаще приходилось бывать в конторе ПМК. Было и радостное событие. К концу года получил ордер на однокомнатную квартиру в новом микрорайоне города Рузы.

Хлопоты с новосельем, ремонтом и мебелью целиком захватили меня. Денег хватало. Обставив квартиру. Талоны на мебель, холодильник, телевизор дали в тресте. Мог чувствовать себя человеком. Не рассказать о своём жилье не могу.

Квартира была на четвёртом этаже пятиэтажки. Это была такая же хрущёвская пятиэтажка, как и у родителей. Из железобетонных панелей. Шедевр тех лет. Кухня 5,5 квадратных метров. Комната 15 квадратных метров. Балкон. Маленький коридор и туалет, совмещённый с ванной. Для меня одного было нормально. Конечно! Руза это не Москва. Но природа была богаче, чем в Мытищах. Лес, речка, чистый воздух. О чём ещё мечтать? Было о чём! Но эти мысли гнал прочь. Рана была мне нанесена неудачной любовью глубокая. Она ещё кровоточила и болела. А время летело.

1967 год встретил на работе. В ПМК был новогодний вечер. В те годы праздники было принято встречать в трудовых коллективах. Обычно в актовом зале устанавливали столы. Женщины готовили. Мужчины обеспечивали напитками. Сбрасывались по 10 рублей, остальные деньги добавлял профком и трест. Выделял целевую премию или сумму. Уже не помню таких подробностей. Только само празднование запало в память. Там же в актовом зале оставляли площадку для танцев под проигрыватель. На нём крутили пластинки. Если кто-то помнит. Что это такое? Прогресс ушёл так далеко вперёд, что эти предметы стали глубокой древностью.

На эти отмечания праздников сотрудники приходили с жёнами, мужьями. Если были женаты. Приходили и все остальные холостяки и холостячки. Был и я в числе последних лиц. Засидевшийся жених. Мне шёл 31 год. Посещение этих совместных празднований для ИТР было обязательным. Поэтому и присутствовал на мероприятии.

Начальник нашего ПМК грузный, полный мужчина 48 лет работал в ПМК с момента основания. Начинал бригадиром. Затем окончил институт и начал свою карьеру. Был членом партии и стал начальником ПМК. Женились тогда в основном поздно. Его жена брюнетка 34 лет работала врачом в городской поликлинике. У начальника была слабость. В те годы в основном благодарили не деньгами за различные услуги и содействие. А приглашали в ресторан, где и выпивали. Выпивка стало слабостью начальника.

Выпивали все начальники! Если здоровье позволяло. Но одни знали меру. Другие это делали от души. До состояния полного отключения. Наш начальник и был из вторых. В этот вечер он как обычно хорошо принял на грудь. Так говорят о человеке, выпившем водки до потери связи с окружающим миром.

Я тоже выпил. Но был в норме! Всё понимал, осознавал и держался на ногах. Жена начальника и попросила меня помочь довести мужа до дома. Жили они в новом доме рядом с конторой. Минут пять пути. Отказать? У меня не было оснований. Вот и согласился.

Было 4 часа утра. Народ уже расползался по домам. Кто мог сам. Кого-то транспортировали. Этим занимался и я. Так и довели мы совместными усилиями начальника ПМК до их дома. Затащили в квартиру и уложили в спальне. Жили начальник, его жена и 11 летний сын в большой трёхкомнатной квартире. Тащить крупного мужчину, не имеющего сил идти труд не лёгкий. Устал прилично. Основная работа по транспортировке его тела досталась мне. Предложение жены начальника выпить чая, принял с радостью. Мы расположились на большой кухне. К чаю, хозяйка поставила бутылку армянского коньяка и две рюмки. Выпили, разговорились. Инна Матвеевна была хорошей, доброй женщиной. Муж за работой и выпивкой уделял ей мало внимания. Как и любая женщина от этого она страдала. Я слушателем был хорошим. Молчал и кивал головой. Так за разговором и оглянуться не успели и дружно выпили половину бутылки. А потом Инна оказалась у меня на коленях. Начали с поцелуев. Закончили на диване в гостиной. Сын и муж мирно спали. Справились со всеми вопросами. Затем пришли в себя. Осознали всё сделанное нами. И я оцепенел. Такого приключения мне до полного счастья не хватало. Инна лежала на диване и плакала, спрятавшись лицом в подушку. Я тихо встал. Привёл свою одежду в порядок и покинул их квартиру.

Два дня мучился. Не знал, как поступить. То, что произошло между нами, было неожиданно для меня. Как к этому отнестись? Мы не были знакомы и впервые встретились. О каких либо чувствах речь не шла. Случилось и случилось. Но жили мы в одном городе. Очень не большом. Надо было что-то решать. Ведь хочешь, не хочешь, а встречаться нам придётся. Бежать из городка? Не собирался. Своя квартира держала как якорь. Да и вообще. Что такое случилось? Ну, переспали! Подумаешь трагедия! Она замужняя женщина. Я холостяк. Обязательств никаких. А если вдуматься? То переживать нужно было ей. Это я накручивал себя. Успокаивал. Но что-то грызло душу. Поэтому и решил, что нужно встретиться. Поговорить. Расставить все точки. Прятаться? Смысла нет.

На третий день в обед купил на базаре у горца три розы и пританцовывал около поликлиники. Танцевал не от нетерпения. Причина была в погоде. Был мороз — 19 градусов. Разведку провёл перед этим. Зашёл в поликлинику и в расписании приёма врачей нашёл фамилию Инны. Она была на приёме до 14 часов. Ждать нужно было на улице. Вот и танцевал. Мороз забирался под одежду. Думал даже уйти. Но из открывшейся двери поликлиники вышла Инна. Каракулевые шуба и шапочка на ногах ботинки. Только теперь увидел её со стороны. Но во мне ничего не дрогнуло. Она шла и задумчиво смотрела под ноги. Заступил ей дорогу. Протянул цветы:

— Здравствуйте Инна Матвеевна!

Ещё до этого решил говорить официально. Как бы подчёркивая, что ничего необычного не произошло. Она вздрогнула и подняла голову:

— Ты?

Произнесла она севшим голосом и оглянулась по сторонам. Улыбнулся про себя и спокойно ответил:

— Да я! Хотелось бы поговорить! Если вы не возражаете. Только на улице холодно. Давайте зайдём в кафетерий?

Напротив поликлиники в пристройке к жилому дому находились гастроном, кулинария и кафетерий. В кафетерии в глубине зала была стойка. В центре зала, стояли высокие столики. За ними располагались посетители. Они обедали, изделиями кулинарии из перечня, предлагаемого в кафетерии. По тем временам это был стандартный не дорогой ассортимент. Бульон, чай, кофе, пирожки, пирожные, котлеты. Не замысловатая еда тех лет.

Инна колебалась. Но согласилась. Кивнула головой и мы зашли в кафетерий. Я взял два кофе и пару пирожков. Ещё взял два заварных пирожных с кремом. Моё любимое лакомство. Поставил всё на столик в глубине зала. Мы встали рядом возле столика. Молчали. Грели руки о стаканчики с кофе. Неловкая тишина повисла между нами. Говорить пришёл я! Поэтому и начал первым:

— Ты не переживай! Мы взрослые люди и должны оценивать всё адекватно. Так случилось! Порыв бросил нас друг к другу. Я не собираюсь злоупотреблять этим. Давай просто отнесёмся к этому. Как будто всё произошедшее было не с нами. Просто забудем обо всём. Останемся знакомыми.

Инна подняла на меня взгляд. С удивлением увидел слёзы в её глазах. Как это понять? Что это? Слёзы благодарности за моё благородство? Или это что-то другое? Понять не успел. Да и в женщинах не понимал ничего. Знал, что они другие! Не только физиологически. Но и по мышлению. Мой опыт общения с женщинами был мал и не удачен. Поэтому просто замолчал. Здесь заговорила Инна. Её лишенный эмоций голос был тих. Она просто говорила. Даже не для меня, а скорее всего для себя.

— Прости! Я ни в чём не раскаиваюсь! И не переживаю. Что произошло между нами? Может не красиво и не правильно. Замуж я вышла после окончания института. Жизни не знала. Романтика любовных романов переполняла меня. Тайна взаимоотношения полов в этих романах так романтична и прекрасна! Не вольно и ждёшь чего-то не обычного возвышенного. А на самом деле всё оказалось буднично и просто. Сначала беременность. Затем родился ребёнок. А дальше работа по хозяйству, хлопоты и чужой человек рядом. Мало того что чужой, так ещё и чем дальше тем чаще возвращающийся домой пьяным. Как и любой бабе, мне хочется ласки и мужского тепла. А рядом всегда безучастное тело дышащее перегаром. И так уже много лет. Менять что-то? Не возможно. Подрастающий сын. Работа, родственники, окружение. Всё это закрепощает, замыкает в себе. Так и проходят годы. И вдруг ты начинаешь понимать. Что происходит самое страшное для женщины. Это проходит не только молодость! Это проходит жизнь! А впереди старость и увядание когда-то крепкого тела. Вот так и случается то, что произошло с нами. Вот я и не жалею! Впервые за долгие годы почувствовала себя женщиной. Женщиной способной на уже забытые чувства. Страсть и порыв. И это не стыдно! А радостно!

Вот высказалась тебе. И на душе стало легче. Ведь об этом и поговорить даже с лучшей подругой нельзя! Так и носишь в себе. Я благодарна тебе за то, что выслушал и за твоё предложение. Спасибо и прощай! Я пойду.

И она ушла. А я остался в кафетерии. Смотрел ей вслед с сочувствием и подумал:

"Да! Женщинам тоже не сладко! У каждого свои жизненные проблемы. Преодолевать их приходится самостоятельно. Каждому в одиночку!"

Это ушедшее время исчезнувшей страны имело свои нравы и правила. Старшее поколение их знает. Но этого знающего поколения ряды редеют. Смерть уносит людей. Уносит и память об ушедшей жизни. Поэтому расскажу для тех людей. Кому сегодня уже до 40. Время летит быстро.

Тогда был такой орган КПСС. Наш рулевой стоящий на страже морального облика советского человека. Мораль эта была не простая. Пей, гуляй, имей любовниц, истязай жену и детей. Но, тихо! За закрытыми дверями и окнами. Главное никто об этом не говорит! Значит всё нормально! Ты кристально чист. Хотя проблем было и тогда много.

Любой руководитель, даже среднего звена, должен был иметь партбилет. Быть членом КПСС. А коммунист? Аморальным быть не может. Никакие пороки не могут пятнать его имя и естественно партию. Развод относился к таким страшным порокам. Вот поэтому все и жили с виду хорошо. Оттягивались на стороне. Потерять должность было страшно. Выпасть из обоймы? Уйти вниз в рядовую жизнь? Врагу не пожелаешь! Вот и держались. Тихонько закрыли глаза. Пьянствовали и гуляли от души. Внешне сохраняли вид порядочности и благородства, чистоты и добродетельности. Этим и руководствовались. Двойная мораль была везде и во всём.

Так ли сейчас? Увы! Не знаю!

Я выпал из жизни её сегодняшних законов и морали не знаю. Ибо на обочине законы и мораль другие. Ведь это и другая жизнь. Свет на дороге, а на обочинах темнота. Густая и тёмная.

Инна и жила со своим мужем. Сохраняла в себе разочарование и горечь от неудавшейся жизни. Внешне сытой и благополучной, но безрадостной и пустой. О таком и говорить было стыдно. Так нас воспитывали и учили. Так считали мы и остальные люди. Все жившие в том обществе, том государстве с той моралью. Двойными стандартами. Изменить что-то? Пойти против общества? Требовало наличия мужества. А оно было у очень немногих. Как и теперь отказаться от всего было очень трудно. Подвижников не понимали никогда! Их всегда считали просто ненормальными. Так устроена жизнь!

Я понимал Инну. Понимал её страдания и тоску. Она оказалась в тупике. Из которого не было выхода. Так жили многие. Изображая радость на лице. Но это было её горе. Мне до него дела не было. Я просто хотел успокоить свою совесть. Вернуть душевный покой мира, в котором обосновался. Этого добился и с облегчением покинул кафетерий.

Погружённый в работу вынужден был решать множество проблем. Поступил просто. Все это выбросил из головы. В новом году план повысили на 5%. Он и стал больше того, что мы достигли в прошлом году. Техника была та же. Технология не изменилась. Люди те же. Количественных и качественных изменений не было, а план стал больше. Кто-то ведь придумал эту чушь?

Кроме выросшего плана ещё предстояло взять повышенные соцобязательства! Объёмы работ и материалы под сверстанный план выделяли централизованно. Но в соцобязательствах был такой пункт:

"Берём повышенные обязательства! За счет экономии материалов и ресурсов. Уложить дополнительно 100 метров дорожного полотна. Сверх планируемого количества!"

Нормальный человек понимает глупость этого. Есть технология укладки дорожного полотна. Она рассчитана институтом и это стандарт. Положенное на метр дороги определенное количество песка, щебня, асфальта? Вот и выполняй. Иначе после дождей и морозов от дорожного полотна останется только воспоминание. Под план согласно этим нормативам и выделяют материалы. Вот и встаёт вопрос. За счёт чего можно из года в год экономить? Ответ понятен. Только за счёт уменьшения укладываемых на этот метр материалов! Так и работали. В результате и получались разрушавшиеся за малый срок эксплуатации дороги. И так было во всём. Сейчас это назвать можно просто! Глупость и самообманом. Тогда это было нормой жизни. Ещё один пример двойственных понятий и стандартов. Оставляю это на совести, тех, кто это придумал и внедрил. Сделал нормой и правилами жизни. И за этот обман давали ордена и медали! Прославляли на всю страну! Тогда ходил такой анекдот. Приходит мастер к рабочему. Тот был передовиком цеха по сборке табуреток. И мастер говорит передовику:

— Сидоров! Ты сможешь за смену собрать пять табуреток?

Сидоров отвечает:

— Могу!

Мастер не унимается:

— Ну, а десять? Сможешь? Как сознательный рабочий! Передовик и коммунист!

Сидоров горько вздохнул:

— Увы! Не смогу. Табуретка на двух гвоздях держаться не будет!

Так жили. Так строили. Только слова "не могу" не произносили. Вот и я ни с чем не спорил. От имени участка взял соцобязательства. И началась работа.

Вместе с мастерами и геодезистом выезжали на будущую трассу ставили вешки. Намечали будущую трассу дороги. Размечали места установок бытовок и размещения техники. Дальше уже работал сам. Заказывал нужные по плану материалы. Составлял месячные и квартальные планы. Искал где схимичить, что бы перевыполнить план.